17:13 И шелест книг меня манит, в мир Чужестранки увлекая... Выпуск №12 | |
 Сага «Чужестранка» заслуживает того, чтобы Вы потратили своё время на её прочтение. Читать «Чужестранку» легко и вкусно до мурашек. И спасибо переводчикам, за их изумительно красивый и грамотный перевод. Было ли легко переводить не знаю, но читается на одном дыхании, хотя есть моменты, когда дыхание перестаёт быть ритмичным   . Так что присоединяйтесь   «Господи, - говорил он, – пусть меня будет достаточно». С тех пор, как я услышала ту молитву, она засела в моем сердце, словно стрела, но я думала, что Джейми просит помощи в том, что предстоит сделать. Только он говорил совсем не об этом. И от понимания того, что именно он имел в виду, мое сердце раскололось на две части. Я обхватила его лицо ладонями, и мне так хотелось, чтобы у меня был его дар – способность высказать то, что лежит на сердце, да так, чтобы он понял. Но я не умела. - Джейми, - сказала я, наконец. – Ох, Джейми. Ты… мое всё. Всегда. » ( "Эхо прошлого" глава 12) гл. 19 Отрывки из диалога: ( может многовато. но вот ) «— Я думал о том, чтобы сразу поехать в Англию, — осторожно сказал он. Я хочу взять с собой Брианну. Я замерла, холод в комнате вдруг сконцентрировался в маленькой ледышке где–то в центре моего желудка. — Она не может поехать сейчас, ей остался всего семестр до окончания. — Я еду сейчас. Навсегда. Без тебя. Я отстранилась и села, включив свет.... ...- Ты, конечно, свою больницу не бросишь. Но я не хочу оставлять свою дочь. ... — Твою дочь? На какой–то момент я потеряла дар речи. Итак, у него новая работа и новая любовница в придачу. Значит, он планировал это уже некоторое время. Ну что ж, пусть начинает новую жизнь, но не с Брианной. — Мою дочь, — невозмутимо произнес он. — Ты, конечно, сможешь приезжать навещать ее, когда захочешь. — Ты… мерзавец! — выдохнула я. - Ты все равно не сможешь всю жизнь заворачивать ее в вату. — Лучше быть завернутой в вату, чем трахаться с черномазым! — отрезал он, и его скулы слегка покраснели. — Какова мать, такова и дочь, да? Но если я имею в этом вопросе хоть какое–то влияние, я ничего подобного не допущу. — Не смей говорить такие вещи о Бри или о ком бы то ни было! — заорала я, вскочив с кровати. Меня колотило от злости, и мне пришлось прижать кулаки к бокам, чтобы не съездить ему по физиономии, — Расстаться со мной и начать жить с последней из твоих любовниц ты имеешь полное право. Но верно ли я поняла твой намек, будто у меня была интрижка с Джо Абернэти? Ты об этом? Ему хватило совести опустить глаза. — Все так думают, не только я, — пробормотал он. — Ты все время проводишь с этим человеком. Но речь идет не столько о тебе, сколько о Бри. ****  .... - Она поедет со мной в Англию. Мне не нужно твое разрешение, чтобы взять мою дочь в Англию. К тому же Бри пока еще несовершеннолетняя: она поедет туда, куда я скажу. Я был бы благодарен, если бы ты нашла ее медицинскую карту; она потребуется в новой школе. — Твою дочь? — повторила я снова. От злости мне стало жарко, несмотря на холод в комнате. — Бри моя дочь, и ты ее никуда не возьмешь! — Ты не можешь мне помешать, — указал он с отвратительной невозмутимостью, подняв свой халат с изножья кровати. — Черта с два, — заявила я. — Ты хочешь развестись со мной? Прекрасно. Используй любой предлог, какой хочешь, за исключением супружеской измены, которую ты не сможешь доказать, потому что ее не было. Но если ты попытаешься увезти с собой Бри, то я сама подниму в суде вопрос о супружеской неверности. Хочешь знать сколько брошенных тобой любовниц приходили ко мне и просили отказаться от тебя? У Фрэнка отвисла челюсть. **** Фрэнк помолчал. Лицо его бледным пятном маячило над халатом. Потом он обошел кровать и остановился рядом со мной. — Иногда я задумывался, вправе ли я винить тебя? — сказал он задумчиво, — Он был похож на Бри, да? — Да. Фрэнк дышал тяжело, почти хрипел. — Я вижу это по твоему лицу, когда ты смотришь на нее, я вижу, что ты думаешь о нем. Будь ты проклята, Клэр Бичем, — сказал он почти нежно. — Будь проклята ты и твое лицо, которое ничего не может скрыть: ни твоих мыслей, ни твоих чувств. — Я действительно любила тебя, — тихо произнесла я после затянувшейся паузы. — Когда–то.