Помимо основных книг саги «Чужестранка», Диана Гэблдон является автором спин-оффов. Спин-офф – это продолжение истории персонажей (чаще второстепенных) исходного произведения. Ниже произведения расположены в хронологическом порядке описываемых в них событий
Девственникиангл. «Virgins»
Год издания Перевод на русский язык– есть (можно читатьздесь) Время и место действия в произведении -1740, Франция О чем?После побега из форта Уильям юный Джейми Фрейзер вынужден покинуть Шотландию и стать наемником во Франции вместе с Иеном Мюрреем (предшествует событиям, описаннным в основной серии "Чужестранка")
Ускользающий зеленыйангл. «A Fugitive Green»
Год издания- 2017:сборник «Семь камней» Перевод на русский язык– есть (можно читатьздесь) Время и место действия в произведении- 1744, Париж, Лондон О чем?Обрате лорда Джона Хэле, Минни Ренни (его будущей жене) и история их знакомства
Лорд Джон и Клуб адского пламениангл. «Lord John and the Hellfire Club»
Год издания- 1998 Перевод на русский язык– есть (можно читатьздесь) Время и место действия в произведении -Лондон, 1756 О чем? Тюрьма Ардсмуир закрыта, Лорд Джон возвращается в Лондон, где оказывается свидетелем убийства Роберта Джеральда, снова встречает Дж.Эверетта, из-за отношений с которым был «сослан» в Ардсмуир и оказывается втянутым в события, происходящие в клубе «Hellfire» в аббатстве «Медменхэм»
Лорд Джон и личное делоангл. «Lord John and the Private Matter»
Год издания- 2003 Перевод на русский язык– есть (можно читатьздесь) Время и место действия в произведении- Лондон, июнь 1757 О чем? Лорд Джон пытается помешать браку своей кузины Оливии с скомпрометировавшим себя Тревельяном и помогает найти убийцу незвестной женщины в зеленом бархатном платье. В новелле мы впервые встречаем таких персонажей, как Стефан фон Намцен, проститутка Агнес (Несси), камердинер Том Бёрд, Перси Уэнрайт (Бичем)
Лорд Джон и суккубангл. «LordJohn and the Succubus»
Год издания- 2004 Перевод на русский язык– есть (можно читатьздесь) Время и место действия в произведении- сентябрь 1757 (начало повествования), Германия О чем? Лорд Джон - офицер связи в Германии. Мистически начавшаяся история оказывается хитростью противника с целью деморализации английских и германских войск
Лорд Джон и Братство клинкаангл. «Lord John and the Brotherhood of the Blade»
Год издания- 2007 Перевод на русский язык– есть (можно читать здесь) Время и место действия в произведении- январь 1758(начало повествования), Лондон О чем? В новелле лорд Джон раскроет истинные обстоятельства гибели своего отца, побывает в Хэлуотере на похоронах Джинивы и встретится с Джейми Фрейзером. Мать Джона выйдет замуж, а ему предстоит испытать сильные чувства к своему сводному брату Персивалю Уэнрайту. Во время военных действий в Пруссии Джон получает серьезное ранение в битве при Крефелде ,и восстанавливает свое здоровье в компании фон Намцена
Лорд Джон и призрак солдатаангл. «Lord John and the Haunted Soldier»
Год издания- 2007 Перевод на русский язык– в процессе (можно читать здесь) Время и место действия в произведении- 1758 О чем? Еще одна история из военной жизни лорда Джона
Позднее новеллы Лорд Джон и Клуб Адского пламени, Лорд Джон и суккуб и Лорд Джон и призрак солдата были объединены в сборник"Лорд Джон и рука дьявола"(англ. «Lord John and the Hand of Devils»2007) Из предисловия к сборнику: как появилась идея написания новелл о лорде Джоне
Лорд Джон и армейские традицииангл. «The Custom of the Army»
Год издания– 2010 Перевод на русский язык– есть (можно читатьздесь) Время и место действия в произведении- 1759 О чем? После дуэли Лорд Джон уезжает в Америку, чтобы избежать последствий и быть свидетелем на суде над старым приятелем Каррузерсом. Вместе с горцами Саймона Фрейзера Джон участвует в штурме Квебека под началом Вольфа
Шотландский узникангл. «The Scottish Prisoner»
Год издания- 2011 Перевод на русский язык– есть (можно читатьздесь) Время и место действия в произведении- апрель 1760, Хелуотер (начало повествования), далее – Лондон и Ирландия О чем? Джон и его брат Хэл расследуют преступление офицера Сиверли. Чтобы пролить свет на загадочный документ, в Лондон из Хэлуотера привозят Джейми Фрейзера. Расследование приводит к раскрытию нового якобитского заговора. Новеллу логично читать после 15 главы части "Озерный край" "Путешественницы"
Лорд Джон и нашествие зомбиангл. «Lord John and the Plague of Zombies»
Год издания- 2011 Перевод на русский язык– есть (можно читать здесь) Время и место действия в произведении- Ямайка О чем? Лорд Джон на Ямайке
Осажденныеангл. «Besiege»
Год издания- 2017:сборник «Семь камней» Перевод на русский язык– нет О чем? Британский флот направляется, чтобы взять в осаду Гавану, где находится мать Лорда Джона
Лист на ветру всех святыхангл. «A Leaf on the Wind of All Hallows»
Год издания- 2010 Перевод на русский язык– есть (можно читатьздесь) О чем? Одна из самых интересных вещей, которые вы можете проделать с "клиньями", или вставками (т. е. с каждой из новелл или рассказов во Вселенной Outlander), это просто следовать их тайнам, подсказкам и оборванным концам основных книг серии. Пройти по одному такому следу вы сможете, читая рассказ о родителях Роджера МакКензи (рекомендуется читать после 101 главы 8 книги)
Пространство междуангл. «The Space Between»
Год издания– Перевод на русский язык– есть (можно читать здесь) Время и место действия в произведении- Париж,1778 О чем? О мастере Раймонде и графе Сен-Жермен, о сыне Йена и Дженни - Майкле и дочери Лири Джоан
Дата: Понедельник, 04.01.2021, 00:19 | Сообщение # 1401
Обломастер
Сообщений: 6767
ЦитатаKitty ()
Что они целый год делали?
Это надо спросить у Дианы. почему она плохо училась в школе, и не удосужилась воспользоваться обычным Гуглом. и узнать, когда началась 2 мировая война. когда она закончилась. и связать все годы логически.
что начало войны это 1939 год 1 сентября конец 1945 2 сентября осень !!! а не апрель 1945, куда они уже летели на 2 ой медовый месяц. и что семь лет до войны - это 1938 . и в этом году никакая война не могла прервать их медовый месяц. если только они реально не решили его провести год спустя после свадьбы ну а чё... может денег не было, или Френк застрял на раскопках каких . и поженились они в 1938 за 7 лет до 1945 года. . и поехали они в 1939 на медовый месяц в Шотландию, побыли там 2 дня. и прервала их война и в апреле 1945 года после ее окончания поехали они на 2 ой медовый месяц , когда еще до официального окончания войны оставалось полгода. Но чудом Френка отпустили с войны . как примерного МИ-6 спецагента.
фентези же. И это не единственное недоразумение в подсчетах у Дианы. а беременность первая Клэр . тоже немного оплошала .и что то было не так в годах жизни Джейми до встречи с КЛэр. я читала выкладку одной дамы в Вк, она пыталась высчитать какие то даты . упомянутые в одной из новелл.
да и о чем может быть речь. когда сама Диана высказала мысль в предисловии новелле " Ускользающий зеленый" что
И еще. Всем известно, что я все время путаюсь с возрастом своих персонажей, имея лишь смутное и самое общее представление, сколько кому лет в тот или иной момент истории. Как правило, я не знаю, когда у них дни рождения, и на самом деле – мне все равно. Это сильно раздражает моего редактора – как и многих моих читателей с обсессивно-компульсивным расстройством. Они Не Хотят Просто Наслаждаться, однако выбора у них нет.
Ну что-ж... глянула бы я на нее . если бы ей неправильно расчитали данные . при строительстве дома, например. или про подсчетах высоты и скорости полета самолета.. У каждой женщины должно быть свое маленькое "ку-ку"
Сообщение отредактировалаБонитоша - Понедельник, 04.01.2021, 00:29
Дата: Понедельник, 04.01.2021, 00:36 | Сообщение # 1402
Граф
Сообщений: 771
ЦитатаKitty ()
Не понимаю тогда, зачем ту поездку надо было называть "медовым месяцем".
Я не знаю, как в переводе, но в книге Клер это называет "our second honeymoon", то есть "наш второй медовый месяц", чтобы, как предложил Фрэнк, восстановить прежние отношения, прерванные войной.
Бонитоша, что же касается того, что Диана "плохо училась в школе", мы должны понимать, что она училась в школе - в Америке, для которой война началась 7 декабря 1941 года, с нападения японцев на Пёрл-Харбор и закончилась 9 сентября 1945 года капитуляцией Японии. А когда Диана начала писать свою первую книгу, Гугла еще не существовало.
Я тоже, конечно, о-о-очень сильно вздрогнула, когда, читая "Чужестранку" в первый раз, увидела, что в конце апреля 45-го года и Клер, и Фрэнк уже демобилизовались и Клер вернулась в Англию. Диана, конечно, могла бы уточнить даты, а потом отправить Клер в прошлое не в районе 1 мая 1945 года, а, к примеру, 22 июня, в день летнего солнцестояния - и всё бы прекрасно сошлось.
А в английском издании 1945 год заменили на 1946-й даже не столько из-за даты окончания военных действий в Европе, сколько из-за того, что в 1945 году в Англии еще были на всё талоны и рационирование, в том числе - и бензина. То есть они бы не могли взять машину напрокат.
...Добавлю еще, что после того, как Германия напала на Польшу и Англия и Франция объявили ей войну, до весны 1940 года больше активных военных действий не было, несмотря на произведенную в Англии и во Франции мобилизацию. Так что Клер, скорее всего, начала учиться на медсестру не раньше лета 1940 года.
Это всё как-то помогает состыковать даты и события, хотя, конечно, как уже было верно замечено, Диана и сама путается и в датах, и в возрасте персонажей. Дети Хэла и Минни, ясное дело, должны быть каждый старше, чем у Дианы, лет... чуть ли не на десять.
Сообщение отредактировалаEugenia - Понедельник, 04.01.2021, 01:11
Дата: Понедельник, 04.01.2021, 01:01 | Сообщение # 1404
Fortune and love favor the brave
Сообщений: 40170
ЦитатаБонитоша ()
мы поженились семь лет назад и успели провести именно в Шотландии всего два дня нашего медового месяца, перед тем как разразилась война.
Так изначально вопрос был, как Клэр поняла, что бесплодна если они провели всего два дня из своего медового месяца, прежде чем началась война. Ну как бы времени на секс у них по сути и не было получается. Как можно в таком случае судить о бесплодии?
Дата: Понедельник, 04.01.2021, 01:07 | Сообщение # 1405
Обломастер
Сообщений: 6767
ЦитатаEugenia ()
мы должны понммать, что она училась в школе - в Америке, для которой война началась 7 декабря 1941 года,
Eugenia, к сожалению, это ее не реабилитирует. "Незнание официально опубликованного закона не освобождает от ответственности за его несоблюдение". как говорится в статье Конституции РФ. Тогда нам надо считать датой начала войны - 22 июня 1941 года. А то выходит, что для американцев существуют свои особые законы, своя отдельная история и свой отдельный обособленный мир. По сути, так оно и есть. Но это уже другая история
реабилитирую ее немного. Она . определенно. ошиблась в дате , написала на автомате и забыла, Плюс, в то время, вряд ли думала. что ее сага обретет статус мирового бестселлера.
Но все же, вернуться и уточнить мировые даты не помешало бы. Более простительно ошибаться в годах рождения героев, как никак, это твоя выдумка, что хочу . то и ворочу.
Но ведь про годы, когда казнили последнюю ведьму, она же подумала. Эту историю она рассказывала в каком -то инью, и сокрушалась. что ее Гейлис не очень вписывается в эти даты У каждой женщины должно быть свое маленькое "ку-ку"
Дата: Понедельник, 04.01.2021, 01:18 | Сообщение # 1406
Обломастер
Сообщений: 6767
ЦитатаDarcy ()
Как можно в таком случае судить о бесплодии?
Мне тоже ее пессимизм был не понятен, при таких то набегах ( 10 дней встреч за 6 лет войны)
Ну если только они могли попытаться до свадьбы. Я забыла. сколько они там еще жили до нее.
а вот еще одна выдержка. Клэр явно думала. что все будет сразу и быстро.
— Если я превращусь в засохший бесплодный сучок на моем фамильном древе, то повинна в этом будет наша неутомимая хозяйка. Ведь мы женаты почитай что восемь лет. Маленький Фрэнк-младший может быть зачат на вполне законных основаниях без присутствия свидетелей. — Если он вообще будет зачат, — пессимистически добавила я, вспомнив о разочаровании, которое мы пережили за неделю до отъезда в горы. У каждой женщины должно быть свое маленькое "ку-ку"
Сообщение отредактировалаБонитоша - Понедельник, 04.01.2021, 01:19
Дата: Понедельник, 04.01.2021, 01:29 | Сообщение # 1407
Граф
Сообщений: 771
ЦитатаБонитоша ()
Тогда нам надо считать датой начала войны - 22 июня 1941 года.
А мы так и считали. Разве нет? Нас... во всяком случае, мое поколение так и учили, что война началась 22 июня 1941 года. Сначала-то ведь в школе проходили историю СССР, и только потом, в девятом-десятом классах, нам преподавали всемирную историю.
В общем, судить и, так уж и быть, реабилитировать я никого не собираюсь. Тем более - Диану Габалдон, которая подарила нам столько радости своими книгами.
Сообщение отредактировалаEugenia - Понедельник, 04.01.2021, 01:30
Дата: Понедельник, 04.01.2021, 12:28 | Сообщение # 1408
Fortune and love favor the brave
Сообщений: 40170
ЦитатаБонитоша ()
Более простительно ошибаться в годах рождения героев, как никак, это твоя выдумка, что хочу . то и ворочу.
Ну как сказал ей ее муж, "У тебя герои ходят сквозь камни, а ты переживаешь о датах", потому Диана и перестала волноваться на тот счет. Кстати когда читала новеллу про зомби, мозги просто вскипели на последней главе, думала, боже, вот это укуренность
Дата: Пятница, 19.02.2021, 23:14 | Сообщение # 1409
Граф
Сообщений: 914
Усё девочки, одолела я 8 книгу у Дианы, и как то 7 и 8 книги мне очень понравились, читала в переводе девочек с вк. Подозреваю что переводы первых 4 книг не удачные, и многострадальные, видимо их надо переделать не знаю что нам готовит Диана в 9 книге, но вот поведение Уильяма , сыночки Джейми меня порой возмущало, мне показалось что Диана пока не очень решила что с ним делать, это как с Роджером, который в книгах все время неудачник, то на ровном месте спотыкается , то приключения на некоторое место ищет... _____________ Я Ольга, на ты Я помню каждый миг, каждую секунду..
Дата: Суббота, 20.02.2021, 00:54 | Сообщение # 1410
Граф
Сообщений: 771
Цитататеорема ()
но вот поведение Уильяма, сыночки Джейми, меня порой возмущало, мне показалось, что Диана пока не очень решила, что с ним делать.
Думаю, что Диана знает, что ей делать с Уильямом. Но проблема в том, что он, во-первых, еще совсем мальчишка, а во-вторых, он действительно сын Джейми, в том смысле, что тот тоже в таком возрасте (да и в более старшем тоже) вечно попадал во всякие неприятности (как сказала Клер Джейми в восьмой книге, когда к ним пришли Хэл и лорд Джон и рассказали, что недавно случилось с Уильямом: "Нет, ну, он точно твой сын!"). И все же на протяжении седьмой и восьмой книг мы видим, как он меняется и к концу восьмой книги становится мудрее... хоть еще не совсем.
Но задатки-то у мальчика хорошие. Он умный, благородный, он органически не способен на подлость, он защищает и опекает слабых. Он даже способен признавать собственные ошибки, что редко случается в столь юном возрасте. Он и в людях неплохо разбирается, иначе он не пришел бы за помощью к Джейми и не привел бы потом Фанни к "матушке Клер".
Конечно, временами очень хочется настучать ему по башке (примерно это Джейми и сделал, когда заставил его освободить Йена), но, как в одной песне поется, он "молод, но это пройдет..."
Ясное дело, зная Диану и ее "доброе отношение" даже к самым ее (и нашим!) любимым героям, можно предположить, что у нее для Уильяма приготовлено немало испытаний, но, думаю, он из них выйдет с честью.
Сообщение отредактировалаEugenia - Суббота, 20.02.2021, 00:55
Дата: Суббота, 20.02.2021, 12:00 | Сообщение # 1411
Виконт
Сообщений: 484
ЦитатаEugenia ()
Конечно, временами очень хочется настучать ему по башке (примерно это Джейми и сделал, когда заставил его освободить Йена), но, как в одной песне поется, он "молод, но это пройдет..."
Вот и я его в том моменте его ненавидела. И вел он себя в этот момент так же беспордонно и эгоистично, как и его мать. Да он очень похож на Джейми (хотя не забываем, Джейми сам не очень высокого мнения о себе подростке, не забудем эпизод с тем, как он обидел миссис Фицгиббонс), но и от мамочки ему не мало досталось. Но я все же очень люблю этого героя и надеюсь, что повзрослев и узнав жизнь, а это уже происходит, он поумнеет и детская взбалмашность и эгоизм сгладятся. Но я и очень переживаю за него, на него явно идет охота: вспомним эпизоды с тем, что Ричардсон послал его в логово Вашингонов, и избежал печальной участи он лишь из-за несчастного случая в болоте Дизмал, и в битве при Монмуте тоже все очень непонятно, эта записка и поведение Бана Тарлтона, предупреждение Уэнрайта лорду Джону о том, что его сына пытаются убить, эти странные индейцы абенаки, охотящиеся непонятно за кем, т ли за Уильямом, то ли за Йеном... Да и еще несколько эпизодов было. Что это и кто?... Пока знает одна Диана. И да перечитываю сейчас потихоньку Дианины книги сначала и переводы 3 и начала 4-ой - ужасны, настолько что местами не поняв о чем идет речь, сунулась в оригинал и с помощью своего весьма скромного знания английского и гуглпереводчика поняла, что там полная отсебятина, сочинение на вольную тему, а не перевод, что, зачастую, в некоторых эпизодах даже искажен смысл.
Дата: Суббота, 20.02.2021, 12:09 | Сообщение # 1412
Герцог
Сообщений: 2469
ЦитатаEugenia ()
Ясное дело, зная Диану и ее "доброе отношение" даже к самым ее (и нашим!) любимым героям, можно предположить, что у нее для Уильяма приготовлено немало испытаний, но, думаю, он из них выйдет с честью.
Я искренне надеюсь, что хотя бы он останется не изнасилованным.
Мужчина должен помочь женщине быть слабой,сильной она может быть без него.
Девочки , я так понимаю что новеллы " Осажденные" у нас здесь нет, она только в сборнике 7 камней? И его у нас тоже в том виде как он у эксмо тоже нет? _____________ Я Ольга, на ты Я помню каждый миг, каждую секунду..
Дата: Четверг, 18.03.2021, 06:56 | Сообщение # 1415
Король
Сообщений: 10121
ЦитатаEugenia ()
Думаю, что Диана знает, что ей делать с Уильямом. Но проблема в том, что он, во-первых, еще совсем мальчишка, а во-вторых, он действительно сын Джейми... Но задатки-то у мальчика хорошие. Он умный, благородный, он органически не способен на подлость, он защищает и опекает слабых. Он даже способен признавать собственные ошибки, что редко случается в столь юном возрасте. Он и в людях неплохо разбирается, иначе он не пришел бы за помощью к Джейми и не привел бы потом Фанни к "матушке Клер".
Согласна. Уильям еще очень молод и, как и все, совершает ошибки, я к нему отношусь как к ребёнку, который может и закапризничать, и заупрямиться, и гонор показать, - это юношеские черты, все мы через это проходили, со временем это пройдёт. Еще нужно учесть, что ребёнок рос без матери, все вокруг его очень баловали, сестра матери, которая Уильяма потом воспитывала и любила, тоже умерла, когда Уильяму было 10-11 лет, так что настрадался парень. Но он сын Джейми, воспитывал его Джон Грей, поэтому, думаю, всё с ним будет хорошо, лишь бы Диана не намудрила))) Однако Уильяму, несмотря ни на что, пока очень везёт во всех книгах, много раз мог бы погибнуть, но выпутывается из всех передряг, слава ... Диане! )))
Сообщение отредактировалаgal_tsy - Воскресенье, 21.03.2021, 04:41
Дата: Четверг, 18.03.2021, 18:24 | Сообщение # 1417
Граф
Сообщений: 914
gal_tsy, на вк новеллы нет, а в сборнике 7 камней она есть, я нашла ее на левом сайте именно в сборнике, могу скинуть _____________ Я Ольга, на ты Я помню каждый миг, каждую секунду..
