21:23 И шелест книг меня манит, в мир Чужестранки увлекая... Выпуск №18 | |
 Сага «Чужестранка» заслуживает того, чтобы Вы потратили своё время на её прочтение. Читать «Чужестранку» легко и вкусно до мурашек. И спасибо переводчикам, за их изумительно красивый и грамотный перевод. Было ли легко переводить не знаю, но читается на одном дыхании, хотя есть моменты, когда дыхание перестаёт быть ритмичным   . Так что присоединяйтесь   aleana_alesya: Мысли Роджера о Клэр, или Клэр глазами Роджера.  Женщина была среднего роста и весьма миловидна. Вот общее впечатление, создавшееся у него: тонкие черты лица, белая льняная блузка, копна вьющихся каштановых волос, напоминающая слегка развившийся шиньон. А в центре — пара ярких янтарных глаз, цвета хорошо выдержанного шерри. Длинный белый палец скользил по страницам сверху вниз. Красивые у нее руки, отметил про себя Роджер. Изящные, ухоженные, на каждой — по кольцу. Серебряное на левой — особенно эффектное: в виде якобитской ленты традиционного шотландского плетения, украшенной цветками чертополоха. Клэр положила ногу на ногу. Луч солнца нежно отсвечивал на чулке, подчеркивая изящество длинной стройной икры Клэр обернулась. Сейчас, когда в комнате не было Брианны, он с особой остротой вдруг почувствовал, сколь красива на свой лад Клэр. Лицо ее разрумянилось от виски, а глаза приобрели необычный золотисто-коричневый оттенок и напоминали отполированный янтарь. Роджер помедлил, затем, решившись, отошел от стола и, пройдя через комнату, приблизился к Клэр. — Можно? — Он наклонился и, взяв ее безжизненную руку, повернул к свету. Настоящая слоновая кость отличается от искусственной тем, что она теплая на ощупь, вдруг вспомнилось ему. Ладонь у нее была нежно-розовая, но тонкая линия буквы «J» у основания большого пальца была белой, словно кость Роджер присел рядом, почти касаясь ее. Она казалась маленькой и беззащитной. Ему захотелось погладить пепельные завитки, но он не решился. Он положил весла, внимательно всматриваясь в нее. Прежде чем ответить, Клэр глубоко вздохнула. От ветра ее щеки раскраснелись, белая блузка обтягивала фигуру, подчеркивая высокую грудь и стройную талию. «Слишком молода, чтобы быть вдовой, — подумал Роджер. — Слишком красива, чтобы оставаться одинокой». Роджер нашел ее утром, свернувшуюся клубочком на диване в кабинете и укрытую пледом. Бумаги, вывалившиеся из папки, были небрежно разбросаны по полу. Свет из высоких, от пола до потолка, окон струился внутрь, заливая кабинет, но спинка дивана затеняла лицо Клэр и не давала рассвету разбудить ее. Луч только что перебрался через изгиб пыльного бархата и запутался в прядях ее волос. «Не лицо, а зеркало, во многих отношениях», — подумал Роджер, глядя на Клэр. Ее кожа была так нежна, что на висках и горле просвечивали голубые прожилки, а черты лица были будто выточены из слоновой кости. Плед соскользнул, обнажив плечи. Одна рука расслабленно покоилась на груди, так и не выпустив смятый листок бумаги. Роджер бережно приподнял ее руку, чтобы взять бумагу, не разбудив Клэр. Тяжелая от сна рука была поразительно теплой и гладкой. Его взгляд сразу остановился на этом имени; он знал, что она должна была найти его. — Джеймс Маккензи Фрэзер, — прошептал он и перевел взгляд с листка бумаги на спящую женщину. Луч света коснулся изгиба ее уха; она чуть пошевелилась, повернула голову и снова погрузилась в сон. — Не знаю, каким ты был, приятель, — обратился Роджер к невидимому шотландцу, — но раз заслужил ее, то наверняка представлял собой что–то стоящее. Там, за завесой кустарника и красноватых вьюнов находилось небольшое бурлящее озерцо, и Клэр стояла на коленях на противоположной его стороне, обнаженная, изучающая свое отражение. Кровь застучала у Роджера в ушах, и он быстро отвел глаза, однако картина отпечаталась в его мозгу. Она не была похожа на человека, – это первое, о чем он подумал. Тело испещрено черными пятнами синяков, лицо неузнаваемо, она выглядела как нечто незнакомое и первобытное, экзотическое чудище лесного озера. Однако больше внешнего вида, его поразило ее поведение. Она была отстранена и неподвижна, так