19:15 И шелест книг меня манит, в мир Чужестранки увлекая... Выпуск №34 | |
 Дорогие Чужестраночки. Предлагаем вам на прочтение сладкие кусочки из 8 книги "Написано кровью моего сердца" из саги "Чужестранка" Дианы Гэблдон. Огромное спасибо переводчикам за их изумительно красивый и грамотный перевод.  Первая встреча с Лордом Джоном Джейми и Клэр, после того, как Джейми избил его Наталья Ромодина и Екатерина Пискарева  группа Чужестранка ВК Написано кровью моего сердца. Глава 61. Вязкий треугольник. Мне надо было поторапливаться на встречу с Джейми, который как раз собирался на смотр; я вскочила, скрутила волосы и быстро подколола их под широкополую шляпу. Был ужасно жаркий день: всего несколько минут на открытом воздухе – и кожу на носу и щеках начинало предостерегающе покалывать. Джейми степенно поклонился мне и начал продвижение вдоль построенных на смотр людей, приветствуя их, отдавая честь офицерам, задавая вопросы, указывая адъютанту на то, что ещё должно быть выполнено. Рядом с ним шли его адъютант, лейтенант Шнелль, милый девятнадцатилетний немец из Филадельфии, и плотный джентльмен, которого я не знала, но он, судя по мундиру, командовал одной из рот, которые мы проверяли. Я шла за ними, улыбаясь мужчинам, мимо которых я проходила, заодно быстро оглядывая их на предмет явных признаков заболеваний, увечья или немощи. Я была уверена, что чрезмерное опьянение Джейми мог определить сам, без моего участия. Он сказал, что солдат было три сотни, и большинство из них были вполне годны. Я шла и кивала, при этом не могла удержаться, чтобы не придумать какую-нибудь опасную ситуацию, в которой бы капитан Леки корчился от боли, а я бы её милостиво облегчила, заставив его униженно извиняться за свое оскорбительное отношение. Я как раз выбирала между мушкетной пулей у него в заднице, перекрутом яичка и ещё чем-то временным, но унизительно обезображивающим, вроде паралича Белла [паралич лицевого нерва – прим.пер.], как мой взгляд зацепился за нечто странное в шеренге. Мужчина напротив смотрел перед собой, вытянувшись по стойке «смирно», держа мушкет по команде «к осмотру». Это было удивительно правильно, но никто другой в шеренге так не стоял. Ополченцы были более чем подготовлены, но, в общем, они не видели смысла придерживаться строевых формальностей. Я бросила взгляд на неподвижного солдата, прошла… и обернулась. – Иисус твою Рузвельт Христос! – вырвалось у меня. Джейми не услышал меня только потому, что был отвлечён неожиданным прибытием посыльного. Я быстро сделала два шага назад, нагнулась и заглянула под свисающие поля грязной шляпы. Лицо под ними, с резкими чертами и мрачно угрожающим пристальным взглядом, было вполне мне знакомо. – Чёрт вас побери, – прошептала я, хватая его за рукав. – Что вы здесь делаете? – Вы всё равно мне не поверите, – прошептал он в ответ, не двигая ни единым мускулом. – Проходите, дорогая. Моё изумление было настолько велико, что я, возможно, так и сделала бы, если бы внимание не привлекла маленькая фигурка, прячущаяся за шеренгой, сжавшись за колесом фургона, чтобы быть незаметной. – Жермен! – сказала я, и Джейми обернулся, широко открыв глаза. Жермен на минуту оцепенел, собираясь сбежать, но было поздно: лейтенант Шнелль, оправдывая свою фамилию [schnell, нем.– быстрый, прим.пер.], сделал бросок и схватил Жермена за руку. – Ваш? – спросил он, с интересом переводя взгляд с Джейми на Жермена и обратно. – Мой, – ответил Джейми тоном, который заставлял похолодеть многих. – Какого дьявола… – Я – ординарец! – ответил гордо Жермен, пытаясь освободиться от лейтенанта Шнелля. – Я должен быть здесь! – Нет, не должен, – заверил его дед. – И что это вообще значит «ординарец»? Чей? Жермен бросил взгляд в сторону Джона, потом, поняв свою ошибку, отвёл глаза, но было поздно. Одним прыжком Джейми оказался перед Джоном и сорвал шляпу с его головы. Узнать лорда Джона Грея мог лишь тот, кто знал его хорошо. На одном глазу у него была чёрная фетровая повязка, вокруг другого были грязь и синяки. Он обрезал свои прекрасные белокурые волосы, оставив не больше дюйма в длину, и, похоже, втёр в них грязь. С большим апломбом он почесал голову и вручил Джейми свой мушкет. – Я сдаюсь вам, – сказал он ясным голосом. – Вам, лично. И мой