***
ЕСЛИ БЫ КТО-ТО МОГ ВИДЕТЬ его лицо в тот момент, он несомненно бы испугался: стиснутые до хруста челюсти, плотно сжатые губы, черные круги вокруг запавших глаз. И полный отчаяния горящий взгляд.
Но чести лицезреть его сейчас, похоже, был удостоен лишь сэр Персиваль Тернер, главный таможенный надзиратель округа. А этот ублюдок и так вовсю обделался от страха, когда Джейми, словно неотвратимый демон мести, одним стремительным движением проник в его экипаж, спокойно и размеренно выезжавший себе из дома мистера Тернера в сторону его таможенного офиса. Образовавшийся черте знает как в его карете суровый шотландец ухватил окаменевшего сэра Персиваля за шкирку и решительно приставил лезвие острейшего дирка прямо к выпученному от неожиданности глазу сановника.
– У тебя есть только одна попытка сказать мне правду, долбанный содомит, – бесстрастное лицо нежданного посетителя, несомненно, скрывало холодную ярость, которая, тем не менее, откровенно полыхала во властном синем взгляде в тот самый момент, когда Фрейзер тряхнул оторопевшего хозяина за камзол. – Ты разумеешь?
Персиваль Тернер смотрел на него пораженно. И Джейми понял – тот не разумел. Слишком велик был момент шока. Фрейзер сильнее вдавил лезвие прямо под отекшее веко, и Тернер заверещал, весь сотрясаясь, словно потерявший опору жирный студень.
Хорошо, что экипажем сейчас управляли Йен и Фергюс, скинувшие кучера восвояси, вместе с парой ошеломленных натиском охранников. Одного из которых Джейми пришлось оглушить собственноручно.
– Послушай, я не причиню тебе особого вреда, мразь, если ты быстро и честно скажешь мне, где моя жена. Поверь, я и так уже ДОСТАТОЧНО ЖДАЛ.

ТАК И БЫЛО. ЧАС, КОТОРЫЙ ОН пообещал-таки Лиззи, Джейми провел возле дома чиновника, высматривая, что намеревается делать Тернер. Было раннее утро буднего дня. Заложенный экипаж терпеливо дожидался у парадных дверей, пока хозяин позавтракает и отправится по делам. У самого Джейми терпения не хватало. Он, вынужденный тихо сидеть в засаде, чувствовал себя, словно натянутая тетива, готовая вот-вот лопнуть, если срочно не выпустит стрелу.
Наконец, подоспели Йен с Фергюсом. Он тоже велел им ждать, в двух словах поведав нехитрый план: как только карета отъедет подальше, вне видимости от лакеев и другой опасной челяди, они убирают охрану и захватывают экипаж. А дальше – по обстоятельствам... Ну, как и обычно.
Сдержав свое обещание, даже меньше, чем через час, на нанятом экипаже подъехала Лиззи с одной из девиц. Обе были явно взволнованны.
– Мак, мои девочки опросили всех в округе, никто ничего не знает ни про какую роженицу, зато Жозетт удалось разузнать кое-что. Рассказывай, – приказала она своей спутнице.
– Мистер Фрейзер. Одна служанка видела из окна своего дома!.. – затараторила девушка сбивчиво. – Господи, сэр! Это была ваша жена, я уверена!
– Что?! Да говори же!
– Да... да... – Жозетт судорожно вздохнула, собираясь с мыслями. – В переулок зашли мужчина и женщина. Она обратила внимание: женщина была довольно странно одета. Распущенные волосы, платье какое-то необычное. Она подумала еще, что это... простите, сэр... ну...
– Ладно, понятно! – нетерпеливо перебил ее Джейми, одним глазом приглядывая за домом: Тернер вальяжно вышел из дверей и спускался по ступеням. – Что дальше, говори же быстрее, барышня!
– Служанка сказала, был полумрак, поэтому она плохо разглядела, что к чему, но она совершенно уверена: женщину похитили! Какой-то крепкий мужчина метнулся к ней из темного проема двери. Видимо, он ждал там, сэр, – опять застрекотала девица, широко раскрыв испуганные глазки. – Он ударил ее чем-то. О, да!.. По голове, сэр. Я очень-очень сожалею!.. Женщина от этого обмякла и повалилась на землю. А эти двое... Господи, просто ужас, сэр! Они завернули ее в плащ и понесли куда-то. Это все, сэр. Хотя... служанке этой показалось еще, что она слышала стук колес отъезжающего экипажа. Но это было уже со стороны центральной улицы, туда ее окна не выходят, и она не видела, что там случилось дальше. Простите, мистер Фрейзер. Я больше ничего не смогла узнать.
Девушка сокрушенно покачала головой, с жалостью глядя на посеревшего шотландца. Он молча кивнул, еле разлепив застывшие губы:
– Спасибо, Жозетт.
– Мак! – Лиззи с силой сжала его запястье. – Только прошу, не наделай глупостей!
– Ладно, – он кивнул Йену и Фергюсу. – Наш план, похоже, остается без изменений. Внимание, ребята, экипаж приближается. Начинаем, когда он завернет за угол! Лиззи, идите домой. И... – он склонил голову, чуть улыбнувшись ей напоследок, – благодарю тебя. От всего сердца!..

СЛЮНА БЕЗВОЛЬНО ТЕКЛА ПО дряблой щеке чиновника, замершего в кататимическом потрясении, а из горла доносились какие-то писклявые всхрипы. Джейми попробовал снова.
– Ну?! Считаю до трех, мерзавец! Учти, после каждого раза ты будешь оставаться без каких-нибудь весьма важных органов. Пожалуй, начнем с глаз, потом – вырежем твой гнусный язык, – Джейми, вцепившись пальцами Персивалю в ухо, сунул лезвие между зубов таможенника, слегка поранив дрожащие губы, – и, на закуску, тварь, закончим твоим членом. Обещаю!
Джейми прекрасно помнил, как дядюшка Дугал умел разговаривать пленников. Слова «обрежу твой член» неизменно производили неизгладимый эффект на зеленоватых от ужаса подопечных. Сейчас это, несомненно, также произвело должное впечатление.
– Он'на в н'новой английской церкви... – выдохнул он, не дожидаясь, пока Джейми начнет свой фатальный отсчет.
На пораненных губах пузырилась кровавая слюна.
– Та-ак...
