Дата: Воскресенье, 12.05.2019, 13:02 | Сообщение # 1
Король
Сообщений: 19994
Четыре шага к самому себе.
Автор:Leeward Side Разрешение получено Пэйринг и персонажи: Джон Грей, Джеймс Александр Малколм Маккензи Фрэйзер, Джонатан Рейтинг: NC-17 Жанры: Ангст, Драма, AU, Исторические эпохи Предупреждения: Смерть основного персонажа, OOC Размер: Миди, 4 части Статус:закончен
Описание: "Три человека, три...которых я должен был понять, принять и прожить с ними все формы любви. Три человека, как три шага к самому себе. Женщина по имени Клэр, что взяла мое сердце. Мужчина с именем Блэк Джек, что разбудил мое тело. И ты, Джон, мужчина, что обласкал мою душу...а нынче мне делать последний, четвертый шаг, в одиночку"....
Посвящение: Есть люди, что рождают идеи. А есть люди, что помогают их воплощать. Человеку, что прошел со мной пусть и полпути, но честно и красиво. Мия, тебе. И человеку, который почему-то любит читать мои работы. Это греет и вдохновляет. Эль, тебе.
Публикация на других ресурсах: Уточнять у автора/переводчика
Примечания автора: - Знаешь, когда цветет вереск, Джон, то все наполняется каким то опьяняющим весельем. Будто ты не вдохнул воздух Нагорья, а глотнул залпом янтарного виски и медовухи. А в теньке и по западным склонам соцветия темнее, голубовато-сиреневые. Как лаванда в центральной Англии. Возьми дерна с кустиками вереска, Джон. С теми, с теневых склонов... "Как твои глаза, когда ты грустил или злился, не как чертова лаванда" хотелось сказать Грею. "Как глаза любимого человека". Но произнес. - Да, Джейми, тартан и вереск и фляга с виски. Чтоб ты не заскучал там. Смех, перешедший в кашель, оповестил, что шотландец доволен. - Вот за это я и люблю тебя, сассенах.
Отношение автора к критике: Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Дата: Воскресенье, 12.05.2019, 13:09 | Сообщение # 2
Король
Сообщений: 19994
Шаг Первый. Встреча.
"А в палисаднике сиреневой дымкой Между сном и явью, рядом Осязаемо Больно Сладко По венам ядом... С кривоватой скупой улыбкой... В стоне сдавленном Руки, губы его, и ты Распятый... Растираешь меж пальцев Цветы лаванды..." *** Гарнизон спал. Сумерки были наполнены шорохами, вздохами, храпом лошадей, тяжелым сырым похлопыванием полотнищ стягов и палаток, и шипением затухающих костров. С Западного Предгорья тянуло морозным дыханием поздней осени. В такие ночи перед боем Джеймс Александр Малкольм Маккензи Фрейзер чувствовал почти детский трепет. Словно все силы природы наступали и давили, предупреждая об опасности. И только упрямство истинного горца позволяло держать себя в руках и даже делать беззаботный вид. Кто сказал, что чем в большем количестве передряг и стычек ты побывал, тем меньше страха? Глупец тот, кто так считает. То, чего не испытал, страшит лишь своей неизвестностью. Но каждый бывалый солдат, закрывая глаза, слышит лязг оружия, хруст костей, чавканье рваных ран, и хрипы, и стоны, и рычания с проклятиями. А еще накатывает то состояние, когда ты перестаешь различать своих и чужих и ждешь удара со спины от такого же ополоумевшего с залитыми кровавым потом глазами...
Поэтому Джейми старался не спать. Только не перед атакой, нет. Молодой мужчина присел на поваленное дерево чуть поодаль своей палатки и поднял взгляд вверх. Звезды родины были далекими и холодными, они равнодушно взирали на все несправедливости, что творились на, казалось, уже Богом забытой земле Шотландии. Но сколько раз свет этих небесных льдинок спасал Джейми, выводил из глуши леса, указывал путь и просто дарил надежду? «Как Клэр» - пронеслось в голове. Вечно здесь и далеко, всегда со мной, но без меня, всегда сама по себе, но нав
ечно в его сердце. Его девица, которую хотелось обнять и придушить одновременно. И её внимательный, чуть высокомерный изучающий взгляд, от которого отводили глаза - он видел, видел! - даже его дядьки Маккензи. Джейми мотнул головой, отгоняя образ жены, и криво усмехнулся. Он не придет сегодня к ней и не даст ей то, до чего эта девица была охоча и днем и ночью. Как странно, но когда жена заштопывала его раны, молча, или ругаясь как пьяная прачка, он погружался всегда в мягкую истому, уплывая по волнам боли. И чем мучительнее процедуры и дольше, тем слаще было его плавание. Клэр понимала это? Она знала? Ведь она всё про него всегда знала. Нет. Иначе его спину украшали бы не только шрамы от кнута четырехлетней давности, но и борозды от когтей его ненасытной женушки.
Они встали не очень удачно, по низине и вдоль оврагов можно было пробраться к лагерю сассенах. Но и враги могли воспользоваться теми же тропами. А выставить сторожевых к каждому кусту невозможно. Джейми даже выругался по-гэльский, что-то про блохастый сучий хвост, когда краем уха услышал характерный осторожный шорох от крадущихся шагов со стороны, как раз, оврага. Встал спиной, задрав подол килта. Спрятал лицо. Принял позу ссущего беззаботного солдата, сжав в руке у паха кинжал. И напрягся, приготовясь к появлению врага. Тонкая фигурка, постаравшаяся, на свой лад, быть незаметной пробиралась вдоль оврага, пока не встретив явной опасности. Юный сассенах вряд ли сам понимал, что он здесь искал. Если бы он наткнулся на отряд горцев, то вряд ли он смог бы сделать что-то один.