ординарец тоже. – добавил он, положив руку на плечо Жермену. Изумлённый лейтенант Шнелль выпустил Жермена, словно обжёгшись. – Я сдаюсь, сэр, – торжественно сказал Жермен и отдал честь. Я никогда не видела Джейми настолько ошарашенным, как в этот раз. Он глубоко вдохнул через нос и повернулся к лейтенанту Шнеллю. – Сопроводите заключённых к капитану МакКорклу, лейтенант. – Хм, – извиняющимся тоном пробормотала я. Твёрдый синий взгляд обратился в мою сторону, брови поднялись. – Он ранен, – как можно мягче сказала я, коротко указав в направлении Джона. Губы Джейми на минуту сжались, потом он кивнул. – Доставьте этих заключённых… и миссис Фрейзер, – полагаю, только мое чуткое ухо заметила определённое ударение на «миссис Фрейзер» – в мою палатку, лейтенант. Едва дыша, он обернулся к Джону. – Я принимаю вашу капитуляцию, полковник, – сказал он с ледяной вежливостью в голосе. – И ваше честное слово. Я зайду к вам позже. С этими словами он повернулся к нам троим спиной, можно сказать, в весьма подчеркнутой манере. – Боже, что случилось с вашим глазом? – спросила я, разглядывая. Джон лежал на койке в моей маленькой медицинской палатке с откинутым клапаном, чтобы пропустить как можно больше света. Глаз опух, был полузакрыт, окружён черным липким кольцом на месте удалённой фетровой повязки. Нижележащая плоть окрасилась дикой смесью зелёного, пурпурного и ужасного жёлтого цветов. Сам глаз был цвета красной фланелевой нижней юбки и слезился более-менее постоянно из-за воспалённого века. – Ваш муж ударил меня, когда я сказал ему, что переспал с вами, – совершенно спокойно ответил он. – Надеюсь, он не предпринял подобных жестоких мер по отношению к вам после возвращения? Умей я издавать убедительный шотландский звук, я бы издала один из них. Вместо этого, я просто посмотрела на него. – Я категорически отказываюсь обсуждать с вами моего мужа, – сказала я. – Ложитесь, чтоб вас! Он улегся обратно на койку, поморщившись. – Он сказал, что ударил вас дважды, – заметила я, наблюдая за ним. – Куда пришёлся второй удар? – В печень, – осторожно дотронулся он до низа живота. Подняв рубашку, я осмотрела повреждения – другие изумительные синяки вокруг нижних рёбер с голубыми потёками к подвздошному гребню и ниже. – Там нет печени, – сообщила я. – Она в другом месте. – Правда? – смутился он – Вы уверены? – Да – уверила я его. – Я доктор. Позвольте мне осмотреть ваш глаз. Я не стала дожидаться разрешения. Но он и не сопротивлялся, откинувшись назад и глядя на полотняную крышу, в то время как я как можно дальше оттянула веки. Склера и конъюнктива были серьёзно воспалены, и даже слабый свет вызывал сильное слезотечение. Я подняла два пальца. – Два, – не успела я даже задать вопрос. – Перед тем как вы будете просить меня посмотреть туда, сюда, вверх и вниз… Я не могу. Я вижу им, хотя всё немного размыто и двоится, что очень неудобно, но он вообще не двигается. Доктор Хантер высказал предположение, что какая-то мышца сдавлена какой-то костью. Но он не мог справиться с этим. – Вы льстите мне, если считаете, что я смогу. – Я верю в ваши способности, доктор Фрейзер, – вежливо сказал он. – Кроме того, разве у меня есть выбор? – Нет. В таком случае сидите тихо… – Жермен! Мой глаз уловил предательское трепетание розового ситца, и беглец робко пробрался внутрь, выглядя слегка виноватым. – И не говори, что там у тебя под рубашкой, – сказала я, заметив подозрительную выпуклость или даже две. – Я не хочу быть соучастником преступления. Нет, подожди, – оно живое? Как будто сомневаясь, Жермен потыкал выпуклость, она не пошевелилась, он потряс головой: «Нет, бабушка». – Хорошо. Иди сюда и держи. Я вручила ему карманное зеркало и, отрегулировав положение клапана палатки, чтобы луч света падал прямо внутрь, я установила руку Жермена так, чтобы отражённый луч света падал прямо на глаз. Джон слега вскрикнул, когда свет ударил ему в глаз, но вцепился в края койки и не двинулся, хотя слёзы текли непрерывно. Это было к лучшему: жидкость смывала бактерии и по возможности улучшала подвижность глаза. Похоже, Денни был прав, думала я, выбирая самый маленький каутер и аккуратно ведя его по нижнему веку. Каутер был лучшим, что я смогла подобрать: он был плоским, гладким, в форме лопатки. Я