как бывают неподвижны деревья, даже если ветер колышет их листья. Он смотрел, не в силах оторваться. Она склонилась над водой, изучая свое лицо. Ее волосы свисали мокрыми и спутанными прядями по спине, и она придерживала их сзади ладонью руки, убрав с дороги, в то время как она осматривала свое избитое лицо с хладнокровной тщательностью. Она осторожно ощупывала себя в разных местах, открывая и закрывая рот, пока подушечки ее пальцев исследовали контуры лица. Проверяя себя, как он предположил, на предмет выбитых зубов и сломанных костей. Она закрыла глаза и провела пальцами по линии бровей и носа, челюсти и губ, действуя уверенно и изящно, словно пантера. Затем она решительно схватила кончик своего носа и резко дернула. Роджер рефлекторно сжался, когда кровь и слезы потекли по ее лицу, но она не издала ни звука. Его живот уже свернулся в маленький болезненный комок, подступивший к горлу, и надавивший на шрам от веревки. Она села на пятки, тяжело дыша, и закрыла глаза, спрятав лицо в ладонях. Внезапно он осознал, что она обнажена, а он продолжает пристально смотреть на нее. Он резко отвернулся, – кровь бросилась ему в лицо, – и исподтишка взглянул в сторону Джейми в надежде, что Фрейзер не заметил. Он не заметил, – его больше не было здесь. Отметины ее тяжелых испытаний почти исчезли, синяки сошли, и переносица зажила чисто и прямо. Даже растрепанная и с припухшими ото сна глазами она была более чем привлекательна, с прекрасной кожей, пышными густыми волнистыми волосами и изящными чертами, невиданными среди шотландских рыбаков. Не говоря уже о глазах – потрясающих, цвета золотистого хереса. Добавьте сюда естественные дары двадцатого столетия – упорядоченное питание и гигиену – у нее сохранились все зубы, белые и прямые, и она легко выглядела более чем на двадцать лет моложе, нежели другие женщины ее возраста. Его это устраивало: вполне возможно Брианна унаследовала от своей матери искусство красиво стареть. Он всегда мог приготовить себе завтрак, в конце концов. Но вместо того чтоб уйти, он задержался и затем сделал несколько стремительных шагов обратно, склонился над кроватью и, сжав мое лицо в ладонях, поцеловал меня в лоб. – Ты прекрасна! – сказал он горячо, и, сжав мою щеку последний раз, вышел. aleana_alesya: Пока так, это то, о чем я помнила, еще в пятой книге что то было, но не помню уже что и где, девочки, если есть мысли, дополняйте! и вот я думаю, что Роджер изначально был очарован именно Клэр  Ещё хочу сказать по 3-ей книги. Просто визжала вслух *иииии.......ыыыыы* когда читала встречи Грея и Джейми в тюрьме. Это 10-я глава "Проклятие белой колдуньи". Даже не знаю как это процетировать. Это практически вся глава, вырезать нечего. Каждое слово сказанное каждым, жесты, поведение - это просто шедевральнОО!!! Смакую каждое слово, перечитываю их диалоги по несколько раз. Оба, оба бесподобные, стать, честь, благородство - это про них   Чуточку принесла, но настоятельно рекомендую, прочтите 10-у главу, это круть! А вообще, чтоб понять отношения этих двоих можно прочесть "Шотландский узник", а учитывая, что их общение продлится всю их жизнь, то это просто обязательно к прочтению (ну а там как хотите) Итак. «В следующий раз Грей распорядился поставить перед огнем шахматный столик и пригласил Фрэзера сыграть с ним партию перед ужином. В голубых глазах шотландца промелькнуло удивление, но он кивнул в знак согласия. Позже Грей подумал, что эта идея была чрезвычайно удачной. Освобожденные от необходимости разговаривать и проявлять учтивость, они мало–помалу привыкали друг к другу, молча сидя за инкрустированной доской из слоновой кости и черного дерева, оценивая один другого по передвижениям шахматных фигур. А когда после этого сели за ужин, то уже чувствовали себя не столь чужими и их разговор, пусть по–прежнему осторожный и официальный, все–таки приобрел характер настоящей беседы, а не неловкой имитации оной, как вначале. Они обсудили дела тюрьмы, немного поговорили о книгах и распрощались, соблюдая формальности, но явно довольные проведенным временем» («Путешественница», гл.10)   «— Мистер Фрэзер, не окажете ли вы