Они зарылись в это дело по самую макушку, когда вошел Дауез в компании как Феттеза, так и Черри, так что Грей не обратил на них внимания.

— Это следы человеческого укуса? — спросил он, осторожно поворачивая одну лодыжку Уоррена и подставляя ее под свет из окна. Том кивнул, вытирая тыльной стороной ладони рот.

— Я в этом уверен, милорд. Случалось, что меня кусали собаки, и следы совсем не похожи. Кроме того… — он взял в рот руку и сильно сдавил челюсти, затем показал Грею, что из этого вышло. — Видите, милорд? Зубы идут вроде как по кругу.

— Никаких сомнений, — Грей выпрямился и повернулся к Дауезу, у которого так ослабли колени, что капитану Черри приходилось поддерживать его. — Бога ради, присаживайтесь, мистер Дауез, и расскажите мне свое мнение о произошедшем тут.

Округлое лицо Дауеза пошло пятнами, губы его были белы. Он помотал головой и хотел было попятиться назад, но Черри держал его за локоть.

— Я ничего не знаю, сэр, — он хватил ртом воздух. — Совсем ничего. Пожалуйста, можно я пойду? Я, я… правда, сэр, у меня кружится голова!

— Это не страшно, — учтиво ответил Грей. — Можете прилечь на кровать, если не можете стоять.

Дауез взглянул на кровать, побелел и тяжело осел на пол. Заметил, что еще лежит рядом на полу, поспешно вскарабкался на ноги и так и стоял, пошатываясь и хватая ртом воздух.

Грей кивком указал на стул, и Черри довольно мягко усадил на него коротышку-секретаря.

— Что он рассказал Вам, Феттез? — спросил Грей, отворачиваясь от кровати. — Том, мы сейчас завернем господина Уоррена в одеяло, затем перенесем на пол и завернем в ковер. Чтобы с него не натекло.

— Хорошо, милорд, — Том и капитан Черри приступили к делу, Грей же обошел кровать и остановился, глядя на Дауеза.

— В основном он говорил, что ничего не знает, — сказал Феттез, присоединившись к Грею и задумчиво поглядывая на Дауеза. — Хоть и рассказал, что Дервент Уоррен соблазнил в Лондоне женщину по имени Нэнси Твелвтрис. Но потом бросил ее и женился на наследнице состояния Атертонов.

— Которой хватило ума не ехать с мужем в Вест Индию, я правильно понимаю? Да. А он знал, что мисс Твелвтрис и ее брат унаследовали плантацию на Ямайке и собирались перебираться сюда?

— Нет, сэр, — еле слышно выдавил Дауез. Он прочистил горло и более твердо продолжил: — Он был страшно поражен, встретив Твелвтрисов на своем первом приеме.

— Представляю. Изумление было взаимным?

— Да. Мисс Твелвтрис вся побелела, затем покраснела, затем сняла туфлю и начала колошматить губернатора каблуком.

— Хотел бы я это видеть, — с искренним сожалением заметил Грей. — Эх, ладно. Что же, как Вы видите, губернатор больше не нуждается в том, чтобы Вы хранили его секреты. Мне же важно, чтобы Вы все рассказали. Можете начать с того, почему он так боялся змей.

— Ох, — Дауез прикусил губу. — Вы же понимаете, я не могу быть совершенно уверен…

— Говорите же, Вы, чурбак, — прорычал Феттез, угрожающе наклоняясь над Дауезом, и тот отпрянул.

— Я… й-я… — начал он, заикаясь. — Я правда не знаю подробностей. Но это… имеет отношение к одной молодой женщине. Молодой чернокожей женщине. Он — губернатор, то есть… имел некоторую слабость к женщинам…

— И? — подтолкнул его Грей.

Молодая женщина, как оказалось, была рабыней в этом доме. И не была расположена принимать знаки внимания от губернатора. Губернатор же не привык принимать отказ и не принял его. На следующий день эта женщина пропала. Сбежала, и ее так и не поймали по сей день. Но через день в Кингс Хауз пришел черный мужчина в тюрбане и набедренной повязке и потребовал, чтобы его приняли.

— Его, конечно, не пустили. Но он тоже не собирался уходить, — Дауез пожал плечами. — Он просто уселся на парадной лестнице и стал ждать. Когда Уоррен наконец вышел, тот поднялся, подошел ближе и формальным тоном сообщил губернатору, что тот с этого момента проклят.

— Проклят? — удивился Грей. — Как?

— Ну, на этом мои познания заканчиваются, сэр, — ответил Дауез. Он уже немного взял себя в руки и слегка выпрямился. — Поскольку после того, как он сделал это заявление, дальше он говорил на непонятном языке. Мне показалось, что часть слов была испанским языком, но не все. Думаю, следует предположить, что он… эм-м… накладывал проклятие, так сказать?

— Я-то уж точно этого не знаю, — Том и капитан Черри к этому времени закончили свою неприятную работу и уложили губернатора в аккуратный сверток ковра. — Мне жаль, господа, но тут нет слуг, которые могли бы нам помочь. Надо отнести его вниз в садовый сарай. Мистер Дауез, подойдите, поможете нам его нести. И расскажете по дороге, причем тут змеи.

Кряхтя и пыхтя, и иногда поскальзываясь, они мужественно снесли свой громоздкий сверток вниз по лестнице. Капитан Черри подтолкнул Дауеза, который совершенно бесполезно цеплялся за ковер, продолжать рассказ.

— Ну, мне кажется, там было слово «змея» в речи того мужчины, — сказал он. — А затем… начали появляться змеи. Маленькие змейки, большие змеи. Змею нашли в ванной губернатора. Другая нашлась под обеденным столом к ужасу жены купца, когда та с мужем обедала с губернатором: женщина носилась в истерике по всей столовой, пока наконец не свалилась в обморок прямо на стол, — мистер Дауез, кажется, находил что-то смешное в этой истории, и Грей, который от натуги покрылся потом, одарил того взглядом, от которого секретарь сразу посерьезнел. — Каждый день, вроде, и в разных местах. Мы снова и снова обыскивали дом. Но никто не мог — или не желал — узнать, откуда берутся рептилии. И хотя они никого не укусили, все же нервное напряжение оттого, не обнаружишь ли ты что-то извивающееся в своей постели, когда отбросишь покрывало…

— Да уж. Уф! — они остановились и положили свой груз. Грей вытер рукавом лоб. — И почему Вы, мистер Дауез, связываете это нашествие змей с неподобающим поведением мистера Уоррена в отношении той рабыни?

Дауез удивился и поправил очки на своем вспотевшем носу.

— О, разве я не сказал? Тот человек — позже мне сказали, что это был Обея, чем бы это ни было — называл ее имя где-то в своей речи. Азииль, так ее зовут.

— Понятно. Ну что, готовы? Один, два, три, подняли!

Дауез уже даже перестал делать вид, что помогает, а побежал по садовой дорожке открывать для них дверь сарая. Он утратил всю свою скрытность и, казалось, страстно желал предоставить им всю, какую только мог, информацию.

— Он не говорил об этом прямо, но я думаю, что ему начали сниться змеи и та девица.

— Откуда… Вы знаете? — прокряхтел Грей. — Это моя нога, майор!

— Я слышал как он.. эм-м… разговаривал сам с собою. Он, видите ли, начал довольно сильно пить. Что вполне понятно в его обстоятельствах, не так ли?

Грей был бы и сам не против хорошенько напиться, но ему не хватало дыхания, чтобы сказать об этом.

Том, который пошел подготовить в сарае место, вдруг испуганно вскрикнул, и все трое офицеров бросили свою ношу, которая упала с глухим стуком, и потянулись к оружию, которого у них при себе не оказалось.