вообще не могла сдвинуть глазное яблоко вверх: малейшее давление заставляло его белеть. Я могла слегка сдвинуть его вправо-влево, и, принимая во внимание чувствительность лица Джона ниже глаза, я начала понимать картину поражения. Вполне определённо можно было сказать, что это был перелом «прорыва» глазницы: тонкая кость нижней стенки глазницы была сломана, и её кусок вместе с частью нижней прямой мышцы сместились вниз, в гайморову пазуху. Края мышцы защемились в переломе, что обездвижило глазное яблоко. – Чёртов кровожадный мерзкий шотландец, – сказала я, выпрямляясь. – Он не виноват, – заметил Джон. – Я спровоцировал его. Он был преувеличенно бодр, и я холодно посмотрела на него. – Я больше не довольна вами, – сообщила я ему. – Вам не понравится, но так вам и надо. Как во имя Господа вы… Нет, не рассказывайте мне сейчас. Я занята. Он смиренно скрестил руки на животе. Жермен хихикнул, но под моим взглядом умолк. Молча я наполнила шприц (так получилось, что подошла спринцовка доктора Фентимана для пениса) солевым раствором для орошения и взяла маленькие игольчатые щипцы. Я еще раз осмотрела все при помощи самодельного шпателя и приготовила маленькую изогнутую иглу с мокрым кетгутом, тщательно обрезанным. Возможно, мне удастся обойтись без швов на прямой мышце, всё зависело от того, насколько сильно пострадали края мышцы из-за длительного защемления и как быстро они восстановятся после освобождения, но лучше, чтобы шовный материал был под рукой на случай необходимости. Я надеялась, что он не понадобится: отёк был очень сильным… Но я не могла ждать несколько дней, пока он спадёт. Меня не столько заботило немедленное вправление перелома и освобождение мышцы, сколько возможность адгезии (слипания) в будущем. Чтобы восстановиться, глаз должен оставаться абсолютно неподвижным, но это могло привести к сращению мышцы и глазницы, навсегда лишив глаз подвижности. Мне требовалось что-то скользкое, чем можно было смазать поверхность, что-то биологически инертное и нераздражающее; в моём будущем использовались стерильные глицериновые капли, а сейчас… Возможно, яичный белок? Хотя нет, думала я, он может свернуться под воздействием человеческого тепла. Тогда что? – Джон! Изумлённый голос сзади заставил меня повернуться с иглой в руке. Очень нарядный джентльмен в стильном парике и серо-голубом бархатном камзоле, стоял в проёме палатки, с ужасом уставившись на моего пациента. – Что с ним случилось? – спросил Перси Бошан, заметив меня на заднем плане. – Вон, – сказал Джон голосом, которого я у него никогда не слышала. Он сел, уставившись на вошедшего взглядом настолько суровым, насколько было возможно с одним покрасневшим слезящимся глазом. – Немедленно. – Что, во имя Господа, ты здесь делаешь? – спросил Бошан. Его произношение было английским, но с отчётливыми французскими нотками. Он сделал шаг вперёд и спросил на тон ниже. – Надеюсь, ты не стал бунтовщиком? – Нет, чёрт тебя возьми, не стал! Вон, я сказал. – Боже, ты хочешь сказать… Да что с тобой случилось?! Он подошел ближе, чтобы разглядеть полную картину происходящего: грязные обкромсанные волосы, грязная обтрёпанная одежда, грязные чулки с дырами на пальцах и пятках, искажённое лицо с налитым кровью глазом, уставившимся на него. – Так, послушайте, – начала я, повернувшись к Перси с определённой твёрдостью, но Жермен прервал меня. – Это тот человек, который разыскивал папА в Нью-Берне в прошлом году. Опустив зеркало, он с интересом наблюдал за происходящим. – Дедушка решил, что он – негодяй. Перси испуганно посмотрел на него, но с завидной скоростью вернул самообладание. – А. Обладатель замечательных лягушек, – улыбнулся он. – Помню. Их звали Питер и Саймон? Зёленая и жёлтая. Жермен вежливо кивнул. – У мсье прекрасная память, – сказал он с утончённой вежливостью. – Зачем вам нужен был папА? – Прекрасный вопрос, – сказал Джон, закрывая повреждённый глаз рукой, чтобы было удобней смотреть на мсье Бошана. – Да, в самом деле, – мягко сказала я. – Присаживайтесь, мсье Бошан, и объяснитесь, чёрт возьми. А вы, – я уперлась Джону в плечи, – ложитесь. – Это может подождать, – коротко сказал Джон, сопротивляясь моим попытками уложить его. Он спустил ноги с койки. – Что ты здесь делаешь, Перси? – Вы его