мне честь отужинать завтра в моих покоях? Майор ощутил минутное удовлетворение оттого, что ему удалось удивить этого шотландского ублюдка: голубые глаза широко раскрылись. В следующий миг лицо Фрэзера приняло прежнее невозмутимое выражение. После секундного замешательства он овладел собой и, отвесив церемонный поклон, словно был облачен в килт и тартан, а не в мокрые тюремные лохмотья, ответил: — Благодарю вас за любезное приглашение, майор, и принимаю его с превеликим удовольствием. » («Путешественница», гл.10) Для меня их беседа, как натянутая струна, которая вот вот.... «В данном случае Грей говорил чистую правду, и Фрэзер знал это. Вся краска схлынула с лица узника, отчего под кожей рельефно выступили крепкие кости. Он закрыл глаза, но тут же снова открыл их. Неожиданно Грей вспомнил предостережение Кворри: «Если будете ужинать с этим человеком наедине, никогда не поворачивайтесь к нему спиной». У него мурашки побежали по коже, но он взял себя в руки и ответил Фрэзеру твердым взглядом голубых глаз. — Чего вы от меня хотите? Голос был хриплым от гнева, но шотландец сидел неподвижно — застывшая фигура, словно высеченная из камня, позолоченная пламенем. Грей глубоко вздохнул. — Правды, — тихо сказал он. В комнате не раздавалось ни звука, даже торф не потрескивал в камине. Фрэзер чуть шевельнулся, но и только. Долгое время он сидел молча, уставившись в камин, словно хотел получить ответ оттуда..» («Путешественница», гл.10)  «— Ну, майор, как раз за этим дело не станет. Он пошарил под поясом своих драных штанов и вытянул руку над столом. Грей машинально протянул свою руку, и на его открытую ладонь упал маленький предмет. Это был сапфир, темно–голубой, как глаза Фрэзера, и к тому же весьма внушительных для драгоценного камня размеров. ..... — Как вам удалось сохранить его у себя? — неожиданно спросил Грей, — Вас ведь не то что до нитки, до кожи обыскали, когда доставили обратно. Широкий рот слегка дрогнул в первой искренней улыбке, которую увидел майор за время этого разговора. — Я проглотил его, — ответил Фрэзер. Грей непроизвольно сжал сапфир в руке, а потом раскрыл ладонь и осторожно положил поблескивающий голубой камень на стол рядом с шахматной фигурой. — Понятно, — сказал он. — Не сомневаюсь, что вы поняли, майор, — сказал Фрэзер с серьезностью, которая еще больше подчеркнула насмешливую искорку в его глазах. — Грубая пища, знаете ли, порой имеет свои преимущества. Грей подавил неожиданный порыв рассмеяться, прижав палец к губам. — Вы, безусловно, правы, мистер Фрэзер.» («Путешественница», гл.10) Вы только почитайте, о чём они говорят и кАк они говорят (в тюрьме, в 18 веке) «— Вы считаете, что размер книги оправдан сложностью содержания? — спросил Грей, наклонившись вперед, чтобы прикурить сигару от свечи на боковом столике. — В конце концов, такой толстенный роман требует как значительных затрат от издателя, так и значительных усилий от читателя. Фрэзер улыбнулся. Сам он не курил, но сегодня вечером решил пить портвейн, заявив, что это единственный напиток, вкус которого не может быть испорчен запахом табака. — Сколько в нем страниц? Тысяча двести? Да, кажется так. Видимо, трудно вместить сложные жизненные ситуации в тесное словесное пространство и претендовать на точность изложения. — Верно. Правда, я уже слышал этот аргумент: дескать, умение романиста заключается в искусном подборе деталей. Но не кажется ли вам, что толщина тома сама по себе указывает на неумение автора осуществлять такую подборку в рамках художественной необходимости, а это, в свою очередь, говорит о нехватке мастерства? Фрэзер задумался, медленно, мелкими глотками отпивая рубиновую жидкость. — Да, по правде сказать, мне попадались книги, где дело обстоит именно так. Автор стремится заставить читателей поверить в правдоподобие того, о чем пишет, обилием деталей. Однако в этом случае я думаю, дело обстоит иначе. Каждый персонаж весьма тщательно рассмотрен, и все описанные события кажутся необходимыми для развития сюжета. Нет, думаю, это правда, что некоторые истории для полноценного и достоверного изложения требуют большего пространства. Он сделал еще глоток и рассмеялся.» («Путешественница», гл.11) Вот они какие умные и интересные собеседники. Люблю обоих Кстати ,вам не показалось, что они говорили по Диану  или Диана сама про себя 3-й сезон, снятый по третьей книги «Путешественница». Для тех кто читал, предлагаю освежить в памяти события и чувства. А те, кто ещё не читал, думаю тоже будет интересно.  