— Милорд, милорд! Глядите, кого я нашел, кто прятался в сарае! — Том, со светящимся от радости глазами, бежал по дорожке навстречу Грею, а молодой настороженный Родриго шел следом. Сердце Грея забилось быстрее, когда он увидел их, и он почувствовал, как непроизвольная улыбка расползается на его лице.

— Ваш слуга, сэр, — робко сказал Родриго и склонился в глубоком поклоне.

— Очень рад видеть Вас, Родриго. Скажите, Вам довелось видеть что-то из того, что тут происходило прошлой ночью?

Парень вздрогнул и отвернул лицо.

— Нет, сэр, — сказал он так тихо, что Грей едва его расслышал. — Это были зомби. Они… едят людей. Я их услышал, знал, что не стоит идти на них глядеть. Я убежал в сад и спрятался.

— Вы их слышали? — резко спросил Грей. — Что именно Вы слышали?

Родриго сглотнул, и если бы при его цвете кожи он мог позеленеть, то совершенно точно стал бы цвета морской черепахи.

— Шаги, сэр, — сказал он. — Шаги босых ног. Но они не ходят «топ-топ», кок нормальные люди. Скорее шаркают: «шшух-шшух», — он изобразил это движение руками, и Грей почувствовал, как у него волосы на загривке встают дыбом.

— Можете сказать, сколько там было… человек?

Родриго покачал головой.

— Судя по звукам, больше чем двое.

Том с сосредоточенным видом подался немного вперед.

— Как думаете, с ними был еще кто-то? Кто-то, кто шагал нормально, я имею в виду.

Родриго, казалось, удивился, затем испугался.

— Вы имеете в виду оунган? Не знаю, — он пожал плечами. — Может быть. Я не слышал шагов обутых ног. Но…

— Ага. Потому что… — Том резко умолк, глянул на Грея и прокашлялся. — Ага.

Последующие расспросы Родриго не дали ничего нового, так что ковер снова подняли (в этот раз-таки с помощью слуги) и поместили в его временное хранилище. Феттез и Черри еще наседали на Дауеза, но секретарь не смог рассказать ничего нового о деятельности губернатора и уж тем более не мог рассуждать о том, какая же злая сила погубила его.

— Вам доводилось слышать раньше о зомби, мистер Дауез? — спросил Грей, вытирая лицо остатками своего носового платка.

— Эм… да, — осторожно ответил секретарь. — Но, право же, Вы не можете верить в то, что слуги… Ой, точно нет! — он с ужасом взглянул на сарай.

— У зомби правда слава пожирателей человеческой плоти?

Дауез снова болезненно побледнел.

— Ну да, но… о Боже!

— Подводя итоги, — пробормотал Черри себе под нос, — я так понимаю, Вы, сэр, не собираетесь делать официальное заявление о смерти губернатора?

— Вы правы, капитан. Не хочу общественной паники во всем Спаниш-Тауне из-за нашествия зомби, независимо от того, так это или нет. Мистер Дауез, думаю, мы больше не станем обременять Вас, можете пока идти, — он убедился, что секретарь поковылял прочь, прежде чем подозвать своих офицеров. Том как всегда тактичен, отошел немного в сторону и Родриго забрал с собою.

— Вам удалось разузнать еще что-нибудь полезное в данных обстоятельствах?

Они переглянулись, Феттез кашлянул и кивнул Черри. Черри очень напоминал вишню, [англ. cherry — вишня, прим. пер.] но будучи младше и стройнее Феттеза, не так запыхался, как его старший товарищ.

— Да, сэр. Я отправился разыскать Лудгейта, предыдущего суперинтенданта. Его я не нашел — он, говорят, смылся в Канаду, зато услышал незатихающие разговоры о нынешнем суперинтенданте.

Грей не сразу вспомнил его имя.

— Кресвель?

— Он самый.

«Казнокрадство или коррупция» оказалось очень точным описанием службы капитана Кресвеля на посту суперинтенданта, если судить по услышанному капитаном Черри в Спаниш-Тауне и Кингстоне. Среди прочего он наладил торговлю птичьими шкурками, змеиными шкурами и прочей экзотикой, а также древесиной из горных лесов и так дальше между маронами с гор и лавочниками с равнины. Но, как говорят, он принял плату от лавочников для маронов, но не передал ее.

— Он, часом, не имел отношения к аресту двух молодых маронов, обвиненных в краже?

Черри блеснул в улыбке зубами.

— Знал, что Вы спросите. Да, люди говорят — ну, некоторые люди — что те двое спустились, чтобы пожаловаться на Кресвеля, но губернатор их не принял. Люди слышали, как те говорили, что силой заберут назад свои товары, так что когда на одном складе недосчитались существенной части товара, сразу решили, что это их рук дело. Они — эти мароны — утверждали, что не трогали товар, но Кресвель ухватился за представившуюся возможность и арестовал их за кражу.

Грей прикрыл глаза, наслаждаясь минутным холодным бризом с моря.

— Вы сказали, что губернатор не принял тех парней. Ходят ли предположения о незаконных связях между губернатором и капитаном Кресвелем?

— О да, — сказал Феттез, закатывая глаза. — Доказательств пока нет, но мы и не так долго их искали.

— Ясно. И мы все еще не знаем, где находится капитан Кресвель? — Черри и Феттез синхронно покачали головами.

— Общественное мнение склоняется к мысли, что Акомпонг его вздернул, — сказал Черри.

— Кто?

— Ой, простите, сэр, — извинился Черри. — Говорят, так зовут предводителя маронов. Он, видите ли, называет себя «капитан Акомпонг», — Черри слегка скривил губы.

Грей вздохнул.

— Ладно. Больше не было сообщений о нападении маронов, как бы их там ни звали?

— Нет, если не считать смерть губернатора, — сказал Феттез.

— Вообще-то, — медленно проговорил Грей, — я не думаю, что именно в этой смерти повинны мароны, — по правде, он был несколько удивлен тем, что сказал это. И все же подумал, что так оно и есть.

Феттез моргнул — это было самое близкое к удивлению выражение, какое тому случалось иметь, а Черри смотрел явно скептически. Грей решил не вдаваться в дело миссис Абернети и не объяснять свои выводы о не склонности маронов к насилию. Это странно, подумал он: он впервые услышал имя Акомпонга всего пару секунд назад, но с ним его мысли начали собираться вокруг этой туманной личности. Неожиданно на той стороне оказался ум. Кто-то, с кем он мог бы договариваться.

В бою личность и характер командующего офицера были почти так же важны, как количество войск, которыми он командует. Следовательно, ему важно знать побольше о капитане Акомпонге, но это подождет.

Он кивнул Тому, и тот почтительно приблизился. Родриго шел за ним.

— Расскажи им, что ты обнаружил, Том.

Том прочистил горло и сложил руки на поясе.

— Ну, мы… э… раздели губернатора, — Феттез моргнул, и Том снова прочистил горло, прежде чем продолжить. — И как следует осмотрели его. Если коротко, сэр и Вы, сэр, — добавил он, поклонившись Черри, — то губернатора пырнули в спину.

Оба офицеры явно удивились.

— Но… комната была вся залита кровью и грязью, и мерзостью, — возразил Черри. — Воняло так, будто там складывали утопленников, выловленных в Темзе!

— Следы ног, — сказал Феттез, с легким обвинением глядя на Тома. — Там были следы. Следы больших, окровавленных босых ног.

— Я не отрицаю, что что-то нехорошее побывало в той комнате, — сухо ответил Грей. — Но кто бы (или что бы) ни надгрызло губернатора, это, вероятно, не убило его. Он почти наверняка был мертв, когда… эм… этот ущерб был ему нанесен.

Глаза Родриго распахнулись. Феттез бормотал себе под нос «будь я проклят», но и Феттез, и Черри были надежными людьми и не стали оспаривать выводы Грея, так же как не стали выспрашивать, почему он решил спрятать тело Уоррена. Оба они понимали, насколько важно, чтобы не поползли слухи о нашествии зомби.