– ...на Б'биверхолл-роуд. Господь, мистер Фрейзер! Только не убивайте, прошу!
– Это будет зависеть от того, что ты с ней сотворил, ублюдок поганый, – Джейми чувствовал, как от беспокойства снова начинает терять контроль, и боялся прирезать чиновника раньше времени.
Экипаж остановился. Как Джейми и приказал перед началом операции, парни направили его в укромное место. Фрейзер поспешно высунулся из кареты.
– Фергюс, живо гони к новой церкви на Биверхолл-роуд. Сделай это как можно быстрее, парень. Ты же понимаешь, вопрос жизни и смерти!
Потом повернулся к Персивалю, свирепо нависая.
– Что с ней? Она жива? Отвечай! – он почти кричал, обрывая дорогие прованские кружева, когда мощной рукой тряс сановника за одежды на его рыхлой груди.
– Н-нда-а... – жалобно блеял обезумевший Тернер. – Н'наверняка еще жива, с'сэр...
– Что? Что значит «ЕЩЁ жива»? Что ты с ней сделал, упырь?!
– Она... только не убивайте, мистер Фрейзер, п'прошу. У меня дети!
– Если ты сейчас же мне не скажешь, что с ней, я буду свежевать твоих детей у тебя на глазах, даже не сомневайся, тварь долбанная, – от испуга Джейми колотила нервная дрожь.
– Господь. Н'надеюсь, она жива. Но н'нужно торопиться. Она под полом. Закрыта там... в склепе.
– МОЙ БОГ! ЧТО?!
– Ц'церкви т'требовалась ж'жертва... сэр. С'строители обычно делают так, чтобы здание долго стояло. Они отказывались достраивать, если не будет жертвы. Суеверные мужланы... Что с них взять?!
Джейми на несколько минут даже выпустил Тернера, пытаясь хоть как-то справиться с услышанным, и тот, подвывая, отполз подальше от невменяемого шотландца и забился в самый угол кареты, понимая, что, судя по выражению лица Фрейзера, пришел его последний час. Наконец, Джейми перевел остановившееся дыхание:
– Молись, чтобы она была жива, ублюдок продажный, или я похороню тебя рядом с ней. Заживо!
Экипаж заносило, когда он летел по узким улочкам города и, наконец – Джейми почувствовал это – колеса съехали с мощеной дороги на загородную. Ход стал мягче, хотя тряска оставалась порядочной. Но, по крайне мере, прекратилась эта бесконечная зубодробилка.
Он сидел молча и, уставившись в одну точку невидящим взглядом, судорожно сжимал в кулаке кинжал. Если кто-нибудь мог видеть лицо шотландца в этот момент, то, несомненно, испугался бы. Он и сам боялся думать, в каком состоянии найдет сейчас Клэр. Если вообще найдет. Поэтому он просто не думал ни о чем.
Он не помнил, как связал Персиваля и заткнул его поганый рот обрывками его же собственных кружев, еле сдерживаясь от искушения вонзить лезвие по рукоять в жирное горло этой мерзкой твари, воняющей нечистотами и истошным ужасом. Но нет, это была бы для него слишком... слишком легкая смерть!
Господь! – острая мысль полоснула похуже кинжала – она пришла к нему, не побоявшись преодолеть сотни лет! А он так бездарно ее потерял. Джейми понимал, что никогда не простит себя за это.
Наконец, проведя невыносимо долгий час в пути, экипаж, лихо управляемый Йеном и Фергюсом, подъехал к церкви, похоже, весьма и весьма неторопливо строящейся на берегу морского залива. Джейми вылетел из кареты, не дожидаясь ее полной остановки.
– Фергюс! Прихвати эту тварь! Йен, бегом со мной!
Строителей нигде не было видно. Местность выглядела пустынной, а стройка – полузаброшенной. Но Джейми сейчас мало занимал этот вопрос.
Он забежал в большую гулкую залу, лихорадочно оглядывая серые недостроенные своды, стены, пол, который хоть и был выложен камнем, но его плиты выглядели довольно мелкими, не больше квадратного фута. Под такими не спрячешь человека.
Он подождал, пока Фергюс приволочет упирающегося Персиваля. Потом выдернул кляп.
– Где она, дьявол?!
– В подвале!.. Там, в склепе... под плитой. Я забрал бы ее сегодня... попозже. Вечером... Не сомневайтесь, мистер Фрейзер! За кого вы меня принимаете?! Что я, злодей какой? – верещал он, захлебываясь и тараща блеклые от страха глазки. – Я хотел только попугать!..
– Щас я тебя самого попугаю! – скрипнул зубами Джейми и еще раз обвел взглядом пространство, разыскивая вход в подвал. – Показывай, где!
– Вход там, господа, с задней стороны!.. Прошу вас!.. – Персиваль показал изысканным приглашающим жестом в сторону западного дверного проема церкви и возмущенно взвизгнул, когда Фергюс резко дернул его туда, подцепив своим крюком за шиворот. – Поосторожнее, молодой человек! АЙ! Вы мне камзол порвете!
– Фергюс, заткни его, что ли! – Джейми подопнул к французу поближе извлеченный накануне кляп. – А не то меня сейчас стошнит.
Фергюс наклонился, дополнительно повозил мокрой от слюней таможенника тряпкой по грязному полу и, невзирая на сопротивление, с усилием впихнул сей ошметок в стиснутые обрюзгшие губы сэра Персиваля Тернера. Потом смачно похлопал его по щеке, сверкнув при этом диковатыми от злости глазами.
– Наслаждайтесь, месье! Пока вы еще живы. Надеюсь, недолго вам осталось, – и, не обращая внимания на истеричные мычания пленника, потащил его за собой.
Свет в подвальное помещение проникал очень тускло, в маленькие полукруглые окошки под потолком.
Джейми и Йен забежали туда и остановились, привыкая к полумраку.
– КЛЭ-Э-ЭРР!!! – что есть силы гаркнул Джейми, – КЛЭ-Э-ЭР, ты здесь? Отзовись! КЛЭ-Э-ЭР!
Его голос потонул под мрачными сводами подвала. Ответа не было. Господь! Он обшарил взглядом пол: ничего похожего на громоздкие плиты. Такие же квадраты, как и в церкви наверху. Ублюдок обманул их?! Время!! Время работало не на них. Джейми всем существом чувствовал, как утекают драгоценные секунды...