Дата: Пятница, 19.03.2021, 22:42 | Сообщение # 1419
Граф
Сообщений: 914
вот текст осажденных
ОсадаЯмайка 1762 год, начало маяЛорд Джон Грей осторожно сунул палец в маленький каменныйгоршочек с маслянистой жидкостью, вытащил его и опасливо понюхал.– Боже!– Да, милорд. Вот я и говорю. – Его слуга Том Бёрд,отвернувшись, закрыл горшок крышкой. – Если вы натретесь этой дрянью, все мухи будут ваши, сотни мух слетятся как на дохлую крысу. Давно сдохшую, – добавил он и для верности завернул горшочек еще и в тряпку.– Что ж, справедливо, – с сомнением сказал Грей. – Думаю,что кит тоже давно ушел из жизни. – Он поглядел на дальнюю стену своего кабинета. Как обычно, вдоль панелей на белой штукатурке сидели мухи, жирные и черные, словно смородины. И точно, некоторые уже поднялись в воздух и лениво полетели к горшочку с китовым жиром. – Где ты это достал?– Хозяин «Головы мавра» держит целый бочонок, он заправляетим светильники. Говорит, что это дешевле, чем сальные свечи, не говоря уж о восковых.– А-а. Еще бы. – Если учесть, какая вонь стоит в «Головемавра» многолюдными вечерами, никто и не заметит среди других запахов горящий китовый жир.– Что ж, на Ямайке его легче достать, чем медвежий жир, –заметил Том, забирая горшочек. – Хотите, я смешаю жир с мятой, милорд? Может, будет лучше, – добавил он, с сомнением наморщив нос. Том схватил промасленную тряпку, всегда лежавшую на углу письменного стола, и ловким движением сбил муху на лету.– Дохлый кит с гарниром из мяты? От этого моя кровь станетособенно привлекательной даже для взыскательных кусачих насекомых в Чарльзтауне – не говоря уж о Канаде. – Мухи на Ямайке были назойливые, но не кусали, а морской бриз и муслиновые экраны на окнах неплохо ограждали жилище от москитов. А вот в болотах на побережье Северной Америки… и в глубине канадских лесов, куда он отправляется…– Нет, – нерешительно сказал Грей и почесал шею при однойтолько мысли о канадских оленьих мухах. – Если я намажусь китовым жиром, то не смогу поехать к мистеру Малрину на праздник в честь его нового дома. Я надеюсь, что мы достанем медвежий жир в Южной Каролине. А пока что… может, возьмем прованское масло?Том решительно покачал головой:– Нет, милорд. Азил говорит, что это масло привлекаетпауков. Они приползают ночью и слизывают его с кожи человека, пока он спит. Лорд Джон и его слуга вздрогнули, вспомнив происшествие с банановым пауком, у которого размах ног величиной с детскую ладонь. Паук неожиданно выскочил из спелого банана, а за ним сотни маленьких паучат. На прошлой неделе Грей устроил прощальную вечеринку в саду по поводу своего отъезда. На ней присутствовал и его преемник на посту губернатора, достопочтенный мистер Хаутон Брейтуэйт.– Я думал, что его тут же хватит апоплексический удар, –сказал Грей, скривив губы.– Возможно, он жалеет о том, что приехал сюда.Грей посмотрел на Тома, Том на Грея, и они прыснули сосмеху, вспомнив лицо достопочтенного мистера Брейтуэйта.– Ладно, ладно, – сказал лорд Джон, взяв себя в руки. –Этого никогда не будет. Неужели ты… Его прервал грохот колес по гравию. К Кингс-Хаусу приближалась карета.– О боже, это он? – Грей виновато поглядел на беспорядок вкабинете. В углу зиял своими недрами полуупакованный чемодан, письменный стол был усеян валявшимися в беспорядке документами и остатками ланча. Зрелище, не самое подходящее для человека, который назавтра станет тут хозяином. – Беги и отвлеки его, ладно, Том? Отведи его в гостиную и влей в него ром. Я приду к вам, как только сделаю… что-то… с этим. – Он махнул рукой на хаос в комнате, и Том послушно исчез. Грей схватил тряпку и прихлопнул зазевавшуюся муху, потом схватил тарелку с кожурой фруктов, хлебными крошками и кляксами крема и выбросил все это из окна в сад. Поставив пустую тарелку под стол, начал торопливо собирать бумаги в пачки, но его лихорадочную активность почти сразу прервало появление Тома.– Милорд! Это генерал Стэнли! – воскликнул он с восторгом.– Что? Кто? – тупо переспросил Грей. Его мозг, занятыйдеталями неминуемого побега с Ямайки, отказывался воспринимать что-то, противоречащее упомянутому побегу, но имя «Стэнли» все же прозвенело словно далекий колокольчик.– Может, вспомните его, поскольку он супруг вашей матери,милорд? – сказал Том с приличествующим ситуации бесстрастным тоном.– О… этот генерал Стэнли. Почему ты мне сразу не сказал? –Джон торопливо схватил с крючка свой мундир и влез в него, попутно стряхнув крошки с камзола. – Конечно, зови его сюда!На самом деле Джону нравился третий муж его матери (она ужебыла дважды вдовой, когда четыре года назад покорила лихого генерала), хотя в сложившейся ситуации всякое вторжение в жизнь военного лица следовало воспринимать с опаской. Опаска оказалась, как всегда, оправданной. Генерал Стэнли, появившийся перед ним, был не тот грубоватый, высокомерный, самоуверенный мужчина, какого Грей видел в последний раз рядом с матерью. Этот генерал Стэнли хромал, опираясь на палку, его правая нога была забинтована, а лицо было серым от боли, усилий… и огромного беспокойства.– Генерал! – Джон схватил его за руку и поддержал, потомусадил в ближайшее кресло, торопливо убрав с него пачку карт. – Садитесь, пожалуйста. Том, прине…– Это уже здесь, милорд. – С похвальным проворством Томвытащил фляжку Грея из открытой дорожной сумки и сунул в руку генерала Стэнли. Генерал взял ее без лишних вопросов и стал пить.– Дорогой лорд, вы спасли меня, – сказал он потом с тяжелымвздохом, поставив фляжку на колено, – я не решался пить что-либо с тех пор, как сошел на берег. – Он выпил еще, уже медленнее, закрыв глаза.– Том, пожалуйста, принеси еще, – сказал Грей, глядя на это.Том посмотрел на генерала оценивающим взглядом, не уверенный, доживет ли тот до новой порции бренди, но решил положиться на его живучесть и пошел искать подкрепление.– Боже. – Генералу стало заметно лучше, но ему было ещедалеко до человеческого вида. Он благодарно кивнул Джону и дрожащей рукой протянул пустую фляжку. – Доктор говорил, что мне нельзя пить вино – это вредно при моей подагре, – но я не помню, чтобы он что-то сказал про бренди.– Хорошо, – сказал Джон, глядя на забинтованную ногу отчима.– А он что-нибудь говорил насчет рома?– Ни слова.– Превосходно. У меня закончился французский коньяк, а вотрома много.– Принесите бочонок. – Генерал слегка порозовел и сталзаметно четче воспринимать окружающее. – Вы упаковываете вещи перед отъездом?– Да, я упаковываюсь и уезжаю, – ответил Джон. В его животевсе заметнее ощущался холодок опасений. – Я собираюсь сесть сегодня на корабль и отправиться в Чарльзтаун.– Слава богу. Я боялся, что не успею. – Генерал шумновздохнул, потом взял себя в руки. – Это касается твоей матери.– Моей матери? Что такое? – Опаска мгновенно переросла в тревогу.– Что с ней случилось?– Пока ничего. Во всяком случае, я искренне надеюсь на это.– Генерал взмахнул рукой в воздухе, и этот неопределенный жест, вероятно, означал уверенность, но совершенно не успокоил Грея.– Где она, черт побери? И что собирается делать? – Грейпроизнес это скорее сердито, чем с почтением, но это было следствием охватившей его паники.– Она в Гаване, – ответил генерал Стэнли. – Помогает вашейкузине Оливии.Это считалось умеренно респектабельным занятием для пожилойледи, Грей немного успокоился. Но лишь слегка.– Она заболела? – спросил он.– Надеюсь, нет. В своем последнем письме она сообщила, что вгороде была вспышка малярии, но что сама она в добром здравии.– Хорошо. – Том вернулся с бутылкой коньяка, и Джон налилнемного себе. – Я надеюсь, что она наслаждается прекрасной погодой, – сказал он и вопросительно посмотрел на своего отчима. В ответ тот тяжело вздохнул и положил ладони на колени.– Да, конечно, наслаждается. Но проблема, мой мальчик, втом, что британские военные корабли находятся на пути к Гаване и намерены взять город в осаду. И я уверен, что лучше всего, если вашей матери не будет в городе, когда они подойдут туда.На мгновение Грей застыл с открытым ртом, держа в рукебокал, а его мозг был так забит вопросами, их роилось там так много, что трудно было произнести какой-нибудь из них. Наконец Грей проглотил остатки коньяка, кашлянул и тихо спросил: – О, понятно. Но начнем с того, как же моя мать оказалась вГаване?Генерал откинулся на спинку стула и вздохнул.– Во всем виноват этот Стаббс.– Стаббс… – Фамилия казалась смутно знакомой, но откуда –Грей никак не мог сообразить.– Знаете, это муж вашей кузины Оливии. Похож на строительныйкирпич. Какое у него имя… Мэтью? Нет, Малкольм, вот. Малкольм Стаббс. Грей протянул руку за бутылкой, но Том уже налил коньяк в чистую рюмку и сунул ее в руку своего милорда. При этом он старался не встречаться взглядом с Греем.– Малкольм Стаббс. – Грей потихоньку пил коньяк, давая себевремя подумать. – Да, конечно. Я… полагаю, что он уже выздоровел? – В чем-то это была хорошая новость. Малкольм Стаббс потерял ступню и часть ноги два года назал в битве при Квебеке, когда в него попало ядро пушки. К счастью, Грей наткнулся на него на поле сражения, и у него хватило присутствия духа, чтобы наложить ему жгут, который он сделал из своего ремня, поэтому Стаббс не умер от потери крови. Грей живо вспомнил расщепленную кость, торчавшую из остатков голени Малкольма, горячий, влажный запах крови и кал, дымящийся на прохладном воздухе. Вспомнил и глотнул еще коньяка.– Да, вполне. Сейчас у него искусственная нога, и он неплохос ней управляется – даже ездит верхом.– Я рад за него, – довольно сухо сказал Грей. Он вспомнилпро Малкольма Стаббса еще кое-что. – Он тоже в Гаване?Генерал удивленно посмотрел на него.– Да, разве я не сказал? Теперь он какой-то там дипломат – вГавану его прислали в прошлом сентябре.– Дипломат… – повторил Грей. – Ну и ну. – Вероятно, изСтаббса вышел хороший дипломат, решил он, учитывая продемонстрированные им навыки лжи, обмана и бесчестья…– Он хотел, чтобы его жена и дети жили с ним в Гаване, раз унего такая солидная должность, так что…– Дети? Когда я видел его в последний раз, у него был толькоодин сын. – Только один законнорожденный сын, мысленно добавил он.– Теперь их двое: Оливия родила два года назад дочку –прелестное дитя по имени Шарлотта.– Как мило. – Его воспоминания, как Оливия родила своегопервого ребенка, Кромвеля, были почти такими же ужасающими, как воспоминания о битве при Квебеке, хотя и по разным причинам. Хотя и там, и там он видел кровь и кал. – Но мама…– Ваша мать вызвалась сопровождать Оливию и помочь ейуправляться с детьми. Оливия опять на сносях, и долгое плавание через океан…– Опять? – Впрочем, Грей ведь знал, как Стаббс относился ксексу… что ж, по крайней мере, он занимался этим со своей женой. Джон с трудом сдерживался, но генерал этого не замечал, продолжая свои объяснения.– Видите ли, я должен был плыть весной в Саванну, то естьэтой весной, советником к полковнику Фолиотту, который формирует местную милицию для поддержки губернатора, и ваша мать собиралась поехать со мной. Так что нам показалось разумным, что она сначала отправится с Оливией и поможет ей устроиться, а я потом сделаю так, чтобы она присоединилась ко мне.– Весьма разумно, – сказал Джон. – То есть весьма разумното, что касается моей матери. Но что делать в Гаване британскому флоту?– Адмирал Холмс, милорд, – с легким упреком напомнил Том. –Он рассказывал вам об этом на прошлой неделе, когда обедал тут с вами. Он сказал, что герцог Албемарль намерен отобрать у лягушатников Мартинику, а потом заняться и Кубой.Грей вспомнил тот обед и примечательное блюдо – как онслишком поздно узнал, – замаринованные потроха морского ежа, смешанные с кусочками сырой рыбы и водорослями ульва, и все это было приправлено апельсиновым соком. Желая удержать своих гостей – все недавно прибыли из Лондона и сетовали на дороговизну ростбифа и картофеля в Вест-Индии, – чтобы они тоже не узнали, из чего это блюдо, он постарался, чтобы они пили часто и помногу местный пальмовый ликер. Напиток оказался весьма эффективным: после второго бокала они бы не поняли, что едят даже китовые экскременты, если бы его авантюрист-повар вздумал подать их на второе. Но в результате сам он помнил тот обед тоже несколько туманно.– Но ведь он не сказал, что Албемарль предложил осадитьГавану, не так ли?– Нет, милорд, но, возможно, он имел в виду и это, согласны?– Бог его знает, – ответил Джон. Он ничего не знал про Кубу,Гавану или герцога Албемарля. – Или, пожалуй, знаете и вы тоже, сэр? – Он вежливо обратился к генералу Стэнли, тот выглядел все лучше под действием отдыха и коньяка. Генерал кивнул.– Нет, – искренне признался генерал, – разве что я шестьнедель сидел за столом с Албемарлем на борту его флагманского корабля. Если я теперь чего-то не знаю про бухту Гаваны, значит, возможно, это не представляет никакого интереса. Но я не делал никаких усилий для получения этой информации. Генерал узнал об экспедиции Албемарля лишь вечером накануне отплытия флотилии, когда к нему из военного министерства пришел приказ об участии в ней.– Конечно, корабль доплывет до Кубы задолго до любогописьма, которое я мог послать вашей матери, так что я немедленно поднялся на борт, несмотря на это. – Он кивнул на свою перевязанную ногу.– Секунду. – Джон поднял руку, ненадолго перебив генерала, иповернулся к слуге: – Том, беги – и я подчеркиваю, беги – к генералу Холмсу в его резиденцию и попроси его заглянуть ко мне, как только он сможет. А под словами «как только сможет» я имею в виду…– Прямо сейчас. Да, милорд.– Спасибо, Том.Несмотря на выпитый коньяк, мозг Грея наконец оценилситуацию и теперь просчитывал, что можно с этим сделать. Если британский флот появится в бухте Гаваны и начнет обстрел города, то семье Стаббса и леди Стэнли, известной также как вдовая герцогиня Пардлоу, будет грозить не только физическая опасность. Скорее всего, они сразу станут заложниками Испании.– Когда показался остров Мартиника и к нам присоединилсяМонктон, я… э-э… реквизировал маленький одномачтовый тендер и поскорее направился сюда.– Реквизировали, сэр? – спросил Джон, улыбнувшисьгенеральскому тону.– Ну, честно говоря, я украл его, – признался генерал. – Недумаю, что меня подведут под трибунал, в моем возрасте… да если и так, мне плевать. – Он приосанился, выставил вперед заросший седой щетиной подбородок и сверкнул глазами. – Бенедикта для меня дороже.Генерал знал про бухту Гаваны то, что это одна из лучших вмире глубоководных гаваней, способная вместить сотню линейных кораблей, и что вход в нее охраняли две мощные крепости: Кастильо Эль-Морро и Ла Пунта.– Ла Пунта – настоящая крепость, служит для обороны, онавозвышается над городом, хотя одной стороной обращена к гавани. Эль-Морро – как называют ее испанцы – больше первой, там размещается управление губернатора, Дон Хуана де Прадо. Там же находятся главные бастионы, контролирующие гавань.– Если повезет, мне не понадобятся эти сведения, – сказалДжон, наливая ром в стакан с апельсиновым соком. – Но на всякий случай я запомню.Том вернулся к концу рассказа генерала и сообщил, чтоадмирал Холмс был в курсе планировавшегося нападения, но деталей не знал, кроме факта, что сэр Джеймс Дуглас, который должен был возглавить эскадру Ямайки, прислал сообщение, что хочет встретиться с эскадрой возле Гаити на усмотрение адмирала. В ходе этого разговора лорд Джон делал мысленные заметки насчет всего, что могло ему быть полезным, – а параллельно обдумывал список здешних вещей, которые могут пригодиться для срочной экспедиции на остров, на языке которого он не говорил. Когда он встал, чтобы подлить апельсинового сока генералу, он вполголоса попросил Тома позвать из кухни Азил.– Как это вы украли тендер? – спросил он с любопытством,добавляя к соку ром.– Вообще-то, история слегка драматическая, – призналсягенерал. – Тендер обычно сопровождает «Уорбертон», и я уверен, что капитан Грейс намеревался послать лейтенанта Раймса по своим собственным делам. Но я опередил его, затребовав тендер к кораблю Албемарля и… э-э…– Понятно. Почему… о. – Он увидел Азил, почтительно ждавшуюв дверях, когда ее позовут. – Заходите, моя дорогая. Я хочу вас представить.Азил вошла, но тут же остановилась при виде генерала Стэнли,и радостное ожидание на ее лице сменилось настороженностью. Она присела в реверансе перед генералом, скромно наклонив голову в белом чепце.– Генерал, позвольте представить миссис Санчес, моюэкономку. Миссис Санчес, это генерал Стэнли, мой отчим.– О! – удивленно воскликнула она и зарделась – очень мило,потому что краска на ее темных щеках придала ей сходство с черной розой. – К вашим услугам, сэр.– Вы очень скромны, мадам. – Генерал галантно поклонился,оставаясь сидеть. – Простите, что я не встал… – Он жестом показал на забинтованную ногу.Она грациозно кивнула и повернулась к Джону:– Это… ваш… – Она вспоминала слово. – Он станет новымгубернатором?– Нет, не он, – ответил Джон. – Новым губернатором будетмистер Брейтуэйт, вы видели его на вечеринке в саду. Нет, генерал привез мне тревожные новости, увы. Вы можете привести сюда вашего мужа, мистера Санчеса? Я хочу обсудить ситуацию с вами обоими.Она удивленно и озабоченно выслушала эти слова и пристальнопосмотрела на Грея, серьезно ли он говорит. Грей кивнул, и она сделала реверанс и исчезла, взволнованно застучав сандалиями по плиткам.– Ее муж? – с некоторым удивлением переспросил генералСтэнли.– Да. Родриго… э-э… он у меня вроде как фактотум, выполняетразные поручения.– Понятно, – отозвался генерал, явно ничего не понимая. – Нораз этот Брейтуэйт уже, так сказать, на борту, не захочет ли он взять себе другую прислугу?– Думаю, что да. Я… хм… думал взять Азил и Родриго с собой вЮжную Каролину. Но они могут помочь в нашей поездке, если… э-э… Родриго достаточно поправился.– Он болел? – Морщины на лбу генерала, и без того заметные,сделались глубже. – Я слышал, что в этом году в Вест-Индию пришла лихорадка, но не думал, что она затронула и Ямайку.– Нет, он не был болен. Он имел несчастье напороться нахунгана – это что-то вроде африканского колдуна, – и тот превратил его в зомби.– В кого? – Беспокойство сменилось удивлением.Грей тяжело вздохнул и сделал большой глоток из стакана.Слова Родриго зазвучали в его ушах. Зомби – мертвые люди, саа. Генерал Стэнли удивленно моргал, когда Грей кратко описал события, которые завершились назначением его военным губернатором. При этом он благоразумно умолчал, что Азил попросила колдуна обиа довести до безумия прежнего губернатора Уоррена, что Родриго зашел еще дальше и сделал так, что зомби убили губернатора и частично сожрали. Но тут в коридоре послышались шаги. На этот раз шли двое: стучали сандалии Азил, но уже медленнее, подстраиваясь под легкую хромоту второго человека, шедшего в ботинках. Когда они вошли, Грей поднялся с кресла. Азил привела Родриго и встала позади него. Родриго остановился, вздохнул и низко поклонился джентльменам.– Ваш… слуга. Саа, – сказал он Грею, потом выпрямился,повернулся вокруг своей оси и повторил этот процесс, обращаясь к генералу, глядевшему на него со смесью интереса и опаски.Всякий раз, когда Грей видел Родриго, у него разрывалосьсердце от сожаления: это был уже не тот прежний блестящий красавец, но вместе с тем Грей осторожно радовался тому, что часть личности все же сохранилась. Может, остальное тоже со временем вернется.Родриго был все еще красив. У Грея замирало сердце каждыйраз при виде этой точеной головы и стремительных линий тела. Но прелестная кошачья грация пропала, хотя теперь Родриго снова мог ходить почти нормально, лишь слегка подволакивая ногу. На это Азил потратила много недель старательного ухода – она была единственной из слуг Кингс-Хауса, кто не боялся даже простого соседства Родриго. Еще ей помогал Том. Конечно, он тоже боялся, но считал, что англичанин не должен признаваться в этом. От Родриго осталась только оболочка, когда Грей спас его и Тома от похитивших их маронов, и никто не думал, что парень выживет. Зомби быстро умирают. Отравленные зомбирующим ядом – Грей плохо представлял себе его состав, знал только, что в него входит печень очень ядовитой рыбы – и похороненные в неглубокой могиле жертвы, выбранные хунганом, пробуждались через некоторое время и верили колдуну, что они умерли. Пребывая в состоянии умственной и физической дезориентации, они беспрекословно выполняли приказы хунгана, пока не умирали от голода и действия наркотика – или же их просто убивали. На зомби все смотрели с ужасом (и справедливо, как считал Грей), даже те люди, которые когда-то их любили. Оставшись без еды, дома и заботы, несчастные не могли долго протянуть. Но Грей отказался бросить Родриго, Азил тоже. Она очень-очень медленно возвращала его к жизни – а потом вышла за него замуж, к крайнему ужасу всего Кингс-Тауна.– К нему почти вернулась речь, – сообщил Грей генералу. – Нотолько испанский, который был его первым языком. Из английского он помнит лишь отдельные слова. Мы… – он улыбнулся Азил, робко опустившей голову, – надеемся, что это тоже со временем исправится. Но пока что… он говорит жене что-то по-испански, а она переводит это для меня.Грей кратко объяснил ситуацию Азил и Родриго – пареньнемного понимал английскую речь, если она была медленной, а его жена поясняла ему непонятные отрывки.– Мне хотелось бы взять вас с собой на Кубу, – сообщил Грей,глядя на молодых супругов. – Родриго может ходить туда, куда я не могу, слушать и смотреть разные вещи. Но… возможно, там будет немного опасно, и если вы решите не ехать туда, я дам вам достаточно денег, чтобы вы уехали в колонии. А если решите поехать со мной, я возьму вас после Кубы в Америку, и вы либо и дальше будете служить у меня, либо, если захотите, я найду вам другое место. Муж с женой обменялись долгим взглядом, и наконец Родриго кивнул.– Мы… ехать, – сказал он.Грей никогда не видел, как черная кожа делается белой. ЛицоАзил стало цвета старых костей, она вцепилась в руку Родриго, словно кого-то из них или обоих вот-вот могли утащить работорговцы.– Вы боитесь морской болезни, миссис Санчес? – спросил Грей,пробившись к ним сквозь сутолоку порта. Она слегка всхлипнула, но покачала головой, не в силах оторвать взгляда от «Оттера». Родриго не отрывал глаз от нее и с беспокойством похлопал ее по руке. Потом повернулся к Грею, подыскивая английские слова:– Она… боится… – Он беспомощно глядел то на жену, то насвоего нанимателя. Потом кивнул, подумал и посмотрел на Грея, показывая в это время на Азил. Опустил руку на уровень колена, обозначая что-то маленькое – или кого-то маленького? Повернулся к морю и махнул рукой вдаль, на горизонт.– Африка, – сказал он, снова повернувшись к Грею и обнявжену за плечи. Лицо его было мрачным.– О господи, – сказал Грей молодой женщине. – Вас привезлииз Африки ребенком? Он это имеет в виду?– Да, – ответила она и снова всхлипнула. – Я была… очень…маленькой.– А ваши родители? Они были… – Его голос замер в глотке.Только однажды он видел невольничий корабль, и то на расстоянии. Но его запах он запомнил на всю жизнь. И труп, болтавшийся на волнах возле их собственного корабля. Бесполый, распухший, цвета старых костей. Работорговец выбросил его, как выбрасывают с китобойной шхуны мертвую морскую траву или окровавленные обрезки китовой шкуры.Азил покачала головой. Не возражая, а просто отказываясьдумать об ужасном.– Африка, – тихо сказала она. – Они умерли. В Африке.Африка. Звук этого слова пробежал по коже Грея, будтосороконожка, и он внезапно вздрогнул.– Теперь все будет нормально, – твердо заявил он. – Теперьвы получили свободу. – Во всяком случае, он надеялся на это.Он сумел оформить ее освобождение от рабства за несколькомесяцев до отъезда, в награду за ее помощь во время восстания рабов, когда покойный губернатор Уоррен был убит зомби. Или, точнее, людьми, которым внушили, что они зомби. Грей сомневался, что эта награда была бы одобрена губернатором. Грей не знал, была ли Азил личной собственностью губернатора, но не стал спрашивать у нее. Он истолковал свои сомнения правильным, нужным образом и сказал мистеру Дауэсу, тогдашнему секретарю губернатора, что, раз нет записи о ее принадлежности, следует допустить, что технически Азил является собственностью ее величества, значит, ее надлежит исключить из списка личной собственности губернатора Уоррена. Мистер Дауэс, превосходный секретарь, вздохнул словно больная овца и опустил глаза в молчаливом согласии. Тогда Грей продиктовал краткий указ об освобождении Азил из рабства, подписал в качестве действительного военного губернатора Ямайки (значит, и в качестве агента его величества) и велел мистеру Дауэсу скрепить указ самой внушительной печатью из его коллекции. Грей предположил, что это была печать департамента мер и весов, но она была поставлена на красный воск и выглядела весьма внушительно.– У вас с собой та бумага? – спросил он. Азил кивнула спослушным видом. Но ее глаза, большие и черные, со страхом смотрели на одномачтовый тендер.Командир тендера, извещенный об их прибытии, выскочил напалубу и спустился по трапу, чтобы их встретить.– Лорд Джон? – почтительно спросил он и поклонился. –Лейтенант Джеффри Раймс, командир. Ваш покорный слуга, сэр.Лейтенант Раймс выглядел лет на семнадцать, светловолосый ищуплый. Однако он с достоинством носил мундир, держался весело и солидно.– Благодарю вас, лейтенант. – Грей поклонился. – Как японял, вы… э-э… оказали любезность генералу Стэнли, доставив его сюда. И теперь вы готовы доставить меня и моих людей в Гавану?Лейтенант Раймс выпятил губы и задумался.– Что ж, полагаю, что я могу это сделать, милорд. Здесь, наЯмайке, я должен встретиться с эскадрой, но, поскольку она едва ли прибудет в ближайшие две недели, думаю, я могу доставить вас в Гавану, а потом вернусь сюда. В животе Грея завязался маленький узелок.– Вы… оставите нас в Гаване?– Да, милорд, – жизнерадостно ответил лейтенант. – Если выне управитесь с вашими делами за два дня. Я вынужден. Приказ, сами понимаете. – Он скорчил сочувственную гримасу.– Видите ли, в общем-то, я не должен плыть в Гавану, –сказал лейтенант, понизив голос и доверительно наклонившись вперед. – Но у меня также нет приказа оставаться на Ямайке, понимаете? Мне предписано встретить тут эскадру, когда я доставлю сообщение адмиралу Холмсу. Поскольку это я уже сделал… ну, флот всегда готов оказать услугу армии… когда это удобно, – честно добавил он. – И я думаю, что мне не помешает взглянуть на Гавану с ее бухтой и рассказать о ней адмиралу Пококу, когда он прибудет туда. Герцог Албемарль командует экспедицией в целом, – добавил он, заметив недоумение Грея. – Но адмиралу Пококу подчиняются все корабли.– Конечно.Грей подумал, что у лейтенанта Раймса одинаковые шансыдостичь на службе высоких должностей или попасть под трибунал и болтаться с петлей на шее в доке смерти, но он оставил эти мысли при себе.– Минутку, – сказал Грей, окликая лейтенанта, мгновенноотвлекшегося при виде Азил Санчес, великолепной, словно пальма: в желтой юбке и сапфирно-голубом лифе. – Вы серьезно сказали, что намерены плыть прямо в бухту Гаваны?– О да, милорд.Грей бросил взгляд на британские цвета флага, развевавшегосяна тропическом ветерке.– Надеюсь, лейтенант Раймс, что вы простите мое невежество –но разве мы сейчас не в состоянии войны с Испанией?– Конечно, милорд. Она там, куда вы и направляетесь.– Она там, куда я направляюсь? – По позвоночнику Грея поползхолодный, неумолимый ужас. – Насколько там все серьезно, могу я спросить?– Дело в том, милорд, что я должен доставить вас в бухтуГаваны – это единственная реальная якорная стоянка на том побережье. Я имею в виду, что там есть рыбацкие деревни и все такое, но, если бы я высадил вас в одном из тех мест, вам пришлось бы добираться до Гаваны по суше, а у вас нет на это времени.
