Ни большая шляпа и ни шпоры –
Лишь бы мушкетер умел беречь
Боевое званье мушкетера.

Мушкетер известен не плащом
И не шпагой, острой, как иголка.
Мушкетеры могут быть хоть в чем:
В запыленных кедах и футболках.

Честь и смелость сами не придут,
Хоть надень оружие любое.
Ведь и кольт на кожаном заду
Сам собой не делает ковбоя.

Кружева и локоны – пустяк.
Главное в бою – назад ни шага, –
А червяк – он все равно червяк,
Если даже он прямой, как шпага.

В.Крапивин.

Когда звенит трамвай,
И первая звенит гроза,
И первая трава,
И на бульварах ребятня,
И синий ветер сел
На лавочку,
И у меня
На сердце карусель,
И мне до черта хорошо,
Свободно и легко,
И если б можно, я б ушел
Ужасно далеко,
Ну, как же это мне сказать,
Когда не хватит слов,
Когда звенят твои глаза
Как запах детских снов,
Когда я знаю все равно -
Все то, что я скажу,
Тебе известно так давно,
И я не разбужу
Того, что крепко, крепко спит.
Но не моя ж вина,
Что за окном моим кипит
Зеленая весна.
Но все равно такой порой,
Когда горит закат,
Когда проходят надо мной
Большие облака,
Я все равно скажу тебе
Про дым, про облака,
Про смену радостей и бед,
Про солнце, про закат,
Про то, что, эти дни любя,
Дожди не очень льют,
Что я хорошую тебя
До одури люблю.

Павел Коган.

Жуткая жара.
Осы жалятся как пули.
Воет мошкара.
Дождь упрямо избегает
тротуаров, крыш.
И в норе изнемогает
Полевая мышь.
Душно в поле для овечки,
В чаще для лося.
Весь июль купайся в речке
вместо карася.

Иосиф Бродский.

Во Франкфурте
Холодно розы цветут.
В Москве
Зацветают
Узоры
На стеклах.

Наш «бьюик» несется
В багряных потемках —
Сквозь сумерки
Строгих немецких минут.

Сквозь зарево кленов
И музыку сосен.
Сквозь тонкое кружево
Желтых берез.

Я в эти красоты
Ненадолго сослан,
Как спутник
В печальные залежи звезд.

Со мной переводчица —
Строгая женщина.
Мы с нею летим сквозь молчанье
И грусть.

И осень ее
Так прекрасна и женственна,
Что я своим словом
Нарушить боюсь.

Нас «бьюик»
Из старого леса выносит.
Дорога втекает
В оранжевый круг.

Как все здесь похоже
На русскую осень.
Как Русь не похожа на все,
Что вокруг.

Андрей Дементьев.

Кудрявый смелый Джек,
В тавернах Йоркшира знаком
Любому был твой смех.
Такой беспечный синий взгляд
Был только у тебя,
Из Корнуолла в Маунт Бей
Вела тебя судьба...

Она была нежна, как ночь,
Как травы по утру -
Уже не девочка, не дочь –
Жена, пусть старику.
Какая разница, старик,
Что ты любил её -
На том мысу, под чаек крик,
Я только взял своё.
Я обещал ей берега
Всегда весенних стран,
Зачем же верила она
В такой простой обман?
Зачем старик не прожил дня -
Женой отравлен был...
Скажи же, Сара, ведь не я
Тебя о том просил.

А море Англии штормит,
И пасмурно, смотри!
Но колокольчиком звенит
Её: "Возьми, возьми...
Мой смелый Джек, ты обещал
Мне платье и фату -
Иначе я, за страшный грех,
На площади умру".

Плывёт кораблик на заре,
И смотрит штурман вдаль...
А Сара, в новенькой петле,
Спокойна, словно сталь.
"Мой смелый Джек, кудрявый Джек,
Ты обещал фату,
Пусть я холодная, как снег,
Но я к тебе приду".

А берега весенних стран
Уже видны вдали –
Там будут женщины, обман,
Таверны и огни.
Но кто-то ходит по ночам
На палубе во тьме:
"Мой смелый Джек, кудрявый Джек,
Иди скорей ко мне...
В ночном тумане я брожу
Так тихо за тобой,
Ты обещал, беспечный Джек,
Меня назвать женой."

А утром вахтенный взглянул –
На палубе пустой
Лежал холодный смелый Джек,
Под белою фатой.
Десяток старых моряков
Клялись потом друзьям,
Что прокатился Сарин смех
По дремлющим волнам.

Когда-то ты был моряком,
Кудрявый смелый Джек,
В тавернах Йоркшира знаком
Любому был твой смех.
Такой беспечный синий взгляд
Был только у тебя,
Из Корнуолла в Маунт Бей
Вела тебя судьба.

Снежный Рыцарь

Когда оглядываешься, оптический прицел куда выгоднее зеркальца в пудренице.