"Не страшен груз памяти, гнетет неизвестность. А еще ощущение, что ты не сделал того малого, что требовалось от тебя, живущего потомка «без вести пропавшего» солдата. Его найти.
Тридцатидевятилетнего Григория Алексеевича Горемыкина призвали летом 1942 года из города Ленинска Сталинградской области. Оставив жену Елизавету и троих детей, отправился на фронт. Ехать пришлось недалеко. Война бушевала в паре часов хода от родного дома.
Извещение, называемое в народе «похоронкой», пришло зимой. Солдат Горемыкин «пропал без вести» в боях под Сталинградом. Елизавета Горемыкина стойко переносила утрату, характер этой женщины был, как сейчас говорят «железный». Смириться с потерей отказывалась, много работала, растила детей и продолжала ждать. Словно наградой, стал визит исхудавшего, больного солдата – товарища ее Григория по концлагерю. Вместе делили страшную участь, вместе планировали побег. Вместе убежали из лагеря, кинувшись «врассыпную». Солдат посчитал своим долгом навестить жену Григория и, возможно, увидеться с ним. Первый вопрос, который он задал жене, потряс ее: «А где, Гринька? Мы же вместе бежали!». Но не добрался Григорий до Родины, вероятно, был схвачен, потому что отставая, говорил товарищам: «Бегите, а я слаб уже, я потихоньку». Для Елизаветы главным было одно: жив ее Григорий! Освободившийся из плена солдатик пришел в сумерках, говорил шепотом, боялся, быть арестованным, как предатель. Герои не сдаются в плен, пленным нет оправдания, а уж чудом спавшимся из фашистского плена, тем более нет доверия. Приравнивались военнопленные, в суровые военные годы, к предателям. Знала это и Елизавета. Хранила тайну долгие годы. Ждала, каждый день возвращения своего мужа, верила, что выжил, спрятался где-то и вернется в спокойные времена.
Прошли годы. Баба Лиза, как называли дети и внуки Елизавету Горемыкину, поминать мужа отказывалась и часто вглядывалась куда-то вдаль, продолжала ждать своего солдата. Повзрослевшие дети оправдывали такое поведение, ведь многие жены и матери погибших солдат, свято верили в их возвращение и не хотели мириться с тяжелой потерей. И только умирая, рассказала мать своим детям эту тайну. После войны уже прошло много лет, преступного в том, что солдат попал во вражеский плен, уже ничего не было. Но и веры в эту правду не было, мало ли о чем говорит старенькая, умирающая бабушка.
От своего отца, внука пропавшего солдата, я знала только часть семейной истории, о том, как пошел солдат на войну, да пропал, как миллионы других людей в то страшное время. Остальная информация считалась непроверенной, может быть даже придуманной. Так и жила я, мучаясь от осознания того, что ничего не могу сделать для установления подробностей судьбы пропавшего героя.
Но в наше время проводится большая работа по размещению архивных материалов на различных официальных и поисковых сайтах, обнародуются новые материалы и судьба пропавших без вести солдат становится известна. Настал момент, когда наш солдат нашелся. Первая информация, которая и стала началом нашего расследования, была обнаружена на сайте «Мемориал». Исследуя документ за документом, распутывая словно клубок, факты этой истории, мы продвигались в наших поисках все дальше и дальше. Я чувствовала, верила в то, что найдется хоть маленькая весточка из тех далеких времен, и не прекращала поиски, углублялась в детали и уже знала, что Григорий Горемыкин действительно попал в плен, был увезен в Германию в концлагерь. Сомнений не было, наш солдат нашелся. Фамилия Горемыкин не очень распространенная, место и дата рождения в документах совпадает, имя и отчество отца и матери, тоже. Перед глазами до сих пор стоит выцвевшая, серая карточка учета военнопленного в концлагере. На ней страшная отметка о дате смерти нашего деда - 31 июля 1943 года. Причиной смерти, как потом нам удалось перевести с немецкого, была болезнь живота. Место захоронения Ванне-Айкель. Именно там похоронены заключенные лагеря Шталаг VI C. Это близ современного города Белефельд. Вот и все, что удалось найти, но это уже было так много, большой шаг из неизвестности.