_____________ Я Ольга, на ты Я помню каждый миг, каждую секунду..
Дата: Пятница, 19.03.2021, 22:43 | Сообщение # 1420
Граф
Сообщений: 914
– Понятно, – проговорил Грей, но его тон говорил обобратном. Лейтенант заметил это и ободряюще улыбнулся.– В общем, я привезу вас без флага – они не станутобстреливать нас, пока не разберутся, чье судно, – и доставлю вас как некое официальное лицо. Генерал подумал, что вы, может, привезете какое-нибудь сообщение тамошнему английскому консулу. Но, конечно, вам лучше знать, что да как. Может, вы придумаете что-нибудь еще.– О, конечно. – Ведь это не будет считаться отцеубийством,правда? – подумал он. – Если я придушу отчима, тем более при таких обстоятельствах…– Все в порядке, милорд, – вмешался Том. – Я везу вашпарадный мундир. На случай, если он вам понадобится.Командир батареи, охранявшей цепь заграждения, не разрешилсудну лейтенанта Раймса войти в гавань, но и не собирался его топить. На одномачтовый тендер направилось множество любопытных взглядов, но Грею и его сопровождающим было позволено сойти на берег. Английский у испанского офицера был под стать испанскому Грея, но после долгих переговоров, наполненных дикой жестикуляцией, Родриго убедил его пропустить их в город.– Что ты сказал ему? – поинтересовался Грей, когда имнаконец позволили пройти через бастион, охранявший западную сторону гавани. Могучая крепость с высокой сторожевой башней виднелась вдалеке на мысе. Грей так и не понял, то ли это крепость Эль Моро, то ли та, другая, названия которой он не помнил.Родриго пожал плечами и что-то сказал Азил, а она ответила.– Офицер не понял слово «консул» – и мы тоже, – виноватодобавила она. – Вот Родриго и сказал, что вы навещаете вашу мать, которая больна. Родриго сосредоточенно выслушал ее слова и добавил что-то еще. Азил перевела:– Он сказал, сэр, что у каждого человека есть мать.Генерал Стэнли дал такой адрес: «Каса Эчеваррия» на улицеЙоэнис. Грей и его спутники приехали к касе на повозке, вероятно, обычно возившей необработанные шкуры. Это оказался большой, с портиком, приятного вида дом желтого цвета с обнесенным стеной садом и мирной суетой, напоминавшей улей. Из дома доносились голоса, иногда смех, но никто из пчел не собирался отвечать на стук в дверь. Безуспешно прождав минут пять и не увидев никого – не только своей матери, но и вообще кого-либо, – Грей оставил в портике своих спутников и решил обойти вокруг дома. Плеск воды, резкие крики и вонь щелочного мыла указывали, что где-то стирали белье. Впечатление подтвердилось, когда он повернул за угол и попал на задний двор. В лицо ему ударили горячий, сырой воздух и запах грязного белья, древесного дыма и жареных бананов. Несколько женщин и детей трудились возле огромного котла, установленного на чем-то вроде кирпичного очага. Под котлом горел огонь, в который подкладывали дрова двое-трое маленьких, голых детишек. Две женщины помешивали в котле большими деревянными вилами, одна из них заорала на малышей по-испански, как предположил Грей, чтобы они не вертелись под ногами и держались подальше от кипящей воды и ведра с мылом. Сам двор напоминал дантовский Пятый круг ада – угрюмое бурчание котла, клубы пара и дыма. Прямо-таки Стигийское болото. Другие женщины развешивали мокрую одежду на веревках между колонн, поддерживавших лоджию. Третьи возились в углу с жаровнями и сковородками, и оттуда доносились аппетитные запахи еды. Все одновременно говорили по-испански, иногда взвизгивая от смеха. Грея совершенно игнорировали все, даже дети. Зная, что его мать интересует скорее еда, чем белье, он обошел двор, направляясь к поварам. Он сразу увидел ее: она стояла спиной к нему и, размахивая руками, что-то говорила черной словно уголь женщине, которая сидела на корточках, босая, и шлепала куски теста на горячий, смазанный жиром камень. Волосы матери были заплетены в длинную, толстую косу.– Пахнет вкусно, – сказал Грей, подходя к ней. – Что это?– Хлеб из кассавы, – ответила она, повернулась к нему иподняла бровь. – А еще platanos – значит, бананы и ropa vieja. Это означает «обноски». И хотя название странное, еда очень вкусная. Ты голодный? Господи, да что я спрашиваю? – добавила она, прежде чем он ответил. – Конечно, голодный.– Конечно, – подтвердил он и почувствовал голод, последниеостатки морской болезни исчезли от запахов чеснока и специй. – Я и не знал, мама, что ты умеешь говорить по-испански.– Ну, не знаю насчет говорения, – ответила она, убирая слевого глаза прядь седеющих светлых волос, – но жестикулирую я бегло. Что ты тут делаешь, Джон?Он обвел взглядом двор: все по-прежнему были заняты работой,но взгляды с интересом направили на него.– А кто-нибудь из твоих… хм… визави говорит тутпо-английски? Не мануально?– Некоторые из них чуточку говорят, да, а дворецкий Хасинтодаже бегло. Но они не поймут, если ты будешь говорить быстро.– Я постараюсь это сделать, – сказал он, слегка понизивголос. – Короче, твой супруг прислал меня и… но прежде чем я познакомлю тебя с ситуацией… со мной несколько человек, слуги и…– О, ты привез Тома Бёрда? – Ее лицо расцвело усмешкой – этоможно было назвать только так.– Конечно. Он и еще двое… э-э… Ну, я оставил их в портике.Никак не мог достучаться, чтобы нам открыли дверь.Мать сказала что-то по-испански, как ему показалось,какое-то ругательство, потому что чернокожая женщина заморгала, а потом усмехнулась.– У нас есть швейцар, но он часто напивается, – сказаламать, как бы оправдываясь, и подманила к себе одну из старших девочек, развешивавших белье: – Хуанита! Aqui (сюда), пожалуйста.Хуанита моментально бросила мокрое белье и прибежала, сделаланебрежный реверанс и завороженно поглядела на Грея.– Señora.– Es mi hijo, – сказала мать, показав на него. – Amigos deel… – Она покрутила указательным пальцем, что означало кругосветное движение, и показала в сторону портика, потом ткнула большим пальцем в жаровню, над которой бурлил глиняный горшок. – Agua. Comida. Por favor?– Я потрясен, – сказал Джон, когда Хуанита кивнула, что-тосказала быстро и непонятно и исчезла, вероятно, чтобы спасти Тома и Санчесов. – А «comida» случайно не еда?– Мой дорогой, ты очень проницательный. – Мать жестомобратилась к чернокожей женщине, показала по очереди на Джона и на себя, ткнула пальцем в разные горшки и вертелы и кивнула на дверь на дальней стороне двора, после чего взяла Джона под руку. – Gracias, Maricela.Она привела его в небольшой, довольно темный салон, гдепахло цитронеллой, свечным воском и явственно витал запах содержимого детских горшков.– Я не думаю, что ты прибыл с дипломатическим визитом,правда? – сказала мать, распахивая окно. – Я услышала бы об этом.– В данный момент я нахожусь тут инкогнито, – заверил он. –Если повезет, мы уедем отсюда, прежде чем меня кто-нибудь узнает. Насколько быстро ты можешь подготовить к дороге Оливию и детей?Она замерла, держа руку на подоконнике, и посмотрела нанего.– О, – сказала она. Удивление на ее лице мгновенно сменилоськалькуляцией. – Значит, дело дошло уже до этого? Где Джордж?– Что ты имела в виду, сказав, что дело дошло до этого? –спросил Грей с удивлением и пристально посмотрел на мать. – Ты знала о… – он огляделся по сторонам и понизил голос, хотя вокруг не было никого, а во дворе по-прежнему звучали смех и болтовня, – вторжении?Мать широко раскрыла глаза.– Что? – громко переспросила она и торопливо оглянуласьчерез плечо на открытую дверь. – Когда? – спросила она, понизив голос.– Ну, вот-вот, – ответил Грей. Он встал и спокойно прикрылдверь. Шум со двора заметно уменьшился.– Генерал Стэнли появился у меня на Ямайке неделю назад исообщил, что британский флот намерен захватить Мартинику, а потом – если все пройдет, как планировалось, – и Кубу. Он считает, что лучше вам с Оливией убраться с Кубы до этих событий.– Я полностью с ним согласна. – Мать закрыла глаза и потерлалицо ладонью, сильно тряхнула головой, словно сбрасывая с себя летучих мышей, и открыла глаза. – Где он? – спросила она, стараясь говорить спокойно.– На Ямайке. Он, хм-м, сумел взять военный одномачтовыйтендер, пока на флоте готовились к атаке на Мартинику, и спешно поплыл впереди всех, надеясь вовремя тебя предупредить.– Да, да, – нетерпеливо отозвалась она, – он молодец. Нопочему он на Ямайке, а не тут?– Подагра. – И вполне возможно, какие-то другие немощи. Нозачем тревожить мать? Она пристально посмотрела на сына, но больше ничего не спрашивала.– Бедный Джордж, – сказала она и закусила губу. – Значит,так. Оливия с детьми сейчас за городом у сеньоры Вальдес.– Далеко? – Грей стал мрачно подсчитывать. Три женщины, двоедетей, трое мужчин… четверо, с Малкольмом. А-а, Малкольм… – Малкольм с ними?– О нет. Я точно не знаю, где он, – неуверенно добавила она.– Малкольм постоянно в разъездах, а теперь, когда Оливия уехала, он часто остается в Гаване – у него кабинет в крепости Ла Пунта на западной стороне гавани. Но иногда он ночует и тут.– О, неужели? – Грей старался убрать иронию из своегоголоса, но мать пристально посмотрела на него. Он отвел взгляд. Если она не знала про наклонности Малкольма, он не собирался просвещать ее. – Я должен поговорить с ним как можно скорее, – сказал он. – Нам надо привезти сюда Оливию с детьми, но незаметно, чтобы не создалось впечатление чего-то срочного. Если ты напишешь записку, я попрошу Родриго и Азил доставить ее. Они помогут Оливии собраться в дорогу и позаботятся о ней и детях.– Да, конечно.В тени стоял маленький, грубоватый секретер. Грей и незамечал его, пока мать не достала из него бумагу, перо и чернильницу. Она открыла крышку чернильницы, обнаружила, что все чернила высохли, пробормотала под нос по-гречески что-то, похожее на ругательство, но, может, и нет, быстро прошла на другой конец комнаты, вынула желтые цветы из глиняной вазы и подлила в чернильницу немного воды. Она насыпала чернильный порошок в воду, отрывисто перемешала все негодным пером. Тут у Грея запоздало возник вопрос:– Мама, что ты имела в виду, когда сказала: «Дело дошло ужедо этого?» Ведь ты не знала про планы захвата Мартиники, правда?Она пристально посмотрела на него, и перо застыло в ее руке.Потом тяжело вздохнула, словно собираясь с силами, приняла решение и отложила перо и чернила.– Нет, – сказала она, поворачиваясь к сыну. – Джордж говорилмне, что такой проект обсуждался, но мы с Оливией уехали из Англии в сентябре. О войне с Испанией еще не было объявлено, хотя все видели, что она на носу. Нет, – повторила она, глядя на него. – Я имела в виду восстание рабов. Джон глядел на мать секунд тридцать, потом медленно сел на деревянную скамью, тянувшуюся вдоль одной стены. Закрыл ненадолго глаза, покачал головой и открыл их.– В этом доме найдется что-нибудь выпить, мать?Накормленный, чистый и подкрепивший силы испанским бренди,Грей оставил Тома распаковывать вещи и отправился пешком через город в гавань, где крепость Ла Пунта – меньше размером, чем Эль-Морро (интересно, подумал он, что такое morro?), но все равно внушительная – охраняла западный берег. На него поглядывали прохожие, но без особого интереса, почти как в Лондоне. Придя в Ла Пунту, он удивился, с какой легкостью его не только пустили в крепость, но еще и проводили в oficina del Señor Stubbs. Конечно, у испанцев были свои собственные представления о военной готовности, но для острова, находившегося в состоянии войны, это показалось Грею полнейшей беспечностью. Сопровождавший его солдат постучал в дверь, произнес что-то по-испански и, кратко кивнув, оставил его. Раздались шаги, и дверь открылась. Малкольм Стаббс выглядел на двадцать лет старше, чем в последний раз, когда Грей его видел. Все еще широкоплечий и плотный, теперь он казался рыхлым и бугристым, словно слегка загнившая дыня.– Грей! – воскликнул он, и его усталое лицо повеселело. –Откуда ты выскочил?– Из головы Зевса, не иначе, – ответил Грей. – А ты откудавыскочил? – Полы мундира Стаббса густо покрывала красная пыль, от него пахло лошадью.– О… я то здесь, то там. – Малкольм кое-как отряхнул пыль смундира и со стоном рухнул в кресло. – О боже. Выгляни за дверь и позови прислугу, ладно? Мне необходимо выпить и хоть немного поесть, а то я пропаду.Что ж, Грей знал, как по-испански «пиво»… Высунув голову вкоридор, он заметил двух девушек-служанок, стоявших у окна в дальнем конце коридора. Кажется, они разговаривали с кем-то во дворе, их беседа сопровождалась частым хихиканьем. Прервав их разговор кратким «Хой!», он сказал «cerveza» тоном вежливой просьбы, после чего изобразил, как он что-то зачерпывает и подносит ко рту.– Si, señor! – сказала одна из девушек, торопливо кивнув, идобавила что-то еще вопросительным тоном.– Конечно, – сердечно ответил он. – Э-э… я имел в виду si!Хм… gracias, – добавил он, гадая, на что он сейчас согласился. Обе девушки присели в реверансе и исчезли в вихре юбок, вероятно, чтобы принести что-нибудь съестное.– Что такое pulpo? – спросил он, вернувшись в кабинет исадясь напротив Малкольма.– Осьминог, – ответил Малкольм, выглянув из складок льняногополотенца, которым он вытирал грязь с лица. – А что?– Просто интересно. Отложу в сторону обычные вопросы о твоемздоровье – кстати, у тебя все в порядке? – спохватился он и посмотрел на то, что когда-то было правой ногой Малкольма. В ботинке было нечто вроде чашки или стремени, сделанной из жесткой кожи с деревянными креплениями по бокам. И дерево, и кожа были в пятнах от долгого употребления, но на чулке виднелась свежая кровь.– О, это. – Малкольм равнодушно взглянул на ногу. – Все впорядке. Моя лошадь пала в нескольких милях от города, и мне пришлось пройти какое-то расстояние пешком, прежде чем я нашел другую. – Наклонившись с кряхтением, он расстегнул пряжку на протезе и снял его – как ни странно, это действие показалось Грею более неприятным, чем вид самой культи. На коже остались глубокие вмятины от башмака, а когда Малкольм снял рваный чулок, Грей увидел широкое кольцо воспаленной кожи вокруг голени и синие пятна свежих ушибов. Малкольм зашипел и, закрыв глаза, принялся осторожно растирать культю.– Да, кстати, я хоть тебя поблагодарил? – спросил Малкольм,открыв глаза.– За что? – удивился Грей.– Что не дал мне истечь кровью до смерти на поле подКвебеком, – сухо ответил Малкольм. – Ты уже успел забыть, да?И в самом деле, успел. Кроме того поля под Квебеком у негослучилось столько всего, и те лихорадочные мгновения, когда он сорвал с себя ремень и туго затянул вокруг искалеченной ноги Малкольма, из которой хлестала кровь, были всего лишь фрагментами – хоть и яркими – изломанного пространства, где не существовало ни времени, ни идеи. И вообще, тот день запомнился ему непрестанным громом – орудий, его собственного сердца, копыт лошадей индейцев, все это слилось тогда воедино и стучало в его крови.– Не стоит благодарности, – вежливо сказал он. – Но вот что– отложим на миг светские формальности, я пришел, чтобы сказать тебе, что сюда направляется довольно большая британская эскадра с намерением захватить остров. Кстати, мне показалось или так и есть – неужели местный главнокомандующий пока не понимает, что объявлена война? Малкольм заморгал. Он перестал растирать ногу и выпрямился.– Да. Когда? – спросил он. Его лицо мгновенно изменилось –усталость и боль уступили место тревоге.– По моим прикидкам, у тебя есть две недели, но, может, именьше. – Он рассказал Малкольму все подробности, какие знал. Малкольм кивнул, а складка между бровей сделалась еще глубже.– Так что я приехал, чтобы вывезти тебя и твою семью, –подытожил Грей. – И мою мать, конечно.Малкольм посмотрел на него, подняв бровь:– Меня? Ты, конечно, забери Оливию и детей – я буду весьмаобязан тебе и генералу Стэнли. Но я останусь.– Что? Какого дьявола? – Джон внезапно разозлился. – Кромегрядущего нападения наших соотечественников тут еще, по словам матери, назревает восстание рабов!– Ну да, – спокойно отозвался Малкольм. – Вот именно.Не успел Грей найти внятный ответ на это заявление, какдверь открылась, и в кабинет вошла миловидная чернокожая девушка в желтом шарфе на голове. В руках она держала огромный, помятый жестяный поднос.– Señores, – сказала она, сделав реверанс, несмотря натяжесть, и поставила поднос на стол. – Cervesa, vino rustico, y un poco comida: moros y cristianos, – она сняла крышку с одного из горшков, выпустив облачко ароматного пара, – maduros, – это были жареные бананы, Грей уже знал, – y pulpo con tomates, accitunas y vinagre!– Muchas gracias, Inocencia, – поблагодарил Малкольм, и наслух Грея это прозвучало удивительно по-испански. – Es suficiente. – Он махнул ей рукой, отпуская. Но девушка не ушла. Обойдя стол, она присела на корточки и, нахмурив брови, посмотрела на его больную ногу.– Esta bien, – сказал Малкольм. – No te preoccupes. – Онотвернулся, но она положила руку ему на колено и что-то быстро сказала по-испански, сердито и заботливо. Грей невольно поднял брови. Так говорил с ним Том Бёрд, когда Грей был ранен или болен, – словно Грей сам был виноват в этом и поэтому должен кротко подчиниться предложенному лечению. Но в голосе девушки слышалась явственная нотка, которая полностью отсутствовала у Тома. Малкольм покачал головой и ответил в присущей ему манере – небрежно, но ласково – и на миг положил руку на желтую голову девушки. Это мог быть чисто дружеский жест, но не был им, и Грей напрягся. Девушка встала, укоризненно покачала головой и ушла, кокетливо качнув юбками. Грей посмотрел, как закрылась за ней дверь, и снова повернулся к Малкольму. Тот взял с блюда оливку и жевал ее.– Иносенсия, «Невинная», значит? – резко заявил Грей.Лицо у Малкольма всегда было кирпично-красным, поэтому он непокраснел и просто прятал глаза.– Самое обычное имя, испанское, какое тут дают девочкам, –сказал он, выбросил косточку и взял раздаточную ложку. – Тут встречаются самые разные имена! Асумпсьон (Успение), Иммакулата (Непорочная), Консепсьон (Зачатие)…– Зачатие, да, в самом деле. – Это прозвучало достаточнохолодным тоном, и широкие плечи Малкольма слегка поникли, хотя он все еще не смотрел на Грея.– Это кушанье они называют «moros y cristianos» – то есть«мавры и христиане»: рис – это христиане, а черные бобы – мавры, видишь? – сказал он. Но Грей демонстративно игнорировал блюдо, несмотря на соблазнительный запах.– Кстати, о зачатии – и Квебеке, – сказал он. – Твой сын отиндейской женщины…Малкольм наконец поднял на него глаза и снова опустил их насвою тарелку, положил что-то в рот, прожевал, проглотил и кивнул.– Да, я узнавал – когда оправился от ранения. Мне сказали,что ребенок умер.Это известие ударило Грея под дых. Он сглотнул, ощутивгоречь желчи, и, не выбирая, взял что-то из блюда с pulpo.– Понятно. Как… жалко.Малкольм молча кивнул и щедро положил себе осьминога.– Ты недавно узнал об этом? – Шок пронесся по телу Греяокеанской волной. Он живо вспомнил тот день, когда нес малыша на руках во французскую миссию в Гареоне. Мать ребенка умерла от оспы, и Грей купил мальчика у его бабки за одеяло, фунт сахара, две золотые гинеи и маленький бочонок рома. Малыш, теплый и пухлый, доверчиво глядел на него, не мигая, круглыми, черными глазами.– О нет, нет. Это было, по крайней мере, два года назад.– А-а. – Грей положил в рот какой-то кусок и медленно жевал.Шок сменился огромным облегчением, а потом нарастающим гневом. Сам недоверчивый, он дал священнику деньги на нужды ребенка и сказал, что платежи будут продолжаться, но только пока святой отец будет присылать Грею раз в год локон малыша – в подтверждение, что он жив и здоров. У Малкольма Стаббса волосы были песочного цвета и росли тугими завитками, словно овечья шерсть. Предоставленные сами себе, они торчали на голове, словно пружины рваного матраса. Поэтому Малкольм стриг голову и ходил в парике. Он и тут носил парик, но сейчас снял его. Отросшие на дюйм волосы напоминали текстуру маленьких, кудрявых локонов цвета темной корицы, которые Грей к этому времени дважды получал из Канады: каждый локон был аккуратно перевязан черной ниткой и сопровождался короткой запиской от отца Ле Карре – с благодарностью и его благословением. Последнее письмо Грей получил перед своим отъездом на Ямайку. У него возникло нестерпимое желание ударить Малкольма головой о стол и макнуть носом в pulpo, но он сдержался. Вместо этого он тщательно прожевал кусок осьминога – очень вкусный, но по текстуре похожий на ластик, – проглотил его и спросил:– Тогда расскажи мне про восстание рабов.