— Суть в том, что после нескольких месяцев нападений, за последний месяц ничего не случилось. Возможно, смерть Уоррена была провокацией, но если это не дело рук маронов, то встает вопрос: чего они ждут?

Том, распахнув глаза, поднял голову.

— Как же, милорд, я бы сказал, что они ждут Вас. Чего же еще?

Действительно, «чего же еще». Почему он сразу этого не понял? Конечно же Том прав. Протесты маронов не были услышаны, на их жалобы не ответили. Так что они решили привлечь внимание самым заметным (пусть и не самым лучшим) доступным им способом. Прошло время, но никакого ответа не последовало. А потом они услышали, что прибывают войска. Теперь явился подполковник Грей. Естественно, они ждали, чтобы посмотреть, что он начнет делать.

И что же он на данный момент сделал? Послал войска охранять плантацию, которая была наиболее вероятной следующей мишенью нападения. Это вряд ли могло заставить маронов отказаться от их нынешнего плана действий, но могло заставить их перенаправить свои усилия куда-то еще.

Он бродил туда-сюда по дикому саду Кингс Хауса и размышлял, но не нашел другого выхода.

Подозвал Феттеза и сообщил ему, что он, Феттез, до последующего извещения выполняющий обязанности губернатора острова Ямайка.

Феттез стал еще более похож на брусок дерева, чем обычно.

— Слушаюсь, сэр, — сказал он. — Если позволите спросить, сэр… куда Вы отправитесь?

— Я отправляюсь на встречу с капитаном Акомпонгом.

— Один, сэр? — ужаснулся Феттез. — Вы не можете отправиться туда в одиночку!

— И не собираюсь, — уверил его Грей. — Со мною пойдут мой камердинер и слуга. Мне может понадобиться кто-то, кто бы переводил мне.

Видя ослиное упрямство в нахмуренной брови Феттеза, он вздохнул.

— Отправиться туда вооруженным отрядом, значит объявить бой, а я этого не хочу.

— Да, сэр, — с сомнением сказал Феттез. — Но, право, подходящее сопровождение…

— Нет, майор, — ответил Грей вежливо, но твердо. — Хочу, чтобы было ясно, что я иду лишь поговорить с капитаном Акомпонгом и ничего более. Я иду один.

— Да, сэр, — Феттез начинал походить на брусок дерева, на который насел человек с топором и долотом. — Как пожелаете, сэр.

Грей кивнул и развернулся к дому, но потом замер и снова обернулся.

— О, есть одна услуга, которую Вы можете мне оказать, майор.

Феттез слегка прояснел.

— Да, сэр?

— Найдите мне очень хорошую шляпу, договорились? Если можно, с золотой тесьмой.

Они ехали уже почти два дня, прежде чем впервые услышали звуки рожков. Высокий, тоскливый звук раздался в сумерках, он, казалось, был очень далеко, и лишь металлический отзвук уверил Грея в том, что это не был крик какой-то крупной экзотической птицы.

— Мароны, — пробормотал Родриго себе под нос и слегка пригнулся, будто пытался спрятаться даже сидя в седле. — Так они общаются. У каждой группы есть рожок, и все они звучат по-разному.

Еще один долгий, жалостливый, затихающий звук. «Этот тот же рожок? — задумался Грей. — Или другой, отвечающий первому?»

— Вы сказали «общаются». Вы понимаете, что они сообщают?

Родриго, который немного выпрямился было в седле, не задумываясь, потянулся рукой назад, чтобы поправить кожаную коробку, в которой лежала самая претенциозная шляпа, какая только нашлась в Спаниш-Тауне.

— Да, сэр. Они сообщают друг другу, что тут мы.

Том тоже пробормотал что-то себе под нос, что звучало похоже на «это я и сам бы мог сказать и задаром», но когда его попросили, он отказался как повторять, так и уточнять свою мысль.

Они разбили лагерь на ночь под укрытием дерева, столь уставшие, что просто молча сидели и ели, наблюдая, как с моря надвигается ночной ливень, затем залезли в приобретенную Греем брезентовую палатку. Молодые парни сразу уснули под стук дождя над головами.

Грей некоторое время лежал без сна, борясь с усталостью, и думал о грядущем. Он надел мундир, хоть и не все регалии, так что кто он такой будет очевидно. И до нынешнего момента его игру приняли, ему не бросали вызов, и уж тем более не нападали. Вероятно, капитан Акомпонг примет его.

И что тогда? Этого он не знал наверняка. Он надеялся, что сможет вернуть своих людей — двух часовых, которые исчезли в ночь убийства губернатора Уоррена. Их тела так и не нашли, и ни одна деталь их мундира нигде не всплыла, а капитан Черри перевернул вверх дном весь Спаниш Таун и Кингстон в их поисках. Если же их взяли живьем, то это усиливало сложившееся у Грея мнение об Акомпонге. И давало некоторую надежду, что это восстание возможно будет усмирить, избежав продолжительного военного противостояния в глухих джунглях и скалах, которое закончится кандалами и казнями. Но если… Его одолел сон, и он погрузился в абсурдные видения о ярких птицах, чьи перья задевали его щеки, когда те беззвучно пролетали мимо.

Грей проснулся утром, ощущая на лице солнце. В замешательстве он лежал и моргал пару секунд, затем сел. Он был один. Совершенно один.

Со стучащим сердцем он вскарабкался на ноги и потянулся к кинжалу. Тот был у него на поясе, но это была единственная вещь, которая осталась на своем месте. Его конь — все кони — пропали. Также и палатка. Также и вьючный мул со всей поклажей. А также Том и Родриго.

Это он заметил сразу: покрывала, в которых те лежали прошлой ночью, все еще были на месте — смятые, они лежали под кустом, но он всё звал и звал их, пока не охрип.

Откуда-то сверху послышался звук рожка, долго не затихавший звук, который прозвучал для его ушей как насмешка.

Он сразу понял смысл этого заявления: Вы взяли двоих наших людей — мы забрали двоих ваших.

— И вы не думаете, что я приду и заберу их? — прокричал он вверх в колышущееся море зелени. — Передайте капитану Акомпонгу, что я уже иду! Я заберу назад своих людей, и заберу их живыми-здоровыми, или я заберу его голову!

Кровь хлынула ему в голову, и он подумал, что сейчас лопнет, но ему хватило ума не пытаться что-нибудь ударить, хотя ему чертовски этого хотелось. Он остался один, и ему нельзя было пораниться. Ему надо добраться до маронов со всем, что у него осталось, если он собирается освободить Тома и разрешить проблему восстания — а он собирался спасти Тома во что бы то ни стало. И не имело значения, что это могла быть ловушка.

Усилием воли он заставил себя успокоиться, прохаживаясь по кругу в одних чулках, пока не выпустил из себя бо́льшую часть гнева. И именно тогда он увидел их: они стояли рядышком друг с другом под колючим кустом.

Они оставили ему ботинки. Они ожидают, что он придет.

Три дня он шел. Он даже не пытался идти по следам: он не был таким уж хорошим следопытом, да и надежда отыскать какие-либо следы среди камней и дремучих зарослей в любом случае была напрасной. Он просто карабкался и вслушивался, не протрубит ли рог.

Мароны не оставили ничего из его поклажи, но это не имело значения: тут было множество ручьев и озёрец, и хотя он был голоден, нельзя сказать, чтобы он голодал. То там, то сям ему встречались те деревья, которые он видел у Твелвтрисов, увешанные небольшими желтоватыми плодами. Если воробьи едят их, рассудил он, плоды должны быть хоть немного пригодными в пищу. Они были такими кислыми, что сводило челюсти, но он ими не отравился.

