Автор хотел бы выразить признательность: Джеки Кантору, издателю милостью Божьей, чей стойкий энтузиазм в значительной степени обусловил появление этой истории в виде книги; Перри Ноултону, литературному агенту с безупречным вкусом, который заявил мне: «Берись за дело и поведай эту историю, как у тебя получится, а уж мы позаботимся потом о сокращениях»; моему мужу Дугу Уоткинсу — хоть он и торчал у меня за спиной, повторяя: «Если действие происходит в Шотландии, почему никто не говорит: «Hoot, mon?», но все же находил время прогонять наших детей с воплем: «Мама пишет! Оставьте ее в покое!»; моей дочери Лауре, которая с важностью сообщала своему приятелю: «Моя мама пишет книги!»; моему сыну Сэмюелу, который, когда его спрашивали, чем его мама зарабатывает на жизнь, отвечал с осторожностью: «Она все время смотрит на свой компьютер»; моей дочери Дженнифер, то и дело подгонявшей меня: «Поживей, мама! Теперь моя очередь печатать!»; Джерри О'Нейлу, первому читателю и главному болельщику, а также остальным членам моей личной Шайки Четырех — Дженет Макконнеки, Маргарет Дж. Кэмпбелл и Джону Л. Майерсу, который читал все, что я пишу, и таким образом вынуждал меня двигаться дальше; доктору Гэри Хоффу за то, что он выверил все медицинские подробности и объяснил мне, каким образом вправлять вывихнутое плечо; Т. Лоуренсу Тьюохи за консультации по военной истории и костюму; Роберту Рифлу за объяснение разницы между буквицей и брионией, перечень всех видов незабудок и подтверждение того факта, что в Шотландии действительно растет осина; Вирджинии Кидд за то, что она прочла все первые варианты рукописи и вдохновляла меня на продолжение работы; Алексу Крислову за то, что он помог ввести мой текст в электронную память самого большого в мире собрания литературных произведений Компьютерной службы Литературного Форума, а также многим членам этого Форума — Джону Стису, Джону Симпсону, Джону Л. Майерсу, Джадсону Джерому, Анджелине Дорман, Зилджин Квофей и всем остальным за шотландские народные песни, латинскую любовную поэзию и за то, что они смеялись (и плакали) там, где надо.

Было так хорошо оттого, что Джейми лежит рядом и крепко прижимает меня к своему большому теплому телу.
— Они не вернутся, как ты считаешь? —спросила я, и Джейми в ответ покачал головой.
— Нет. Это был Малкольм Грант и два его сына,старшего я ранил в ногу. Сейчас они уже должны быть дома в своих постелях, — сказал он, потом погладил меня по голове и добавил:
— Ты сегодня много поработала, милая. Я тобой гордился.
Я повернулась и обняла его за шею.
— Но не настолько, насколько я гордилась тобой. Ты был великолепен, Джейми. Я никогда не видела ничего подобного.
В ответ он фыркнул пренебрежительно, но, думаю, был доволен похвалой.
— Это всего лишь набег, Саксоночка. Я к ним привык с четырнадцати лет. Это так, забава. Совсем другое дело, если сражаешься с тем, кто по-настоящему хочет тебя убить.
— Весело, — чуть тише ответила я.
Он обнял меня сильнее, одна рука скользнула вниз, к подолу моей рубашки. Несомненно, возбуждение сражения перешло в другое возбуждение.
— Джейми! Только не здесь! — Я отодвинулась и одернула подол.
— Ты устала, Саксоночка? — озабоченно спросил он. — Не беспокойся. На этот раз недолго.
Теперь уже обеими руками он задирал тяжелую ткань спереди.
— Нет! — решительно заявила я, помня о двадцати мужчинах, лежащих в нескольких футах от нас. — Я не устала, но рядом с нами спят двадцать человек!
— Недолго они проспят, если ты будешь продолжать разговор. — Он навалился на меня, коленом раздвинул мне ноги, и я почувствовала, что поддаюсь — даже не ему, а себе. Двадцать семь лет хорошего воспитания уступили позиции тысячелетнему инстинкту. Разум восставал против того, чтобы мною овладели на голом камне, поблизости от спящих солдат, а тело с этим мирилось и, более того, отвечало на призыв. Джейми поцеловал меня долгим и глубоким поцелуем и шепотом повторил, что это «не будет долго».