знаете, не так ли? – сказала я, заинтересовавшись. – Конечно. Он – мой брат. Вернее, был. – Что?! – воскликнули мы с Жерменом в один голос. Жермен посмотрел на меня и ухмыльнулся. – Я думала, Хэл – ваш единственный брат. Я выпрямилась. Я рассматривала Джона и Перси, не находя ни малейшего сходства между ними, в то время как Хэл и Джон как будто были сделаны по одному образцу. – Сводный брат, – ещё короче сказал Джон, попытавшись встать на ноги. – Пойдемте, Перси. – Вы никуда не пойдёте, – сказала я, слегка повышая голос. – И как вы собираетесь меня остановить? Джон уже стоял на ногах, слегка покачиваясь и пытаясь сфокусировать взгляд. Прежде чем я успела ответить, месье Бошан наклонился и схватил его за руку, не давая упасть. Джон резко дернулся, споткнувшись о койку и практически свалившись обратно. Но он удержал равновесие, и теперь стоял, сжав кулаки и уставившись на Бошана. Взгляд Бошана встретился с взглядом Джона, атмосфера между ними была… напряжённой. «О, – подумала я, переводя взгляд с одного на другого, и меня осенило. – Ооо...» Очевидно, я шевельнулась, потому что взгляд Бошана неожиданно скользнул по моему лицу. То, что он увидел там, испугало его, тогда, собравшись, он улыбнулся и кивнул. – Мадам, – сказал он, прибавив на прекрасном английском, совершенно без акцента. – Он на самом деле мой сводный брат, хотя мы и не разговариваем… какое– то время. Здесь я нахожусь по приглашению маркиза де Лафайета, помимо всего прочего. Позвольте нам с его светлостью встретиться с маркизом. Я обещаю, что верну его обратно в целости и сохранности. Он улыбнулся, и его глаза сверкали уверенностью в его обаянии, которое было несомненным. – Его светлость является военнопленным, – очень сухо произнес сзади Бошана голос с шотландским акцентом. – Я отвечаю за него. Сожалею, но он должен остаться здесь, сэр. – А я всё-таки хочу знать, что ему понадобилось от папА, – из-под светлых бровей подозрительно поглядывал Жермен. – Мне бы тоже было интересно это узнать, мсье, – сказал Джейми. Пригнувшись, он вошел в палатку и кивнул на табурет, которым я пользовалась. – Прошу садиться, сэр. Перси Бошан перевел взгляд с Джейми на лорда Джона, потом обратно. Его лицо стало пустым и бесцветным, хотя взгляд выражал непрерывный подсчёт. – Увы! – вернулся его лёгкий французский акцент. – Сейчас я приглашен к маркизу, а также генералу Вашингтону. Я уверен, вы простите меня. Bonjour, Mon Général. Он прошёл к выходу с высоко поднятой головой. В последний миг он повернулся к Джону, улыбнувшись. – Au revoir, mon frère [До встречи, брат, фр.] – Перебьёшься, будь ты проклят. Никто не пошевелился на протяжении девяти ударов пульса (я считала) после величественного отбытия Перси Бошана. Наконец Джон сел на койку, громко выдохнув. Джейми поймал мой взгляд и, слегка кивнув, присел на табурет. Все молчали. – Ты не должен больше бить его, дедушка, – убедительно заявил Жермен, прерывая молчание. – Он очень хороший человек. Я уверен, что больше не будет спать с бабушкой: ты же теперь дома. Джейми бросил на Жермена тяжёлый взгляд, и рот его дёрнулся. Стоя позади койки, я увидела, как шея Джона медленно налилась тёмно-розовым. – Я глубоко признателен его светлости, что он позаботился о твоей бабушке, – сказал Джейми Жермену. – Но, если ты думаешь, что нахальные замечания о старших сохранят твою задницу невредимой, – подумай ещё раз. Жермен заёрзал, но сделал Джону большие глаза в смысле «попробовать стоит». – Я благодарен вам, сэр, за ваше доброе мнение, – ответил Джон. – И я благодарю вас за любезность, но, я думаю, вы понимаете, что благие намерения сами по себе не избавляют от последствий опрометчивого поведения. Джейми стал того же цвета, что и Джон. – Жермен, – сказала я. – Немедленно выйди. Нет. Попробуй достать немного мёда, хорошо? Все трое уставились на меня, поражённые этой нелогичностью. – Он вязкий, – пояснила я, слегка пожав плечами. – И антибактериальный. – Ну конечно, – безнадежно вздохнул Джон. – А что такое «вязкий»? – заинтересовался Жермен. – Жермен, – угрожающий тон дедушки заставил его исчезнуть, не дождавшись объяснений. | |
|
| |
Внимание!Запрещено копировать и распространять материал без ведома администрации сайта.
Похожие новости:
Всего комментариев: 2
0