Малкольм посмотрел на него, что-то обдумывая. Кивнул и скряхтеньем протянул руку к испачканному кровью чулку, свисавшему с его протеза.– Давай поднимемся на стену, – сказал он. – Тут мало кто изслуг говорит по-английски, но это не значит, что они не понимают. И они часто подслушивают под дверью.Грей заморгал, когда они вышли из полумрака каменноголестничного колодца на ясный и яркий день. В ослепительном небе кружились чайки. С моря налетали сильные порывы ветра, и Грей снял шляпу и сунул ее под мышку, чтобы ее не унесло.– Я прихожу сюда несколько раз в день, – скзал Малкольм,возвысив голос из-за ветра и крика чаек. – Смотрю на корабли. – Он кивнул на простор огромной гавани, где несколько очень больших кораблей стояли на якоре в окружении стаи мелких судов, курсировавших к берегу и обратно.– Красавцы! – восхитился Грей. – Но они стоят праздно,верно? – Действительно, на кораблях все паруса были свернуты, крышки орудийных портов задраены. Корабли плавно покачивались под ветром, мачты и реи чернели на фоне небесной и морской синевы.– Да, – сухо отозвался Малкольм. – Они особенно красивы,когда праздно стоят. Насколько мне известно, объявление войны еще не получено, иначе на палубах было бы черно от людей, а паруса зарифлены, а не свернуты. Вот почему я прихожу сюда утром, в полдень и вечером, – добавил он.– Но… если де Прадо – ведь он тут главнокомандующий? – еслион не знает, что война объявлена, почему тут уже стоят эти корабли? Ведь они точно военные, а не торговые. Даже я это вижу.Малкольм засмеялся, хоть и не слишком весело.– Да, пушки выдают их. Испанцы ждут объявления войны ужеполгода. Генерал Эвиа привел сюда эти корабли еще в ноябре, и они с тех пор тут стоят.– А-а.Малкольм поднял брови:– Вот именно, а-а. Де Прадо ждет объявления войны со дня надень. Вот почему я отправил Оливию с детьми за город. Подчиненные де Прадо относятся ко мне с подчеркнутой вежливостью. – Он слегка скривил губы. – Но я вижу, как они уже примеряются, чтобы заковать меня в цепи и бросить в тюрьму.– Да что ты, Малкольм, – мягко возразил Грей. – Ты дипломат,а не воюющая сторона. Скорее всего, они либо депортируют тебя, либо задержат у себя, но я не думаю, что дело дойдет до цепей.– Да, – согласился Малкольм, снова направив взгляд накорабли, как будто опасался, что они вот-вот придут в движение. – Но если они прознают про восстание – а я, честно говоря, не знаю, как этого избежать, – тогда это наверняка изменит их мнение насчет моей дипломатической неприкосновенности. Это прозвучало с такой спокойной отрешенностью, что Грей поразился, хоть и неохотно. Он покрутил головой, не подслушивал ли кто. На стене было много солдат, но не вблизи; серый камень крыши простирался на сотни ярдов во все стороны. Где-то в дальнем конце крепости офицер перекликался с дозорным на сторожевой башне. Несколько туземцев – многие в черном – латали дыры в стене. Они разделись до пояса и обливались потом, несмотря на ветер. Рядом с ними стояли корзины с камнями. На каждом углу крыши стояли во фрунт, с мушкетами на плече часовые. Крепость Ла Пунта готовилась к войне. Мимо промаршировало отделение из двенадцати солдат, попарно, под началом молодого капрала, кричавшего испанский эквивалент «ать-два!». Когда они шагали мимо приземистой сторожевой башни, капрал лихо отдал честь. Малкольм кивнул и снова повернулся к гавани. Видимость была прекрасная, и Грей разглядел заградительную цепь у входа в гавань, тонкую, темную линию, похожую на змею.– Иносенсия сообщила мне об этом, – отрывисто сказалМалкольм, когда солдаты скрылись в лестничном колодце, и настороженно покосился на Грея, но тот промолчал. Малкольм снова повернулся к гавани и начал говорить. Бунт готовили рабы с двух больших сахарных плантаций в окрестностях Гаваны. Кузина Иносенсии была служанкой на гасиенде Мендес и крутила любовь с одним из рабов, чей брат был в числе главных заговорщиков. Их изначальный план был таков: собраться в группу, убить хозяев гасиенд, ограбить дома, очень богатые, и бежать через горы в Хагуа, на южный берег острова.– Понимаешь, они решили, что солдаты не станут ихпреследовать, потому что ожидают нападения англичан на Гавану. – Казалось, Малкольма совершенно не волновало предполагаемое убийство хозяев плантаций. – План был неплохой, если они выберут удачный момент и дождутся появления англичан. Вокруг Кубы полно мелких островов, где легко прятаться.– Ты узнал про этот план и вместо того, чтобы сообщить о немcomandante…Малкольм пожал плечами:– Ну, ведь мы воюем с Испанией, разве нет? Если еще и невоюем, ясно, что война начнется в любой момент. Я встретился с двумя главарями бунта и, э-э, убедил их, что существует более надежный способ достижения их целей.– Один? Ты встречался с теми людьми один?– Конечно, – ответил Малкольм. – Они бы меня и близко неподпустили, явись я не один. Да у меня никого и нет, – добавил он, повернувшись к Грею с застенчивой улыбкой, которая неожиданно убрала годы с его измученного заботами лица.– Я встретился с кузиной Иносенсии на краю плантацииСааведра, и она отвела меня в большой табачный сарай, – продолжал он, посерьезнев. – Наступили сумерки, и в сарае был полумрак. Я видел множество теней и не могу сказать, сколько человек там было. Мне казалось, будто весь сарай шевелился и шептался, но, скорее всего, это были всего лишь развешанные на просушку листья – они ведь огромные, ты знаешь? Одно растение величиной с мужчину. Их подвешивают к балкам, они качаются, задевают друг друга и сухо так шуршат, словно шепчутся… Мне даже стало немного страшновато. Грей старался представить ту встречу и, к своему удивлению, ясно увидел ее. Малкольм, с его протезом и всем прочим, хромая, входит один в темный сарай, чтобы убедить опасных парней отказаться от их убийственных намерений в пользу его плана. По-испански.– Ты жив, значит, они тебя выслушали, – медленно сказалГрей. – Что ты им предложил?– Свободу, – ответил Малкольм. – Ведь армия освобождаетрабов, которые записываются в нее, почему этого не может сделать флот?– Я не уверен, что жизнь моряка намного лучше, чем жизньраба, – с сомнением заявил Грей. – Что до еды, то на острове она точно лучше.– Я вовсе не говорю, что они запишутся в моряки, глупый, –возразил Малкольм. – Но я уверен, что сумею убедить либо Албемарля, либо адмирала Покока, что тех парней надо освободить в награду за их помощь. Если они уцелеют, – задумчиво добавил он.Грей уже начинал думать, что Малкольм на самом деле неплохойдипломат. Все-таки…– Ты сказал слово «помощь» – что ты предложил тем парням?– Ну, во-первых, я предложил, чтобы они пробрались ночью поберегу ко входу в гавань и открыли заградительную цепь.– Хороший план, – сказал Грей с некоторым сомнением, – но…– Батареи. Да, точно. Я не могу спуститься вниз и попросить,чтобы мне показали батареи, но… – Он полез в карман и достал небольшую медную подзорную трубу. – Взгляни, – сказал он, протягивая ее Грею. – Только сначала направь ее в разные стороны, чтобы не подумали, что ты шпионишь и интересуешься батареями. Грей взял трубу. У него были холодные руки, и от меди, нагревшейся от Малкольма, по его телу пробежали странные мурашки. Он уже видел близко одну из батарей, когда они проходили через нее, батарея на другой стороне гавани была оснащена похожим образом: шесть тяжелых орудий и две мортиры.– Конечно, не только это, – сказал Грей, – возвращая трубу.– Еще и… – Время, – договорил Малкольм. – Да. Если даже они смогут приплыть с побережья, а не пройдут через батарею, это надо будет сделать в тот момент, когда приблизятся британские корабли, иначе у испанцев будет время снова поднять цепь. – Он с сожалением покачал головой. – Нет. Я думаю – а если у тебя есть идея удачнее, скажи, – что мы, пожалуй, сможем захватить Эль-Морро.– Что? – Грей посмотрел на громаду крепости. Построенная наскалистом выступе, она казалась значительно выше Ла Пунты и контролировала весь канал, бо́льшую часть гавани и города. – Каким образом? Малкольм закусил губу, но не от озабоченности. Просто он сосредоточенно размышлял. Потом он кивнул на крепость:– Я был внутри несколько раз. И могу договориться, чтобыпойти туда снова. Ты можешь пойти со мной. Просто удача, что ты приехал, Джон, – добавил он, повернув лицо к Грею. – Это намного упрощает мою задачу.– Неужели? – пробормотал Грей. У него зашевелилисьнеприятные предчувствия. На парапет прямо возле его локтя села чайка и посмотрела на него желтой бусинкой глаза.– Губернатор слег от лихорадки, но завтра ему, возможно,будет лучше. Я попрошу его о встрече и представлю тебя. Пока ты будешь беседовать с де Прадо – или его помощником, если де Прадо будет недоступен, – я извинюсь, потихоньку выйду и попробую сделать план помещений со входами и выходами и все такое… – Он внезапно замолчал. – Ты говоришь, две недели?
_____________ Я Ольга, на ты Я помню каждый миг, каждую секунду..
Дата: Пятница, 19.03.2021, 22:44 | Сообщение # 1421
Граф
Сообщений: 914
– Около этого. Но сказать трудно, правда? Что, еслиМартиника не сдастся так легко или начнется тайфун, когда они покинут остров? Тогда это может занять месяцы или больше. – Ему пришла в голову еще одна мысль: – К тому же там есть волонтеры из американских колоний. Лейтенант Раймс говорил, что несколько транспортов намерены присоединиться тут к британскому флоту. Малкольм почесал голову. Его короткие бронзовые кудри трепетали на ветру словно скошенная осенняя трава. Что? Джон был шокирован поэтическим сравнением, которое подсунуло его смятенное сознание. Ведь Малкольм никогда ему не нравился, не говоря уж о…– Я не думаю, что транспорты близко подойдут к гавани дотого, как встретятся с флотом, – заметил Малкольм. – Но две недели, на мой взгляд, приличный срок – этого достаточно, чтобы увезти с острова Оливию и твою мать.– О. Да, – сказал Джон, с облегчением принимая такоевозвращение к здравому разговору. – Я попросил мать послать Оливии записку с просьбой вернуться в город – ох, черт побери. Ты ведь сказал, что нарочно отправил их туда.Чайка недовольно заорала, уронила кляксу помета на парапет ивзмыла в воздух.– Да, нарочно. Я пытался уговорить твою мать уехать сОливией, но она настояла на своем. Сказала, что она что-то там пишет, и хотела, чтобы ее на несколько дней оставили в покое. – Малкольм повернулся спиной к воде и задумчиво уставился на камни под ногами.– Adelante! – послышалось за спиной Грея. Он обернулся натопот марширующих ног и бряцанье оружия. Еще одно отделение упражнялось в строевой ходьбе. Солдаты протопали мимо, устремив глаза перед собой, но их капрал вежливо отдал честь Малкольму и кратко кивнул Грею, бросив на него косой взгляд.Показалось ли Грею или глаза капрала задержались на еголице?– Дело в том… – начал было Малкольм, но выждал, когдасолдаты отойдут. – Я хочу сказать… – Он кашлянул и замолчал.Грей ждал.– Я знаю, Джон, что ты не любишь меня, – отрывисто продолжалМалкольм. – И не уважаешь. Да я и сам не слишком себя люблю, – добавил он, отвернув лицо. – Но… ты мне поможешь?– Я не вижу иного выбора, – ответил Грей, оставив в стороневопрос о симпатиях. – Но за то, что ты рассказал, – серьезно добавил он, – я уважаю тебя.Широкое лицо Малкольма осветилось радостью, но, прежде чемон успел что-то ответить, Грей внезапно заметил происходящие вокруг них перемены. Туземцы, латавшие стену, вскочили на ноги и что-то возбужденно орали, размахивая руками. Кричали все и бежали к бастионам, обращенным к гавани. Застигнутые суматохой, оба англичанина пробились вперед настолько, чтобы видеть корабли. Небольшое одномачтовое судно с белыми, как крылья чайки, парусами, быстроходный испанский тендер, стремительно мчался по голубой воде в их сторону.– О, господи, – сказал Грей. – Уже – правда?– Да, уже. Скорее всего. – Малкольм схватил его за локоть ивыдернул из толпы возбужденных испанцев. – Пойдем. Скорее!После яркого солнца в лестничном колодце было совсем темно,и Грею, чтобы не упасть, пришлось держаться рукой за стену. Он-таки упал в самом низу, поскользнувшись на щербатой от старости ступеньке, но успел ухватиться за рукав Малкольма.– Сюда. – Внизу было чуть больше света, просачивавшегосясквозь узкие окошки в конце длинных проходов, на стенах туско мерцали фонари, в воздухе висела вонь от китового жира. Малкольм подошел к своему кабинету, что-то быстро сказал по-испански секретарю, и тот с удивленным видом встал и удалился. Малкольм закрыл и запер дверь.– И что теперь? – спросил Грей. Его сердце учащенно билось,он испытывал смешанные чувства: азарт, какой бывает перед неминуемым сражением, нелепое желание бежать подальше от всего этого и настойчивую потребность хоть что-то сделать… но только что? На правой руке кровоточили пальцы на сгибе – он оцарапал их, когда поскользнулся на лестнице. Он машинально сунул их в рот и ощутил серебряный вкус крови и каменной пыли. Малкольм учащенно дышал, и не только от быстрой ходьбы. Он оперся обеими руками на крышку стола и поглядел на темную древесину. Наконец кивнул, встряхнулся как собака и выпрямил спину.– Не то чтобы я не думал об этом, – сказал он. – Но я неожидал твоего появления.– Не обращай на меня внимания и делай то, что задумал, –вежливо ответил Грей. Малкольм удивленно посмотрел на него, засмеялся и, казалось, успокоился.– Ладно, – сказал он. – Значит, перед нами стоят две задачи,верно? Рабы и Оливия – и твоя мать, конечно, – торопливо добавил он.Грей подумал, что сам он поменял бы эти две задачи постепени важности. Впрочем, он не знал, насколько опасными были рабы. Он кивнул:– Ты в самом деле думаешь, что тебя арестуют?Малкольм поднял и уронил тяжелое плечо.– Да, я уверен – но не знаю, как скоро они доберутся доменя. В конце концов, на их взгляд, я не представляю для них особой угрозы. Он подошел к маленькому оконцу и посмотрел в него. Из двора крепости доносились крики, кто-то пытался отдавать команды среди нараставшего гомона испанских голосов.– Дело в том, – сказал Малкольм, отвернувшись от окна схмурым и сосредоточенным лицом, – они сейчас узнают официально, что объявлена война, как только капитан корабля вручит губернатору письма. Но как ты думаешь, знают ли они что-нибудь про флот? – Он посмотрел на Грея, подняв брови, и торопливо добавил: – Я имею в виду… корабль, доставивший декларацию – если это действительно декларация, – мог заметить британский флот… или услышать о его приближении. В таком случае…Грей покачал головой.– Малкольм, океан огромный, – возразил он. – Да и сможешь литы предпринять что-то другое, если даже испанцы узнают о флоте?Он нетерпеливо слушал размышления Малкольма. У него самогоуже бурлила кровь, ему нужно было действовать.– Вообще-то, да. Сейчас задача номер один – бежать, намобоим. Если испанцы будут знать, что британский флот уже стоит у их порога, второе, что они предпримут – приведя оба форта в полную боевую готовность, – это арестуют в Гаване всех граждан Британии, и меня первого. Если они еще не знают об этом, у нас, пожалуй, есть еще немного времени. Грей увидел, что Малкольму тоже требовалось что-то делать: он начал бегать по кабинету, и всякий раз, проходя мимо окна, глядел в него. Он сильно хромал, ходьба явно причиняла ему боль, но он, казалось, ее не замечал.– Рабы Мендеса начнут нервничать – они и так на пределе, –но эта новость их взбудоражит. Мне надо поехать и потолковать с ними как можно скорее. Заверить их, понимаешь? Если я этого не сделаю, они, скорее всего, воспримут объявление войны как сигнал для нападения на хозяев и убьют их – а это, помимо неприемлемых с точки зрения гуманности действий, сделает их абсолютно бесполезными для нас.– Неприемлемых – это точно. – Грей с тревогой подумал обобитателях гасиенд Мендес и Сааведра, которые будут мирно ужинать сегодня вечером, не подозревая, что их в любой момент могут убить слуги, подающие им кушанья. Ему пришло в голову – как, впрочем, и Малкольму, – что рабы на тех двух плантациях, скорее всего, не единственные на Кубе, кто может воспользоваться нападением британцев и свести счеты с хозяевами. Но ни он, ни Малкольм ничего не могли с этим поделать.– Тогда ты поскорее езжай. А я позабочусь о женщинах идетях.Малкольм яростно потер ладонью лицо, словно это помогало емудумать.– Да. Надо увезти их с острова до прибытия британскихкораблей. Вот, возьми. – Он выдвинул ящик стола и достал маленький и пухлый кожаный мешочек. – Испанские деньги – так ты привлечешь к себе меньше внимания. Кохимар – думаю, это самое подходящее место.– Что такое Кохимар и где? – Барабаны. Теперь послышалисьбарабаны, они отбивали дробь во дворе крепости, отовсюду слышались топот ног и мужские голоса. Насколько велик был гарнизон, защищавший Эль-Морро? Грей и не заметил, что произнес вслух последний вопрос, и Малкольм рассеянно ответил на него:– Около семисот солдат плюс, может, еще триста из силподдержки – о, и африканские рабы, пожалуй, еще три сотни – но они не живут в крепости. – Он встретился взглядом с Греем и кивнул, угадав его следующий вопрос: – Я не знаю. Они могут присоединиться к нашим силам, а могут и не присоединиться. Будь у меня время… – Он поморщился. – Но его нет. Кохимар – это… о, постой. – Повернувшись, он вытащил из стола парик, который снял перед этим, и сунул его Грею. – Маскируйся, Джон, – сказал он, слегка улыбнувшись. – Ты привлекаешь к себе внимание. Лучше, если люди не будут замечать тебя на улице. – Он схватил шляпу и нахлобучил ее на свою стриженую голову, потом отпер дверь и распахнул ее, нетерпеливым жестом велев Грею идти впереди. Джон шагнул вперед и спросил через плечо:– Кохимар?– Рыбацкая деревня. – Малкольм окинул взглядом оба концакоридора. – К востоку от Гаваны, может, в десяти милях. Если наш флот не сможет войти в гавань, там для него самое подходящее место. Маленький залив – да, и маленькая крепость. El Castillo de Cojimar. Держись от нее подальше.– Ладно, постараюсь, – сухо сказал Грей. – Я… Он хотелсказать, что пришлет Тома Бёрда в случае чего, если появятся новости, но слова застряли в его глотке. Скорее всего, к тому времени Малкольм будет уговаривать рабов где-то под Гаваной. Или уже окажется в тюрьме. Или – что тоже не исключено – будет мертв.– Малкольм, – сказал он.Малкольм резко повернулся и увидел лицо Грея. Остановился насекунду и кивнул.– Оливия, – спокойно проговорил он. – Передай ей… – Онзамолчал и опустил голову.– Ты сам знаешь, что я скажу.