– Дядя Джейми! – Йен убежал вперед, и теперь кричал ему из какого-то углубления вдоль восточной стены, прямо под алтарем: между столбами, подпирающими свод, туда вели несколько каменных ступеней. – Дядя Джейми! Тут могилы.
Он рванул к Йену. Так и есть. Три аккуратные плиты лежали параллельно друг другу, хорошо подогнанные и утопленные в пол. Похожие на крышки склепов. Может быть, приготовленные для мощей или других каких-то выдающихся покойников, он не имел представления. Хотя одна из плит, было заметно, слегка вздымалась над своей нишей, особенно, с одного угла. И как раз на ней дополнительно стоял еще тяжеленный каменный брус.
Не помня как, Джейми своротил этот брус, даже не заметив его веса, пока Йен разыскивал по подвалу какой-нибудь лом. Потом они втроем с подоспевшим Фергюсом выдрали громоздкую плиту...
Господь Всемогущий! Клэр была там. Лежала недвижимая в тесной могиле фута два высотой. Мертвенно бледное лицо ее было перепачкано, шея и ворот платья залиты кровью, а губы безжизненно полуоткрыты: из них торчала какая-то ветхая солома. Ее разметанные роскошные волосы смешались с липкой землей...
Она явно боролась за свою жизнь: развязала веревки, каким-то невероятным чудом приподняла плиту – да еще с дополнительным грузом сверху! – которую им троим-то еле удалось сдвинуть.
Джейми упал на колени, схватив ее холодную исцарапанную руку:
– Клэр! Пожалуйста, девочка! Только не это! Ты не можешь! Сейчас, погоди!
Он осторожно поднял ее и, вынув из страшного углубления, словно хрустальную драгоценность положил на каменный пол.
– Клэр! Ты не можешь уйти вот так! Это не честно! – он смотрел на ее безжизненное тело с недоумением человека, которого жестоко обманули, потом тряхнул беспомощно. – Саксоночка! Не делай так! Прошу тебя! Не пугай меня.
Он перевел растерянный взгляд на Фергюса, замершего в молчаливом шоке, потом на Йена, лицо которого выглядело очень испуганно, а темные оленьи глаза быстро наполнялись слезами.
– Дядя Джейми... – прошептал паренек одними губами и положил руку ему на плечо, стиснув изо всех сил. – Может тетушка просто... спит? Или в обмороке? Как-то ведь можно проверить? Кажется, она сама всегда трогала руку за запястье. Где-то там слышно, как бьется сердце – она мне объясняла...
Джейми уставился на жену внимательно, потом схватил ее ледяные пальцы, растирая. Приложил ухо к груди... Он плохо соображал сейчас, что можно предпринять.
– Милорд! Давай вынесем ее на воздух! А я пока разделаюсь с этой тварью! – Фергюс дернул Персиваля за связанные руки по направлению к открытой могиле. – Как ты предпочитаешь умереть ублюдок? Прирезать тебя быстро? Или будешь умирать медленно, похороненный здесь живьем?
Он одним сильным движением скинул верещавшего сановника в яму.
– Что? Что ты говоришь? Не слышу, пакость? А-а-а... хочешь гнить заживо? Понимаю тебя! Что ж, лежи здесь и уясняй, как это приятно! Надеюсь, ты отлично проведешь время в полном уединении. Йен, ну-ка подсоби!
– Эй, Фергюс, погоди, здесь что-то блестит. Надо же! Дядя Джейми! Это кольца тетушки. Так вот как она смогла приоткрыть эту махину! Она подложила кольца. Боже! Они все помялись. Ну, ничего их ведь можно... починить?
Йен протянул Джейми два кольца, сплетенные вместе – золотое и серебряное, которые мужественно исполнили свою нелегкую миссию. Но все-таки их жертва оказалась напрасна, видимо... Джейми безучастно глянул на два покореженных обруча, машинально сунув их в карман камзола. Зачем они теперь?..
Потом он бережно поднял Клэр на руки и понес к выходу. Последнее, что он увидел, выходя на солнечный свет, как парни, громко крякнув, уронили на визжащую могилу тяжелую каменную плиту.

***
Я ОЧНУЛАСЬ ОТ ТОГО, ЧТО свежий морской бриз обдувал приятной прохладой мой лоб, а теплые лучи солнца нежили мое тело. Я чувствовала сиплое дыхание Джейми рядом со своей щекой. Он шмыгнул носом: ошеломленное лицо его было мокрым. От слез.
– Ну, что мне с тобой делать, моя бедовая Саксоночка?.. – он прижимал меня к себе, баюкая, будто маленькое дитя.
– Поцелуй меня... – прошептала я, с наслаждением вдыхая такой благодатно-сладкий воздух, наполненный запахами природы, жизни и моего невероятного мужа.
Мы сидели с ним, обнявшись, на высоком, скалистом берегу, и я видела перед собой уходящий до самого горизонта, огромный, глянцевый, словно расплавленное золото, океан. Солнце клонилось к западу, придавая мягкую таинственность всему вокруг, а волны умиротворенно шелестели внизу. Крики чаек пронзительно вплетались в этот размеренный звук, но не нарушали общего покоя.
– Вообще-то, черт... я имел ввиду три дюжины соленых розог, – он неожиданно всхлипнул и попытался улыбнуться, но у него это плохо получилось: улыбка вышла несколько кривоватой.
– Да, знаю, знаю... За самовольство... и непослушание. И...
– Ну, где-то так, Саксоночка, – он осторожно отвел пальцем прядь волос, трепетавших, благодаря ветру, по моему лбу, потом коснулся его сухими горячими губами. – Хотя, нет. Я придумал кое-что получше. Если ты еще раз выкинешь что-либо подобное, я сам отвезу тебя к камням... И пусть я умру от тоски потом, но ты будешь в безопасности, в своем времени, женщина моя, если не хочешь слушаться меня в моем.
– Я буду слушаться тебя, Джейми. Буду... Обещаю! – я прижалась к его надежной груди и с наслаждением закрыла глаза.
– Христос!.. В который раз?
– Все! Сейчас в самый последний!
– Погоди! Ты пить хочешь? – он поднес горлышко фляжки к моему рту.
Я жадно выпила несколько глотков. Больше, я знала, мне пока нельзя: голова моя кружилась и болела, явно от последствий сотрясения. Но обезвоживание тоже опасная вещь...