С трепетом я вспоминаю теплый майский день. Уже по привычке я вглядывалась в, наверное, тысячную фотографию с надписью на сером граните. Чужие буквы, родные русские имена: могилы советских солдат, погибших в застенках концлагерей фашисткой Германии. Траурные камни стояли перед моими глазами ровными рядами. В первый момент я пролистала фотографию с выгравированной надписью Горемкин (в фамилии Горемыкин буква «ы» была пропущена, так было и в документах), но что-то зацепило меня, я вернула фотографию обратно и замерла. Небольшой серый камень. Могилка на двух советских солдат. Но не такая, как все. С фамилией моего деда. Секунда замешательства, потом, словно окатило радостью от встречи, словно с живым! Я нашла его! Подбежала мама, мы обнимались и плакали. В этом момент, на экране компьютера, мы уже не видели горя, мы видели нашего Григория, который поднялся и шел домой, к нам. Теперь он не на чужбине, не в немецкой земле, а рядом с нами и не без вести пропавший солдат, а герой, испивший свою мученическую судьбу до конца.
Сейчас это место называют «лесным кладбищем». Мы нашли дополнительную информацию о захоронении советских военнопленных и принудительных рабочих на лесном кладбище Ванне-Айкель в городе Херне, земля Северный Рейн-Вестфалия. На кладбище похоронено, в общей сложности, 1266 советских граждан: 977 умерших от болезней военнопленных, 54 неизвестных советских солдат, найденных застреленными или убитыми при обстрелах, 5 неизвестных гражданских лиц, 3 неизвестных детей, 277 принудительных рабочих, умерших от болезней, несчастных случаев на производстве.
В информационной витрине, у входа на кладбище, сказано, что наиболее частой причиной смерти военнопленных указываются несчастные случаи, тиф, туберкулез, смерть от ран после бомбардировки, но также и сердечная недостаточность, общая слабость или расстрел. Некоторые причины часто маскируют истинную причину смерти – нечеловеческое обхождение. Многие советские принудительные рабочие умерли в лазарете для военнопленных, который с лета 1943 года был организован в Гёррер-школе в Херне. Они также были похоронены на этом кладбище. Среди этих военнопленных, привезенных на захоронение из лазарета, был наш дед.
Так же, из карточки военнопленного мы узнали, что первоначально Григорий Горемыкин содержался в лагере в Шталаг VI A, в котором к началу 1943 года, находилось более чем сорок семь тысяч советских военнопленных. Перед входом в “лагерь смерти” Херне, находится памятник жертвам Шталаг VI A. Их было более 200 000 человек, в том числе 160 000 – из Советского Союза.
Условия, в которых содержались военнопленные, были нечеловеческими. Инструкции предписывали содержать советских пленных в примитивных условиях и под строгим надзором, противодействовать любой недисциплинированности и стрелять незамедлительно, если пленный пытался бежать.
Рабочий ресурс советского военнопленного был цинично рассчитан на пять месяцев. Примерно столько и выдержал в лагере мой дед. Один из очевидцев вспоминал: "...русская рабочая команда, состоявшая примерно из нескольких сот человек, маршировала пешком из Алексисдорфа... Была зима, только что выпал снег, а большинство русских шли босиком. Одеты они были в легкие тиковые костюмы... Множество русских пленных плачевно погибло в Алексисдорфе – они были почти раздеты, кормили их впроголодь, а работать заставляли до физического изнеможения. Естественно, многие болели. Но и в лазарете питание было не лучше, они попросту умирали от голода." Мой прадед был пленен в декабре 1942 года, поэтому это описание точно соответствует тому, что он пережил в немецком плену. Страшная картина встает перед глазами после прочитанных строк. Она навсегда в глазах и сердцах потомков. Но время стремительно несется вперед. На смену одному поколению приходит другое, меняются люди, границы и страны. Вечной остается лишь память, которая не позволяет двигаться вперед, не оглядываясь на страшный опыт самой кровопролитной войны.
Тихое лесное кладбище, аккуратный газон. Могилы советских солдат находятся в идеальном порядке. Я верю в то, что немецкий народ помнит свою историю, хранит память, сделав очень важные выводы из фашистского прошлого своей страны, и не позволяет переписать историю. Гравировка на могильных плитах, как вечное напоминание.
Являясь Волонтером Победы, я стараюсь сделать все возможное для защиты памяти о той страшной войне. У нас нет больших и маленьких дел. Маленькая помощь в житейских делах ветерану войны, такая же важная, как уход за захоронениями или участие в просветительских акциях. Благодаря участию в таком важном общественном движении, весной у меня будет возможность в составе делегации «Волонтеры Победы» посетить воинские захоронения в Германии, привезти горстку родной земли и сказать нашим воинам, похороненным на чужбине самые главные слова: «Здравствуй солдат, ты вернулся домой! Подвиг твой вечен и имя твое бессмертно!».