«Я смогу! Ведь я солдат Его Величества, пусть мне и 16 лет. Я докажу брату, что достоин быть здесь, среди мужчин, защищающих нашего короля!», думал молодой безусый мальчик, пробираясь сквозь чащобу. Ему было страшно, да, ведь он наслышан о лютости горцев. Но разве честь не превыше страха? Он сам себе должен доказать, что достоит быть среди героев. Вдруг он почувствовал, кроме запаха прелых опавших листьев в выстывшем лесу, и слабый запах дыма. Неужели ему повезло? Шаг юноши стал крадущимся, чтобы не дай бог не быть замеченным. Сколько их, и где точно они находятся?
И тогда он вернулся бы к своим и доложил бы ситуацию. Он увидел его, огромного, как скала, стоящего около дерева спиной, справляющего нужду. Лазутчик огляделся по сторонам, пытаясь понять, есть ли поблизости кто-то ещё, и оторопел от догадки: он ведь так и не знает сколько их. И тогда в голову пришла ещё более шальная мысль: надо тихонько подобраться сзади и зарезать рыжего великана. Сердце стучало бешено. Он боялся, что горец может услышать его стук. Но парень решил идти ва-банк: была, не была! Он тихонько подошёл сзади, и в тот момент, когда занес руку с кинжалом, горец резко развернулся, и у Грея потемнело в глазах от боли...
Медленно и неумело. Вот так оценил атаку врага Джейми. И еще, что противник невысокого роста. "Баба что ли?" - промелькнуло в голове за мгновение до того, как он резко нагнулся, уходя от удара. Одновременно нанес со всей дури удар в пах нападавшему согнутой ногой. И с резкого разворота к своей жертве, когда, выбив нож из рук согнувшегося пополам сассенах, он приставил свой кинжал к его горлу. Надавил, оставив кровавый след. Сассенах пискнул, охнул, хрюкнул и замер. Мальчишка. Совсем мальчишка, возомнивший себя героем и полезший на рыжего шотландца с одним ножиком. Где мозги этого сопляка? Хорошо б, если завтра их встречали вот такие щенки, а не вооруженные и вышколенные сильные солдаты. Но, видимо, это единственный птенчик, что выпорхнул из лагеря англичан.
- Не обмочился, бестолочь? – прорычал Джейми и потащил пленника к палатке. На шум возни выскочил Мурта и парочка шотландцев поднялись с земли у ближнего кострища.
- Гляжу, ты поймал крысенка? - Мурта всегда умел нагнать страха и тумана своей мрачной мордой, только Джейми знал, что внутри дядьки и друга добрейшая душа. Но должный эффект уже был произведен, мальчишка затрясся и задергался в объятьях рыжего и надавив на лезвие, сам себе пустил пару капель крови. Да так он самоубьется тут, напустив в штаны. Почти подхватив тщедушное тельце и приподняв над мокрой травой, Джейми втолкнул пленника в палатку, остальные, с грохотом ввалившись следом, разбудили Клэр.
В едва освещаемом углу две фигуры жарко обнимались, причем, тоненькая распластавшись на груди высокой, задрала голову, словно тянулась за поцелуем! Охи, вздохи, возня и гогот остальных участников этого представления, навели женщину на весьма неутешительные мысли. Она всегда ревновала как кошка, как тигрица. Любой похотливый взгляд, брошенный на ее Джейми, (а все женские взгляды похотливы априори!), любой поворот головы ее благоверного в сторону от своей женушки расценивался как повод к ревности! А тут, прямо считай на глазах, да при всех этих ублюдках, что с утра будут притворно прятать глаза и ржать в кулаки. Над ней!
Женщина плохо соображая что делает, ведомая нахлынувшими эмоциями, рванула на середину палатки и чуть не сшибла с ног мужа, держащего у горла какого-то мальчишки кинжал.
- Леди, леди...вы, - едва вырвавшиеся слова пленника Джейми прервал весьма экстравагантно.
Грязный, вынутый из складок килта, носовой платок, сменил кинжал, зажав и рот и практически нос мальчишки, а потянув за концы платка, рыжий мучитель еще сильнее запрокинул голову англичанина, одновременно обхватив удобнее руки того, на уровне локтей, и живот. И вот только теперь мальчишке предоставилась возможность рассмотреть своего мучителя. Встретившись с серо-зелеными еще детскими глазами, Джейми недобро криво ухмыльнулся и подмигнул. - Лучше тебе не знать, что я в
ытирал этим платком до того, как он заткнул твой рот, парень, а вот мне сейчас лучше узнать от тебя всё, что я только захочу.
Приглушенный, будто жалящий и ласкающий одновременно, с сильным шотландским акцентом голос рыжего привел в движение всю картину. Женщина, словно защищаясь, вытянула руку вперед, урод с сальными космами под беретом двинулся к мальчишке, обнажая палаш, а огромная рыжая туша за спиной выругалась по-гэльски и тепло выдохнула в ухо пареньку.
В паху тупо болело. Сердце бешено билось. Горцы перешли на гэльский, и тут пленник почувствовал, что огромный горец его отпустил, и кто-то сзади связал ему руки. Их былоь всего четверо, плюс английская леди. Что она с ними делает? Перед глазами появился тот, который и притащил его в палатку. В глаза сразу бросился рост горца: англичанин едва доставал ему до плеча. Грязные сапоги до колен, грязные мощные колени, прикрытые килтом, не понятно какой расцветки из-за сумрака в палатке, мощная грудь, волевой подбородок, рыжая копна волос и... смеющиеся глаза, и кривая улыбка на лице.