– Господи, Клэр... Ты, наверное, думала, что я смогу жить, если ты пропадешь вот так, безвозвратно, – в его голосе слышалась пережитая им безграничная растерянность. – Я... я не знал, где тебя искать...
– Ну... я подумала... ты решишь, что я... испугалась, – жуткие воспоминания вдруг нахлынули разом, заставляя мои волосы подняться дыбом по всему телу, – и как раз вернулась назад к... Брианне. И единственное, на самом деле, что меня по-настоящему волновало, – я провела костяшками пальцев по его близкой щеке, – я боялась, что ты так и не узнаешь, что со мной произошло, и будешь думать... что я опять тебя бросила. Насовсем.
Я медленно стирала слезинки, одну за другой катившиеся по его щекам, и чувствовала, как рука моя дрожит. Джейми крепко сжал мою холодную ладонь в своей, горячей, прижимая к губам.
– Я так расстраивалась, – прошептала я, – что опять причиняю тебе боль, Джейми...
– Ничего. Ты здесь, со мной, Клэр. И это главное, – слышно было, как он перевел стиснутое в груди дыхание. – А насчет того, что ты ушла в будущее... это, пожалуй, была моя первая версия, но потом... я подумал... ты ведь не могла бы так со мной поступить? – он еле заметно нахмурился и покачал головой, скорее, своим мыслям. – Я имею в виду, уйти навсегда, не попрощавшись. Оставить меня в неизвестности до конца моих дней?.. Нет, ты бы не смогла. Поэтому я все же решил искать тебя.
– О... Спасибо.
– Как ты?.. Как ты себя чувствуешь, Клэр? То, что сделал этот ублюдок... Он поплатится за это! Клянусь!
– Что ты сделал с ним, Джейми?!
– Я? Надеюсь, ничего... не волнуйся, – он хмыкнул угрюмо, и взгляд его приобрел свинцовый оттенок. – Через пару-тройку часов вытащим мерзавца... Пусть пока полежит там. Хотя бы попробует на своей шкуре, что значит быть... похороненным... заживо. Господь! – пробормотал он с тихим стоном. – Я даже не могу произнести такое!..
– Джейми! Прошу!.. Не надо встревать в новые неприятности из-за меня. Давай просто уедем отсюда. Не надо мстить никому. Я... боюсь за тебя.
– Мы уедем, Клэр, не переживай. Прямо сейчас. Теперь нам собственно и нельзя оставаться в городе. Люди Персиваля нас в покое не оставят. Йен и Фергюс отправились за нашими вещами. Купят еще пару лошадей... Подождем их пока здесь.
– О, хорошо тогда.
– Ну, а что касается неприятностей, – он криво усмехнулся, – ты ведь знаешь, определенные события... они просто случаются вокруг некоторых людей, не будем показывать пальцем... Так что, полагаю, не встревать не получиться. И я уже смирился с этим. Кажется.
– Джейми, прости меня. Я тебя напугала.
– Еще как, Саксоночка! Еще как! Иисус Милосердный, видеть тебя мертвой не самое желанное зрелище в моей жизни! Уж поверь.
– А что? Я умерла?
– Почти, – я увидела, как расширились до невероятных размеров его зрачки, будто он заглянул в глухую мрачную бездну. – Но хвала Иисусу! Хвала Иисусу ты жива! Ты настоящий боец, моя Саксоночка! Ты сумела нас дождаться!
– Да, я билась сначала. Как могла... – увидев, как слипаются мои губы, Джейми дал мне выпить еще пару глотков из фляжки. – А потом просто ждала. Наверное, все-таки потеряла сознание от недостатка кислорода, и мои дыхательные трубки из соломы перестали... работать. Хорошо, что вы поторопились, Джейми.
– Господь, как же ты пережила все это, девочка моя? Подумать страшно!
– Не знаю... я... не знаю... Джейми. Сначала... я жутко запаниковала, а потом... ты знаешь... я вдруг успокоилась. В конце концов, смерть всего лишь одна, и она все равно ведь когда-нибудь да наступит. Ну... рано или поздно.
– Господь, я предпочел бы, чтоб гораздо позднее, – он еще сильнее прижал меня к себе, и я ощутила, как он все еще дрожит, вероятно, от пережитого волнения.
– Помнишь... – снова тихо прошептала я, закрывая глаза от невероятной слабости, которая вдруг нахлынула на меня, – мы видели влюбленных, которые умерли вместе, в той пещере. И знаешь... Ты был там со мной, Джейми. В этой холодной сырой могиле. Ты был все время со мной. И я верила, что ты придешь за мной. Верила! Потому что чувствовала тебя... Здесь.
И я прижала наши сплетенные руки к своему сердцу.

***
– ЭТОТ МЕРЗКИЙ ПЕРСИВАЛЬ ТЕРНЕР? Что он собирался делать со всем этим? А, Джейми?
– Что ты имеешь в виду, Саксоночка?
Джейми лежал на кровати в нашей спальне едва живой, поскольку был серьезно болен. А я сидела рядом в кресле и внимательно присматривала за ним, если можно так выразиться.
Неделю назад они с Роджером ушли поохотиться за Дальний перевал, и в дороге, далеко от дома, одна из лошадей, учуяв волчий дух, дернулась в сторону и основательно провалилась под лед. Со слов взволнованного зятя, Джейми чуть самого не унесло течением, пока они вытаскивали испуганное животное. А потом им пришлось срочно уходить с того места, поскольку велика была вероятность нападения волков, и мой муж, естественно, не удосужился как следует обсохнуть. Конечно, мы же гребанные шотландцы! Нас не берет ни пуля, ни мороз, ни кинжал, ни зубы хищников.
В результате, он напугал всех нас, потому что Роджер притащил его практически на себе, с полным набором симптомов крупозного воспаления легких. Правда, при всем этом Джейми сердился, говорил нам, что с ним все в порядке и порывался пойти расседлать своего коня. А потом рухнул посреди кухни в полном беспамятстве. Я возблагодарила Бога, что, по крайне мере, у меня – как прям чувствовала! – была заготовлена свежая порция пенициллина.
И все-таки он заставил меня поволноваться, потому что около суток, пока начало действовать лекарство, исход был непредсказуем. Я не отходила от его постели и с замиранием сердца молилась, чтобы антибиотик успел купировать воспалительный процесс до того, как... случится непоправимое.