С рассвета сигналы рожков стали звучать чаще. Теперь их было трое или четверо, и они перекликались. Очевидно, он уже близко. Хоть он и не знал к чему близко, но все же близко.

Он остановился, глядя вверх. Склон стал более пологим, в джунглях стали встречаться прорехи, и в одной такой он увидел то, что должно было быть огородом: бугорки вьющихся лоз — должно быть батата, колышки, обвитые фасолью, большие желтые цветы кабачков или тыкв. На дальнем краю поля на фоне зелени поднимался завиток дыма.

Уже близко.

Он снял грубую шляпу, которую сплел из листьев пальмы, чтобы укрыться от палящего солнца, и вытер пот подолом рубашки. Это были все приготовления, какие он мог сделать. Претенциозная шляпа с золотой тесьмой, которую он купил, все еще была вероятно в своей коробке, где бы та ни была. Он надел свою пальмовую шляпу и поковылял в сторону струйки дыма.

Пока шел, стал замечать, как люди потихоньку выходят на свет. Темнокожие люди, одетые в лохмотья, стали выходить из джунглей и с любопытством глядеть на него огромными глазами. Он нашел маронов.

Небольшая группа мужчин проводила его еще выше по склону. Уже наступил закат, и, когда они вывели его на большую просеку, где стояло поселение из нескольких хижин, солнечный свет, пробиваясь через ветки деревьев, заливал все золотом и лавандой. Один из тех, кто сопровождал Грея, крикнул, и из наибольшей хижины вышел человек, который без всяких церемоний представился капитаном Акомпонгом.

Грей не так представлял себе капитана: тот оказался очень низеньким, полным и сгорбленным. Его тело было так искривлено, что он не столько шел, как переваливался с ноги на ногу. Одет он был в обноски некогда роскошного камзола — теперь на нем не осталось золотых пуговиц, да и от золотой тесьмы осталась едва половина, а кружева рукавов были грязными и засаленными.

Из тени обвислых полей потрепанной шляпы выглядывали ясные глаза. Его круглое лицо было усеянное морщинами, и ему не хватало многих зубов, но лицо это казалось проницательным и добродушным. Грей надеялся, что это так.

— Вы кто? — спросил Акомпонг, глядя на Грея как лягушка, никогда не видевшая мира.

Все, кто был на просеке, явно знали, кто он такой; они переступали с ноги на ногу и, усмехаясь, толкали друг друга локтями. Он, однако, не стал обращать на них внимания и вежливо поклонился Акомпонгу.

— Я тот, кто несет ответственность за двух молодых парней, схваченных в горах. Я пришел, чтобы вернуть их, а вместе с ними и моих солдат.

Послышался гул насмешливых голосов, и Акомпонг выдержал несколько секунд, прежде чем прервать его, подняв вверх руку. Он осторожно сел и, вздохнув, устроился поудобней.

— Вот как? А почему Вы решили, что я имею какое-либо отношение к вашим парням?

— Я этого не говорил. Но я узнаю́ великого предводителя при встрече, и я знаю, что Вы могли бы помочь мне найти моих парней. Если пожелаете.

— Пха!— лицо Акомпонга скривилось в щербатой улыбке. — Думаете, если польстите мне, я Вам помогу?

Грей чувствовал, как малые детишки подкрадываются к нему сзади: он слышал сдавленные смешки, но не обернулся.

— Я прошу Вашей помощи. Но Вы можете рассчитывать не только на мою благодарность.

Маленькая ручка пролезла под камзол его мундира и грубо ущипнула за зад. Сзади раздался взрыв хохота и шум сумасшедшей беготни.

Акомпонг, прищурив один глаз, медленно жевал своим широким ртом.

— Вот как? И что же Вы предлагаете? Золото? — один уголок его рта приподнялся.

— У вас есть нужда в золоте? — спросил Грей. Дети у него за спиной снова перешептывались и хихикали, но он также слышал, как женщины шикают на них: они заинтересовались. Быть может.

Акомпонг задумался на секунду, затем покачал головой.

— Нет. Что еще Вы можете предложить?

— Чего Вы хотите? — парировал Грей.

— Голову капитана Кресвеля! — очень отчетливо крикнул женский голос. Послышалось шарканье и чмоканье, возмущенный мужской голос, говоривший на испанском, и жаркие женский крики в ответ. Акомпонг дал им выкричаться одну-две минуты, затем поднял руку. Тишина наступила мгновенно.

Тишина затянулась. Грей чувствовал, как кровь стучит у него в висках, медленно и сильно. Должен ли он нарушить тишину? Он и так пришел как проситель: заговорить сейчас означало бы «потерять лицо», как говорят китайцы. Он ждал.

— Губернатор мертв? — наконец спросил Акомпонг.

— Да. Как Вы узнали?

— Вы имеете в виду, не я ли его убил? — выпуклые желтые глаза прищурились.

— Нет, — спокойно ответил Грей. — Я имею в виду, знаете ли Вы, как он умер?

— Его убили зомби, — ответ прозвучал сразу и вполне серьезно. Теперь в тех глазах не осталось и тени юмора.

— Вы знаете, кто создал этих зомби?

По телу Акомпонга прошла необыкновенная дрожь, от потрепанной шляпы до ороговелых пяток его босых ног.

— Вы знаете, — тихо сказал Грей и поднял руку, не дав высказать уже готовое сорваться отрицание. — Но это сделали не Вы, верно? Расскажите мне.

Капитан нервно заерзал, но ничего не ответил. Его взгляд скользнул к одной из хижин, и через секунду он возвысил голос, крикнув что-то на говоре маронов, Грею показалось, что он уловил в речи слово «Азииль». На миг он растерялся — слово казалось странно знакомым, но он не мог понять, почему. Затем из хижины вышла, пригнувшись под притолокой, молодая женщина, и он вспомнил.

Азииль. Молодая рабыня, с которой так нехорошо обошелся губернатор и чей побег из Кингс Хауса предвестил нашествие змей.

Увидев, как она подходит ближе, он осознал, что именно подтолкнуло губернатора поддаться соблазну, но дело было не в самой красоте. Она была маленькой, но это ее не портило. Прекрасно сложенная, она держала себя как королева, и ее глаза пылали, когда она обернула свой взгляд к Грею. В выражении ее лица читался гнев, но также что-то вроде полного отчаяния.

— Капитан Акомпонг сказал, чтобы я рассказала Вам то, что я знаю… что случилось.

Грей поклонился ей.

— Я был бы премного благодарен Вам, мадам.

Она резко на него взглянула, очевидно решив, что он смеется над нею, но он говорил серьезно, и она это увидела. Она очень коротко, едва заметно кивнула.

— Что же. Вы ведь знаете, что это животное, — она сплюнула наземь, — принудило меня?.. И что я покинула его дом?

— Да. После чего Вы пошли к Обею, который проклял губернатора Уоррена, верно?

Она бросила на него взгляд и коротко кивнула.

— Змея — это мудрость, а у него ее не было. Совсем!

— Думаю, Вы совершенно правы. Но что там с зомби?

Толпа дружно вдохнула. Тут был страх, отвращение… и еще что-то. Девушка сжала губы, и в ее огромных темных глазах блеснули слезы.

— Родриго, — сказала она, и у нее перехватило горло. — Мы с ним… — она крепко сжала челюсти: не могла говорить не расплакавшись, но не могла позволить себе заплакать перед ним. Он опустил взгляд на землю, предоставив ей то подобие одиночества, какое вообще было возможно в данной ситуации. Он слышал, как она дышит через нос, тихо и сдавленно. Наконец она сделала глубокий вдох. — Он не был удовлетворен. Он пошел к оунгану. Обея предупреждал его, но… — ее лицо напряглось от усилий сдержать эмоции. — Оунган… у него были зомби. Родриго заплатил ему, чтобы тот убил то животное.