- Ну что, малец? Рассказывай. Как звать, откуда, почему один?
- Я младший сын Лорда Мелтона. И больше я ничего не скажу.
- Представляете, он пытался меня зарезать! - обратился к остальным горцам Рыжий. И при этом он смеялся. Да он насмехался над пленником! Вдруг он схватил английскую леди и резко притянул её к себе спиной. Она отбивалась как кошка, явно была шокирована и не рада. Рыжий шарил огромными ручищами по груди леди, и Грей, сын лорда Мелтона, вдруг осознал, что хотел бы, чтобы эти руки шарили у него на груди, и не только. «Да что же со мной такое?»
Это ощущение потрясло не меньше, чем пленение, а осознание, что Джон может и не встретить рассвет, усилило, явно нервное, возбуждение, до болезненности. Грей жутко покраснел, благо, никто не мог этого заметить из-за полумрака, и испугался.
«Что со мной не так?!»
Парень вращал глазами и мелко подрагивал, но упрямо задирал подбородок и плечи распрямил так, словно готов
был броситься на Джейми. А потом их взгляд встретился. Как раз в тот момент, когда шотландец залез ручищей в
вырез платья Клэр. И зрачки мальчишки расширились, заняв всю радужку.
"Ах, ты tolla-toine..." Похоже, по наитию Джейми попал в больное место сассенах. Не отводя глаз от напряженного пленника, он ущипнул жену, и та взвизгнула, еще не очень понимая смысла действий. Он прижался к уху жены и процедил.
- Моли о пощаде, громко, - и потеревшись о волосы женщины щекой, резко опрокинул Клэр на сундук, задрал юбку, оголив белые ляжки. Не отводя глаз от мальчишки, что, услышав визг и крики "английской леди",
стал переводить взгляд с одного мужчины на другого и как оо странно переступать ногами.
- Mo chreach! Ты хочешь, чтоб на твоих глазах обесчестили леди? - Джейми для пущего эффекта продолжил задирать юбки жены выше, выше, еще выше. Клэр орала и отбивалась, переходя на рычание. А парень остолбенел. О, Матерь Божья! Парень возбудился. А проследив за взглядом парня шотландец поразился еще больше. Сассенах не смотрел на "леди". Совсем. Он смотрел на Джейми, его лицо, руки и колени!
- Sasanach ...Druisear ...Co-sheòrsach, - Джейми выплюнул гэльские слова с таким чувством, что понявший их смысл
Мурта рванул с места. И не к англичанину, а к воспитаннику. Поверх головы Мурты, Джейми заорал.
- Говори, ублюдок, или леди достанется и этому! Быстро! Расположение, численность! Кто командует! Быстро!!!
Кого он мог обмануть? Только тех, кто верил ему и в него. Но не себя. Реакция поганца отозвалась в теле и свернулась жалящей змеей в паху и заныла в солнечном сплетении давней болью, страхом, ненавистью.
- Говори быстро! - злость на сассенах, на себя, на орущую Клэр, на Мурту, что внимательно сейчас всматривался в Джейми, еще раз на пленника и опять на себя просто заволокла глаза рыжего. И тут же, как волна, отхлынула. Он оскалился и полез под подол килта с явным намерением против "несчастной английской леди".
Грей стоял как вкопанный. Он не мог двинуться ни на дюйм, даже язык одеревенел во рту. Грей прекрасно понимал, что должен вступиться за леди, ведь это уму непостижимо! Но он не мог пошевелить даже пальцем. Как завороженный, он смотрел только на огромные руки, одна из которых пригвоздила леди к сундуку, а другая полезла под килт.
Шотландец что-то кричал ему, но парень ничего не слышал. И тогда Рыжий, бросил на него внимательный взгляд, от которого Грея бросило в ещё больший жар, Грей сглотнул, очень шумно, движение его адамова яблока было заметно шотландцу, и даже на какой-то момент Джейми выглядел озадаченным. Очередной крик леди вывел Грея из оцепенения. Он вдруг представил, что будет, если этот грубый шотландец обесчестит эту миниатюрную женщину. О боже! Она не выживет!!!
- Я все скажу! Не трогайте леди!!! Если он признается Клэр об истинных причинах ее спасения в эту ночь в палатке Маккензи, то это явно больно ударит по ее самооценке. Скажет, объяснит, попросит прощения, конечно. Не сейчас, потом, потом, после боя. Не сейчас. Она жена воина и должна это понимать. А сейчас данные, так милостиво предоставленные мальчишкой, нужно обмозговать, хорошенько разложить и отреагировать вперед английского командования.
-Щенка удавить? - спокойный голос Мурты выбил Джейми из размышлений о стратегии и маневрах. Вернули к поникшей фигурке и лицу с грязными потеками от слез. Этот англичанин еще и поныть успел. Когда только?
- Оставь его у коновязи у моей палатки и заткни ему рот, - зачем он отдал это распоряжение, Джейми ни тогда, ни много позже понять не мог. Возжа под хвост попала. Так, кажется, называла такое его поведение матушка, Царствие ей Небесное. Ангус и Руперт утащили пленника. Джейми понимал, что парнишке сейчас достанется от доблестных дружков, но не собирался вмешиваться.