Ай да Роджер  «Роджер подошел к Брианне и коснулся ее руки. Она рассеянно посмотрела на него и попыталась улыбнуться. Он обнял ее, даже в сострадании к ее горю думая, как чудесно ощущать ее, такую теплую, нежную и одновременно упругую.» («Путешественница», гл.2) «Он наклонил голову и осторожно приник губами к моему соску. Ощутив болезненный, но приятный отток молока, я застонала, непроизвольно опустив ладонь на затылок Фрэнка, плотнее прижала его лицо к груди и выдохнула: — Сильнее. Его губы были ласковы и мягки, ничего общего с безжалостной хваткой крепких беззубых десен ребенка, вцеплявшихся в грудь с неутолимой жадностью. Не отрываясь от груди, Фрэнк опустился на колени, и на меня накатила волна нежности, какую, как мне подумалось в тот миг, мог ощущать Господь при виде поклоняющегося Ему народа. Пелена усталости заставляла меня воспринимать все происходящее в замедленном темпе, как будто мы находились под водой. Руки Фрэнка двигались медленно, словно колышущиеся в подводных течениях морские водоросли. С требовательной, настойчивой нежностью морской волны они подняли меня и уложили, словно на прибрежный песок, на коврик детской. Я закрыла глаза, отдаваясь на волю этой волны.» («Путешественница», гл.2) Фрэнк глазами Клэр:  «— Если он когда–либо чувствовал, что в его жизни есть нечто главное, то, ради чего стоит жить, то это была Брианна, — подытожила Клэр.» («Путешественница», гл.7)   «Я чуть было не пропустила нужное место, механически переворачивая листы, поскольку в имена не вчитывалась, а лишь проглядывала страницы на букву «J»: Джон, Джозеф, Джек, Джеймс. Там были Джеймс Эдвард, Джеймс Алан, Джеймс Уолтер и далее до бесконечности. Взгляд устало скользил по строчкам, но все же зацепился за нужную, сделанную четким, мелким почерком запись: «Джеймс Маккензи Фрэзер из Брох–Туараха». Я бережно положила страничку на стол, закрыла на миг глаза, потом посмотрела снова. Запись осталась на месте. — Джейми, — произнесла я вслух. Мое сердце тяжело билось в груди. — Джейми, — прошептала я. Было почти три часа утра. Все спали, но дом, как это принято у старых построек, жил своей жизнью и разделял со мной бодрствование, издавая скрипы, стоны и вздохи. Странное дело, но я не испытывала ни малейшего желания вскочить, побежать разбудить Брианну или Роджера, чтобы рассказать им эту новость. Напротив, мне хотелось ненадолго приберечь ее для себя самой, словно это давало возможность побыть наедине с Джейми.» («Путешественница», гл.7) Ну наконец-то  И такое иногда случается (забавный момент) «— Как вам удалось сохранить его у себя? — неожиданно спросил Грей, — Вас ведь не то что до нитки, до кожи обыскали, когда доставили обратно. Широкий рот слегка дрогнул в первой искренней улыбке, которую увидел майор за время этого разговора. — Я проглотил его, — ответил Фрэзер. Грей непроизвольно сжал сапфир в руке, а потом раскрыл ладонь и осторожно положил поблескивающий голубой камень на стол рядом с шахматной фигурой. — Понятно, — сказал он. — Не сомневаюсь, что вы поняли, майор, — сказал Фрэзер с серьезностью, которая еще больше подчеркнула насмешливую искорку в его глазах. — Грубая пища, знаете ли, порой имеет свои преимущества. Грей подавил неожиданный порыв рассмеяться, прижав палец к губам. — Вы, безусловно, правы, мистер Фрэзер.» («Путешественница», гл.10) «— Среди нас было немало сражавшихся из любви к Карлу Стюарту или из чувства верности к нему как к единственно законному королю. Но вы правы, я не принадлежал ни к тем ни к другим.» («Путешественница», гл.11) Ну вот спрашивается и на кой лях Джейми, тебя понесло на эти галеры?))  | |
|
| |
Внимание!Запрещено копировать и распространять материал без ведома администрации сайта.
Похожие новости:
Всего комментариев: 0
