В частности, чувство сильнейшей слабости. То нескончаемое время ближе к концу, когда кажется, что это никогда и не закончится, что ты увяз в какой-то доисторической смоляной яме, любое малейшее движение – это борьба, обреченная на тщетность. Каждый квадратный сантиметр кожи натянут столь же тонко, как самообладание. 
Ты не забываешь. Ты просто добираешься до точки, где тебя не заботит, будет ли больно при родах; лучше что угодно, чем быть беременной на мгновение дольше.
Я достигла этой точки примерно за две недели до моей даты истечения срока. Дата наступила — и прошла. Неделю спустя я была в состоянии хронической истерии, если можно было быть одновременно истеричной и заторможенной. 
Фрэнку было физически более комфортно, чем мне, но в плане нервов не было никакой разницы. Мы оба были в ужасе – не только из-за родов, но и из-за их последствий. Фрэнк есть Фрэнк, он реагировал на агрессию, становясь очень тихим, уходя в себя, в позицию, где он мог управлять тем, что происходило, отказываясь впускать что-либо. 
Но я была не в настроении уважать чьи-либо барьеры и залилась слезами в полнейшем отчаянии, когда жизнерадостный акушер проинформировал меня, что моя шейка матки не раскрыта вообще, и «это может продлиться несколько дней – возможно, еще неделю».