Самое темное время перед рассветом. Самая боль перед удовольствием... Будь проклят тот, кто произнес эти слова. Но заглянув нынче в глаза парня, он чуть сам не повторил их. Особого смысла светить членом не было, парень и так верил в происходящее. Один сассенах уже откомплементировал Джейми по поводу вида, формы и размеров. И не только. Француженкам приходилось слегка доплачивать. А Клэр, принимая в себя Джейми на всю длину, протяжно выдыхала, и глаза ее подергивались пеленой страсти. Совсем как у английского щенка, что пялился несколько минут назад на член Джейми, словно его вид интересовал ублюдка сильнее, чем собственная жизнь.
- Самое темное время перед рассветом, - Фрейзер не ожидал, что произнесет это вслух, оказавшись у коновязи и возвышаясь перед поставленным на колени мальчишкой. Убежать тот не мог. Как жеребчику Ангус связал ему и запястья и щиколотки.
- Как тебя зовут, повтори, - И сам хмыкнул. Ибо кроме страдательного мычания, услышать от пленника ничего было нельзя. Видимо, Рупперт засунул все тот же грязный платок в глотку парню.
"Вот от чего он плакал, не от страха". Джейми присел на корточки, ни сколько не заботясь какой вид может открываться пленнику, вынул влажный грязный кусок тряпки.
- Имя?
-Лорд Джон Грей.
Боже, казалось, он сейчас обделается прямо в штаны, прямо перед врагом. Но разве это он должен чувствовать по отношению к врагу? Что сейчас будет? Его повесят? Расстреляют как лазутчика? Или ему даруют жизнь, и тогда он не отмоется от позора перед своими. Грей поднял глаза и посмотрел прямо в глаза Джейми.
Чего только он не увидел там. Но то, чего он ожидал увидеть, не было в глазах шотландца: ненависть к врагу, насмешка над побеждённым. Парень смущался, а Джейми разглядывал его, но весь вид мужчины демонстрировал, что страшная расправа лазутчику не грозит. А это значит...
Он ненавидел себя за этот грех. Всегда. С самого первого раза. Когда в голове зашумело и он, сдобренный виски, потянулся облапить Йена Мюррея, тот, обмягший и добрый, проорал что-то о настоящей мужской
дружбе и братстве и смачно поцеловал рыжего. И Джейми рванул от друга как ошпаренный во двор, на воздух, путаясь в складках килта, согнулся пополам словно приготовился блевать. А было бы впору и к месту, кстати. Член встал как каменный. Джейми оправдал тогда себя "давно девки не было". Но буквально накануне он возбудился в борделе с жопастой нормандкой только, когда развернулся и в поле его зрения попал Йен, трахающий другую лохматую девку. Что делал в такие моменты Джейми? Дрался, пускал кровь противнику и себе, уходил заниматься на мечах до потемнения в глазах и ломки во всем теле, вцеплялся зубами в запястье. Перебивал болью. Но он не ожидал, что накатывающая боль может не только перебить возбуждение, но и вызвать стояк. Это работало в обе стороны!
Блэк Джек увидел, понял, почувствовал своей звериной черной душой. После каждой серии ударов, он вцеплялся в волосы Джейми, запрокидывал тому голову и внимательно смотрел в глаза. Приказывал не закрывать их и смотрел, смотрел, смотрел. И не было в его взгляде ни зла, ни ярости. Джейми мотнул головой и повторил.
- Лорд, значит, Джон Грей, стало быть, ну, ну… лорд, так какое из грязных животных в палатке сподвигло тебя на предательство? - глаза смеялись, уголок рта полз вверх, а Джейми поймал себя на том, что внимательно наблюдает за пареньком.
И не было в Джейми Фрейзере сейчас ни злости, ни ярости.
Грей скорее почувствовал, чем знал, что его сегодня точно не убьют. Ведь в глазах горца он видел совершенно другие чувства. Больше интерес, что-то темное, скрытое за улыбкой.
- Вы хотели надругаться над леди. Я не мог позволить этому случиться. Уж лучше надругайтесь надо мной, или убейте...
- Ааа...ну, ну. - Рыжий, оторвав травинку, сунул в рот, пожевал ее, не отводя взгляда от парня. - Благородство, воспитание, кодекс чести, ага. Я на это и рассчитывал.
Шотландец не испытывал жалости к пленнику.
Такие сопляки разоряли его родину, немногим старше этого Грея солдаты держали Джейми, когда Рэндалл издевался над ним и его сестрой.
- Я б прям надругался над леди, ага, - он сплюнул травинку и, схватив за волосы парня, придвинул рывком его лицо вплотную к своему, - А надругаться, видимо, нужно было совсем не над леди?
Прошипел, выделив "надругаться" так, что это прозвучало как приглашение к разговору. И совсем не к насилию.
Боже мой, этот запах... мужской запах: немного пота, немного виски, мяты... но этот запах возбуждения, который
Грей не мог перепутать ни с чем, ведь сколько раз он чувствовал его когда сам был возбуждён донельзя! Грей закрыл глаза на миг, а открыв их, увидел почти вплотную приблизившегося к нему шотландца. Грей н
икогда не видел таких глаз - синих, словно безоблачное майское небо, обрамленных бесстыдно длинными каштановыми ресницами. Парень, казалось, успел рассмотреть и пересчитать каждую морщинку в углах полу прищуренных глаз. Боже мой, он поймал себя на том, что тонет в этих озерах-очах. И, чтобы выйти из этого состояния, процедил.
- Делайте со мной что хотите...
Шотландец отметил, что во взгляде пленника совсем не было покорности жертвы, скорее жуткое возбуждение от неизвестности происходящего и желания, черт бы побрал этого молокососа! Желания!