Он сказал правду — все кончилось быстро, и он лежал теперь рядом, положив руку мне на грудь, руку нежную и тяжелую. Повернув голову, я увидела смутную фигуру часового, привалившегося к камню по ту сторону костра. Часовой тактично отвернулся и сидел спиной к нам. Я была настолько ошарашена этим, что даже не смутилась. Вяло подумала, не буду ли чувствовать себя неловко завтра утром, — и провалилась в сон.

Было замечательно лежать в объятиях Джейми, прижавшись к его большому теплому телу.
— Как ты думаешь, они вернутся? — спросила я.
Он покачал головой.
— Нет. Это был Малкольм Грант и два его сына, у старшего в ноге застрял мой палаш. Сейчас они уже должны быть дома в своих постелях, — ответил он.
Он погладил меня по голове и нежнее добавил:
— Этой ночью ты хорошо поработала, девочка. Я горжусь тобой.
Я перевернулась и обняла его за шею.
— Но не настолько, насколько горжусь тобой я. Ты был великолепен, Джейми. Я никогда не видела ничего подобного.
В ответ он пренебрежительно фыркнул, но все же был доволен.
— Это был всего лишь налет, Сассенах. В таких налетах я участвовал с четырнадцати лет. Понимаешь, это всего лишь развлечение; совсем другое, когда ты сражаешься с тем, кто действительно хочет тебя убить.
— Развлечение, — еле слышно проронила я, — кто бы сомневался.
Обнимающие меня руки сжались, и одна из них, поглаживая и спускаясь ниже, уже на дюйм задрала мою юбку. Очевидно, азарт битвы перешел другой азарт.
— Джейми! Не здесь! — запротестовала я, отдернув юбку и пытаясь вырваться.
— Ты устала, Сассенах? — с беспокойством спросил он, — не волнуйся, я быстро.
Теперь уже обеими руками он задирал спереди плотную ткань.
— Нет! — отрезала я, прекрасно помня о двадцати мужчинах, лежащих от него всего лишь в нескольких футах, — я не устала, только...
Я ахнула в то время, когда его рука ощупью пробиралась между моими ногами.
— Господи, — тихо сказал он, — там так скользко, какими на ощупь бывают водоросли.
— Джейми! Рядом с нами спят двадцать человек! — громким шепотом гаркнула я.
— Если ты продолжишь говорить, они скоро проснутся.
Прижав меня к скальной породе, он перекатился на меня. Его колено втиснулось между моими бедрами, и он осторожно задвигался: вперед-назад. Независимо от меня, мои ноги начали расслабляться. Двадцать семь лет порядочности не смогли сопротивляться инстинкту, существующему сотни тысячелетий. Пока мой разум возражал против пребывания на обнаженной скальной породе, мое тело явно считало себя завоеванной добычей и стремилось поскорее завершить формальности капитуляции. Его поцелуи были долгими и крепкими, а его язык у меня во рту был нежным и неугомонным.
— Джейми, — выдохнула я.
Он приподнял свой килт и прижал к себе мою руку.
— Господи, черт побери — в ошеломлении вырвалось у меня.
Моя порядочность соскользнула вниз еще на одну ступеньку.
— После боя возникает невыносимое желание обладать женщиной. Разве ты не хочешь меня? — спросил он, чуть отклонившись назад, чтобы взглянуть на меня.
Не имело смысла это отрицать, поскольку у него были все доказательства. Его член на моем бедре был твердым, как латунный стержень.
— Э-э... да... но...
Он крепко сжал мои плечи.
— Молчи, Сассенах, — властно сказал он, — это будет быстро.
Его обещания не оправдались. С первым мощным толчком в долгих, мучительных спазмах я достигла высшей точки. Вцепившись изо все сил в его спину, я держалась за него, покусывая ткань его рубашки, чтобы заглушить любые звуки. Ощутив менее дюжины толчков, я почувствовала, как его яички сжались и плотно прилегли к телу, а затем пошел теплый поток его облегчения. Он медленно опустился на бок и лег, его тело сотрясалось.
Кровь гулко стучала в ушах, вторя утихающей пульсации между ногами. Тяжелая, безжизненная рука Джейми легла мне на грудь. Повернув голову, я увидела на дальней стороне костра смутную, прислонившуюся к скале фигуру часового, тактично повернувшегося спиной. Осознав, что меня это даже не смутило, я была слегка шокирована. Я вяло подумала не будет ли мне утром неловко, но вскоре я уже ни о чем не думала.