Он протянул руку, и Малкольм схватил ее так крепко, чтозахрустели кости. Когда они разжали руки, у Грея горели костяшки пальцев, а на ладони Малкольма осталась от них кровь. Они больше не разговаривали и быстро пошли по коридору. Парик был слишком велик Грею, потому что у Малкольма была круглая голова, похожая на переросшую дыню, но волосы Грея – золотистые и заметные, как тактично заметил Малкольм – были густыми, и он заправил их под парик. В результате изделие из конского волоса сидело на его голове надежно, хоть и причиняло неудобство. Грей надеялся, что у Малкольма не было вшей, но быстро забыл о такой мелочи, когда пробирался сквозь людскую толпу на улице возле Ла Пунты. Люди с любопытством поглядывали на крепость, проходя мимо, и явственно замечали какие-то отклонения от привычного распорядка. Но весть о войне еще не распространилась. Грей гадал, достигла ли она официально кабинета губернатора – или его постели, где он лежал больной. Ни у Грея, ни у Малкольма не было сомнений, что только самая срочная новость могла заставить корабль проплыть с такой поспешностью через заградительную цепь. Стражник, охранявший уличные ворота крепости, еле удостоил Грея взгляда и махнул рукой – проходи. Как и в мирное время, в крепости можно было видеть столько же штатских, сколько и военных, к тому же было много светловолосых и голубоглазых испанцев. Платье на Грее было не испанского покроя, но скромное и неброское. Ему понадобится лошадь – это первое. Конечно, он мог пройти десять миль, но делать это в элегантных туфлях болезненно и неудобно, тем более что туда и обратно будет уже двадцать миль… Он взглянул на небо – полдень уже миновал. Конечно, в этих широтах солнце садится в восемь или девять часов, но…– Какого дьявола, болван, почему я не спросил у Стаббса, какпо-испански «лошадь»? – пробормотал он себе под нос, пробираясь сквозь ряды душистых прилавков, заваленных фруктами. Он узнавал, конечно же, бананы, а еще папайю, манго, кокосы и ананасы, но вот странные темно-зеленые плоды с грубой кожурой и светло-зеленые, по его предположениям, «сахарные яблоки» аноны он никогда еще не видел. Как бы то ни было, пахли они восхитительно. Его желудок заурчал – несмотря на съеденного у Малкольма осьминога, он был голоден. Но тут он почувствовал совершенно противоположный запах – свежего навоза. Было очень поздно, когда Грей наконец вернулся в Каса Эчеваррия. Полная луна плыла высоко над головой, пахло дымом, цветущими апельсинами и медленно жарившимся мясом. Он без труда перекусил в Кохимаре на крошечной рыночной площади, просто показывая пальцем на понравившиеся продукты и заплатив самыми мелкими монетами из кошелька, но Кохимар уже был далеко позади, а голод снова терзал его желудок. Он слез с мула, привязал его к перекладине возле дома и забарабанил в дверь. Его приезд был замечен, и он поднимался по невысоким деревянным ступенькам под мягким светом фонаря.– Это вы, милорд? – Том Бёрд, благослови его Бог, стоял врамке открытой двери, держа в руке фонарь, и его круглое лицо сморщилось от беспокойства.– Я, вернее, то, что от меня осталось, – ответил Грей. Онпрочистил глотку, забитую пылью, сплюнул в цветущий куст возле портика и захромал в дом. – Пошли кого-нибудь, чтобы позаботились о муле, ладно, Том?– Сейчас, милорд. Что у вас с ногой? – Том направилпрокурорский взгляд на правую ногу Грея. - Ничего. – Грей вошел в тускло освещенную sala и сел со вздохомоблегчения. Маленькая свечка горела перед картиной, на которой были изображены летающие существа с крыльями, вероятно, ангелы. – У моей туфли отвалился каблук, когда я помогал мулу вылезти из каменного рва.– Он упал в ров вместе с вами, милорд? – Том проворно зажегжгутом другие свечи и поднял его над головой, чтобы внимательно осмотреть Грея. – А мне всегда казалось, что мулы считаются устойчивыми в ходьбе.– С ним все в порядке, – заверил его Грей, откинувшись наспинку кресла и закрыв глаза. От огня свечей он видел на веках красные узоры. – Я остановился по малой нужде, а он воспользовался моей невнимательностью и зашел в тот ров, кстати, безо всяких усилий. Там на кустах росли какие-то плоды, и он решил их съесть. – Порывшись в кармане, Грей извлек четыре маленьких и гладких зеленых плода. – Я пытался выманить его горстью этих плодов, но он был доволен тем, что росло у него перед мордой, и мне в конце концов пришлось прибегнуть к силе. Упомянутую силу приложили две молодые негритянки, проходившие мимо: они посмеялись над злоключением Грея, но тут же выручили его. Одна из женщин тянула за поводья и говорила мулу, по-видимому, крайне нелестные слова, а ее подружка охаживала его палкой по заднице. Грей смачно зевнул. Наконец-то он выучил, как по-испански мул – mula, что показалось ему весьма разумным, – и еще несколько слов, которые могли ему пригодиться.– Том, что-нибудь поесть найдется?– Вот эти гуавы, милорд, – ответил Том, кивнув на маленькиеплоды, которые Грей положил на столик. – Можете сделать из них желе, но не отравитесь, если съедите их сырыми. – Он опустился на колени и за секунды снял с Грея туфли, потом встал и ловко сдернул с головы Грея помятый парик и с крайним неодобрением рассмотрел его. – Я имею в виду, если вы не можете ждать, когда я разбужу повариху.– Не буди. Уже глубокая ночь. – Грей с сомнением надавилпальцами на гуаву, показавшуюся ему незрелой, она была твердой как мячик для гольфа.– Ничего, милорд, в кладовой мы найдем что-нибудь холодное,– заверил Том. – О, – добавил он, остановившись в дверях с париком в руке. – Я забыл сказать – ее светлость уехала.– Ее све… – что? Какого дьявола! Куда? – Грей тут жевыпрямился, и все его мысли о еде, постели и больных ногах исчезли.– Милорд, сегодня утром принесли записку от сеньоры Вальдес.Она сообщила, что миссис Стаббс и ее девочки заболели лихорадкой, и просила ее светлость приехать. Вот она и уехала, – добавил он и тоже исчез.– Chingado huevón! – проговорил Грей, вставая.– Что вы сказали, милорд? – донесся откуда-то голос Тома.– Сам не знаю. Не важно. Найди мне еды, пожалуйста. И пива,если есть.Слабый смех был оборван стуком закрывшейся двери. Грейокинул взглядом комнату, отыскивая, на чем сорвать злость. Древний кот, свернувшийся клубком в мягком кресле, открыл зеленые глаза и посмотрел на него из полумрака. Грей взял себя в руки.– Проклятье, – пробормотал он и отвернулся. Итак, не толькоОливия и дети не возвращаются в Гавану, но еще и мать уехала. Сколько прошло времени? Она наверняка не успела доехать до плантации Вальдес до темноты, значит, где-то ночует по дороге. Что до Родриго и Азил, то бог знает, где они. Добрались ли они до Оливии? Он беспокойно ходил взад-вперед в чулках по прохладному каменному полу. Он не имел представления, где находилась плантация Вальдес и далеко ли от нее до Кохимара. Но это и не имело значения, раз Оливия и ее дочки были слишком больны, чтобы куда-то ехать. Только что его мозг был таким же усталым, как и тело, и в нем не осталось ни одной мысли. Теперь ему показалось, что его голову наполнили муравьи, все метались в разных направлениях, и каждый был полон огромной решимости. Он мог найти повозку. Но насколько они больны? Он не мог запихнуть серьезно больных детей и их мать в повозку, везти десять, двадцать, тридцать миль по каменистым дорогам, а потом перегрузить их в лодку, которая неизвестно когда доберется до безопасного места… А как насчет пищи и воды? Peón – так кто-то назвал того парня, но Грей не имел понятия, что это означало, – с которым он договорился насчет маленькой лодки, обещал дать воды – он мог купить и еды, но – господи, сколько человек могло в ней поместиться? Может, оставить Родриго и Азил и потом вернуться за ними? Нет, они нужны ему, чтобы договариваться с лодочником, чтобы помогать, если половина их группы будет нуждаться в уходе. Что, если в дороге заболеет еще кто-нибудь? Скажем, лодочник? Что, если заболеет его мать и умрет в море? Он слишком ясно представлял, как он сам пристанет к берегу на каком-нибудь забытым богом берегу южных колоний, а в лодке будут его мертвые или умирающие родные и слуги…– Нет! – сказал он вслух, сжав кулаки. – Нет, такому никогдане бывать, черт побери.– Чему не бывать? – поинтересовался Том, возвращаясь вкомнату со столиком на колесах, уставленным едой. – Милорд, там море пива. Можете искупаться в нем, если захотите.– Не искушай меня. – Грей закрыл глаза и несколько разтяжело вздохнул. – Спасибо, Том.Ясное дело, сегодня он ничего не мог сделать, а какие быдела ни предстояли ему наутро, он сделает их лучше, если поест и нормально выспится. Еще полчаса назад он был страшно голодным, но теперь аппетит его оставил. Но он сел и заставил себя есть. Там были маленькие кружочки кровавой колбасы с луком и рисом, твердый сыр, легкий, с тонкой корочкой кубинский хлеб – вроде он слышал, как кто-то назвал его flauta. Всякие маринованные овощи. Пиво. Еще пиво. Том торчал рядом, молчаливый, но бдительный.– Ступай спать, Том. Я сам справлюсь.– Хорошо, милорд. – Том даже не пытался делать вид, чтоверит Грею, между его бровей залегла глубокая складка. – Милорд, как там капитан Стаббс?Грей снова тяжело вздохнул и сделал глоток пива.– Он был в здравии, когда мы расстались сегодня в полдень. Ачто до завтрашнего дня… – Он не хотел ничего говорить Тому до утра, незачем лишать его сна и душевного покоя. Но посмотрел на его лицо и понял, что уже слишком поздно для такой щадящей отсрочки.– Садись, – сказал Грей. – Или, пожалуй, возьми себе кружкуи садись.Когда он объяснил Тому всю ситуацию, от еды остались толькокрошки.– И капитан Стаббс хочет заставить тех рабов прийти в Гавануи… это сделать? – с ужасом и любопытством спросил Том.– К счастью, это проблема капитана Стаббса. А моя матьчто-нибудь говорила о состоянии Оливии и ее дочек? Насколько они больны?Том покачал головой: – Нет, милорд. Но по выражению ее лица– то есть лица ее светлости – я понял, что там все очень плохо. Мне жаль это говорить. Она даже оставила свои истории. – Лицо Тома, освещенное мигающим пламенем свечей, было суровым. Он зажег полдюжины толстых свечей, и, несмотря на муслин, закрывавший окна, тучи насекомых просочились в комнату словно пыль, и их крошечные тени плясали на белых стенах. При виде их у Грея начался зуд. Весь день он игнорировал насекомых, на его руках и шее остались укусы москитов. Тонкое, пронзительное зииии! зазвучало возле его уха, и он машинально махнул рукой. Тут лицо Тома неожиданно прояснилось.– О! – воскликнул он. – Постойте, милорд, у меня тут естькое-что для вас.Он вернулся почти сразу с закупоренным голубым флаконом,довольный собой.– Попробуйте это, милорд, – сказал он, протягивая флакон.Грей вынул пробку, и из флакона заструился восхитительный запах.– Кокосовое масло, – гордо сообщил Том. – Поварихапользуется им, и она дала мне немного. Я подмешал туда мяты, для порядка, но повариха говорит, что москиты не любят масло. Мухи любят, – добавил он для справедливости, – но большинство мух тут не кусачие.– Спасибо, Том. – Грей уже сбросил перед едой камзол, теперьон завернул рукава рубашки и намазался, втирая мазь в каждый дюйм кожи. Тут ему пришла в голову еще одна мысль.– Что ты имел в виду, Том? Ты сказал, что моя мать дажеоставила свои истории – что, она пишет какую-то книгу?– Не знаю, может, это и книга, – неуверенно ответил Том. –Ее еще нет, но слуги говорят, что ее светлость пишет каждый день, так что рано или поздно…– Она пишет книгу?– Так сказала Долорес, милорд. Это там. – Он повернул головуи кивнул на секретер, который Грей уже видел утром. Боже, неужели это было всего лишь утром? Снедаемый любопытством, Грей встал и открыл секретер. И точно, там лежала маленькая пачка исписанных листков, аккуратно перевязанных голубой лентой. Верхний листок был титульным – очевидно, мать точно задумала написать книгу. Название было простое – «Моя жизнь».– Мемуары?Том пожал плечами:– Не знаю, милорд. Никто из слуг не читает по-английски, такчто они не знают.Грей разрывался между веселым удивлением, любопытством инекоторой неловкостью. Насколько он знал, жизнь его матери была довольно бурной, и он понимал, что знает далеко не все – по молчаливому обоюдному согласию. В его жизни тоже были вещи, о которых мать не знала, поэтому он уважал ее секреты. Впрочем, раз она решилась написать… Он слегка прикоснулся к рукописи, потом закрыл крышку секретера. Еда, пиво и живая, освещенная свечами тишина в Касе Эчеваррии успокоили его тело и ум. Он мог придумать тысячу вариантов, но на самом деле сделать только одно: как можно скорее ехать на плантацию Вальдес и оценить ситуацию там, на месте. Две недели – примерно столько – до прибытия британского флота. Две недели минус один день. С Божьей помощью достаточно времени, чтобы все уладить.– Что ты сказал, Том?Том складывал на столик пустую посуду, но тут перестал иответил ему:– Я спросил, какое слово вы сказали – huevón?– Да, я слышал его от молодой леди, которую встретил подороге, когда ехал из Кохимара. Ты знаешь, что оно значит?– Ну, я знаю, как его объяснил Хуанито, – ответил Том,поборник точности. – Оно означает парня, который ленивый и не любит шевелиться из-за слишком больших яиц. – Том искоса взглянул на Грея. – Леди сказала это вам, милорд?– Она говорила это мулу – во всяком случае, я надеюсь, чтоона обращалась к мулу. А не ко мне. – Грей сонно потянулся, так, что щелкнули суставы на его плечах и руках. – Ступай спать, Том. Боюсь, что завтрашний день будет длинным. Выходя из комнаты, он задержался возле картины. Ангелы с крыльями были изображены грубовато, но, странное дело, эта простота делала их трогательными. Четыре ангела парили над младенцем Христом, спящим в яслях на соломе. А где спал сегодня Стаббс? На холодной земле в поле, в полутемном табачном сарае?– Да благословит тебя Бог, Малкольм, – прошептал он иотправился искать свою кровать.Деликатный кашель разбудил его утром, далеко не на рассвете.Возле постели стоял Том Бёрд и держал поднос с завтраком, дымящейся чашкой местного аналога чая и запиской от матери.– Ее светлость встретила Родриго и Азил вчера поздновечером, – сообщил Том. – Они спешно ехали назад, за ней, и так случилось, что она остановилась в той же гостинице, где они задержались, чтобы напоить лошадей.– Она – моя мать – ехала ведь не одна? – От нее можно быловсего ожидать, но в ее возрасте…– О нет, милорд, – заверил его Том с легким укором. – Онавзяла с собой Элену с Фатимой и трех крепких парней. Ее светлость не боится трудностей, но она совсем не такая легкомысленная, как вам кажется. Грей отметил, что Том особенно подчеркнул слово «она», что можно было воспринять как укоризненный намек ему, но решил это игнорировать и стал читать записку матери.«Дорогой Джон. Я надеюсь, Том Бёрд сообщил тебе, что Оливиянаписала мне и просит приехать к ней в гасиенду Вальдес. Я встретила двух твоих слуг по дороге, они возвращались назад с таким же, но более подробным посланием, которое написал местный священник. Падре Сеспедес пишет, что в доме почти все поражены болезнью, и он, повидав много случаев болезни за годы служения Богу поблизости от болот Сапата, уверен, что это не возвратная болезнь наподобие трехдневной лихорадки, а почти наверняка «желтый Джек». Грей вздрогнул от шока. «Лихорадка» было неопределенным словом, которое могло означать что угодно: от последствий чрезмерного пребывания на солнце до малярии. Даже «трехдневная лихорадка» была не так страшна, больного просто сотрясала дрожь. Но вот «желтая лихорадка» была грозной и определенной, как удар ножом в грудь. Армейская карьера была связана у него с северным климатом, к этой ужасной болезни он был ближе всего, когда – время от времени – видел в Кингстон-Харбор корабли с желтым карантинным флагом. Но он видел и как выносили трупы с тех кораблей. У него похолодели руки, и он обхватил ладонью горячую глиняную чашку, дочитывая письмо. «Не приезжай сюда, пока я не позову тебя. Про желтую лихорадку говорят, что она ужасающе быстрая. Скорее всего, все разрешится – так или иначе – в течение недели. Поэтому останется достаточно времени для осуществления твоего первоначального плана. Если не… не… Думаю, что еще увижусь с тобой, но если Господь рассудит иначе, передай Полу и Эдгару, Хэлу и его семье, что я люблю их, скажи Джорджу – ну, скажи ему, что он знает мое сердце и что я сказала бы ему, будь мы вместе. А ты, Джон… ты мой любимейший сын, и я пронесу мысли о тебе через все, что нас ждет впереди. Твоя нежно любящая мать».Грей судорожно вздохнул несколько раз, прежде чем смог взятьчашку и выпить чаю. Если мать ехала всю ночь, что казалось ему возможным, то теперь она могла уже быть на плантации. И встретить… Грей еле слышно проговорил по-немецки грубое бранное слово. Поставил чашку и вскочил с постели, сунув письмо Тому – он не мог говорить связно, чтобы пересказать содержание. Ему надо было отлить, и он сделал это. Такой элементарный акт вернул ему ощущение контроля, он задвинул посудину под кровать и выпрямился.– Том, ступай и спроси, где тут найти поблизости доктора. Ясам оденусь. Том посмотрел на него, но не с глубоким сомнением, как можно было ожидать после слов Грея. Он посмотрел терпеливо, как человек, проживший долгую и нелегкую жизнь.– Милорд… – сказал он очень мягко и положил письмо на комод.– Не кажется ли вам, что, если бы ее светлость хотела, чтобы вы прислали доктора, она бы так и написала?– Моя мать не верит докторам. – Грей тоже им не верил, но,черт побери, что еще мог он сделать? – Это еще не значит, что какой-нибудь доктор не… поможет.Том смерил его долгим взглядом, затем кивнул и вышел. Джондействительно мог одеться и сам, но его руки дрожали так сильно, что он решил пожертвовать бритьем. Ужасный парик Малкольма лежал на комоде рядом с письмом матери, похожий на дохлое животное. Стоит ли его носить? «А что?» – подумал он. От доктора он не скроет, что онангличанин. Правда, к доктору он мог послать Хасинто. Но, черт побери, он не мог торчать дома и ничего не делать. Он взял остывшую чашку и выпил ее горьковатое содержимое. Господи, что это была за гадость? Он втер в открытые участки кожи мазь на кокосовом масле, которую принес Том, расчесал волосы и просто перевязал их лентой, после чего вышел посмотреть, что выяснил Том у других слуг. Они были во дворе, который, казалось, был центром дома. Но обычная веселая болтовня как-то приутихла. Увидев Грея, Ана-Мария перекрестилась и сделала реверанс.– Lo siento mucho, señor,[68] – сказала она. – Su madre… suprima y los ninos[69]… – Она грациозно махнула рукой от себя, объединив в этом жесте его мать, Оливию и детей, затем к себе, обозначив всех слуг вокруг нее, и приложила ладонь к сердцу, глядя на Грея с большим сочувствием. – Tenemos dolor, señor.[70]Грей ясно понял ее, хоть и не каждое слово, и низкопоклонился ей, а выпрямившись, кивнул остальным слугам.– Muchasgracias… – Señora? Señorita? Замужемона? Он не знал,поэтому просто повторил: – Muchas gracias, – еще выразительнее.Среди слуг Тома не было. Вероятно, он пошел к Хасинтопоговорить насчет докторов. Джон еще раз поклонился слугам и повернул к дому. В передней части дома звучали голоса: кто-то тараторил по-испански, иногда в этот монолог вклинивалось удивленное возражение Тома. Заинтересовавшись, Джон прошел через sala в маленькую прихожую и обнаружил там Хасинто и Тома, блокировавших входную дверь. За дверью слышался взволнованный женский голос, произносивший его имя.– Necessito hablar con el Señor Grey! Ahorita![71]– Что происходит? – резко спросил он. Слуги повернулись кнему, и он увидел желтую бандану и взволнованное лицо Иносенсии. Воспользовавшись моментом, она проскользнуламежду дворецким и Томом, выхватила смятую записку из-за пазухи и сунула в руку Грея. Потом упала на колени и вцепилась в полы его камзола.– Por favor, señor!Записка была мягкая от пота, чернила расплылись, но пока ещеможно было ее прочесть. В ней не было ни обращения, ни подписи, и она была очень короткой.«Старик, меня сцапали. Шар на твоей стороне».– Что это значит, сеньор? – Хасинто прочел записку, заглянувчерез его плечо, и даже не пытался это скрыть. – Это… не англичанин, да?– Англичанин, – заверил он дворецкого, аккуратно сложилзаписку и сунул в карман. Ему казалось, будто кто-то ударил его в грудь, очень сильно, и теперь ему стало трудно дышать. Это был английский, да – но такой английский, который никто, кроме англичанина, не поймет. И даже такой англичанин, как Том – сейчас он озадаченно и хмуро смотрел на Иносенсию, – едва ли поймет смысл этой последней, парализующей фразы. Шар на твоей стороне. Грей сглотнул, ощутив во рту последнюю горечь утреннего напитка, и вздохнул. Наклонился и поставил Иносенсию на ноги. Она тоже тяжело дышала, а на ее щеках он увидел следы высохших слез.– Консул арестован? – спросил он. Женщина беспомощноперевела взгляд с него на Хасинто, тот кашлянул и перевел слова Грея. Она взволнованно закивала, прикусив нижнюю губу.– Esta en El Morro, – с трудом выговорила она, всхлипнув, идобавила что-то еще непонятное. Хасинто повернулся к Грею, и его длинное лицо стало мрачным.– Эта женщина говорит, что ваш друг был арестованвозле городской стены прошлой ночью и сейчас находится в Эль-Морро. Там, где gobierno – простите, правительство, – там держат и