В результате, мысли о смерти витали в воздухе всю последнюю неделю и благополучно напомнили мое собственное сражение за жизнь в том зловещем церковном склепе, которое мне хотелось бы, несомненно, навсегда вычеркнуть из памяти. Но временами ужас пережитого настигал меня внезапно, и я замирала, попадая в поток жутких ощущений. Взгляд мой при этом останавливался, я ничего не видела и не слышала вокруг, кроме панического чувства замкнутого навек пространства и от этого – полной своей беспомощности. А Джейми пугался за меня.
Так было и теперь, потому как я испытала подобную безысходность, наблюдая, как мой муж, весь красный от лихорадки, мечется по постели, ко всему прочему, буквально задыхаясь и издавая в беспамятстве такие душераздирающие хрипы и стоны, что в пору было поседеть. Что я и делала потихоньку.
Но сейчас кризис миновал, и Джейми, несомненно, шел на поправку, хотя был еще достаточно слаб и дни проводил в постели под моим строгим надзором. Роджер взял на себя часть его дел по хозяйству, Брианна готовила для отца еду повкуснее, а почти двухлетний Джем периодически забегал и мусолил обессиленного деда своим увесистым тельцем, пока родители были заняты и не успевали за ним уследить.
Я же, как примерная сиделка, читала больному пикантный дамский романчик с охами-ахами и всяческими гламурными непристойностями. Ну, чтобы он не скучал, пока бодрствовал, и не так сильно нервничал, когда я «безжалостно тыкала его своими зверскими иголками» – как он не переставал бубнить ворчливо – и «пичкала мерзким ядовитым варевом».
Это как раз к слову о бонусах...
Правда, к вечеру, когда молодежь уходила в свой дом, и мы оставались одни, всякие разные мысли, пробужденные острым страхом потери, не давали мне покоя на ночь глядя.
– Ну... если бы я умерла в том склепе... так ужасно. Разве это вынудило бы тебя платить ему, Джейми? Скорее, наоборот.
Джейми посмотрел на меня внимательно, потом, тяжело вздохнув, ответил.
– Думаю, причина в том, что я не один такой был, Саксоночка. Ну, тот, кто платил этому Тернеру мзду за свои нелегальные дела. Сдается мне, у публичного наказания нет цели исправить провинившегося. Оно почти всегда калечит либо убивает человека на глазах у толпы. Страх. Вот что важно здесь. Страх держит людей в смирении. Пожертвуешь одним – подчинишь многих. Думаю, пошел бы слух о том, КАК он расправляется с непокорными, и другие люди, ужаснувшись, повиновались бы. Беспрекословно. Так что, чем страшнее наказание, тем в этом смысле лучше. Наверное...
– Да... просто мафия какая-то получается. Хотя, чему тут удивляться. Она существовала, наверное, во все времена, только называлась по-другому. И такие жестокие и беспринципные ублюдки, как Тернер всегда стремились контролировать преступный мир.
Джейми посмотрел на меня озадаченно, но ничего не сказал. Он все-таки по-прежнему был слишком слаб.
Я отложила книгу и встала с кресла, чтобы потрогать его лоб, все еще горячий, но не такой раскаленный, как пару дней назад. Джейми слабо улыбнулся мне и провел рукой по одеялу.
– Посиди со мной, Саксоночка. Когда ты рядом, мне становиться гораздо лучше.
Я смочила полотенце холодной водой и положила ему на голову, потом растерла грудь спиртом, снимая излишний жар. Он безропотно принимал мою заботу и, пользуясь этим, я напоила его доброй порцией отвара из трав. Он сморщился жалостливо, но выпил, на удивление, молча.
– Как ты себя чувствуешь, Джейми?
– Я в порядке, Саксоночка, только в груди немного побаливает, – и, видимо вспомнив об этом, он сухо закашлялся.
– Господи, дорогой, ты так меня напугал.
– Я знаю. Прости...
Я взяла в руки его тяжелую горячую ладонь, поглаживая задумчиво.
– Интересно, откуда же он знал тогда, что я буду в аптеке в данный конкретный момент? Хотя, конечно... Он мог приказать следить за домом и... за тобой. Наверное, у него уже был определенный план насчет тебя.
– Да... Может, мерзавец хотел смерти мне или нам обоим, не знаю. Впрочем, видимо, я был еще нужен ему. Хотя, это был его просчет, очевидно. Ну, то, что он оставил меня в живых, когда посмел тронуть тебя. Христос! Все-таки... нет страшнее расправы, когда причиняют боль твоим близким...
Джейми с тихим стоном потянулся ко мне и замер, благостно уткнувшись лбом в колени. Примочка свалилась с его лица, и я взяла ее, осторожно обтирая влажной тканью жаркое тело под рубашкой. Он с наслаждением постанывал.
Наконец, я все-таки отважилась задать ему вопрос, который мучил меня давно, но, вероятно, я боялась услышать правдивый ответ.
– Джейми...
– Да, любимая, – я почувствовала, как, встревоженный моим тоном, он слегка подобрался.
Все-таки, мой муж уже достаточно хорошо изучил меня.
– А эта твоя Жанна-Лиззи. Она вообще кто?
Джейми замер на несколько секунд, потом с тихим вздохом откатился от моих бедер и откинулся на подушки, подсунув руку под голову.
– Чего это ты вдруг о ней вспомнила?
– Ну, просто, давно хотела спросить, но все как-то не представлялось случая.
Джейми еще раз вздохнул и, взглянув на меня, поморщился от боли, потирая грудь.
– Ну, сейчас, конечно, самое время, душа моя. Ладно уж, спрашивай... Чего ты хочешь узнать?
– Как давно ты ее знаешь? Вернее, знал.
– Очень давно. Еще со времен Хиллоутера. Когда я отбывал там условно-досрочное освобождение из тюрьмы. Она была шлюхой в местном пабе. А я... ходил туда играть. В карты, в основном. Ну и...
– Что?
– Мы с ней организовали мафию... – он глянул на меня насмешливо и хмыкнул. – По отъему денег у незадачливых игроков. В основном, это были проезжие, конечно.
– Джейми! Ты просто сплошной криминальный элемент получаешься!
– Да уж... Она отвлекала мужчин, ну... своим внешним видом, понятно, и подавала мне знаки. Сигналила, у кого какие карты на руках. У нас с ней была разработана целая система. Забавно получалось.