Грея будто ударили поддых. Родриго. Родриго, прятавшийся в садовом сарае от шагов босых ног в ночи… или Родриго, предупреждающий товарищей-слуг, чтобы те ушли, а затем открывший дверь; бредущий вверх по лестнице по пятам несчастных оборванцев… или бегущий впереди их, в наигранном испуге, созывая часовых, отводя их на улицу, чтобы их там схватили.

— А где сейчас Родриго? — резко спросил Грей. Просеку накрыла гробовая тишина. Люди даже не переглядывались, все глаза были опущены в землю. Грей на шаг подошел к Акомпонгу. — Капитан?

Акомпонг дернулся. Поднял лицо к Грею, а рукой указал на одну из халуп.

— Нам не нравятся зомби, подполковник. Они нечисты. И убить человека с их помощью… это очень плохо. Вы это понимаете?

— Да, понимаю.

— Этот человек, Родриго… — Акомпонг замялся, подыскивая слова. — Он не один из нас. Он прибыл с Испальолы. Там… такое делают.

— Такое, как зомби? Но здесь, предположительно, тоже такое бывает, — Грей говорил не задумываясь, его мозг отчаянно работал в свете последних открытий. То существо, что напало на него в его комнате — не такое уж хитрое дело обмазаться гниющим мясом и надеть прогнившую одежду.

— Только не среди нас, — очень жестко сказал Акомпонг. — До того, подполковник, как я скажу еще что-нибудь… Вы верите тому, что уже было сказано? Верите, что мы — что я — не имею никакого отношения к смерти вашего губернатора?

Грей на мгновение задумался. Не было никаких доказательств, лишь рассказ девушки-рабыни. И все же… у него было доказательство: его собственные наблюдения и выводы о характере сидящего перед ним человека.

— Да, — резко сказал он. — Итак?

— Поверит ли этому ваш король.

«Ну, если вот так просто заявить, то нет, — подумал Грей. — Это дело надо тактично подать».

Видя, как эти мысли отобразились на лице Грея, Акомпонг хмыкнул.

— Этот парень, Родриго, он нанес нам большой вред, прибегнув ради личной мести к таким… таким методам, что… — Акомпонг не мог найти слово.

— …Что бросают тень на вас, — закончил за него Грей. — Да, я понимаю. Что вы с ним сделали?

— Я не могу отдать Вам этого человека, — сказал наконец Акомпонг. Его полные губы сжались на мгновение, но он не избегал взгляда Грея. — Он мертв.

Шок пронзил Грея, будто пуля, будто удар, что выбил его из равновесия, и тошнота от осознания, что нанесенный урон никак не поправишь.

— Как? — спросил он коротко и резко. — Что с ним стало?

Запала еще более глубокая тишина. Акомпонг уставился себе под ноги. Потом тихий вздох и шепот пролетели над толпой.

— Зомби.

— Где? — рявкнул он. — Где он. Приведите его ко мне. Немедля!

Толпа отпрянула от хижины, и что-то вроде стона пронеслось по ней. Женщины поднимали своих детей на руки и пробивались подальше назад столь поспешно, что наступали на ноги своим товарищам. Дверь отворилась.

— Anda! — раздался голос изнутри. Это было «иди» по-испански. Онемевший мозг Грея едва сумел это отметить, когда темнота внутри хижины шевельнулась и в дверях показалась фигура.

Это был Родриго. Но в то же время это был не он. Его раньше блестевшая кожа стала теперь тусклой и грязной, будто восковой. Упругие, мягкие губы обвисли, а глаза… о Господи, его глаза! Они запали, стали стеклянными, в них не было и проблеска мысли, ни движения, ни намека на осознанность. Это были глаза мертвеца. И все же… он шел.

И это было самым ужасным. Походка Родриго утратила все следы своей гибкости и грации, всю свою элегантность. Движения этого существа были скованными, оно шло шаркающей походкой, волочило ноги, практически переваливалось с ноги на ногу. Одежда висела на его костях как лохмотья на пугале, перепачканная глиной и в пятнах мерзостных жидкостей. В нос Грею ударила вонь разложения, и он задохнулся.

— Alto, — мягко сказал голос, и Родриго резко остановился, его руки болтались как у марионетки. И тогда Грей взглянул обратно на хижину. Высокий темный человек стоял на пороге, уставившись на Грея пылающими глазами.

Солнце уже почти зашло, просеку накрывала глубокая тень, и судорожная дрожь прошла по телу Грея. Он поднял голову и, не обращая внимания на ужасную застывшую перед ним фигуру, обратился к тому высокому мужчине.

— Кто Вы, сэр?

— Называйте меня Измаил, — ответил мужчина, у него было странное «щелкающее» произношение. Он вышел из хижины, и Грей отметил, как все сжались, отступая подальше от него, будто он был разносчиком какой-то смертельной заразы. Грей тоже хотел отступить, но удержался.

— Вы сделали… это? — спросил Грей, указывая рукой на то, что осталось от Родриго.

— Да, мне за это заплатили, — глаза Измаила метнулись к Акомпонгу, затем вернулись к Грею.

— А губернатор Уоррен? Вам заплатили и за его убийство, верно? Этот человек? — короткий кивок на Родриго, он не мог заставить себя смотреть на того.

— Зомби, как и все остальные, верят, что они мертвы.

Брови Измаила сошлись, когда тот нахмурился, и с этим изменением выражения Грей заметил на лице мужчины шрамы, явно нарочно сделанные: длинные линии, прорезанные в щеках и на лбу. Грей встряхнул головой.

— Нет. Это… — мужчина кивнул на Родриго. — Заплатило мне, чтобы я привел своих зомби. Сказал, что хочет запугать одного человека. И зомби это могут, — добавил тот с волчьей ухмылкой. — Но когда я привел их в комнату, и бакра [buckra — жаргонное выражение, изначально использованное африканцами-галла, означающее европейца — прим. переводчика] попытался сбежать, этот, — он махнул рукой в сторону Родриго, — набросился и пырнул его ножом. Тот упал замертво, и тогда Родриго приказал мне… — его тон ясно давал понять его мнение о том, чтобы кто-либо отдавал ему какие-либо приказы. — Послать моих зомби, чтобы они его ели. И я это сделал, — коротко закончил он.

Грей обернулся к капитану Акомпонгу, который в течении этой исповеди сидел молча.

— И тогда Вы заплатили этому… этому…

— Оунгану, — подсказал Измаил.

— …сделать вот это? — он указал на Родриго, и его голос задрожал от гнева и ужаса.

— Это справедливость, — сказал Акмпонг с достоинством. — Вы так не считаете?

Грей на миг потерял дар речи. Пока он пытался подобрать слова, предводитель маронов обернулся к лейтенанту и сказал:

— Приведи второго.

— Второго… — начал Грей, но до того, как он успел сказать еще что-либо, толпа снова вздрогнула, и из одной из халуп вышел марон, ведя за веревку, обвитую вокруг шеи, еще одного мужчину. Этот мужчина имел безумный взгляд, был грязным, а его руки были связаны сзади, но платье его изначально было очень хорошего качества. Грей встряхнул головой, пытаясь сбросить остатки ужаса, который въелся ему в мозг.

— Капитан Кресвель, как я понимаю? — сказал он.

— Спасите меня! — задыхаясь, выпалил тот и упал на колени у ног Грея. — Умоляю Вас, сэр, кем бы Вы ни были, спасите меня!

Грей устало потер лицо рукой и посмотрел на бывшего суперинтенданта, а затем на Акомпонга.

— Он нуждается в спасении? — спросил Грей. — Я не хочу этого делать — мне известно, что он натворил, но это мой долг.

Акомпонг поджал губы, задумавшись.

— Вы говорите, что знаете, кто этот человек. Что Вы с ним сделаете, если я отдам его Вам?