_____________ Я Ольга, на ты Я помню каждый миг, каждую секунду..
Дата: Пятница, 19.03.2021, 22:45 | Сообщение # 1422
Граф
Сообщений: 914
пленников. Эта… леди, – он наклонил голову и посмотрел наИносенсию, – она видела, как сеньора Стаббса привели в кабинет губернатора вскоре после заката, подождала и последовала за ним, когда его повели вниз в… – Он замолчал и резко спросил о чем-то Иносенсию. Она покачала головой и что-то ответила.– Он не в тюрьме, – сообщил Хасинто. – Но он заперт вкомнате, где держат джентльменов, когда это необходимо. Она пробралась туда и поговорила с ним через дверь, когда отошла охрана, тогда он написал эту записку и велел срочно отнести ее вам, пока вы еще в городе. – Хасинто покосился на Грея, но тут же кашлянул и отвел взгляд в сторону. – Он сказал, что вы знаете, что делать. Грей почувствовал, как его окутал черный туман, а на загривке встали дыбом волосы.– Да, в самом деле, – ответил он онемевшими губами.– Не надо, милорд! – Том в ужасе посмотрел на него.– Я очень боюсь, что ты прав, Том, – ответил Грей, пытаясьуспокоиться. – Но я не вижу иного выбора, так что должен попытаться. Он думал, что его слугу вот-вот стошнит – лицо парня стало бледным словно утренний туман, закутавший крошечный сад, куда они отошли, чтобы поговорить без свидетелей. Сам Грей был рад, что не позавтракал, ему вспомнилось, как Джейми Фрэзер сказал ему когда-то, на свой неподражаемый шотландский манер, что его «нутро сжалось в кулак» – фраза, точно описывавшая его нынешнее состояние. Он бы дорого дал, чтобы Фрэзер был с ним рядом в этот момент. Он дал бы почти столько же, чтобы с ним был Том. Как бы то ни было, ему предстояло вступить в бой при поддержке бывшего зомби, африканской женщины с непредсказуемым нравом и любовницы Малкольма Стаббса.– Все будет нормально, – твердо сказал он Тому. – Иносенсияпознакомит меня с главарями и поручится за меня.Но если она не сумеет убедить тех людей, что Грей – нужныйчеловек, подумал он, их всех за считаные секунды изрубят на куски. Вчера, когда ехал в Кохимар, он видел мачете, которыми небрежно размахивали на полях рабы. Боже, неужели это было вчера?– Родриго и Азил помогут мне разговаривать с ними, – добавилон чуть менее уверенно. К его удивлению, когда он описал им ситуацию, супруги Санчес переглянулись, важно кивнули и сказали, что они помогут.– Родриго – хороший парень, – неохотно признал Том. – Но онне так хорош в драке, милорд. – Говоря об этом, Том сжал кулаки, и было ясно, что у него более высокое мнение о собственных способностях в этом отношении. Действительно, подумал Грей, может, он и прав. Привыкший к постоянному присутствию Тома, он и не заметил, что его слуга уже не тот семнадцатилетний парнишка, поступивший к нему в услужение. Том подрос на несколько дюймов, и хотя ему все еще было далеко до Малкольма Стаббса, он определенно набрал вес. У него были широкие плечи, а на веснушчатых руках приятные мускулы. Однако…– Если дело дойдет до драки, уже будет не важно, хоть там сомной будет рота пехоты, – возразил Грей и нежно улыбнулся своему слуге. – И кроме того, Том, я тут не могу ни на кого положиться, кроме тебя. Ты должен найти доктора с помощью Хасинто – деньги тут не имеют значения. Я оставляю тебе все наши английские деньги, а их достаточно, чтобы купить половину Гаваны. И ты потом отвези доктора на плантацию Вальдес вместе с лекарствами, которые он сочтет полезными. Я написал письмо матери… – Он сунул руку за пазуху и достал маленький, сложенный квадрат, запечатанный дымным свечным воском и печаткой в виде улыбающегося полумесяца. – Постарайся, чтобы она это получила.– Да, милорд. – Том мрачно взял письмо и сунул в карман.– После этого найди место где-нибудь поблизости. Неоставайся в доме, я не хочу, чтобы ты тоже заразился. И приглядывай за всем: приходи в дом два раза в день, убедись, что доктор делает все, что может, оказывай ее светлости всяческую помощь, какую она тебе позволит, и посылай каждый день сообщения о текущей ситуации. Я не знаю, когда их получу – и получу ли, – но все равно посылай их. Том вздохнул, но кивнул. Грей замолк, не зная, что еще сказать. Каса к этому времени проснулась, во дворе началась привычная суета, запахло вареными бобами и жареными бананами. Он ничего не сказал слугам в доме о своей опасной миссии – они все равно не могли ничем помочь, к тому же это навлекло бы опасность на них и на него. Но они знали про ситуацию в гасиенде Вальдес, и он слышал бормотание молитв и стук четок, когда несколько минут назад проходил по двору. Как ни странно, его это успокаивало. Он схватил Тома за руку и сжал ее.– Я доверяю тебе, Том.На горле Тома запрыгал кадык. Его ловкие, сильные пальцытоже сжали его руку.– Я знаю, милорд, – ответил он. – Вы можете мне доверять.Через четыре дня – на поиски того, что было необходимо дляосуществления задуманного, ушло больше времени, чем он рассчитывал – лорд Джон Грей стоял голый в роще манго на холме, возвышавшемся над гасиендой семьи Мендес. Когда они въехали на плантацию, он видел широко распростершийся большой дом, к которому с годами добавлялись все новые комнаты, странные флигели торчали в неожиданных местах, рядом неопрятными созвездиями были рассеяны хозяйственные постройки. «Сложные созвездия, – подумал он, глядя на гасиенду, – это Кассиопея или, может, Водолей. Один из тех случаев, когда ты просто веришь на слово древнему астроному, объяснившему, на что ты смотришь». Окна в большом доме были освещены, в полумраке взад-вперед бегали слуги, но Грей находился слишком далеко, чтобы что-то слышать. У него возникло жутковатое ощущение, будто он видел что-то призрачное, что могло быть внезапно проглочено ночной тьмой. На самом деле так и оказалось, в том смысле, что с этого места гасиенда была не видна – и хорошо. Его дорожная одежда лежала на опавших листьях, в которые погрузились и его голые ноги: мелкие насекомые с неслыханной фамильярностью напали на его интимные места. Это заставило его порыться в вещах, достать флакончик кокосово-мятной мази и щедро намазаться ею, прежде чем одеться. Не в первый раз – и не в последний, он был в этом уверен – он ужасно жалел, что рядом не было Тома Бёрда. Он действительно мог одеваться сам, хотя он и Том по негласному соглашению делали вид, что это не так. Но в тот момент ему больше всего не хватало ощущения торжественности, которое возникало, когда Том одевал его в полную форму. Как будто, надев алый мундир с золотыми позументами, он превращался в другую персону. Уважение Тома придавало ему уверенности в собственной значимости, словно он надевал не только мундир, но еще и новую личность. Черт побери, сейчас ему, как никогда, было необходимо верить в себя. Тихо выругавшись, он с трудом влез в молескиновые бриджи и стряхнул листья с ног, прежде чем натянуть на них шелковые чулки и башмаки. Это была игра, но он чувствовал: шансы на то, что те люди примут его серьезно, выслушают и – главное – поверят ему, увеличатся, если он появится перед ними не просто как замена Малкольму Стаббсу, а как символ Англии, настоящий представитель короля. Они должны поверить, что он сможет выполнить то, что обещал им, иначе все пропало. Для hacendados – и для него.– Неужели этот чертов флот подведет? – пробормотал он,завязывая на ощупь галстук.Наконец одевшись и убрав дорожное платье, он вздохнул соблегчением и минуту неподвижно стоял, собираясь с духом и привыкая к мундиру. Он и не знал, что деревья манго вырастают такими высокими. Роща была старая, каждое дерево высотой больше ста футов, листья плавно колыхались на вечернем бризе и шумели над головой словно море. Что-то тяжело соскользнуло рядом с ним на опавшую листву, и Грей застыл. Но змея – если это была змея – продолжала свой путь, не испугавшись его присутствия. Родриго, Азил и Иносенсия находились там, где он оставил их,в сотне ярдов, но ему казалось, что он совершенно один. Его сознание было пустым, и он радовался такой передышке. Среди листьев, словно бледно-зеленые крикетные мячи, валялись незрелые плоды, сбитые штормовым ветром, но на деревьях они уже пожелтели – он видел это в сумерках, когда они вошли в рощу – и даже начали краснеть. Между тем стемнело, и теперь он заметил манго, только когда задел за низкую ветвь и на ней тяжело закачались плоды. Он шел, не чуя под собой ног и не помня, как сделал первый шаг, просто шел, подгоняемый ощущением, что уже пора. Он прошел через рощу и увидел, что Родриго и его спутницы уже встали и тихо разговаривали с высокой, худой молодой женщиной. Алехандра, кузина Иносенсии, должна была отвести их в табачный сарай. Все повернулись к нему. Алехандра широко раскрыла от удивления глаза, и они сверкнули в лунном свете.– Hijo, – с восхищением проговорила она.– Благодарю вас, мадам, – сказал он с поклоном. – Ну что?Пойдем?Он живо представлял себе это по рассказу Малкольма. Большойтабачный сарай, темнота, шепот сохнущих листьев над головой, ждущие в темноте мужчины… О чем Малкольм не упомянул, так это о густом запахе, облаком лежавшем на сарае, густом настое, который схватил Грея за горло еще на подходе, в тридцати футах от ворот. Он не был неприятным, отнюдь, но был настолько сильным, что Грей поначалу боялся глубоко дышать – а ведь ему было необходимо все его дыхание. Кано. Так звали парня, которого он должен убедить. Кано был главарем рабов на плантации Мендес. Был там главарь и с плантации Сааведра, его звали Хамид, но, по словам Алехандры, именно мнение Кано считалось у рабов самым веским.– Если он скажет «да», они все так и сделают, – заверила онаГрея.В сарае были и другие запахи, не только табачный. Грей почувствовалзапах пота в то же мгновение, как только зашел внутрь, – а еще резкую, темную вонь от тел озлобленных парней. Там горел единственный фонарь, висевший на одной из вертикальных опор, державших крышу. Он освещал небольшой пятачок, но его отсветы расходились намного дальше, падали на сгрудившихся мужчин, выхватывали из темноты отблески света на черной коже, изгиб головы, плечо, белки пристальных глаз. Два человека, стоявшие под фонарем, повернулись к Грею. Не возникло никакого вопроса, кто из них Кано. Высокий негр в коротких рваных штанах, хотя его компаньон и большинство других мужчин были в штанах, рубашках и повязанных на голове пятнистых банданах. Не возникло вопроса и почему. Серые борозды покрывали спину и руки Кано, словно шрамы от присосок кальмаров на теле старого кита, – следы плетки и ножей. Кано увидел приближавшегося Грея и улыбнулся. Улыбка показала отсутствие передних зубов, но клыки остались, острые и в бурых пятнах от табака.– Mucho gusto, señor,[72] – сказал он. В его голосе звучалалегкая усмешка. Грей поклонился с подчеркнутой вежливостью. За ним вошла Алехандра и представила его на мягком и быстром испанском. Она нервничала, ее руки теребили передник, и Грей видел, как блестел пот у нее под глазами. Кто же ее любовник? Этот парень или Хамид?– Mucho gusto, – вежливо сказал Грей, когда она закончилаговорить, и поклонился ей. – Мадам, будьте так любезны, скажите этим джентльменам, что я привел с собой двух переводчиков, чтобы мы точно поняли друг друга. После этих слов в сарай вошел Родриго, за ним Азил. У нее был такой вид, словно она вошла в пруд с крокодилами, но Родриго держался спокойно и степенно. Он надел свой лучший черный костюм с чистейшей белой подкладкой, сиявшей словно бакен при буроватом свете сарая. При виде Родриго по собравшимся пробежала ощутимая волна интереса – и такая же ощутимая волна враждебности. Грей воспринял это как удар под дых. Боже, неужели он привел сюда Родриго на верную смерть, да и сам последует за ним? А ведь они даже не знают, кто такой Родриго. Грею говорили – достаточно часто, – что страх перед зомби был так велик, что порой достаточно было даже слуха, чтобы толпа напала на человека и забила его до смерти. Что ж, лучше всего двигаться дальше. Он не был вооружен, не считая полкового кинжала на поясе. Ничто им не поможет, только слова, так что надо говорить. Так он и сделал, начав с комплиментов (они вызвали смешки – обнадеживающие…) и заявив, что он пришел как друг и представитель Малкольма Стаббса, которого они знают. Осторожные кивки. А еще, добавил он, как представитель короля Англии, который намерен прогнать с Кубы испанцев и завладеть островом. Это было очень смело, и Азил слегка запиналась, когда переводила его слова. Но их приняли неплохо, Грею показалось, что толпа поддерживала короля в этом желании.– Мой друг, сеньор Стаббс, просил вас помочь в этом деле, –сказал Грей и подчеркнуто обвел взглядом собравшихся, обращаясь как бы ко всем. – Я пришел, чтобы посоветоваться с вами и решить, как лучше выполнить наши желания, чтобы…– Dónde está el Señor Malcolm? – перебил его Кано. – Por quéél no está aquí?Его слова не нуждались в переводе, но ради протокола Грейпозволил Азил их перевести и после этого ответил, что, увы, сеньор Малкольм арестован и отправлен в Эль-Морро. Поэтому он, Джон Грей, явился к ним, чтобы осуществить план сеньора Малкольма. Ропот сомнений, шарканье босых ног по пыли.– За ваше содействие в этом деле сеньор Малкольм обещал вамсвободу. Я тоже обещаю вам ее. – Он говорил как можно проще в надежде, что это добавит его словам искренности. Вздохи, негромкое бормотанье. Они беспокоились – и у них были на это основания, подумал он. В сарае было жарко, он был набит людьми, насыщен парами их пота и запахом сохнувших табачных листьев. Пот просачивался и сквозь рубашку Грея. Внезапно второй главарь – Хамид – что-то отрывисто сказал и кивнул на Грея. Хамид был бородатый, и Грей решил, что он, скорее всего, мусульманин.– Этот джентльмен хочет знать, как вы собираетесь выполнитьвсе, о чем говорите, – сказала Азил, повернув лицо к Грею. – Вы тут один. У вас есть оружие, солдаты?Интересно, подумал Грей, как этот «пророк» относится кзомби… потому что ясно, что к делу придется подключить Родриго. Сам Родриго стоял рядом с женой, его лицо было спокойным и бесстрастным, несмотря на тяжесть устремленных на него взглядов, но Грей заметил, как он слегка напрягся и вздохнул.– Скажите сеньору Хамиду… – и Грей поклонился бородачу, –что я в самом деле один… но я англичанин. И я человек слова. В доказательство этого я привел моегу слугу Родриго Санчеса, и он расскажет вам, почему мне можно верить, почему можно доверять моим словам. С громко бьющимся сердцем Грей отступил назад и кивнул на Родриго. Тот слегка сжал руку Азил и отпустил ее, затем вышел вперед. Неторопливо, собранно, с невиданной для этих людей элегантностью Родриго взял у стены деревянную бадью, принес ее в круг света, перевернул, поставил на пол и уселся на нее. Азил очень медленно подошла и встала за его спиной, направив взгляд на сидевших в тени людей. Родриго заговорил, его голос звучал спокойно, негромко. Грей заметил, что все собравшиеся затаили дыхание, и по сараю пронеслась волна ужаса. Азил повернулась к Грею:– Мой муж, он говорит… – Голос ее дрожал. Она замолчала ипрокашлялась, а потом, положив руку на плечо мужа, перевела. – Он говорит вот что: «Я был мертвым. Я умер от рук хунгана, и я проснулся в могиле, мое тело пахло мертвечиной. Я не мог пошевелиться – ну а как иначе? Я был мертвый. Мне казалось, что прошли годы. А потом я почувствовал дуновение воздуха на моем лице и чью-то руку на моем плече. Хунган вытащил меня из могилы и заверил меня, что я и в самом деле умер. Вот так я стал зомби». Новая волна ужаса пронеслась по слушателям, все снова затаили дыхание, раздались испуганные возгласы. Но Азил положила руки на плечи Родриго и обвела взглядом сарай от одной стены до другой.– Я говорю вам, послушайте! – настойчиво проговорила она. –Escuchen!Грей увидел, что Кано слегка отшатнулся, то ли от шока, толи от отвращения. Но он фыркнул и громко сказал, перекрыв общий ропот: «Háblanos!» Разговоры мгновенно стихли, Азил повернулась и посмотрела на Кано, свет фонаря блестел на ее коже и в ее глазах.– Háblame, – ласково сказала она Родриго. – Sólo a mí.Háblame. Говори мне. Только мне. Рука Родриго медленно поднялась и легла на ее руку. Он поднял голову и продолжил. Азил тихо переводила его слова Грею.– Я был мертвецом, зомби во власти злого человека, во властиада, высоко в горах. Но этот человек… – Он немного повернулся и показал на Грея. – Этот человек, он пришел за мной, в горы. Он пришел один и отправился в пещеры Дамбаллы, великой змеи… Тут возбужденные возгласы подняли такой шум, что Родриго пришлось замолчать. Он сидел, неподвижный будто статуя. Боже, как он красив! Эта мысль промелькнула на миг в сознании Грея и исчезла, когда Родриго медленно поднял руку. Он ждал, и шум замолк, сменившись тихим шепотом.– В пещерах змей этот человек прошел – один – через темнотуи через демонов. Он обернул магию хунгана на него самого, потом вышел из пещеры и забрал меня. Его собственной силой он забрал меня у смерти. Все молчали, когда тихие слова Азил замолкли среди табачных листьев и темных тел. Потом Родриго кивнул и сказал:– Es verdad. – Это правда.Все долго молчали, потом снова заговорили. С сомнением.Недоверием. Изумлением. Грею показалось, что язык изменился, люди говорили не только по-испански, но и на каком-то другом языке – или, пожалуй, языках. Африканских языках. Он расслышал слово «хунган». Кано глядел на него, сурово прищурясь. Потом бородач заговорил с Греем по-английски, кивнул на Родриго: – Скажи своему зомби, чтобы он вышел. Грей переглянулся с Родриго, тот кивнул и встал.– Будьте так любезны, сеньор Санчес! – Грей поклонился ипоказал рукой на дверь. Родриго тоже ответил ему поклоном и очень медленно вышел в открытую дверь. Грей подумал, что парень преувеличил скованность своей походки, но, возможно, ему это только показалось. Помог ли его рассказ? «Твой зомби!» – сказал бородач. Поверили они или нет, что он спас Родриго от хунгана, от смерти, или решили, что он и сам какой-нибудь английский хунган, подчинивший себе Родриго, и что он заставил парня сказать эту речь? Ведь если… Черный силуэт Родриго слился с ночной тьмой и исчез. Атмосфера заметно разрядилась, словно каждый из сидевших в сарае издал вздох облегчения. Кано и бородач переглянулись, и через некоторое время Хамид неуверенно кивнул.Кано повернулся к Грею и что-то сказал по-испански. Азил,застывшая в страхе после ухода Родриго, оторвала взгляд от двери и перевела вопрос.– Ладно. Как же мы сделаем то, о чем ты говоришь?Грей вздохнул. При всей простоте его идеи объяснять еепришлось долго. Некоторые рабы видели пушку – все слышали пушечные залпы, хотя бы вдалеке, когда пушки обеих крепостей давали залпы в праздники или приветствовали прибывший корабль, – но почти никто не знал, как она устроена. Принесли еще один фонарь и чисто вымели небольшой пятачок пола, убрав валявшиеся табачные листья. Вокруг столпились рабы. Грей начертил палочкой на красной земле контур пушки и простыми и понятными словами объяснил, как она заряжается и стреляет, а потом еще раз показал запальное отверстие.– Вот сюда подносят огонь. Порох, – он ткнул палочкой вствол, – взрывается, – озадаченное бормотание, объяснения тех, кто видел пушку, – и БУМ! – Все на мгновение опешили, потом расхохотались и стали повторять – БУМ, БУМ! Когда успокоились, Грей еще раз показал на запальное отверстие. – Огонь, – проговорил он и выжидающе посмотрел на рабов.– Огонь! – радостно повторили несколько голосов.– Exactamente, – сказал он и, улыбнувшись, полез в карман. –Глядите.– Miren, – сказала Азил, но в этом не было нужды. Все глазабыли устремлены на шестидюймовый металлический стержень в руке Грея. У него был большой мешок с такими стержнями разной величины, поскольку он взял все, что мог найти в Гаване у разных скобарей и судовых поставщиков, но, судя по тому, что Иносенсия и Азил могли рассказать ему про пушки в Эль-Морро, он решил, что этого будет достаточно. Он присел на корточки над своим рисунком и изобразил, что заталкивает стержень в запальное отверстие. Потом вытащил из другого кармана небольшой молоток и сильными ударами забил стержень в землю.– Нет огня, нет выстрела, – сказал он, поднимая глаза.– Bueno! – сказали несколько голосов. Люди забормотали изакивали.Грей с облегчением вдохнул густой, ядовитый воздух. Пока всехорошо. Его сердце билось громко и гораздо быстрее, чем обычно. Объяснять карту пришлось гораздо дольше. Лишь немногие видели когда-либо карту или схему, и некоторым из рабов было очень трудно провести мысленную связь между линиями на листе бумаги и расположением коридоров, дверей, помещений, артиллерийских батарей и пороховых складов в Эль Кастильо де лос Трес Рейес Магос дель Моро. Они все видели эту крепость: когда их перегоняли с кораблей на берег и потом вели в город на невольничьи рынки. Пот лился по спине Грея под мундиром, тело пульсировало от влажной жары и умственного напряжения, и он снял мундир, чтобы не упасть в обморок. Наконец они более-менее достигли согласия. Иносенсия храбро заявила, что пойдет в крепость с мужчинами и покажет, где стоят пушки. Ее слова были встречены молчанием, но затем Хамид кивнул ей и вопросительно посмотрел на Кано. Тот, слегка поколебавшись, тоже кивнул, и по сараю пробежал гул одобрения. Дело было почти сделано. Но Грей устоял от искушения и не расслабился. Последний пункт его программы мог все испортить – или даже привести к его гибели. Он свернул карту, которую неумело нарисовала Иносенсия, и торжественно вручил ее Кано. Потом достал из мешка еще один свернутый лист бумаги – чистый, – закрытую бутылочку чернил и перо. Его голова не столько кружилась, сколько плыла, и ему было трудно сфокусировать на чем-то взгляд. Но он пересилил себя и решительно обратился к Кано: – Я напишу здесь, что вы оказали большую помощь королюАнглии и что я обещал вам за это свободу. Я э-э… Боже, как назвать это правильно… un hombre de gracia, и я поставлю свое имя. – Hombre de gracia было ближе всего по смыслу к понятию «аристократ».Он ждал, глядя на их лица, пока Азил переводила. Рабысмотрели опасливо, с любопытством, некоторые – молодые – с искрой надежды, которая тронула его сердце.– Теперь вам надо написать ваши имена. Если вы не… не умеетеписать… можете сказать мне ваше имя, я запишу его, а вы сделаете отметку, чтобы сказать, что оно ваше. Мгновенно все встревожились, заволновались, стали переглядываться, заговорили, их глаза засверкали в темноте. Грей поднял руку и терпеливо ждал. Прошло несколько минут, но наконец они достаточно успокоились, и он заговорил снова.– Я тоже пойду с вами в замок, – подчеркнул он. – Что, еслия буду убит? Тогда я не смогу сообщить королю, что вы должны получить свободу. Но вот эта бумага скажет ему про вас. – Он постучал пальцем по чистому листу. – Вдруг кто-то из вас заблудится в городе, когда мы выйдем из замка? Если вы явитесь потом к главному английскому моряку и скажете ему, что вы сделали это большое дело и теперь заслужили свободу, как он поверит вам? – Он снова постучал по листу. – Вот это будет говорить за вас. Вы назовете английскому начальнику ваше имя, он увидит его на бумаге и поймет, что вы говорите правду. – …es veridad. – Азил, казалось, тоже вот-вот упадет в обморок от напряжения, жары и – несомненно – страха перед ситуацией, но ее голос звучал громко и твердо. Кано и Хамид что-то негромко обсуждали. Пот капал с кончиков волос Грея на поясницу с регулярностью песчаных зерен, он чувствовал его сквозь рубашку – медленные песчинки, иронично подумал он, очень медленные – в песочных часах. И вот они все обговорили, и Кано сделал несколько шагов и встал перед Греем. Он говорил, глядя в лицо Джона, на расстоянии не больше фута. Грей ощущал запах его дыхания, горячего от табака и с легкой примесью нездоровых зубов.