– Господь! Забавно? Что же тут забавного? Тебя бы убили, если б узнали.
– Ну, кое-кто знал, конечно. Хозяин заведения, например, – Джейми озадачено поскреб затылок. – Но он был в доле. А так мы были очень осторожны. Да. Знаешь, Саксоночка, задача шулера не столько в том, чтобы выигрывать, а больше в том, чтобы никто не догадался, что он жульничает. Тут как раз думать надо. И выстраивать множество ходов. Так что, это почти себе игра в шахматы выходит...
– О! Сколько же интересного мне еще предстоит про тебя узнать, Джейми.
Он посмотрел на меня с легкой тревогой.
– Ну... надеюсь, ты не бросишь меня из-за этого, моя Саксоночка.
– Что ж, до сих пор я... справлялась как-то. Надеюсь, и дальше так будет. Так что там про Лиззи? Давай, рассказывай, аферист мелкий, не отвлекайся.
Джейми с сомнением поджал губы, наверное, обиделся на «афериста», бедолага, но все же продолжил.
(Подробную историю Лиззи читайте в «Демонах» глава № 3 – прим. автора)
– Лиззи был моим единственным другом там. Не считая Джона, конечно. Она располагала к себе – ну, ты видела ее – и я доверял ей, почему-то. Мы разговаривали... иногда. О том, о сем. Я рассказывал ей про себя всякие байки. Она поведала, почему оказалась в таком неприглядном положении, хотя была, по сути, из приличной семьи и... образована. А потом она в единый миг все потеряла, когда один мерзавец соблазнил ее. Скорее, причина была в деньгах ее отца, и поэтому... парень все же взял ее в жены. Но... в общем, этот гад... ее муж... он сильно издевался над ней... бил... унижал всячески. И тогда... она сбежала. Одинокой женщине в наши времена некуда обычно податься, Саксоночка, – он грустно посмотрел на меня. – Вероятно, только на панель. Или под защиту какого-нибудь другого мужчины. Ага? А иначе она все время в опасности голодной смерти под забором.
– Господь! Почему же она не вернулась к родителям тогда. Неужели, они не приняли бы ее обратно?
– Наверное, приняли бы... но дело в том... что они умерли оба. От горя. Потому что она так бездумно поступила: сбежала с этим ублюдком без их позволения.
– Ничего себе крест!
– Да... если на тебе... смерть родителей. Это тяжкое бремя. И я понимал ее в этом.
Я заморгала расстроено, потому что никак не хотела будить в Джейми такие воспоминания. Мало ли у него других забот. Но он только мягко улыбнулся мне и нетвердой рукой потянулся к стакану с водой. Я помогла ему напиться, и он снова расслаблено откинулся на подушки.
– А что вас свело в Эдинбурге? Она приехала туда за тобой? – затухшая давно ревность вдруг прямо-таки заклокотала во мне.
– Н-нет... все было не так, – он внимательно посмотрел на меня, – не надумывай лишнего, Саксоночка. Там, в этом пабе, я прятал свою выигранную долю в тайнике, чтобы как-нибудь переслать деньги с оказией в Лаллиброх, Дженни и Йену и... в один прекрасный день их там не оказалось. И Лиззи тоже пропала, – Джейми усмехнулся, но совершенно спокойно, будто такое беспримерное предательство его уже совершенно не волновало.
– Вот, шалава! Это была она? Ну, та, кто взял твои деньги.
– Да... Она. Оставила мне записку, что деньги берет взаймы. Она хотела добиться развода, отспорить наследство, которое захватил ее дядя и открыть свое дело.
– Она могла бы попросить! Ты же и сам бы ей дал, Джейми? Зачем было красть?
– Что ж, довод резонный. Но я был в отъезде в то время, а ей подвернулся какой-то надежный попутчик до Лондона. Вот так и получилось...
– И как же ты снова стал доверять этой змеюке? – пробормотала я, вспоминая, в какую дикую ситуацию она меня втянула своими безумными интригами.
– Я встретил ее случайно в Эдинбурге, когда сбежал туда от... ну... Лири. Ты знаешь про это, – он умоляюще посмотрел на меня и правильно сделал.
Одна соперница-змея – ещё куда не шло, но две – это уже явный перебор для моих утонченных чувств.
– Знаю, знаю... – буркнула я, прикидывая, если вдруг придушу мерзавца подушкой, то все подумают, что он просто благополучно скончался от пневмонии. И мне за это ничего не будет, пожалуй!
Он, кажется, уловил ход моих мыслей, потому что опасливо потянул одеяло себе на грудь.
– Ну, чего ты опять, Саксоночка, дело ведь прошлое.
Я сощурилась.
– В таких делах, срока давности не бывает, пора бы некоторым присутствующим здесь любителям женских юбок, уяснить себе это!
Он сокрушенно закатил глаза.
– Я лучше тогда ничего не буду рассказывать, раз ты так... хмм... трепетно на это реагируешь, душа моя. Не хотелось бы неожиданно получить кулаком в глаз, знаешь ли. А, судя по твоему виду сейчас, я, видимо, как раз этого в скором времени и дождусь.
– Ну... в глаз ты вряд ли от меня получишь, но ты ведь знаешь, паренек, – я кивнула на бутыль с пенициллином и нессер со шприцами, которые дожидались своего часа на прикроватном столике, – у меня всегда найдется для тебя средство получше.
Джейми обеспокоенно заморгал и глянул на часы, стрелки которых явно приближались к роковому времени, потом перевел на меня полный тоски взгляд:
– Издеваться над бедным больным парнем, это в твоем духе, я знаю. Пользуешься тем, что я даже сопротивляться не в силах.
– Вот только не надо мне зубы теперь заговаривать, все равно не отвертишься от положенной порции, – многообещающе хмыкнула я и успокоительно похлопала его по бедру. – Так что давай, мой друг, рассказывай, что там было дальше. Не отвлекайся. Встретил ты ее и что?
– Она обрадовалась, – тон голоса самого Джейми явно стал на порядок сдержаннее, – И, представь, отдала мне все мои деньги. Даже с процентами. Так что мне не было причин ее ненавидеть, Саксоночка. На эти деньги я и открыл печатню, купил станок и все оборудование. Ну и закупил первую партию контрабандного алкоголя. Лиззи первоначально мне помогла с реализацией и с прикрытием моего нелегального бизнеса. У нее были связи на таможне и вообще... Ее работа предполагала обширные знакомства, ты ведь это помнишь. Свела меня с этим ублюдком Персивалем и другими такими же мошенниками у власти. Ну и дело мое закрутилось.