Ну, хоть на это вопрос у него был ответ.

— Предъявлю ему обвинения в его преступлениях и отошлю в Англию, чтобы он предстал перед судом. Если его признают виновным, то заключат в тюрьму… или повесят. А что с ним станет здесь? — полюбопытствовал он.

Акомпонг обернулся и задумчиво посмотрел на оунгана, а тот в ответ неприятно ухмыльнулся.

— Нет! — ахнул Кресвель. — Пожалуйста, нет! Не отдавайте меня им! Я не… могу… о Боже! — он с ужасом взглянул на застывшую фигуру Родриго, а затем упал лицом в грязь у ног Грея, судорожно рыдая.

В своем оцепенении от шока Грей на миг подумал, что это разом решило бы проблему восстания… но нет. Кресвель не мог выдержать мысли, чтобы его отдали Измаилу, да и сам Грей не мог.

— Что же, — сказал Грей и сглотнул прежде, чем повернуться к Акомпонгу. — Он — англичанин, и, как я уже сказал, мой долг проследить, чтобы с ним обходились по английским законам. Поэтому я вынужден просить Вас передать его мне и принять мое слово, что он ответит по справедливости. В соответствии с нашими понятиями о справедливости, — добавил он, бросив злобный взгляд на оунгана.

— А если я не соглашусь? — спросил Акомпонг, добродушно хлопая ресницами.

— Ну, полагаю, мне придется сражаться за него, — ответил Грей. — Но я чертовски устал, и мне не хотелось бы этого делать.

Это заставило Акомпонга рассмеяться, и Грей, ловя момент, добавил:

— Я, конечно же, назначу нового суперинтенданта и, учитывая важность этой должности, приведу его сюда, дабы Вы могли познакомиться с ним и одобрить его кандидатуру.

— А если я не одобрю?

— На Ямайке чертовски много англичан, — нетерпеливо ответил Грей. — Какой-нибудь Вам все же понравится.

Акомпонг рассмеялся вслух, так что его круглый животик, спрятанный под камзолом, затрясся.

— Мне нравитесь Вы, подполковник, — сказал он. — Хотите стать суперинтендантом?

Грей подавил готовый вырваться естественный ответ и вместо этого сказал:

— Увы, я связан с армией долгом, который лишает меня возможности принять это предложение, каким бы лестным оно ни было, — он прокашлялся. — Однако могу дать Вам слово, что я найду подходящего кандидата.

Лейтенант, стоявший позади капитана Акомпонга, возвысил голос и сказал что-то скептичное на патуа [patois (с фр. «местный говор, диалект») говор, жаргон — прим. пер.], которого Грей на разобрал, но с интонаций; с того, как он глянул на Кресвеля и с общего одобрительного гомона толпы, Грей без проблем понял, что́ тот сказал: «чего стоит слово англичанина?»

Грей с неодобрением взглянул на распростершегося у его ног дрожащего Кресвеля. Так тому и надо, если… тут он уловил вонь разложения, доносившуюся от застывшей фигуры Родриго, и вздрогнул. Нет, такого не заслуживает никто.

Отставив на время в сторону вопрос о судьбе Кресвеля, Грей перешел к вопросу, который занимал главное место в его сознании с тех пор, как он увидел первые завитушки дыма.

— Мои люди, — сказал он. — Я хочу увидеть своих людей. Будьте так добры привести их ко мне. Немедленно, — он не поднимал голос, но умел отдавать приказы так, чтобы они звучали как приказы.

Акомпонг слегка склонил голову набок, будто задумавшись, но затем небрежно махнул рукой. Толпа заволновалась в ожидании. Начали поворачиваться головы, затем люди стали поворачиваться всем телом, и Грей посмотрел на скалы, к которым было привязано внимание толпы. Раздались крики, насмешки и смех, и из расщелины вышли двое солдат вместе с Томом Бердом. Они были связаны вместе за шеи, ноги их были спутаны, а руки связаны перед ними, и они неловко шлепали, натыкаясь друг на друга и поворачивая головы то туда, то сюда, как цыплята, напрасно пытаясь увернуться от плевков и комков грязи, которыми в них бросались.

Гнев Грея на то, как с ними обращались, перекрыло облегчение от того, что и Том, и молодые солдаты, хоть и явно перепуганные, казались целыми. Он тут же вышел вперед, чтобы они могли его видеть, и его сердце сжалось, когда беспомощность на их лицах сменилась облегчением.

— Ну же, — сказал он, улыбаясь. — Ты же не думал, что я оставлю тебя?

— Конечно нет, милорд, — решительно сказал Том, который уже начал дергать за веревку вокруг своей шеи. — Я говорил им, что Вы придете, как только наденете сапоги! — он глянул на мальчишек, одетых в одни рубашки, которые вытанцовывали вокруг него и солдат, крича «Бакра! Бакра!» и не совсем понарошку тыкали палками в гениталии мужчин. — Не могли бы Вы, милорд, заставить их прекратить эту пошлую забаву? Они не прекращают ее с тех пор, как мы тут.

Грей учтиво взглянул на Акомпонга, приподняв бровь. Предводитель гаркнул пару слов на чем-то, что походило на испанский, но не совсем, и мальчишки нехотя отошли, хоть продолжали корчить рожи и размахивать руками в неприличных жестах.

Капитан Акомпонг протянул руку своему лейтенанту, и тот помог тучному маленькому вождю подняться на ноги. Тот тщательно отряхнул пыль с полов своего камзола, неспешно обошел группу своих пленников и остановился возле Кресвеля. Он некоторое время рассматривал мужчину, который теперь свернулся в клубочек, затем взглянул на Грея.

— Знаете ли Вы, мой подполковник, что такое лоа? — тихо спросил он.

— Да, знаю, — ответил Грей, насторожившись. — А что?

— Тут неподалеку есть источник. Он бьет из глубин земли, где живут лоа, и иногда они выходят и говорят. Чтобы я мог отдать Вам Ваших людей, я должен просить Вас пойти туда и поговорить с тем лоа, которого Вы сможете найти. Так мы узнаем правду, и я смогу принять решение.

Грей секунду постоял, взглянув на тучного старика, потом на Кресвеля, чья спина содрогалась от тихих рыданий, и на юную девушку Азииль, которая отвернулась, чтобы скрыть потоки горячих слез, стекавших по ее щеках. Он не глядел на Тома. Тут не было особого простора для выбора.

— Согласен, — сказал он, снова поворачиваясь к Акомпонгу. — Тогда проводите меня к нему сейчас.

Акомпонг покачал головой.

— Утром. Поверьте, это не то место, где Вы хотели бы оказаться ночью.

— Ну нет, — ответил Грей. — Я пойду сейчас.

«Неподалеку» оказалось понятием условным. Грей подумал, что уже должно быть за полночь, когда они — Грей, онунган и четверо маронов, вооруженных длинными ножами для тростника, называемыми мачете, и несущих факелы — добрались наконец-то до источника.

Акомпонг не сказал, что это был горячий источник. Скала нависала над пещеркой, из которой, будто драконово дыхание, выплывали облачки пара. Его сопровождающие (или же стража — это уж как на них смотреть) резко остановились на приличном расстоянии от входа. Он оглянулся на них в поисках руководства, но они молчали.

Он недоумевал, какая роль оунгана в этом странном предприятии. Тот принес с собою потертую баклажку и теперь ее откупорил и вручил Грею. Оттуда донесся горячий запах напитка, хотя оловянная баклажка в его руках была холодной. Дешевый ром, подумал он, если судить по сладковато-жженному запаху, и, бесспорно, еще кое-что.

«…травы, перемолотые кости, всего понемногу. Но главный компонент — это печень рыбы фугу… они, знаете, не восстанавливаются. Яд поражает их мозг…»

— А теперь мы выпьем, — сказал Измаил. — И войдем в пещеру.

