Когда Катя сказала, что они друзья, что за моську при этом скорчила? Сэм с ехидцей ухмыляется



Когда говорит, что не выносят друг друга, оба ржут довольные



А когда спросили про прозвища, Катрина аж успокаивать кинулась, мол ничего обидного там

Чужестранка, гл 25

— Мне хотелось бы побороться с ним за тебя, — вдруг сказал Джейми, обернувшись ко мне.
Голубые глаза потемнели и смотрели серьезно. Я улыбнулась ему, тронутая.
— Это была не твоя борьба, а моя. Но ты, во всяком случае, выиграл сражение. — Я протянула руку, и он ее пожал.
— Да, но это не то, что я имел в виду. Если бы я боролся с ним как мужчина с мужчиной и победил, тебе не пришлось бы испытывать раскаяние. — Он помолчал. — И если когда-нибудь…
— Больше нет никаких «если», — твердо сказала я. — Вчера я подумала о них обо всех, и вот я здесь.
— Слава Богу, — улыбаясь, проговорил он. — И да поможет тебе Бог. — И добавил: — Но я никогда не пойму почему.
Я обхватила его руками за пояс и держалась так, пока Донас спускался по крутому склону — последнему.
— Потому, — заговорила я, — что я просто не могу жить без тебя, Джейми Фрэйзер, и довольно об этом. Итак, куда ты меня везешь?
Джейми повернулся в седле и посмотрел на оставшийся позади склон.
— Вчера я все время молился на этом холме, — тихо сказал он. — Не о том, чтобы ты осталась, я не считал это правильным. Я молился, чтобы мне дана была сила отпустить тебя. — Он покачал головой, продолжая смотреть на склон рассеянным, отсутствующим взглядом. — Я просил: Господи, если мне не хватало мужества прежде, пошли мне его сейчас. Не дай мне упасть перед ней на колени и умолять, чтобы она осталась. — Он отвел взгляд от коттеджа и коротко улыбнулся мне. — Это было самым трудным моим испытанием, Клер.