– Да уж... Теперь понятно, как все случилось.
– Да. Что еще ты хочешь узнать об этом? – Джейми напряженно смотрел на меня, явно предполагая, что бы я хотела знать еще.
Я посмотрела на него прямо и максимально решительно задала, наконец, тот самый вопрос:
– Ты спал с ней? Скажи мне, Джейми. Только честно. Между нами одна лишь правда, ты помнишь?
Я видела, что он заметно занервничал: машинально потер переносицу, потом вновь обеспокоенно посмотрел на часы и вздохнул. Я ждала.
– Ладно. Христос, семь бед – один ответ...
При таком многообещающем начале у меня нехорошо замерло внутри, а потом медленно стало плавиться в синем пламени негодования.
– Дело в том, что я не знаю, Саксоночка. Это и есть правда.
– В смысле? Как это понимать?
– Один раз... был такой инцидент... в самом начале нашего с Лиззи знакомства в Хиллоутере... Ну... в общем, я нажрался, как свинья... отчего-то. Я часто не мог тогда справиться с безнадегой, душа моя... таким… отвратительным гнетущим унынием, периодически одолевающем меня, – он грустно посмотрел мне в глаза, и во взгляде его я вдруг отчетливо увидела ту самую лютую тоску, черную, словно бескрайняя пропасть, у которой нет ни начала, ни конца. – И, наверное, я... не знаю... Похоже, я... стал искать утешения в объятьях женщины. Или это она завлекла меня тогда. Я не помню. В общем, я очнулся наутро в ее постели. И сбежал... Потом она сказала мне, что ничего такого и не было, поскольку я просто не смог, как уж она там ни старалась.
– Не помню, чтобы ты когда-либо чего-то такого не смог, паренек. Даже будучи вдрызг пьяным, – с великим сомнением проговорила я.
– Ну, тем не менее... С чего бы ей врать? Ведь это ударяет по ее профессиональной репутации, ага? Ну... раз она не смогла довести клиента до удовлетворения, – он снова опасливо глянул на меня. – Так что я поверил ей, Саксоночка. Надеюсь, и ты поверишь мне. Кроме того, она проститутка, ты помнишь. А мне вовсе бы не хотелось подхватить сифилис. После этого, конечно, я стал с ней гораздо осторожнее. Старался не напиваться до беспамятства, и у нас установились чисто деловые отношения. Ну и немного – дружеские. С ней было... забавно и просто. Да... А мне нужен был кто-то... рядом. Я был, знаешь ли... слегка одинок тогда. Лиззи – лучшее, на самом деле, что у меня на тот момент было.
По выражению лица Джейми, на котором сейчас отражались все его пережитые чувства, можно было видеть, что он был одинок в тот момент отнюдь не слегка.
– Хорошо, – сказала я.
А что тут можно было еще сказать?
Джейми посмотрел на меня настороженно.
– «Хорошо», что именно, Саксоночка? Господь, надеюсь, не «хорошо, Джейми, до свидания, будь счастлив»?
Я засмеялась и, наклонившись, поцеловала его ехидную физиономию в висок.
– Нет уж, дорогой, и не надейся, так просто ты от меня не отделаешься. Я имею в виду, всего лишь: «хорошо, дорогой, я тебя понимаю». И на самом деле, я рада, что ты не был слишком одинок тогда. Правда, Джейми. Конечно, мне не слишком приятно, что женщины со всех сторон одолевают тебя, слетаясь, будто пчелы на сахар, но ведь, в конечном итоге, ты все же выбрал меня?
– Христос, полагаю, это потому, что ты самая мудрая из всех женщин, которых я когда-либо знал! – обрадованно заявил мой муж, и я увидела, как его плечи с облегчением расслабились.
Я с сомнением посмотрела на него и вытянула губы трубочкой:
– Мудрая и все? Какой-то не слишком вдохновляющий комплимент, не находишь? Для любимой-то женщины...
– Ах, ну все остальное тоже у тебя в порядке, не сомневайся, девочка.
Я слегка закатила глаза, решив пощадить «бедного больного парня» на этот раз. Его способности красиво выражаться явно пострадали от температуры.
– А ты знаешь о дальнейшей судьбе этой Лиззи? Все-таки, она помогала тебе вызволять меня. Неужели ей ничего за это не было? Или никто не дознался о ее участии?
Голос Джейми слегка погрустнел.
– Я справлялся о ней Саксоночка, писал ей письма уже отсюда, из Америки. Она пропала куда-то, на самом деле. Сразу после этой истории. И никто не знает куда. Христос, надеюсь, она не попала в лапы к этому Персивалю. Эх, надо было мне все же раздавить эту мерзкую гниду! Может – я надеюсь! – с ее способностями выживать она успела сбежать побыстрее куда-нибудь, чтобы ее не достали, и скрывается где-то под новым именем. Не знаю теперь, что с ней, но надеюсь, что все в порядке. На мое письмо ответила Дафна, на самом деле. И она ничего про Лиззи не знает. А, может, просто боится говорить. Теперь она стала управляющей этого борделя.
– Ох, ну надеюсь, она не выгнала девочек на улицу. И смогла сохранить их бизнес.
– Что ж, когда я писал туда около года назад, там все было в порядке, ну, за исключением Лиззи.
– Да уж, с одной стороны, как вспомню, что Лиззи меня подставила в этом участке, так просто хочется удавить ее голыми руками, но с другой, без нее ты бы меня, наверное, не нашел. Еще бы чуть-чуть – и я задохнулась там совсем.
Мне даже жарко стало от этой мысли, и я вся покрылась нервным потом. Джейми тоже дернулся.
– Господь, когда вспоминаю, как нашел тебя в этой могиле бездыханную, просто волосы до сих пор шевелятся от ужаса, – он продемонстрировал мне свои рыжие волоски, вставшие дыбом на коже предплечья, покрытой мелкими пупырышками. – Думал, я лягу рядом, Саксоночка, и умру вместе с тобой. И тут увидел, как у тебя на шее трепыхнулась жилка. Совсем чуть-чуть! Это была просто благодать небесная, невероятное счастье! А потом ты пришла в себя, – на глазах у Джейми блеснули слезы. – До сих пор не устаю благодарить Господа за это.