— Мы оба?

— Да. Я призову лоа. Я — жрец Дамбалла, — он говорил совершенно серьезно, не проявляя более ни враждебности, ни насмешливости, которые он проявлял ранее. Однако Грей отметил, что их эскорт держится на приличном расстоянии от оунгана и внимательно следит за ним.

— Ясно, — сказал Грей, хоть это было не так. — Этот… Дамбалла. Он — или она…

— Дамбалла — это великий змей, — сказал Измаил и улыбнулся, блеснув зубами в свете факелов. — Мне говорили, что змеи говорят с тобою, — он кивнул на баклажку: — Пей.

Подавив желание ответить «только после Вас», Грей поднес баклажку к губам и отпил. Это был очень низкосортный ром со странным привкусом, сладковатым, но довольно едким, будто перезревший фрукт, готовый забродить. Он постарался выбросить из головы все мысли о миссис Абернети и ее описании порошка афиль. В конце концов она ничего не говорила о его вкусе. И, верно, Измаил не стал бы его просто травить?.. Он надеялся на это.

Он потихоньку пил эту жидкость, пока небольшое движение оунгана не дало ему понять, что этого хватит, затем вернул баклажку Измаилу, который без всяких колебаний отпил из нее. Грей подумал, что это должно бы его успокоить, но его голова начала крайне неприятным образом кружиться, в ушах стоял стук сердца, и что-то странное происходило с его зрением: у него то темнело перед глазами, то все заливало вспышкой яркого света, и когда он взглянул на один из факелов, вокруг него стоял ореол из разноцветных кружков.

Он едва услышал звон упавшей наземь баклажки и, моргая, смотрел, как перед ним колышется обернутая в белое спина оунгала… Темное пятно лица — это Измаил обернулся к нему.

— Идем, — и он исчез за стеной воды.

— Ладно, — пробормотал Грей. — Ну, что ж… — он снял ботинки, расстегнул пуговки на коленях бриджей и стянул чулки. Затем снял камзол и осторожно вошел в парящую воду.

Она была такой горячей, что он хапнул ртом воздух, но через пару секунд достаточно привык к температуре и побрел по мелкому парящему источнику ко входу в пещеру, чувствуя, как твердые камни перекатываются под его босыми ногами. Он слышал, как у него за спиной перешептывается его стража, но никто из них не предложил какого-либо альтернативного метода.

Над входом спадала вода, но не так, как в настоящем водопаде — тут она стекала тонкими струйками, напоминающими острые зубы. Стража воткнула факелы в землю на краю горячего источника, и когда он проходил под нависающим карнизом скалы, пламя плясало в брызгах водопада как множество радуг.

Горячий, влажный воздух сдавил его легкие, и дышать стало трудно. Очень скоро он перестал ощущать границу между своей кожей и насыщенным влагой воздухом, через который он продирался, это ощущалось так, будто он вплавился в мрак пещеры.

Потому что тут царил именно мрак. Абсолютный мрак. Позади него еще виднелся слабый отсвет, но впереди он не мог разглядеть решительно ничего и был вынужден нащупывать путь, придерживаясь одной рукой стены из неотесанного камня. Шум падающей воды все затихал, а взамен все громче раздавался стук его сердца, боровшегося с давившим на грудь воздухом. В какой-то момент он остановился и придавил веки пальцами, радуясь разноцветным пятнам, заплясавшим перед глазами — это значило, что он не ослеп. Но когда он снова открыл глаза, мрак оставался таким же непроницаемым.

Ему показалось, что стены сходятся — теперь, если развести руки, он мог нащупать их с обеих сторон, и на миг ему показалось, что они надвигаются на него. Он принудил себя сделать глубокий резкий вдох и усилием воли поборол эту иллюзию.

— Теперь стой, — прозвучал шепот. Он остановился.

Наступила тишина, которая, казалось, длилась очень долго.

— Иди дальше, — сказал шепот, неожиданно оказавшийся совсем близко к нему. — Там есть сухая земля, прямо перед тобою.

Он побрел дальше, волоча ноги и чувствуя, как пол пещеры начал подниматься, осторожно вышел на голые камни. Медленно побрел дальше, пока голос не велел ему остановиться.

Тишина. Подумал, что может расслышать дыхание, но не был в этом уверен: шум воды хоть и стал тише, все еще был различим. «Ладно, — подумал он. — Ну что ж, иди сюда».

Это не то чтобы было приглашением, но ему пришло в голову, было видение внимательных зеленых глаз миссис Абернети, уставившихся на него, когда она говорила «…я, подполковник, вижу у Вас на плечах огромную змею».

Он содрогнулся, вдруг осознав, что чувствует на плечах вес. Не мертвый груз, нет, что-то живое. Оно двигалось, хоть и едва-едва.

— Господи, — прошептал он, и, как ему показалось, услышал слабый смех где-то в пещере. Он замер и попытался выбросить это видение, потому что это должно быть просто видением, порожденным ромом. И точно, видение зеленых глаз растворилось, но вес, давивший на него, остался, хоть он и не мог сказать, давит тот ему на плечи или на разум.

— Итак, — сказал тихий голос с удивлением. — Лоа уже пришел. Змеи и правда любят тебя, бакра.

— И что с того? — спросил он. Он сказал это ровным тоном; его слова отражались от стен эхом.

Голос хмыкнул, и Грей скорее почувствовал, чем услышал движение поблизости, шелест кожи и глухой стук — что-то упало на пол возле его правой ноги. У него в голове, которая, казалось, разбухла, стучало от выпитого рома, и на него накатывали волны тепла, хотя в глубине пещеры было прохладно.

— Посмотрим, любит ли тебя эта змея, бакра, — сказал голос. — Подними ее.

Грей не мог ее рассмотреть, но осторожно подвинул ногу, нащупывая путь по илистому полу. Пальцы ноги коснулись чего-то, и он замер. Чем бы ни было то, чего он коснулся, оно резко двинулось, отскочило от него. Затем он почувствовал на пальце ноги трепыхание змеиного языка — змея его пробовала.

Как ни странно, это ощущение успокоило его. Это, конечно, не был его дружок — желтый констриктор, но эта змея была, насколько он мог сказать, приблизительно того же размера. Такой нечего и бояться.

— Подними ее, — снова сказал голос. — Крайт даст нам знать, правду ли ты говоришь.

— Вот как? — сухо ответил Грей. — И каким это образом?

Голос рассмеялся, и Грею показалось, что еще два-три голоса смеются позади первого, но, возможно, это было лишь эхо.

— Если умрешь — ты солгал.

Грей презрительно хмыкнул. На Ямайке не водилось ядовитых змей. Он сложил ладони и опустился на колено, но замер в нерешительности. Все его естество противилось тому, чтобы быть укушенным змеей — не важно, ядовитой или нет. И он понятия не имел, как мужчина — или мужчины — сидевшие в темноте, воспримут то, что его укусила змея.

— Я доверяю этой змее, — тихо сказал голос. — Крайт прибыл со мною из Африки. Очень давно.

Грей резко вскочил с колен. Африка! Теперь он вспомнил, и холодный пот залил ему лицо. Крайт. Чертов африканский крайт. У Гвинна был один такой. Небольшой, не толще чем человеческий мизинец. «Смертельно опасен», — вполголоса объяснял Гвинн, поглаживая его спинку кончиком гусиного пера: змея — тоненькое существо невнятного коричневого цвета — очевидно особо не обращала на это внимания.

Эта же особь лениво ползала по его стопе: ему пришлось подавить сильнейшее желание пнуть ее ногой и наступить на нее. Что, во имя небес, было в нем такого, что привлекало из всей возможной дряни именно змей? Хотя могло быть и хуже — он мог привлекать тараканов. В этот же момент он почувствовал, как по его рукам кто-то ползет, рефлекторно потер их и увидел — да, черт возьми, он увидел их тут, в этой тьме: крючковатые ножки и извивающиеся пытливые усики щекочут его кожу.