А потом, уже потом… Фрэнк, я же старалась. **** — Бри моя, она моя дочь, — произнес он как будто самому себе. — Единственный ребенок, других у меня никогда не будет, но ты не можешь видеть ее, не думая о нем! Интересно, без этого постоянного напоминания ты бы забыла его со временем? — Нет. Немного о вечности ... и смерти Прошло, наверное, полчаса, когда сестра из информационной службы торопливо прошла через вращающиеся двери и, увидев меня, застыла на месте. Потом она медленно направилась ко мне. Я сразу все поняла. И при этом он выглядел совсем как живой: на голове и лице ран не было, а все полученные повреждения скрывала наброшенная на тело простыня. Его горло было гладким и загорелым, но пульс в ложбинке не бился. Положив руку на его неподвижную грудь, я смотрела на него так, как не смотрела уже давно. Сильный и изящный профиль, чувственные губы и четко очерченные нос и челюсть. Красивый мужчина, несмотря на глубокие морщины у рта, морщины разочарования и оставшегося невысказанным гнева, морщины, которые не смогла изгладить даже смерть. Я вдруг поняла, что прислушиваюсь к Фрэнку, ожидая… чего? Того, что его дух витает где–то поблизости, стремясь завершить наше незаконченное дело? — Фрэнк, — произнесла я тихо в ледяной воздух, — если ты пока достаточно близко и слышишь меня, я любила тебя. Когда–то. Любила. Потом там оказался Джо, — Клэр, — сказал он. — Господи, Клэр! И тут меня начало трясти. За десять лет знакомства он ни разу не называл меня иначе как Джейн или леди Джейн. Если уж он назвал меня моим настоящим именем, значит, все реально Я повернулась к нему, надежному как скала, положила голову ему на плечо и в первый раз заплакала о Фрэнке. *** Сейчас я плакала по нему в последний раз, но, даже когда слезы струились по щекам, знала, что мы простились навсегда двадцать с лишним лет назад на вершине шотландского холма. Наплакавшись, я встала и положила руку на гладкое голубое покрывало, мягко подвернутое под подушку слева — со стороны Фрэнка. — До свидания, дорогой, — прошептала я и отправилась спать вниз, подальше от призраков.  Путешественница Гл. 20 Я глубоко вздохнула и повернулась к нему лицом. — Меня интересует откровенное мнение человека, на объективность которого я могу положиться. — Нет проблем, — заверил меня Джо. — Особенно насчет мнения. Это же моя специальность — давать советы. — Он откинулся на спинку кресла, водрузил на свой широкий нос очки в золотой оправе, сложил руки на груди и кивнул мне: — Валяй. Его глаза всегда напоминали мне ириски своим золотисто–коричневым цветом. Сейчас, когда они округлились, это сходство сделалось еще сильнее. — Что ж, ладно. Раз уж мы говорим напрямик.Он снова принялся внимательно меня рассматривать.— Тощая белая девка с чересчур большим количеством волос, но впечатляющей задницей, — заключил он наконец с благодушным кивком. — Это ты хотела услышать? — Да, — сказала я, слегка расслабившись. — Именно это. — Леди Джейн! **** (так звали за глаза Клэр в больнице) Да ты хочешь подцепить мужика! Я почувствовала, что краснею, но постаралась сохранить достоинство. ***** — Он моложе тебя? Это тебя беспокоит? — Ни капельки, — отрезала я, благо краска с моего лица к тому времени уже почти сошла. — Но я не видела его двадцать лет. Ты единственный человек, который знаком со мной долгое время, а мне важно знать, очень ли я изменилась с тех пор, как мы познакомились? Я продолжала смотреть на него в упор, требуя