«Mo chreach! Хочу! Делать что хочу!»
Джейми на мгновение даже замер от этих слов. А потом достал из-за голенища сапога нож и медленно, растягивая время и исподтишка наблюдая за англичанином, медленно двинулся к нему.
- Что я хочу, благерд... что я хочу...
О, этот момент, когда жертва не знает твоих намерений, и ты чувствуешь ее страх, ее томление, ее желание.
Желание чего? Тот момент, когда ты берешь власть над другим и выпускаешь демонов. Или не выпускаешь их. Тот момент, когда любое слово или действие жертвы - это лишь в подтверждение твоих собственных мыслей, догадок и желаний. Любое! Даже "нет" звучит как "да"! Тот момент, когда нет ни злости, ни ярости.
Когда ты вдруг ощущаешь, что всё правильно. Даааа... Джейми дернул парня за ноги и уже приготовился перерезать веревку, стягивающую лодыжки, когда внезапно остановился. Передумал. Встал и поднял связанного пленника.
Мальчишка едва доставал ему до плеча. Рыжий еще раз выругался и подхватил Грея, закинул того на плечо и, чертыхаясь, потопал к оврагу, ведущему в сторону лагеря англичан. Подальше от шотландских глаз, в густые кустарники, в тишину.
Пока шотландец нес Грея на плече, тот уже попрощался с жизнью. Что ж, поделом ему. Это же надо быть таким идиотом! Если он сейчас останется в живых, старший брат сам его прикончит. Через несколько минут шотландец сбросил Грея на траву. Нагнулся, чтобы перерезать веревки, стягивающие щиколотки пленника. И Грей почувствовал на себе такие неторопливые, хозяйские даже, прикосновения мужчины. От этого его опять накрыло удушливой и стыдливой волной, когда руки шотландца от щиколоток перешли к запястьям, они невольно прошлись по бокамГрея, словно еще раз обыскивая. И вдруг шотландец застыл... Грей задержал дыхание...
Он отпустит парня. Пусть бежит к своим. Свое дело он сделал. Дугал и Мурта уже воспользовались информацией.
С Клэр им предстоит жаркое примирение, как всегда, через торопливый, несдержанный секс. Утром англичане обнаружат парочку неприятных сюрпризов и покажут свои красномундирные задницы, убегая с поля
боя. Но...Джеймс не мог удержаться, чтобы не задать вопрос, крутившийся у него на языке. К сожалению, рыжий понял состояние паренька, очень хорошо понял. По вспотевшим ладоням, по томно-потухшему взгляду, по немного скованным движениям и дикой, обуревавшей парнишку неловкости.
- Скажи, вас что, там учат подставлять свои тылы сотоварищам? Вы как женитесь то и плодитесь, ко-хОрсах? – шотландец произносил это тихим будничным тоном, словно справлялся о том, не натерли ли веревки нежную кожу англичанину. - Тебе никогда не было стыдно за свои желания и пристрастия, сассенах? - он толкнул парнишку и навалился на него сверху, почти придавил того к сырой траве.
"Я могу сделать сейчас с этим щенком всё что угодно, всё, что делал со мной Блэк Джек, всё, что казалось всегда невозможным, постыдным, низким. И что, в конечном счете, принесло мне удовлетворение"... Фрэйзер сам задохнулся от этой мысли. Он кричал и хрипел тогда Клэр, но видел, что главного она так и не услышала и не поняла. Не хотела ни слышать, ни понимать. "Он занимался со мной любовью, Клэр! И...и это было так правильно... не чувствовать боли"... Но как получить удовольствие без боли? Как?! С женщиной да! Но не вот так, не с мужчиной, не так... Всё это пронеслось в голове Джейми, пока он вглядывался в серо-зеленые блестящие глаза английского паренька, распластанного под ним и совсем не сопротивляющегося. И во взгляде сассенах было нечто, будто он услышал и понял Джейми. Услышал молчаливый крик, понял молчаливое приглашение, просьбу.
- Я могу сделать с тобой всё, что угодно сейчас, щенок, что ты сам предпочтешь, а?
"Я действительно сделаю, парень. Всё, что ты предпочтешь. Только услышь меня" стучало в висках рыжего. И в это мгновение между двумя молодыми мужчинами повисло, накалившись добела, нечто.
"Я сделаю, парень"....
Мысли проносились в голове Грея со скоростью пушечного ядра: уйти живым, предательство, тяжесть тела Джейми, лежащего на нем, и желание: неуместное, непотребное, но такое явное, что рыжий варвар его заметил и теперь издевался над Джоном.
О! В этот момент Грей сообразил, а ведь скотт, видимо, знал наверняка! Потому что простой, далекий от аристократического круга определенного толка, мужчина врядли б распознал, что парень возбудился и захотел его. А это значит...
И только одна мысль застряла в голове Джона: если он сейчас будет отпущен – будет сожалеть. Ведь никто не знает, как повернутся события, каждый из них может умереть, война. Грей был молод и неопытен. Не успел он попробовать ни с потаскушками в тавернах, как другие солдаты, ни с другими солдатами. Они с Гектором скрывались, но такое и у других тоже было, он видел! И Гектор рассказывал! Он мало понимал что де
лать, он понимал только одно: шотландец отдал право выбора ему! И все, чего он желал в данный момент- это прикоснуться к этому великолепному мужчине.
Грей резко сбросил с себя шотландца, тот был тяжел, но совершенно не сопротивлялся. Опустился спиной на траву и как будто ждал. О боги! При свете луны, рыжий скотт показался ему ещё прекраснее.