– Да уж представляю! Тем более, совершенно недавно испытала такую же безумную радость, когда ты очнулся после своих метаний по постели в бреду и горячке, Господь! – я протянула ему, в свою очередь, собственное предплечье для обозрения, все покрытое мурашками.
Он вздохнул несколько виновато:
– Саксоночка, ну я не думал, что это купание так на меня подействует, обычно мне все было ни по чем. Наверное, старею...
– О, дорогой, не говори глупости: старость тут совершенно не при чем. Ты еще всем молодым дашь фору. Вон посмотри, какой ты у меня крепкий! – я уверено стиснула его большую ладонь, которая как-то уж слишком вяло сжалась мне в ответ, и я, помогая, положила на его слабые пальцы вторую руку. – Ничего. Ты скоро наберешь свою силу, Джейми. А заболел ты оттого, что просто все время в делах, да в заботах. Не даешь себе вздохнуть. Вот тебя и подкосило. Организм не выдержал перегрузок.
Он посмотрел на меня в сомнениях.
– При чем здесь это, Саксоночка? Мой организм не боится никаких грузов. Я любой вес подниму, который только сможет поднять самый сильный человек. Просто я промерз немного, действительно.
Я вздохнула, не в состоянии объяснить шотландцу 18 века, пусть даже самому образованному, азы медицины века 20.
– Надеюсь, теперь, дорогой, учитывая все обстоятельства, ты станешь на порядок осторожнее, – я многозначительно взглянула на часы и, заметив, как при этом перекосило лицо моего мужа, приготовилась к бою.
– Клэр, давай так. Я уже почти здоров, как ты видишь. Так что, я пью все твои микстуры и молча выношу твои безумные припарки, только оставь в покое мой зад, прошу.
Я невозмутимо потянулась за бутылочкой с пенициллином и достала из нессера шприц, потому что уже тысячу раз было говорено, что прерывать процесс лечения на середине нельзя.
– Могу прямо сейчас выпить весь этот пенициллин целиком. Надеюсь, он не слишком гадкий.
Я собрала части шприца в одно целое и прикрепила иголку. От чего Джейми заметно занервничал.
– Саксоночка, ты меня вообще слышишь?
Я молча оскалилась ему улыбкой старого садиста, продолжая свою работу.
– Мпфмм... – не выдержал он. – Кажется, я начинаю уже жалеть, что не помер...
Я аккуратно втянула поршнем раствор и сбрызнула через иголку жидкость.
– Саксоночка!.. – в голосе его сквозило отчаяние.
– А кто это сейчас у нас будет послушным мальчиком? – пропела я елейно в ответ на его причитания, – Кто это перестанет, наконец, бухтеть и молча повернется на животик? Кто это такой смелый потерпит маленький укольчик?
Глаза Джейми немного расширились в недоумении, потом он фыркнул.
– Кажется, это буду не я.
– А кто это хочет, чтобы у него сгнили все легкие, и он медленно умер от туберкулеза в страшных мучениях?
– ЧЕГО?
– Ну, или от чахотки, как ее сейчас называют. Это одно и то же.
– Господь, Клэр. Ты просто мертвого уговоришь, – проворчал он, нехотя переворачиваясь на живот. – Ну, за что мне это все, Иисус?
Я подарила ему в ответ вторую улыбку старого садиста и взялась за кусочек корпии, пропитанной спиртом.
– Сдается мне, единственная причина, Саксоночка, по которой мужчина может достойно оголить свой зад... – рассудительно начал он и замолчал, с великой укоризной глядя на меня сквозь прикрытые ресницы.
Я держала шприц наизготовку, но молчание его не прекращалось, заставляя меня лихорадочно строить разные догадки. Я не вытерпела.
– И какая же?
Он трагически посмотрел на опасное орудие в моей руке, полное густой мутноватой жидкости, и решительно подмял под себя подушку.
– Ну... может, ты мне скажешь свои идеи, мудрая женщина?
Я задрала его рубашку повыше и ласково погладила исключительно гармоничные формы упомянутого места, рельефного и крепкого, как два скалистых холма. Не слишком-то мне хотелось причинять ему боль. Пусть даже маленькую.
– Наверное, перед боем показать его врагу?
Он посмотрел на меня через плечо с некоторой долей удивления, потом хмыкнул.
– Что ж, этот вариант как-то не пришел мне в голову, хотя может ты и права. Врагу наверняка будет приятно... Хорошо, тогда две причины...
– И какая вторая тогда? – я прицелилась и, стараясь не обращать внимания на приглушенные стиснутыми зубами подвывания больного, осторожно ввела лекарство. – Хех! Допустим, предположительно, чтобы кто-нибудь как следует всыпал по этому оголенному заду за беспримерную самонадеянность его хозяина? Например, за то, что этому мужчине хватило ума провалиться в реку, после чего почти сутки скитаться мокрым на морозе и, в результате, подхватить чертово воспаление легких, от которого он чуть не умер?
– Господь!.. – прошипел он, покряхтывая, и цыкнул зубом. – Порка, конечно, это самый нежелательный вариант, если быть честным до конца. Хотя, как на это посмотреть, опять же. Ежели поменять все оставшиеся уколы на одну порку. Тогда я, пожалуй-ка, соглашусь, – он с надеждой посмотрел на меня.
– Порка может вылечить только непутевые мозги, но не тело, так что, очевидно, обмен не равноценный, разве что на будущее надо будет запланировать… – я как следует помассировала ваткой место укола и очень нежно поцеловала его в ямочку на крестце, прямо над ягодицей. – Так что ты имел в виду, мой храбрый паренек? Когда это твоя задница будет пристойно выглядеть голой? Просто интересно. Хотя, я бы сказала, что она и сейчас ничего так себе выглядит.
– Окх, спасибо. Но, представь, я имел в виду, кровожадный мой доктор... – он быстро развернулся, когда я его отпустила, и потянул меня за руку, привлекая к груди, – голый зад славного мужа выглядит подобающе лишь, когда он благословенно возложен... – его губы приблизились к уголку моих губ, – меж разведенных коленей. Своей любимой женщины, я имею в виду. Именно так, моя славная Саксоночка, и никак иначе.
Что ж, судя по всему, чертов упертый шотландец Джеймс Александр Малколм Маккензи Фрейзер, определенно, чувствовал себя лучше.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...

05.01.2019