откровенности. Он снял очки, прищурился, потом снова надел их. — Нет, — сказал он. — И не изменишься, если не растолстеешь. — Не изменюсь? *********** — Пожалуй, — согласилась я, разглядывая свои сложенные на коленях руки. Изящные запястья… Пока я еще точно не располнела! В лучах осеннего солнца кольца на моих тонких пальцах слегка поблескивали. — Это отец Бри? — тихо спросил он. Я вскинула голову и уставилась на него. — Как ты вообще догадался? Он слегка улыбнулся. — Сколько я уже знаю Бри, а? Лет десять, не меньше. — Джо покачал головой. — У нее очень многое от тебя, леди Джейн, но я никогда не замечал в ней ничего от Фрэнка. У ее отца рыжие волосы, верно? И он здоровенный сукин сын, или все то, что я знаю о генетике, — ложь.— Да, — ответила я, и это простое признание пробудило во мне волнение. — Да, он здоровенный и рыжеволосый, и он шотландец, — сказала я, отчего глаза Джо округлились еще больше. Два часа спустя я вышла из больницы в последний раз... Путешественница Гл 16 Цитаты сильно урезаны. Граф Эллсмир и конюх Маккензи  — Нет, —терпеливо ответил Джейми который раз за день. — Я тебе тысячу раз говорил, что пока она слишком велика для тебя. — Но мне хочется поездить на Милли! — Я слышал. — Тогда оседлай ее для меня! Сейчас! Девятый граф Эллсмир высокомерно задрал голову, но вызов в его глазах как–то померк, когда он перехватил холодный взгляд Джейми. Фрэзер медленно поставил вниз копыто лошади, так же неспешно поднялся, подбоченился, выпрямившись во весь свой рост, и, взглянув с высоты шести футов четырех дюймов на графа, едва дотягивавшего до трех футов шести дюймов, тихо, но твердо сказал: — Нет. — Да! — Уилли затопал ножкой по усыпанному сеном полу. — Ты должен делать то, что я тебе скажу! — Нет, не должен. — Должен, должен! — Нет, я… — Послушай меня, — сказал он. — Я не должен делать то, что ты говоришь, потому что я больше не служу здесь конюхом. Я же сказал тебе: завтра я уезжаю. На лице Уилли отразилось полное недоумение, и даже веснушки на носу потемнели. — Ты не можешь! — сказал он, — Ты не можешь уехать. Маленький граф сжал челюсти, отчего действительно сделался очень похожим на прапрадедушку со стороны отца. Джейми возблагодарил судьбу за то, что никто в Хэлуотере никогда не видел Саймона Фрэзера, лорда Ловата. — Я не позволю тебе уехать! — Если ты уедешь… — Уилли беспомощно огляделся по сторонам, ища, чем бы пригрозить, и ухватился за первое попавшееся. — Если ты уедешь, — повторил он более уверенно, — я буду визжать, кричать и пугать всех лошадей! Отец и сын  — Ты правда должен уехать, Мак? — тихо спросил он. — Да, должен. Джейми заглянул в темно–голубые глаза, до боли в сердце похожие на его собственные, и неожиданно ему сделалось безразлично, правильно ли это и увидит ли кто. Он резко притянул мальчика к себе и крепко прижал к груди так, чтобы лицо Уилли уткнулось в плечо и сын не увидел слез, которые падали на его густые шелковистые волосы. Уилли обнял его за шею, прильнул к нему, и Джейми ощутил, как маленькое упругое тело дрожит от подавляемых рыданий. Он гладил Уилли по узкой спине, разглаживал ему волосы и бормотал по–гэльски слова утешения. — Пойдем со мной в мою комнату, Уилли, я дам тебе кое–что на память. — А для чего эта маленькая свечка? — спросил Уилли. — Бабушка говорит, что только вонючие паписты жгут свечи перед языческими образами. — Значит, я и есть вонючий папист, — сказал Джейми с кривой ухмылкой. — Однако это не языческий образ, это статуэтка Девы Марии. Ты зажигаешь свечу, читаешь молитву и вспоминаешь тех, кого любишь. И пока свеча горит, пламя запоминает их для тебя. — А кого ты вспоминаешь? Уилли поднял на него глаза. Он все еще оставался растрепанным и взъерошенным. — О, очень многих. Моих родных, живущих в горной Шотландии: сестру и семью, друзей, мою жену. Уилли наморщил лоб. — У тебя нет