"Смотри на меня, Джейми, смотри на меня, не отводи взгляд, так, да, мой Джейми, дааа" шелестящий голос словно сквозь туман приближался и удалялся, оставляя послевкусие того, первого раза. Когда к его члену прикоснулись мужские руки. Когда боль от разбитой руки и сломанных ребер вдруг отдалась предчувствием, а неожиданно мягкая и горячая рука Джека вторглась под грязный килт для своих грязных делишек.
Сейчас изрядно помятым и побитым был не Джейми, а парнишка. И тот, резко и внезапно с ощутимой силой, сбросив шотландца с себя, не дотрагиваясь руками, смотрел на Джейми так, словно впервые видел мужчину. Восторг, смущение, почти детское удивление замешивались на ярко выраженном вожделении и возбуждении. Вся гамма чувств и эмоций отразиласьна лице этого Грея и в его позе. Таких "говорящих" глаз Фрейзер не видел по отношению к себе даже у девиц, даже у жены. Даже у Клэр...
- Уффф....- только и вырвалось у Джейми. Он запрокинул голову и зажмурился от ощущения одновременно и раздражения (почему этот парень?), и удовольствия (вот это да!), и удивления (я могу убить его, а он есть меня глазами). Казалось волосы на всем теле встали дыбом. Не было во взгляде сассенах того темного, увлекающего за собой, ужаса, в котором Джейми тонул с Рэндаллом когда-то.
-Ух...уфффф...
Мужчина вцепился руками в траву, широко раскинувшись. в глаза парня хотелось смотреть не отрывась. Хотелось нырнуть в них и обрести покой и мир. А в голове хихикал и нашептывал Блэк Джек. И Джейми казалось, что он ощущает прикосновение пальцев к внутренней стороне бедер, к паху...
"Смотри на меня!"
Нет! Да! Голос шелестел и становился громче и громче, стучал в висках.
"Смотри на меня!"
Джейми тяжело задышал, привстал, подошел к Джону и снова навис над пленником.
- Смотри на меня! - зарычал рыжий мужчина, - Всегда смотри на меня!
И рванул парня вперед и вверх, впечатавшись в губы поцелуем. Бесконечным, мгновенным. Стукнувшись зубами, прикусив губу, перемешав мужские запахи с вкусом крови. Бесконечно. Мгновенно. И со всей силы отшвырнул от себя Грея. Вложил в это действо, казалось, все, что сейчас забурлило и забродило в шотландце.
"Я не трону парнишку, я не возьму у него то, что взял у меня Блэк Джек, я не...."
Но вместо этого лишь рыкнул.
- Беги отсюда, пока жив, парень! Живо беги!
И про себя добавил "надеюсь, что утром я тебя не убью в бою"...
Дата: Воскресенье, 12.05.2019, 13:12 | Сообщение # 3
Король
Сообщений: 19994
Шаг Второй. Ардсмуир.
1755 год. Итак, новое назначение. И, как могло бы показаться, новое назначение предполагает повышение по службе, но не тут-то было. Каким-то образом стало известно о его более чем дружеских отношениях с Джорджем, и хотя Хэл сделает все возможное, чтобы замять скандал, но Грея отправили от греха подальше командовать шотландской тюрьмой Ардсмуир. Сказать, что он был не в восторге, не сказать ничего. Куорри, которого Джон сменял на этом посту, сказал, что здесь хорошая выпивка, но общество
представляют только офицеры гарнизона, да один узник. Куорри, похоже, смеётся над ним! Или же он тронулся умом, за столько лет вдалеке от цивилизации?
-Да, да, представьте себе, майор. Вы, наверное, слыхали о Рыжем Джейми, не так ли? Люди, сражающиеся при Престонпансе говорят, что он сущий дьявол.
-Конечно я слышал про него...
-Он у нас! Единственный якобитский офицер, и единственный в кандалах: наши солдаты его боятся. Заключенные считают его своим предводителем, и называют уважительно МакДю... наверное, это что-то значит... У меня была с ним договорённость: мы обедали раз в неделю, обсуждали дела, в ответ не было никаких поползновений со стороны заключенных. Предлагаю вам, майор, поступить также.
- Я не стану сотрудничать с заключённым!!!
- Дело ваше. За сим, я откланяюсь...
Грей надеялся, что Куорри не принял всю ту палитру красок на его лице за страх. Неужели Джейми жив? Хэл рассказал Грею, конечно же, ч
то спас его после Каллодена, но он также сказал, что Фрейзер, скорее всего, не дотянул до своего поместья. Значит, он жив! Грей
подошёл к зеркалу, лихорадочно вглядываясь в свое лицо: да, он, конечно же, очень изменился: он стал выше, шире в плечах, возмужал, его тяжело теперь узнать. Вот только взгляд, как тогда, около 10 лет назад, в лесу перед битвой при Престонпансе. Он очень надеялся, что Фрейзер его не вспомнит. Как ему стыдно за свое поведение тогда! Он вел себя как глупый мальчишка, каковым он, по сути, тогда и являлся. Но больше всего его ужасало то, что Фрейзер вспомнит все, что было чуть поодаль от лагеря шотландцев.