– Он говорит, – перевела Азил и замолчала, проглатываяслюну, – он говорит, что они это выполнят. Но вы должны сделать три бумаги – одну для вас, одну для него и одну для Хамида, потому что, если вас убьют и будет только одна бумага, какая от этого польза?– Очень разумно, – строго сказал Грей. – Да, я так и сделаю.Чувство облегчения омыло его тело словно теплая вода. Но онеще не все сделал.– Еще одна вещь, – сказал Грей и вздохнул. Слишком глубоковздохнул, и у него закружилась голова. Тогда он вздохнул еще раз, но уже неглубоко.Кано наклонил голову, готовый слушать.– Люди в гасиендах – семьи Мендес, Сааведра, – я знаю овашем намерении, и мы больше не будем говорить об этом. Но вы должны обещать мне, что эти люди не пострадают, не будут убиты.– …Ellos no serán asesinados. – Голос Азил звучал теперьнегромко, бесстрастно, как будто она читала условия контракта. Впрочем, подумал Грей, это и был контракт. Ноздри Кано раздулись после этих слов, из тени послышалось то ли ворчание, то ли грозный рык. От этого звука у Грея зашевелились волосы на голове.Кано кивнул, словно сам себе, потом повернулся и посмотрел втень сначала в одну сторону, потом в другую, пристально, как барристер посмотрел на настроение жюри. Потом повернулся к Грею и кивнул снова.– No losmataremos, – сказал он.– Мы не убьем их, – прошептала Азил.Сердце Грея не перестало биться и теперь стучало медленно.Мысль о чистом и свежем воздухе томила его. Не раздумывая, он плюнул на ладонь, как делали солдаты и фермеры, и протянул руку. На миг лицо Кано застыло в недоумении, но он тут же кивнул, негромко выдохнул – ух! – плюнул на ладонь и ударил по руке Грея. У него была армия.Слишком поздно. Такой была его первая мысль, когда онуслышал на подъезде к городу дальнюю артиллерийскую канонаду. Британский флот прибыл, началась осада Гаваны. Впрочем, скоро его паника прошла. Он сообразил, что это ничего не меняло, и вздохнул с облегчением. С тех пор как Малкольм изложил ему свой план, Грей постоянно держал в уме фактор времени: он был уверен, что рабы должны напасть на крепость накануне прибытия флота. Но это скорее относилось к первоначальному плану Малкольма – снять с помощью рабов заградительную цепь, чтобы флот вошел в гавань. Но это сработает только при условии, если британские корабли окажутся поблизости, когда цепь будет открыта, иначе испанцы быстро поднимут ее. Но вот если заклинить пушки в крепости… это поможет англичанам в любое время. Хотя, размышлял он, наклонив голову и пытаясь определить направление выстрелов, выполнить такой план будет значительно труднее, поскольку при орудиях будет и обслуга. С другой стороны, пушкари сосредоточатся на своих задачах, и, скорее всего, их можно будет застать врасплох. В первые минуты. Дело будет кровавое, для обеих сторон. Ему не нравилась эта затея, но он и не боялся ее. Ведь была война, и он был – снова – солдат. Но на душе у него было все-таки неспокойно. Он не сомневался ни в ярости рабов, ни в их воле к победе, но бросать совершенно неподготовленных, плохо вооруженных людей в ближний бой с обученными солдатами… Постой. А если провести операцию ночью – возможно такое? Он придержал мула и пустил его шагом, чтобы легче думалось. Раз британский флот на пороге, пушки Эль-Морро наверняка никогда не спят – но в часы ночных вахт едва ли обслуга находится при них в полном составе. Он внимательно смотрел по сторонам во время своей краткой поездки в Кохимар и убедился, что тамошняя маленькая бухта – единственная возможная база для атаки на Эль-Морро. Какое там расстояние? Генерал Стэнли говорил о планируемой осаде Гаваны. Ясно, что морякам известно про заградительную цепь. Ясно также, что эффективная осада должна вестись на суше, а не с кораблей. Так что…– Señor! – Крик с вереницы телег прервал его размышления, ноон заботливо отложил их в памяти для дальнейшего анализа. Он не хотел бросать на бойню рабов, если можно было этого избежать. Еще меньше он хотел сам разделить с ними эту участь. Впереди уже виднелась городская стена Гаваны. В каком-то отношении появление британского флота было им на руку. Осажденному городу требовалось продовольствие. Решая проблему, как провести сотню рабов мимо городской стражи, Хамид предложил взять телеги и нагрузить их чем ни попадя. Каждую телегу будут сопровождать полдюжины рабов – якобы для разгрузки и поставки. На двух плантациях они сумели найти десять телег – с возницей и его помощником, получилось восемьдесят человек. Остальные рабы могли проскользнуть в город поодиночке. План был приличный, но что подумают хозяева плантаций? Ведь требовалось время, чтобы нагрузить телеги. Уехать незамеченными им тоже не удастся. Наверняка поднимется тревога. Нет, нет, заверили Грея. Телеги стояли в амбарах возле полей. Нагрузят их ночью и уедут еще до рассвета. К тому же, добавил Кано через Азил, рабыни, прислуживавшие в доме, что-нибудь придумают, чтобы отвлечь хозяев. Сказав это, он усмехнулся своим беззубым ртом, лишь желтые от табака клыки блеснули под светом фонаря на его черном лице. Все получилось, как было задумано. Никто не закричал из гасиенды и не спросил, куда направились грохочущие колесами телеги под лунным светом. Ну, а что будет потом, когда хозяева и надсмотрщики обнаружат пропажу сотни крепких рабов… Но что бы там ни придумали в доме рабыни, очевидно, это им удалось. Вереницу телег никто не преследовал. Грей остановил телеги в укромном месте, где их не было видно от городских ворот, торопливо поговорил с разными группами, подбодрил их и убедился, что каждый знал, где и когда они должны встретиться – и что у всех надежно спрятаны мачете. Хоть он и снял свой мундир и снова был в штатском – и в парике Малкольма, – но решил не въезжать в город вместе с обозом. Он вернется в Каса Эчеваррия с Родриго и Азил и узнает у Хасинто новости об англичанах, Иносенсия попытается поговорить с Малкольмом в Эль-Морро и разведает что-либо о текущей ситуации, которая может иметь стратегическое значение.– Muchas gracias, моя дорогая, – сказал он ей и низкосклонился над ее рукой. – Азил, скажите ей, пожалуйста, что без ее смелости и помощи мы бы не решились на такую операцию. Перед ней в долгу весь британский флот. Губы Иносенсии растянулись в улыбке, и она закивала в ответ, но Грей видел, что она дрожала от усталости, на ее ресницах блестели слезы, а ясные глаза ввалились.– Все будет хорошо, – сказал он, взяв ее за руку. – У насвсе получится – и мы спасем сеньора Стаббса. Обещаю вам. Она кивнула со вздохом и вытерла лицо краем грязного фартука. Пошевелила губами, словно хотела что-то сказать, но передумала и, высвободив руку, сделала реверанс, повернулась и торопливо ушла, сразу затерявшись в толпе женщин на рынке, где все толкались и кричали, пытаясь добыть что-нибудь из съестного.– Она боится, – негромко сказала Азил за его спиной.Она не единственная… Он ощущал холод в костях с тогомомента, как вошел в табачный сарай, и холод не проходил, несмотря на яркий, солнечный день. Впрочем, в его душе перед операцией горело и маленькое пламя восторга, и это было нормально для его напряженных нервов. Внезапно от Эль-Морро донесся резкий залп, за ним, словно эхо, второй, и Грей мысленно перенесся на Поля Авраама под Квебеком, где со стен палили пушки, а армия ждала и ждала на большом поле, ждала в мучительной агонии… Он встряхнулся словно собака и почувствовал себя лучше.– Все будет хорошо, – снова сказал он себе твердым голосом исвернул на Калле Йоэнис.Он сразу почувствовал – что-то случилось. Во дворе не былослышно ни смеха, ни пения, в саду никто не работал. Слуги разговаривали вполголоса, они готовили еду – но специями не пахло. Остался лишь слегка мыльный запах долго варившихся бобов и подгоревших яиц. Грей стремительно прошел через пустые передние комнаты, и у него замерло сердце, когда он услышал пронзительный плач младенца.– Оливия? – позвал он. Негромкие голоса замолкли, детскийплач продолжался.– Джон? – Его мать вышла из sala, вглядываясь в полумракнеосвещенного коридора. На руках она держала крошечного младенца.– Мама. – Он бросился к ней, его сердце было готововыскочить из груди. Мать шагнула к нему, на ее лицо упал из окна луч солнца, и Грей понял все.– Господи, – еле слышно пробормотал он, протянул к ней рукии обнял, крепко прижал к себе, словно просил ее не говорить, отложить страшную весть еще хоть на минуту. Мать дрожала в его объятьях.– Оливия? – тихо спросил он, и мать кивнула. Малышкаперестала плакать и ворочалась в пеленках, странная, маленькая.– Да, – сказала мать и прерывисто, со всхлипом вздохнула.Джон отпустил ее, и она шагнула назад, чтобы посмотреть ему в лицо. – Да, и бедная маленькая Ш-Шарлотта тоже. – Она прикусила губу и выпрямилась.– У желтой лихорадки две стадии, – сказала она и положиларебенка на плечо. Голова девочки была похожа на маленькую дыню-кантелупу, и Грей в шоке вспомнил ее отца. – Если больной выживает на первой стадии – она длится несколько дней, – тогда он иногда выздоравливает. Если нет, то бывает улучшение, день или два, ты думаешь, что больной идет на поправку, но потом… все возвращается. Она на миг закрыла глаза, и он понял, что она неизвестно когда спала в последний раз. Она выглядела одновременно как тысячелетняя старуха и как существо без возраста, каменная статуя.– Оливия, – проговорила она и открыла глаза, погладивмладенца по спинке, – поправилась, или так нам показалось. Но тут у нее начались схватки, и… – Мать слегка подняла ребенка – как подтверждение. – Но на следующий день… все вернулось. Она ушла… за несколько часов. Шарлотта за ней на следующий день… она была… такая кроха. Такая хрупкая.– Как мне грустно, – тихо отозвался Грей. Он любил своюкузину, но мать растила Оливию с десяти лет, когда та осталась сиротой. Тут ему в голову пришла другая мысль.
_____________ Я Ольга, на ты Я помню каждый миг, каждую секунду..
Дата: Пятница, 19.03.2021, 22:46 | Сообщение # 1423
Граф
Сообщений: 914
– Кромвелл? – спросил он, боясь услышать ответ, но нуждаясьв нем. – Он принимал роды у Оливии, совершенно случайно, но в результате был привязан к мальчику. Мать слабо улыбнулась в ответ.– С ним все нормально. Болезнь не коснулась его, слава богу.Как и этой малышки. – Она положила ладонь под пушистую головку. – Ее зовут Серафина. Оливия успела… хотя бы подержать ее и дала ей имя. Мы сразу крестили ее, на случай…– Дай ее мне, мама, – сказал он и забрал ребенка из ее рук.– Тебе нужно посидеть и отдохнуть, а еще поесть.– Я не… – машинально проговорила она, и он прервал ее:– Даже слушать не хочу. Ступай и посиди. А я сейчас пойду ипотороплю повариху.Мать старалась улыбнуться, и ее слабо дернувшиеся губынапомнили ему Иносенсию. И все остальное. Его личный траур пока подождет. Если тебе надо напасть на крепость ночью, с легко вооруженнымотрядом, делать это надо с чернокожими парнями, и ты получишь преимущество, подумал Грей. На небе взошла луна, вернее, тонкий месяц, ниточка света на темном небе. Люди Кано сняли рубашки и, босые, одетые лишь в грубые холщовые штаны, безмолвно плыли словно тени через пустую рыночную площадь. Кано внезапно материализовался за плечом Грея и объявил о себе струей несвежего дыхания.– Ahorita? – шепнул он. Сейчас?Грей покачал головой. Парик Малкольма лежал, скомканный, унего в кармане, вместо него он надел некое устройство из стальных пластин, скрепленных воедино – пехотинцы носили его под форменным головным убором, – а Грей прикрыл его черной вязаной шапкой и теперь страдал от жары. Но пластины в случае чего защитят голову от удара меча – или мачете.– Иносенсия, – пробормотал он, и Кано что-то буркнул в ответи растаял в ночи. Девушка не опаздывала, церковные колокола только что пробили полночь. Как и у всякой уважающей себя крепости, в Эль Кастильо де лос Трес Рейес Магос дель Морро – Замке Трех Магов на Бугре, как перевела ему Азил полное название, а бугор – это большая черная скала у входа в гавань, – был только один вход и один выход. Еще крутые стены со всех сторон для отражения пушечных ядер и живой силы противника. Правда, со стороны моря были небольшие окна, из которых выбрасывали мусор и неудобные трупы, еще они служили для получения провизии или для доставки инкогнито гостя или пленника. Для нынешней операции пользы от них не было, так как туда можно было приплыть только на лодке. Один колокол означал четверть часа. Два – полчаса. Грей только что снял свой головной убор, чтобы не упасть в обморок от перегрева, когда услышал рядом с собой в темноте какое-то движение.– Señor? – прошептал возле его локтя нежный голос. – Eslisto. Venga![73]– Bueno, – прошептал он в ответ. – Señor Cano?– Aqui. – Кано был aqui, мгновенно, и Грей понял, что тотстоял всего в нескольких футах от него.– Venga тогда. – Грей посмотрел на крепость и задержался,надевая свои головные уборы. Когда он справился с ними, рядом с ним были все рабы, дышащая масса, словно стадо скота, их белки глаз поблескивали в случайных бликах света. Грей взял Иносенсию за руку, чтобы она не потерялась и не споткнулась, и они тихо вошли в маленький каменный караульный домик, загораживавший вход в замок. Они казались невестой и женихом, спокойно идущими в церковь в сопровождении вооруженной мачете орды гостей свадьбы. Такая абсурдная иллюзия исчезла, как только они вошли в освещенное факелом помещение. Там были четыре стражника, один навалился на стол, остальные лежали на полу. Иносенсия вздрогнула, и, взглянув на нее при мигавшем свете, Грей увидел, что ее темное платье разорвано на плече, а губа разбита. Она насыпала снотворное в вино стражникам, но, вероятно, оно подействовало не сразу.– Bueno, – шепнул он ей и сжал ее руку. Она не улыбнулась,но кивнула со вздохом и жестом показала на другую дверь. Это был вход в крепость c опускной решеткой и всем прочим. У Грея застучала кровь в висках, когда они бесшумно прошли под ее зубьями. Слышался лишь шорох босых ног и изредка звяканье в мешках металлических стержней. Грей тщательно проштудировал схемы этажей и знал, где расположены батареи, – но не знал, какие из них в этот момент пустые, а какие с обслугой. Иносенсия привела их в широкий коридор, кое-где освещенный факелами, с дверями по обе стороны, и кивком показала на лестничный колодец в его конце. Наверх. Грей слышал за спиной тяжелое дыхание рабов – даже босые, они создавали много шума, наверняка их рано или поздно услышат. Так и получилось. Удивленный часовой стоял наверху лестницы с мушкетом на плече. Грей бросился к нему и сбил с ног, шедшие позади рабы в суматохе сбили с ног его самого и прошлись по нему. Бульканье и запах крови, его колено стало влажным.Он снова встал и поспешил дальше. Он потерял Иносенсию, новидел ее впереди, Хамид и еще один раб-мусульманин в темных банданах тащили ее за руку. Еще одна лестница, по которой, толкаясь и хрипло дыша, поднялись распаленные люди, рвущиеся в драку. Следующий часовой вскинул мушкет и выстрелил в них. Его крики быстро умолкли, но закричал кто-то еще, потом в лица им ударил поток холодного воздуха – первая батарея на крыше форта.– Primero![74] – заорал Грей, и кучка рабов бросилась кпервой пушке. Он не стал останавливаться и смотреть, как они справятся с задачей, он уже спускался по лестнице в дальнем конце крыши, крича во всю мочь: – Segundo![75] – и после этого пробивался сквозь кучку рабов и бомбардиров, сцепившихся в смертельной схватке на узкой площадке у подножия лестницы.– Tres! Tres![76] – закричал он, но его уже не слышали.Воздух наполнился воплями, бранью, запахом крови, пота и ярости.Он выбрался из свалки и прижался к стене, судорожно хватаяртом воздух. Все ушли вперед, он потерял над ними контроль. Но тут раздались глухие удары молота по железу – хотя бы один человек вспомнил про их задачу… затем стук и звяканье пробились сквозь шум в других местах. Да! Внезапно мусульманин, сопровождавший Хамида, выскочил из толпы, держа за руку Иносенсию. Он швырнул ее Грею как мешок пшеницы, и Грей поймал ее точно так же, крякнув от удара.– Jesús Maria, Jesús Maria, – бормотала она непрестанно.Девушка была вся забрызгана кровью, на черном платье виднелись мокрые пятна, ее глаза были распахнуты так широко, что белки окружали зрачок.– Вы ранены? Э-э… dolor? – крикнул он ей на ухо. Онаошеломленно глядела на него.Он должен ее вывести. Она сделала все, что обещала.– Venga! – закричал он ей на ухо и потянул за собой клестнице.– No! – задыхаясь, уперлась она. – Alli! – Он не знал этогослова, но она схватила его за руку и потащила в дальний конец коридора. Им пришлось перепрыгивать через извивающиеся тела на полу, но он без колебаний последовал за ней, бросившись между ней и пушкарем, вооруженным шомполом. Шомпол больно ударил его по руке, но не сбил с ног. Кто-то уронил мешок со стержнями, они рассыпались по полу, и Грей чуть не упал, когда они покатились под его ногой, звякая по камням. Они почти добрались до кратковременного убежища наверху лестницы, когда что-то ударило его по голове и он упал на колени. У него потемнело в глазах и зазвенело в ушах, но сквозь туман он слышал, как Иносенсия визжала и кричала его имя. Он шарил руками, пытаясь опереться на стену и встать, но тут на него обрушился справа еще один удар. Это было мачете – он слышал, как лезвие со свистом рассекло воздух, оглушительный удар по металлу сотряс его голову. Его отбросило к стене. Однако его рука уже легла на рукоятку кинжала и выдернула его из ножен. Низко пригнувшись, Грей метнулся вперед и ударил противника вслепую. Кинжал выскользнул из его руки, но зрение уже возвращалось, и сквозь черные и белые вспышки в глазах Грей нашел свое оружие. Снова закричала Иносенсия, на этот раз от ужаса. Сжимая кинжал, Грей с трудом поднялся на ноги и увидел перед собой испещренную шрамами черную спину… С убийственной силой ударило мачете, Иносенсия рухнула на пол, из ее головы хлынула кровь. Не колеблясь ни секунды, Грей изо всех сил вонзил кинжал под ребра Кано.Чернокожий великан застыл, уронил мачете, покачнулся и упал. Грей был уже рядом с Иносенсией и подхватил ее на руки.– Мать его… сволочь… чтоб его черти драли… о Господи,помоги… – Пошатываясь от тяжести тела девушки, Грей стал спускаться по ступенькам и на секунду прислонился к стене, переводя дыхание. Иносенсия пошевелилась, что-то пробормотала, но Грей не расслышал ее слов из-за звона в ушах.– Не… – Он качнул головой, показывая, что не понял. Онамахнула рукой, показывая вниз, и настойчиво повторила свой жест – вниз, вниз!– Ладно. – Крепко держа ее, он начал спускаться по узкой лестнице,поскальзываясь на неровных, стершихся от времени каменных ступеньках. Наверху по-прежнему бушевала яростная схватка – но сквозь нее слышались и удары молота о сталь. Грей хотел пойти к выходу по следующему коридору, но Иносенсия не позволила и настаивала на своем – вниз, вниз. В уголках его глаз снова возникли черные пятна, предвестники обморока, в ноздри ударил запах сырости и морской травы, солоноватый запах прибоя.– Господи, куда мы попали? – ахнул он и поставил девушку наноги, поддерживая ее рукой.– Малкольм, – простонала она. – Малкольм, – и слабо махнуларукой на кривой коридор, уходивший вправо. Все это напоминало Грею кошмарный сон, где бесконечно повторяются и повторяются безумные ситуации. Но в последнем из таких его кошмаров не воняло дохлыми кальмарами…– Aqui! – Она внезапно дернулась, и он не сумел ее удержать.Зашатавшись, она ударилась боком о деревянную дверь, выглядевшую так, словно она была открыта всем ветрам и непогоде не меньше двух столетий. Но все равно она была очень крепкая, смутно подумал Грей.– Господи, ты хочешь, чтобы я сломал ее? Не отвечая ему,пошатываясь, она рылась в своих юбках. Ее лицо, волосы, плечо намокли от крови, руки тряслись так сильно, что она уронила ключи, как только их нашла. Они звякнули о каменные плиты, а вокруг них расцвели капли крови. Тем временем Джон отыскал в своем рукаве носовой платок в надежде хоть как-то остановить кровотечение, возникла неловкая борьба – он пытался перевязать ей голову, она наклонялась и, пытаясь схватить ключи, падала. Наконец Грей пробормотал что-то по-немецки и сам поднял ключи. Сунул платок в пальцы Иносенсии и ударил в дверь.– Quién es? – проговорил голос Малкольма, довольно громко,возле его уха.– Es mi, querida! – Иносенсия из последних сил оперлась одверь, прижав ладони к деревянной обшивке, и стала медленно сползать по ней, оставляя кровавые полосы. Грей уронил ключи, упал на колени и выхватил свой носовой платок из ее ослабевшей руки. Он нашел в кармане парик Малкольма, свернул его и обвязал им голову девушки, затянув изо всех сил. На ее голове виднелась длинная рана, левое ухо висело на клочке кожи, но Грей смутно подумал, что все не так страшно – если только она не погибнет от потери крови. Лицо Иносенсии было серым словно дождевая туча, девушка тяжело дышала, но ее глаза, широко раскрытые, неотрывно глядели на дверь. За дверью кричал Малкольм и колотил в дверь так, что она тряслась. Грей встал и пнул ее ногой. Стук и крики прекратились.– Малкольм, – сказал Грей, наклоняясь, чтобы найти ключи. –Одевайся, черт побери. Мы уйдем, как только я отопру эту чертову дверь. К тому времени, когда они поднялись на основной уровень крепости, шум наверху почти прекратился, лишь иногда слышались крики и звуки потасовок. Теперь звучали строгие испанские голоса – офицеры обходили бастионы, оценивали урон, наводили порядок. Перед началом операции Грей сказал рабам: «Заклиньте пушки и бегите. Не ждите других. Пробирайтесь в город и прячьтесь. Когда поймете, что вы в безопасности, идите в Кохимар, где стоят британские корабли. Спросите там генерала Стэнли или адмирала. Назовите им мое имя». Он отдаст Тому Бёрду объяснительное письмо и лист с именами рабов – в надежде, что Том благополучно доберется до позиций англичан и его не подстрелят. Он пошлет с письмом именно Тома из-за его лица. Никто не усомнится в том, что он англичанин, с какого бы расстояния на него ни смотреть. В городе было тихо. Грей вдохнул полной грудью чистый морской воздух и ощутил его мягкое дуновение на своем лице. Потом дотронулся до руки Малкольма – тот нес девушку – и показал на Калле Йоэнис.– Мы пойдем в дом моей матери, – сказал он. – Я потомрасскажу тебе обо всем. Через некоторое время, все еще не в силах успокоиться, он вышел, хромая, из sala в сад и прислонился к цветущей айве. В его ушах все еще звенели удары стали, и он закрыл глаза, мечтая о тишине. Марисела заверила его, что Иносенсия будет жить. Она пришила ей ухо и наложила на рану pulpa из нескольких трав, названия которых Грей не знал. Малкольм был рядом с ней. У Грея не хватило духу сообщить Малкольму, что теперь он вдовец, а не неверный муж. Скоро наступит утро, но пока что время не имело значения. Ничего не надо было делать. Он не знал, насколько успешными были действия рабов – но они были успешными. Даже в краткие, яростные промежутки среди схватки он видел заклиненные дюжины пушек и слышал звон молотков, когда, обессиленный, спускался по лестнице с Иносенсией на руках. Когда они с Малкольмом выбрались из крепости, с бастионов доносились крики и проклятья испанцев. Грей долго стоял среди душистых ветвей, слушал, как успокаивалось его сердцебиение, и радовался, что может вот так стоять и дышать. Но тут он услышал, как открылась садовая калитка и раздались знакомые голоса.