жены. — Нет. Больше нет. Но я всегда ее помню. — Я тоже хочу быть вонючим папистом, — решительно заявил Уилли. — Тебе нельзя! — Хочу в паписты! — Личико Уилли выразило решимость. — Я не скажу бабушке или тете Изабель, я никому не скажу. Пожалуйста, Мак! Пожалуйста, разреши мне! Я хочу быть таким, как ты! Джейми заколебался: он был тронут искренним порывом мальчика, и ему неожиданно захотелось оставить своему сыну что–то большее, чем резную деревянную лошадку, которую он сделал в качестве прощального подарка. Маленький папист  Джейми осторожно отвел шелковистые каштановые волосы назад с высокого лба. Он окунул в воду три пальца и тщательно начертил крест на лбу мальчика. — Я нарекаю тебя Уильям Джеймс, — произнес он тихо, — во имя Отца, Сына и Святого Духа. Аминь. — Почему ты называл меня Уильямом Джеймсом? — с любопытством спросил Уилли. — Мои другие имена Кларенс Генри Джордж. — При крещении ты получаешь новое имя. Джеймс — это твое особое папистское имя. Это и мое имя. — Правда? — обрадовался Уилли, — Теперь я вонючий папист, как и ты? — Да, насколько я в этом разбираюсь. — На. Сохрани и это. На память обо мне. Он аккуратно надел Уилли через голову четки из букового дерева. — Только смотри никому этого не показывай, — Не скажу, — пообещал Уилли. — Ни единой душе. Джейми протянул руку и на прощание взъерошил Уилли и без того растрепанные волосы. Уилли пошел было к двери, но на полпути остановился, неожиданно снова расстроившись, и прижал руку к груди. — Ты сказал, чтобы я хранил это в память о тебе! Но мне нечего подарить тебе на память обо мне! Джейми слегка улыбнулся. Сердце его сжалось так, что он сомневался, сможет ли вымолвить хоть слово, но все же ему это удалось. — Не переживай, — сказал он. — Я буду помнить о тебе. Путешественница Гл 15 Поэтому я и пришла спросить тебя: ты хочешь вернуться домой, Маккензи? - сказала леди Дансени ( мать Джинивы). Выбор  У него перехватило дыхание, как будто кто–то нанес ему сильный удар в солнечное сплетение. Шотландия! Покинуть этот сырой, болотистый край, вновь ступить на запретную дорогу, но шагать по ней легко и свободно, взбираться оленьими тропами на скалы, вдыхать свежий воздух, сдобренный ароматами утесника и вереска. Вернуться домой! Перестать быть чужим. Уехать — и больше никогда не увидеть и не услышать собственного ребенка. Вчера ему удалось–таки полюбоваться спящим в корзинке малышом. Чтобы заглянуть в окно детской на втором этаже, он рискованно пристроился на ветке огромной норвежской ели и напряженно вглядывался сквозь завесу иголок. Личико ребенка было видно только в профиль, одна пухленькая щечка покоилась на кружевной подушечке. Шапочка во сне слегка сбилась, и он увидел гладкий изгиб крохотной головки, слегка припорошенной бледно–золотистым пушком. «Слава богу, что не рыжий», — была его первая мысль, и он перекрестился в порыве непроизвольной благодарности. «Господи, какой же он маленький!» То была вторая мысль, за которой последовало почти неудержимое желание перебраться с ветки в окно, взять малыша на руки. Эта гладкая, красивой формы головка как раз уместится на его ладони, и в памяти у него останется ощущение крохотного живого тельца, которое он, пусть на миг, прижмет к сердцу. — Ты крепкий малыш, — прошептал он. — Крепкий, смелый и хорошенький. Но, боже мой, какой же ты крохотный! Леди Дансени терпеливо ждала. Он почтительно склонил перед ней голову, чувствуя, что, возможно, совершает ужасную ошибку. Но иначе поступить он не мог. — Я благодарю вас, миледи, но… думаю, я не поеду… пока. Леди Дансени кивнула. Ничто в ее облике не выдало удивления, лишь одна светлая бровь слегка дрогнула. — Как пожелаешь, Маккензи. Тебе нужно только попросить. | |
|
| |
Внимание!Запрещено копировать и распространять материал без ведома администрации сайта.
Похожие новости:
Всего комментариев: 1
0