Когда со скошенного каменного притолока тяжелые капли размеренно падали и разлетались на мелкие брызги, Фрэйзер закрывал глаза и представлял себе лес в предместьях Лаллиброха. Нет, звуки не были похожи на дожди его родины. Да и промозглая сырость и вонь не добавляли к картине ничего, кроме осознания, где он находится. Железо стерло щиколотки и запястья до шрамов и незаживающих струпьев. Единственный заключенный удостоенный такого "украшения", даже комендант Гарри Куорри, что приписал себе дружбу с рыжим мятежником, не посчитал нужным снять кандалы. Он не был агрессивен, но был опасен. Всё просто. Рыжий Джейми еще радовался, что его выводят на свежий воздух из затхлой камеры и даже великодушно позволяют трудиться на торфяных болотах и над ремонтом своей тюрьмы. Предполагалось, что после окончания всех ремонтных работ Ардсмуир перестанет быть тюрьмой и станет гарнизоном, где расквартируют один из драгунских полков его величества короля Георга. Собственно, это и было главной задачей, возложенной на нового коменданта: не только следить, чтобы узники не сбежали и не перемёрли, но и убедиться, что их подневольный труд преобразил крепость должным образом.
А Джейми слушал капли и считал время до рассвета. Он не расслышал имя нового офицера, да это и не имело значения. Один день был похож на другой, ночь похожа на каждую ночь. Будто время остановилось и как белка в колесе несет шотландца по кругу. По кругу. Мурта кашлял, выплевывая легкие. Плохо. У Стива нет обуви и он не сможет идти на болото за торфом. Плохо. У Мака вчера крысы утащили плесневелую пайку и паренек не ел вторые сутки. Плохо. Но они все живы. Хорошо. Три года. Три зимы, три весны, три лета, две осени и вот задули ветра сентября и можно думать, что и третью осень они переживут. Что будет с мятежниками, которым милостиво было даровано право искупить и отработать, после того, как Ардсмуир перестанет быть тюрьмой, думать не хотелось. Джейми уже присмотрел стену с видом на топи, видимо, это последнее, что увидят шотландцы после ремонта. Но ходили слухи о колониях. Что приходило в снах рыжему Джейми, в мимолетных, неспокойных предрассветных снах, когда завернувшись в плащ, он откидывался на ледяную стену спиной и устало закрывал глаза? Он перестал видеть Клэр и ра
зговаривать с ней еще в лесу в пещере. Отпустил ее образ и голос. Перестал ощущать жар от воспоминаний о ее поцелуях и ласках. Так надо. Так лучше. Так проще. Этой жизни не вернуть. И Джейми не хотел, чтобы такого, каким он стал за 10 лет после Каллодена, его увидела бы Клэр. И ее видеть он бы не хотел. Совсем. Этой жизни больше нет и не будет. А сейчас надо решать вопросы по крысам, обуви, торфу и лекарству. Почему Джейми Фрейзер? Да потому что кандалы - это его "цепь старосты". Кривая улыбка мелькнула на темном от грязи лице. Цепь.
После построения, на котором представили нового коменданта тюрьмы, Грей был в двойственном состоянии: во-первых, ужас, от вида несчастных шотландцев. Многие были больны, еле держались на ногах. Он не чувствовал ненависти к изменникам, ему в принципе тяжело было чувствовать ненависть к кому-либо. Да, его Гектор погиб от рук повстанцев, но он понимал, что таковы были обстоятельства. Может быть, это передалось по отцу – ведь он погиб оттого, что был сторонником Стюартов. А ещё Грей почувствовал облегчение: Рыжий Джейми не узнал его. Во всяком случае, он не подал виду, ни один мускул не дрогнул на лице. Это хорошо, он не хотел быть в уязвленной позиции. Что же делать? Как помочь арестантам? Похоже, выхода нет, и придётся наладить связь с Фрейзером. Грей надеялся, что сможет совладать с собой: сколько ночей мечтал он, мальчишкой, о продолжении той ночи, сколько раз досадовал на то, что Джейми прогнал его тогда. Да, он любил Гектора, ведь именно он научил его всем премудростям солдатской любви. Но то, что Грей испытывал к Джейми, было совсем другим. С Гектором все было известно заранее: Грей был молодым, неумелым, он подчинялся Гектору, и ему это нравилось, но все было заведомо известно. А Джейми вызывал в нем противоречивые чувства: он одновременно хотел ему подчиняться, но что то в Джейми вызывало у Грея желание подчинять. Грей вызвал младшего офицера и приказал принести ужин на двоих и позвать заключенного Фрейзера.
Надо налаживать контакт.
Видимо, старик Гарри, покидая это чертово место, передал Джейми, как переходящий вымпел, своему преемнику. Вернувшись с торфяников, даже не успев ополоснуть лицо, шотландец был оповещен о том, что его ждут в комнатах коменданта. Ну как оповещен? Решетка клацнула, два солдата зашли, не церемонясь и весьма неаккуратно переступая через лежащих заключенных, встряхнули рыжего, поставили на ноги и молча, толкая в спину, повели наверх. Хороший момент для того, чтобы протолкнуть идеи про еду, одежду и лекарства. Да. И еще неплохой момент, чтобы разглядеть нового коменданта. Одному Богу известно, сколько еще Джейми будет тут "прохлаждаться".
Последние ступени в темном коридоре, перед тем как открылась дверь и теплый воздух, высушенный растопленным камином, принял в свои объятия узника. Щурясь от света свечей и стараясь встать прямо, че
му мешали кандалы, Джеймс Александр Малколм Маккензи Фрэйзер предстал перед комендантом Ардсмуира, что стоял так же, словно по команде "смирно!”, у камина и пялился на рыжего как на приведение. Джейми моргнул и сфокусировал взгляд. Молодой подтянутый офицер, выпучив глаза, замер у камина.