– Том? – Он вышел из своего укрытия и обнаружил Тома иРодриго – оба пришли в неописуемый восторг при виде него, и он был польщен.– Милорд, мы думали, что вам все, конец, – повторил Том втретий или четвертый раз, шагая за Греем на кухню. – У вас точно все в порядке, да?Сердитый и подозрительный тон этого вопроса был так знакомГрею, что у него навернулись слезы на глаза. Но он сморгнул их и заверил Тома, что получил парочку сильных ударов по голове и телу, но в целом все нормально.– Gracias a Dios, – вздохнул Родриго с такой искреннейрадостью, что Грей удивленно посмотрел на него. Парень добавил что-то еще по-испански, чего Грей не понял и покачал головой. Том взглянул на Родриго – тот беспомощно развел руками, огорчаясь, что его не поняли, и кивнул Тому. Том вздохнул и испытующе посмотрел на хозяина.– Что такое? – спросил Грей, слегка озадаченный их страннымповедением.– Понимаете, милорд… – Том расправил плечи. – Просто Родригосказал мне вечером одну вещь – когда вы ушли. – Он взглянул на Родриго, и тот снова кивнул. – Понимаете, он собирался сказать вам об этом сразу после того, как вы уехали с плантации, но не хотел, чтобы это слышали его жена или Иносенсия. Потом он попросил Хасинто, и тот перевел мне его слова.– Так о чем речь? – нетерпеливо воскликнул проголодавшийсяГрей, роясь в кладовой. Он нашел колбасу, сыр и какие-то маринованные овощи.– Он рассказал мне, что случилось, когда вы говорили срабами в табачном сарае и когда какой-то парень велел ему выйти, потому что он зомби. – Том с сочувствием покосился на Родриго, он окончательно перестал его бояться. – Так вот, он остерегался стоять вблизи сарая – говорит, что ловил на себе злые взгляды и поэтому решил от греха уйти подальше, к господскому дому. Приблизившись к дому, Родриго наткнулся на Алехандру, кузину Иносенсии, ту самую, которая рассказала о готовившемся бунте рабов в надежде, что английский любовник ее кузины сумеет что-то сделать, прежде чем произойдут ужасные вещи.– Родриго сразу увидел, что она была расстроена и испугана.Она много говорила про любовника – Хамида, которого, по словам Родриго, вы видели, – и как она не хочет, чтобы он или другие рабы погибли, и что было бы, если бы… ну, тут они подошли близко к большому дому, и Алехандра внезапно остановилась. …Женщина стояла в темноте, ее белое платье, казалось, плыло по воздуху рядом с Родриго, словно призрак. Он молча стоял рядом и ждал, что она скажет еще. Но она ничего не говорила, просто стояла застыв. Ему казалось, что это продолжалось бесконечно долго. Тут поднялся ночной ветер и пошевелил ее юбки…– Тогда она взяла его за руку и предложила пойти в обратнуюсторону. Они так и поступили. Но… – Том кашлянул, его круглое лицо помрачнело, и он снова взглянул на Родриго. – На обратном пути в Гавану Азил рассказала Родриго, что происходило в табачном сарае. Что вы сказали тому парню, Кано, и что он вам ответил – насчет владельцев плантации.– Да? – Грей перестал намазывать хлеб маслом и поднялголову. Родриго что-то негромко сказал, и Том кивнул.– Когда Родриго смотрел на тот дом, ему казалось, будто тамчто-то не то. Там входили и выходили слуги, но его что-то тревожило. И когда он услышал, что сказал вам этот Кано…– No los mataremos, – сказал Грей с внезапным беспокойством.– Мы не убьем их.Родриго кивнул, а Том кашлянул.– Нельзя убить кого-то, если он уже мертвый, не так ли,милорд?– Уже… нет. Нет, не может быть, чтобы рабы уже… Нет. – Ночервь сомнения поселился внутри у Грея. И он положил хлеб на тарелку.– Ветер… саа, – проговорил Родриго, с мучительным трудомвспомнив английское слово. – Muerto. Он поднял свою прекрасную, стройную руку и поднес сгибы пальцев к носу.– Я… знаю… запах… смерти.Неужели это правда? Грей слишком устал, чтобы испытывать приэтом сообщении нечто большее, чем отдаленный намек на холодный ужас, но не мог и сбросить это со счета. Кано нанес ему удар не просто так. Он легко представил себе, что рабы разочаруются и выйдут из-под его контроля, когда Малкольм перестал появляться, и решил выполнить свой изначальный план. Но потом Грей все-таки прибыл – боже, скорее всего, это случилось после… резни… Он припомнил, как выглядела гасиенда: в доме горели огни, но было так тихо, никакого движения, лишь молча выходили слуги. И угрюмый запах гнева в табачном сарае. Он содрогнулся. Он отпустил Тома и Родриго, но не мог уснуть, слишком усталый и взвинченный, и вышел в sala, где всегда горела свеча. Одна из помощниц кухарки, несомненно, разбуженная Томом, принесла кувшин вина и тарелку с сыром. Она сонно улыбнулась ему, пробормотала «Buenas noches, señor» и поплелась, чтобы спать дальше. Он не мог есть и даже присесть, после недолгих колебаний снова вышел на пустой двор. Постоял там, глядя на черное, бархатное небо. Который час? Луна уже скрылась, значит, недалеко до рассвета, но на востоке пока не было заметно ни полоски света, не считая далеких звезд. Что ему делать? Мог ли он что-то сделать? Едва ли. Невозможно было сказать, прав ли Родриго, но если даже прав (холодок, пробежавший по спине Грея, согласился с этим)… ничего нельзя было сделать, некому было расследовать убийство, не говоря о том, чтобы найти убийц, если они были убийцами. Город лежал, подвешенный между испанцами и британскими войсками, и невозможно было сказать, когда осада увенчается успехом – хотя Грей был уверен в успехе. То, что его отряд заклинил пушки в Эль-Морро, поможет флоту, только моряки должны узнать об этом и обратить в свою пользу. Ладно, прежде всего он попытается покинуть город с матерью, детьми и слугами. Он рассчитывал сделать это без труда – с Ямайки он привез столько золота, сколько мог увезти, и его было более чем достаточно, чтобы подкупить стражу на городских воротах. Что потом? Смертельно уставший, он даже не думал, а просто смотрел, как будущее разворачивалось перед ним в виде маленьких, разрозненных картин: повозка для матери, детей и Азил, сам он на упрямом белом муле, еще два мула для Тома и Родриго. Договор с рабами… если кто-нибудь из них выжил… свобода… генерал позаботится об этом… Малкольм и девушка… на миг он задумался и удивился, почему Кано пытался убить Иносентию… Тупица, потому что она видела, как он пытался убить тебя, заметил в его сознании бесстрастный наблюдатель. А тебя он хотел убить из страха, что ты узнаешь о резне на гасиенде Мендес. Свобода… если даже они совершили такое?… Но Кано был мертв, и Грей никогда не узнает, кто виноват в этом.– Что я мог поделать? – пробормотал он и закрыл глаза.Он потрогал ладонью рубашку и обнаружил, что она жесткая отзасохшей крови. Свой мундир он оставил на кухне… может, его почистит кто-нибудь из женщин. Ему предстояло надеть его снова, на подъезде к британским войскам в Кохимаре… Кохимар… белый песок, солнечный свет, рыбацкие лодки… маленький, белый каменный форт, похожий на кукольный домик… там надо найти генерала Стэнли. Мысль о генерале собрала воедино его разбросанные думы, как магнит собирает раскатившиеся мелкие железки. Близкий человек… тот, кто разделит с ним груз ответственности… Джону хотелось этого больше всего на свете.– О боже, – прошептал он, когда мотылек коснулся в темнотекрылышком его щеки.К рассвету похолодало. Грей вошел в sala и увидел там мать.Она достала из секретера рукопись и сидела за столиком, положив на нее руку и глядя куда-то в пространство. Возможно, мать даже не заметила, как он вошел.– Твоя… рукопись, – неловко сказал он. Мать мгновенновернулась из своих мысленных далей, ее глаза смотрели настороженно, но спокойно.– О, – сказала она. – Ты читал ее?– Нет, нет, – смущенно ответил он… – Я… я только удивился…почему ты пишешь мемуары? То есть там то, что было на самом деле, да?– Да, то, – ответила она, немного удивившись. – Я невозражаю, если ты прочтешь – вообще ты можешь читать, что тебе угодно, хотя, впрочем, лучше, если ты подождешь, когда я закончу. Если закончу. После ее слов он немного успокоился. Его мать была по своему характеру честной и прямой, а с возрастом ее все меньше волновало чье-то мнение, кроме ее собственного – но кроме того, она обладала очень глубоким эмоциональным восприятием. Поэтому не сомневалась, что все написанное не станет его серьезно смущать.– А, – отозвался он. – Но, может, ты хочешь этоопубликовать? Многие… – он вовремя спохватился и проглотил слова «старые люди» – люди, прожившие интересную жизнь, стараются поделиться своими приключениями в печати. Мать засмеялась. Смех был негромкий, мягкий, но тем не менее у нее выступили слезы на глазах, и Грею показалось, будто он ненароком сломал панцирь, которым она окружила себя в последние недели, и ее собственные чувства забурлили на поверхности. Мысль его обрадовала, но он постарался ее скрыть, вытащил из рукава чистый носовой платок и молча протянул его матери.– Спасибо, милый, – поблагодарила она и, промокнув глаза,покачала головой.– Люди, у которых была действительно интересная жизнь,никогда не пишут об этом, Джон, – или хотя бы не думают о публикации. Способность скрывать взгляды – одна из вещей, которые делают их интересными, а также то, что побуждает других интересных людей доверяться им.– Уверяю тебя, мама, – сухо заявил он, – что ты, несомненно,самая интересная женщина, каких я встречал.Она фыркнула и взглянула на него в упор:– Оказывается, вот почему ты до сих пор не женишься?– Не думаю, что жена должна быть интересной, – честноответил он. – Большинство из моих знакомых женщин нельзя назвать интересными.– Как верно, – согласилась она. – Джон, в доме найдетсявино? Живя здесь, я полюбила испанские вина.– Сангрию? Служанка принесла мне кувшин вина, но я еще непил его. – Он встал и принес кувшин – прекрасное глиняное изделие цвета тутовой ягоды – вместе с двумя стопками и поставил его на столик между их креслами.– Превосходно, – одобрила она и со вздохом наклониласьвперед, растирая виски. – Боже. Я ходила тут целый день, чувствуя, что все вокруг меня нереально, что все такое же, как я оставила, но тут внезапно… – Она замолчала и уронила руки, а на ее лице отразились боль и усталость. – Внезапно все снова стало реальным. Проговорив это, она бросила взгляд на секретер, и Джон уловил в ее голосе что-то необычное. Он аккуратно налил вина, так, чтобы плававшие в нем дольки лимонов и апельсинов не упали в стаканчики, и не говорил ничего, пока не поставил кувшин и не сел в кресло.– Когда ты это записывала… – начал он. – Делает ли этослучившееся вновь реальным? Или сам процесс облечения идеи в слова делает ее нереальной? Ну… чем-то… отдельным от тебя. – Операция в Эль-Морро проходила всего несколько часов назад, а казалось, прошли уже годы. Но запах крови и пушек висел над ним плотным покровом, и его мышцы все еще дергались при воспоминании об отчаянном напряжении. Его собственные слова напомнили ему о письмах, которые он временами писал. О фантомах, как он называл их мысленно: письмах, которые он писал Джейми Фрэзеру, – честных, подробных, откровенных и очень реальных. Не менее реальных оттого, что он все сжег. Мать с удивлением смотрела на него, потом задумчиво сделала глоток прохладного, пряного вина.– То и другое, – ответила она наконец. – Для меня все этоабсолютно реально, когда я пишу об этом, – а когда позже перечитываю, это снова обретает реальность. – Она замолчала и задумалась. – Я могу в этом жить, – тихо добавила она и допила свое вино. Стаканчики были небольшие, с толстым дном, чтобы со стуком ставить их на стол после произнесения тоста – а потом наливать себе новую порцию.– Но когда текст закончен и я расстаюсь с ним… – Она сделалаеще глоток; аромат красного вина и апельсинов смягчил запахи дороги и болезни на ее одежде. – Все… кажется уже отдельным от меня. И тогда я могу мысленно отложить это в сторону, как откладываю готовую страницу.– Как интересно и полезно, – пробормотал Джон, отчасти самсебе, решив, что он тоже попробует писать. Вино – хоть и временно – растворило его собственные горести и усталость. Пламя свечи тепло освещало стены и крылья ангелов на странной картине. Мать подлила вина ему и себе.– Это мой долг. Я вот что решила, – сказала она. – Книгу –пусть это будет книга – я отдам в печать и переплет, но приватно. Она будет предназначаться для тебя и других моих сыновей, для внуков – Кромвелла и Серафины, – с нежностью добавила она, и ее губы на мгновенье задрожали.– Мама, – тихо проговорил он и накрыл ее руку своей. Онанаклонила голову и положила свою свободную руку на его, и он увидел, как завитки его волос, все еще густые, когда-то золотые, а теперь серебряные, выбились из ее косы и курчавились на шее.– Мой долг, – повторила она, держа в ладонях его руку. –Долг выжившего. Не каждый доживает до старости, но если ты дожила, ты в долгу у тех, кто не дожил. Ты должна рассказать истории тех, кто разделил с тобой дорогу… сколько смог. Она опустила веки, и две слезинки скатились по ее щекам. Джон обнял мать, и она положила голову ему на плечо. Они молча сидели, ожидая, когда наступит рассвет.От автораКитовый жирКитовый жир или спермацет. Теперь смотрите, я в самом делепрочитала целиком пресловутую главу в «Моби Дике» со «списком китов» и нашла ее смехотворной. Признаюсь, что я была (в какой-то момент моей крайне изменчивой карьеры) морским биологом, так что могу считать себя чуть более ровней с Мелвиллом по уровню компетенции, чем большинство нынешних читателей, возможно, считающих, что китовый жир – это то же самое, что и спермацет. Но вообще, это два совершенно разных (хоть и одинаково горючих) вещества. Китовый жир получают из ворвани убитых китов. Другими словами, это разжиженный подкожный жир живых существ, питающихся главным образом мелкими рачками. От химии тела никуда не денешься, организм, который запасает энергию в нательном жире, также хранит там же всякие химические вещества, какие встречает. Ваше собственное тело, к примеру, хранит в вашем нательном жире избыточные гормоны, а также разные токсичные или просто сомнительные компоненты вроде стронция и инсектицидов. Дело в том, что мертвые ракообразные довольно пахучие. Вспомните последний раз, когда вы забыли на неделю в холодильнике упаковку с размороженными креветками. Такие пахучие вещества накапливаются в подкожном жире тех существ, которые поедают вырабатывающие их организмы. Я впервые встретилась с таким явлением, когда, получив научную степень, занималась исследованиями, главным образом, препарировала бакланов. Это крупные морские птицы (родственники олушей), питающиеся в основном кальмарами. Их жир пахнет как гниющий кальмар, особенно если положить их в сушильную печь для высушивания. Так что если вы сжигаете в вашей масляной лампе китовый жир (он был дешевым, как отметил Том Бёрдс), у вас в комнате будет запах протухших креветок. К тому же, поскольку это жир, он горит с копотью. Спермацет, в отличие от первого, не подкожный жир – хотя маслянистый и прекрасно горит. Это жир, который выделяется и хранится в черепной коробке кашалота (основном месте накопления этого жира). Вид этой массы – белой, густой, липкой – напоминает сперму, и в англоязычных странах кашалотов называют «sperm whales». В старину китобои принимали спермацет за сперму, хотя он находился явно не в том месте. Однако дело в том, что спермацет был также очень распространен в качестве горючего для светильников и лубриканта – потому что не вонял. Он горит очень чисто, без копоти и почти без запаха. Но добывать его гораздо труднее, так как его вырабатывают лишь кашалоты, и поэтому он гораздо дороже, чем китовый жир. Но для чего это вещество вырабатывается у кашалотов? Никто этого не знает, хотя существуют предположения, что это часть сенсорной системы кита, которая, возможно, действует как эхолот, помогая кашалоту находить в черных, бездонных глубинах океана, скажем, гигантских осьминогов (главный компонент его пищи, и я необычайно рада, что мне никогда не придется препарировать и изучать ткани кашалота).Послы, консулы и британские дипломатыВ британской дипломатической службе посол – назначаемаядолжность, он официальный представитель своей страны. Посол получает официальные предложения и послания от властей страны, куда он направлен, – объявление войны, декларации о намерениях, официальные ноты протеста и т. д., – и в целом действует как делегированная (невоенная) власть британского правительства на его собственной территории (в восемнадцатом столетии не было послов-женщин, и территория была всегда «его»). Должность консула гораздо менее официальная, хотя он также назначается правительством. В обязанности консула входит защита интересов британских граждан в той стране, куда он назначен. Он оказывает помощь в таких вопросах, как разрешение на ведение бизнеса, заключение мелких торговых соглашений, помощь британским гражданам, попавшим в трудную ситуацию в чужой стране, и т. д. Он не наделен широкими дипломатическими полномочиями, но в целом рассматривается как часть дипломатического корпуса. На Кубе не было полновесного британского посла примерно до конца 1800-х гг. До назначения настоящего посла там действовали консулы, и Малкольм Стаббс мог быть одним из них.Осада Гаваны Дело в том, что осадакрепости или города – обычно дело долгое. Осада Гаваны в 1762 году (в истории их было несколько, поэтому мы называем год) продолжалась несколько недель, начавшись 6 июня, с прибытия герцога Албемарля и британского флота (под командованием адмирала Джорджа Покока – это реальная персона, и я, нет, не имею представления, мог ли он встречаться с кем-то из наших героев), и закончившись 14 августа, когда британцы вступили в покоренный город. Осада проходила вполне традиционно: британцы рыли окопы с бруствером и стреляли из них. Это традиционный способ возведения или рытья укрытий осаждающей стороной – и в некоторых случаях очень быстрый. Другие не такие быстрые. В Гаване скалу, на которой высилась крепость Эль-Морро, было невозможно подрыть и невозможно атаковать в лоб. Британцы (или скорее американские волонтеры из Коннектикута и Нью-Хэмпшира – хотя, по-моему, эти люди были все еще англичанами в те годы) прокладывали взрывами траншеи в твердой скале, чтобы приблизиться к крепости с разных сторон, и сооружали деревянные брустверы над траншеями, прикрывая наступление. Конечно, дело было трудное, его усугубляли москиты и желтая лихорадка (которая погубила огромное число осаждавших и жителей города). Если вам интересно узнать, как проходила осада, в интернете полно материалов об этом, некоторые весьма подробные. Однако данная история не совсем об осаде (не говоря уж о том, сколько линейных кораблей и сколько человек участвовали в ней – 21 линейный корабль, 24 меньших военных корабля и 168 других судов, в основном транспортных, перевозивших 14 000 моряков и морских пехотинцев, 3000 наемных моряков и 12 862 солдата, если вам интересно). Эта история о лорде Джоне и его чувстве чести и долга. При этом я решила значительно укоротить срок осады, чтобы не придумывать для лорда Джона занятия еще на шесть недель. Теперь я хочу заметить, что, хотя бунт рабов на плантациях Мендес и Сааведра вымышленный, на Кубе действительно было несколько восстаний во второй половине восемнадцатого столетия, и такое событие никак нельзя назвать невероятным. Подобным же образом, хоть я и не нашла упоминаний о том, что пушки на бастионах Эль-Морро были заклинены, верно то, что осада закончилась обстрелом крепости с кораблей – когда британцы вопользовались внезапным молчанием большинства пушек на бастионах. Известен также указ о том, чтобы дать девятнадцати рабам свободу после сражения, за их верную службу во время осады.БлагодарностиЯ хочу выразить признательность: Беев Ла Франс (Франция),Жильберу Сюро (Французская Канада) и другим приятным людям, фамилии которых я, к сожалению, не записала в то время, за бесценные советы, касающиеся французских диалогов. Марии Сижбек за помощь в деликатном вопросе с польскими грубыми ругательствами (любые ошибки в грамматике и орфографии целиком на моей совести) и Дугласу Уоткинсу за техническое описание самолетов (а также за ценные советы по неисправности, из-за которой упал «Спитфайр» с Джерри)… Нескольким людям за помощь по аспектам еврейской истории, закона и обычаев для «Девственников»: Элле Друскин (автору «Поймать копа»), Саре Мейер (акушерство), Кэрол Кренц, Селии К. и ее маме Реб, и особенно Дарлен Маршалл (автору «Мечты отверженного»). Я признательна также за очень полезную книгу рабби Джозефа Телушкин «Еврейская грамотность». Все ошибки на моей совести. Иву Аккерману и Элле Друскин за советы и записи, касающиеся свадебных традиций и ритуалов сефардов. Катрин Мак-Грегор и ее друзьям-франкофонам, особенно мадам Крэр Флюэ, за помощь в описании французских эпизодов. Селин Уолкер и Кассу ДиБелло за консультации по географии Лондона восемнадцатого столетия. Симче Мейер за помощь с голландскими фразами, а также некоторым голландским читателям из Фейсбука за предложения и за лепешки с сахарной пудрой для беременной леди. Нескольким любезным читателям с Кубы за ценные замечания и предложения насчет цвета кубинской земли, вида кубинского хлеба, традиционных блюд и правильного произношения слова «иносенсия».И замечательной команде из «Пингвин Рэндом Хаус», которые, как обычно, расстарались и сделали замечательную книгу. Моему редактору Дженнифер Херши за ценные предложения и понимание, Энн Спейер, выполнившей самую тяжелую работу, Эрин Кейн за ценные советы по испанскому языку, нашей героической Кэти Лорд, редактору текста, неизменно оперативной и зоркой, и – как всегда – Вирджинии Нории за прекрасный дизайн книги.
_____________ Я Ольга, на ты Я помню каждый миг, каждую секунду..
Дата: Воскресенье, 21.03.2021, 13:55 | Сообщение # 1425
Обломастер
Сообщений: 6767
Цитататеорема ()
вот текст осажденных
На заметку просто это офиц. перевод изд ва ЭКСМО 2019, из сборника "Семь камней - устоять или упасть." Пер. Гилярова И.Н
еще имеется любительский , одной из участниц группы в ВК. Но у нас она свой перевод выкладывать не захотела, хотя и зарегистрировалась. Я по ее просьбе делала оформление ее перевода в фб2. но нигде его не кладу. Хотя она как-то просила меня выложить его на моей страничке. вернее удивилась. что я ни одного ее перевода к себе на Бонитошу так и не положила. Что-то все руки никак не дошли . Лень ))) У каждой женщины должно быть свое маленькое "ку-ку"
Сообщение отредактировалаБонитоша - Воскресенье, 21.03.2021, 14:02
Оutlander является собственностью телеканала Starz и Sony Entertainment Television. Все текстовые, графические и мультимедийные материалы,
размещённые на сайте, принадлежат их авторам и демонстрируются исключительно в ознакомительных целях.
Оригинальные материалы являются собственностью сайта, любое их использование за пределами сайта только с разрешения администрации.
Дизайн разработан Стефани, Darcy, Совёнок.
Запрещено копирование элементов дизайна!