Он должно быть вскрикнул вслух. Кто-то рассмеялся.

Если он будет задумываться, то никогда не сделает этого. Он нагнулся, схватил змею и, выпрямившись, бросил в темноту. Раздался визг, скрежет, а затем короткий отчаянный вопль.

Грей стоял, тяжело дышал и дрожал, отходя от пережитого, снова и снова проверяя свою руку, но не чувствовал боли и не мог нащупать проколов на коже. За воплем последовал глухой поток неразборчивой брани, прерываемый резкими сдавленными вдохами, характерными для человека, испытывающего ужас. Раздался настойчивый голос оунгана — если это был он, а затем другой голос, в котором явственно слышался страх. Позади него? Впереди? Он уже потерял всякое чувство направления.

Что-то протолкнулось мимо него — вес человека, и Грей врезался в стену пещеры и поцарапал руку. Он рад был боли — это было что-то реальное, что-то, за что можно было ухватиться.

Еще больше возни в глубине пещеры и внезапная тишина. А затем свист рассекаемого воздуха и удар, как будто что-то с силой врезалось в плоть, и резкий медный запах свежей крови, перекрывший запахи горячих камней и бегущей воды. И больше ничего.

Он сидел в грязи на полу пещеры, чувствовал холодную грязь под собою. Прижал к ней ладони, собираясь с силами. Через пару секунд тяжело поднялся на ноги и стоял пошатываясь: голова его кружилась.

— Я не солгал, — сказал он в темноту. — И я заберу своих людей.

Стекая потом и водою, он развернулся в сторону радуг.

Солнце едва встало, когда он вернулся в горное поселение. Дым очагов висел над домами, и от запаха еды его живот болезненно сжался, но это могло и подождать. Шагал старательно — насколько это было возможно: его ноги были настолько сбитыми, что он не смог надеть обратно свои сапоги и пришел босиком по камням и колючкам к наибольшей хижине, где, ожидая Грея, безмятежно сидел капитан Акомпонг.

Том и остальные солдаты тоже были здесь — сидели на коленках у костра; они уже не были связаны вместе, но все еще были в путах. И, немного дальше, Кресвель: хоть очень потрепанный, он хотя бы держался на ногах.

Акомпонг взглянул на одного из своих лейтенантов, тот вышел наперед с большим ножом и перерезал путы узников несколькими небрежными, но, к счастью, аккуратными движениями.

— Ваши люди, подполковник, — великодушно сказал он, махнув в их сторону одной пухлой ручкой. — Возвращаю их вам.

— Я весьма обязан Вам, сэр, — поклонился Грей. — Но одного не хватает. Где Родриго?

Воцарилась тишина. Даже дети моментально перестали кричать и попрятались за своих матерей. Грей мог расслышать, как вода стекает с камней в отдалении и как его пульс отдает в ушах.

— Зомби? — наконец спросил Акомпонг. Он говорил ровным тоном, но Грей чувствовал напряжение в его голосе. — Он не Ваш.

— Нет, — твердо сказал Грей, — мой. Он пришел в горы под мою ответственность и таким же образом уйдет обратно. Это мой долг.

Выражение лица приземистого вождя трудно было интерпретировать. Ни один человек из толпы даже не шелохнулся, и никто не стал шептаться, но Грей заметил уголком глаз, как слегка обернулись головы, когда люди молча спрашивали друг друга.

— Это мой долг, — повторил Грей. — Я не могу уйти без него, — он старательно избегал любого намека, что не ему решать, уйдет он вообще или нет. Но зачем Акомпонг возвращал бы ему белых мужчин, если бы собирался убить или взять в плен Грея?

Предводитель маронов сжал свои пухлые губы, затем обернулся и что-то вроде как спросил. В хижине, из которой прошлой ночью выходил Измаил, послышалось движение. Потом продолжительная пауза, и вот снова вышел оунган.

Он был бледен, и его нога была туго замотана перепачканной кровью тканью. Ампутация, с интересом отметил Грей, вспомнив раздавшийся в той пещере металлический удар, который, казалось, прошел через него самого. Это был единственный верный способ не дать яду змеи распространиться по телу.

— Ага, — сказал Грей непринужденным тоном. — Значит, я крайту понравился больше, не так ли?

Ему показалось, что Акомпонг хмыкнул себе под нос, но Грей не обрати особого внимания. Глаза оунгана блеснули ненавистью, и Грей сразу пожалел, что сострил, опасаясь, что это может стоить Родриго больше, чем тот уже потерял.

Несмотря на свое потрясение и ужас, он цеплялся за то, что сказала ему миссис Абернети — юноша в действительности не был мертвым. Грей сглотнул. Может ли Родриго поправиться? Шотландка говорила, что это невозможно, но может быть она ошибалась. Очевидно, что Родриго был зомби не больше нескольких дней, и она точно упоминала, что действие яда со временем сходит на нет. Возможно…

Акомпонг сказал что-то резкое, и оунгал склонил голову.

— Anda — сказал он угрюмо. В хижине послышалась неуклюжая возня. Оунган отступил в сторону и почти вытолкнул Родриго на свет, где тот остановился с открытым ртом, бездумно уставившись на пол.

— Вы хотите вот это? — Акомпонг махнул рукой в сторону Родриго. — Зачем? С него ведь никакого проку. Разве что Вы пожелаете затащить его в постель — он Вам не откажет!

Это показалось всем очень смешным, просека залилась смехом. Грей подождал, пока смех утихнет. Краешком глаза он видел, как та девушка, Азииль, смотрит на него с выражением страха и надежды в глазах.

— Он — моя ответственность, — повторил он. — Да, я хочу его забрать.

Акомпонг кивнул, глубоко вдохнул и с одобрением принюхался к смешанному аромату жаренных бананов и свинины.

— Присаживайтесь, подполковник, — сказал он, — и откушайте со мною.

Грей медленно опустился рядом с ним — от усталости ноги у него гудели. Оглянулся и увидел, что Кресвеля грубо оттащили, но лишь оставили сидеть на земле у стены дома, не причинив никакого вреда. Тома и двоих солдат (все трое выглядели ошеломленными) кормили у одного из костров. Затем он увидел Родриго, который все так же стоял как огородное пугало, и тяжело поднялся на ноги.

Взял юношу за обтрепанный рукав и сказал: «иди со мною». К его удивлению Родриго пошел, развернувшись, будто заводной автомат. Он провел мужчину сквозь толпу, которая смотрела во все глаза, к Азииль и сказал: «остановись!». Затем поднял руку Родриго и подал ее девушке, та, немного поколебавшись, крепко взяла ее.

— Присмотрите за ним, пожалуйста, — сказал ей Грей, и лишь когда он отворачивался, до него дошло, что рука, которую он только что держал в своей, была перебинтована. Ах, у мертвых не идет кровь.

Вернувшись к Акомпонгу, он обнаружил, что его ожидает деревянная тарелку с исходящей паром едой. Он во второй раз с радостью опустился наземь и прикрыл глаза… и открыл их, потому что почувствовал, как что-то опустилось ему на голову, и обнаружил, что выглядывает из-под обвислых полей потрепанной фетровой шляпы вождя.

— О, — сказал он. — Благодарю.

Он застыл в нерешительности, оглянулся вокруг, ища то ли кожаную шляпную коробку, то ли свою потрепанную шляпу из пальмовых листьев, но не увидел ни той, ни другой.

— Не переживайте, — сказал Акомпонг, наклоняясь вперед и осторожно проводя руками над плечами Грея ладонями вверх, будто поднимая что-то тяжелое. — Взамен я возьму Вашу змею. Думаю, Вы достаточно долго ее носили.