Казалось, даже дышать перестал. "Вот это паршивый же видок у меня, раз англичанин того гляди в штаны наложит от одного взгляда в мою сторону". Мысль, впрочем, не новая. Если не сказать, что мыться здесь приходилось только под ледяным дождем. Чуть привыкнув к освещению и, услышав, как хлопнула дверь за охраной, Джейми сделал пару шагов к коменданту. И в голове выстрелило "Самое темное время перед рассветом"... Фрейзер словно перенесся на 10 лет назад. На него смотрели блестящие глаза полные
ожидания, волнения и ... И криво улыбнувшись, чуть наклонив на бок голову, Джейми издал первый звук.
– Мне нужно поблагодарить тебя, да?
«О боже, он вспомнил!» Грей залился краской до корней волос, почувствовал это и отвернулся к огню, скрывая лицо.
- Я не понимаю, что вы имеете в виду. Конечно, он понимал, что идиотский ответ - это просто попытка потянуть время, чтобы была возможность совладать со своими чувствами. Как, как вести себя с ним? Он заключенный, Грей комендант тюрьмы.
Джон взял себя в руки, и развернулся лицом к Джейми.
- Я полагаю, у вас была договоренность с полковником Куорри. Я хотел бы ее продолжить. Не соблаговолите ли отужинать
со мной, и обсудить некоторые вопросы?
Вот так, англичанин решил сыграть "в тёмную". Ну, Джейми ничем именно ему и не обязан. В том, что после Каллодена брат сделал, больше душевных устремлений было самого братца, а не этого. Джейми не смог подобрать нужного слова. Лишь коротко кивнул и, осознавая и свой вид и вонь, исходящую от него, подошел к столу, отодвинул стул, загремев кандалами, и сел, широко расставив ноги. На всю ширину цепи.
- Да. Непременно. В основном именно этим мы и занимались с предыдущим комендантом. – Фрэйзер недобро сощурился, - Я приносил в камеру запахи еды, которую заключенные если и пробовали, то уже основательно забыли. Раз так, то он решил брать быка за рога и бодаться. Рыжий, все-таки, предпочитал идти напролом в большинстве случаев. Не было в нем дипломатичности Коллума. Но не было и змеиной манеры интриганства Дугала. Когда-то в юности он читал сказки и легенды о рыцарях, что ходили в Святую Землю. "Делай что дОлжно и будь что будет!" Этот девиз так был созвучен с девизом его рода. "Я готов!" Джейми опустил руки вдоль тела и откинулся на высокую спинку стула. В такой расслабленной позе он рассматривал англи
х. От испуганного, возбужденного паренька не осталось ничего. Осталось всё! Джейми не засматривался на мужчин. «Темное» в нем поднялось лишь дважды. С Рэндаллом и вот этим офицером. И это было давно, в другой жизни. Этого, можно сказать, и не было на самом деле. "Открой в себе то, что ты так прячешь, Джейймиии" прошелестело голосом покойника. Но он сидел, не шевелясь, и просто смотрел на англичанина. Спокойно и внимательно. Прислушиваясь к голосам и ощущениям внутри себя.
- Мне сделать ответное приглашение к столу для тебя?
Грею было стыдно за своё малодушие. Зачем он сделал вид, что не узнал его? Он не любил это чувство - чувство стыда, поэтому решил, что ситуацию надо менять. Он подошёл к столу, отодвинул свой стул, сел, расправив салфетку на коленях, и заговорил. - Ты все-таки выжил... не могу сказать, что я этому не рад, но и ты должен понять мое удивление при виде тебя. Он посмотрел на Джейми, сидящего в кандалах, и решил, что кандалы больше не нужны. Грей вызвал младшего офицера и приказал ему снять их. Фрейзер не проронил ни слова, пока офицер был в покоях. Но в его взгляде Грей уже не видел уничижения.
- Итак, приступим к трапезе!
"Грязные животные, которые жрут мясо и свою прогорклую размазню руками и рыгают и пердят за столом". Весьма прелестная характеристика шотландцев, данная когда-то одним из заскучавших английских офицеров. Интересно, а этот тоже так считает?
- Bon appétit, - чуть приподняв бокал с вином, Джейми чокнулся с воздухом. Молчание затягивалось. Оба мужчины прислушивались и
присматривались друг к другу, не делая шагов к новому знакомству. Да ведь и знакомства как такого в лесу и не произошло. Хотя узнали тогда кое-что... Джейми ловил настороженные взгляды Грея, в которых словно застыл один-единственный вопрос. А вот у самого Фрейзера вопросов было куда больше. Отложив вилку с нанизанным на нее кусочком паштета, он хмыкнул и начал.
- Майор, вы уверены, что такие ужины нужны нам обоим? Тишина, вино, молчание и .... - мужчина смотрел прямо и спокойно.
Что бы сейчас не произошло, хуже не будет. Набрасываться друг на друга они не собираются. Вроде ничего выяснять о давнем событии тоже не готовы. Свои просьбы об устройстве жизни заключенных Джейми мог передать коменданту в любое время. Но поддеть того страшно захотелось. - И думаю вот, за какие такие подвиги вас сослали в эту чертову дыру? Хитрый прищур и кривая улыбка украсили лицо мужчины.
- Фрейзер, а вас тюрьма, я смотрю, не сломила...
Комендант усмехнулся, отправляя последний кусок мяса в рот и тщательно пережёвывая. Что ж, многовато спеси-то у заключенного. Он, наверное, забыл, что Грей уже не 16 летний подросток, поддавшийся эмоциям и влечению, и показавший врагу (а тогда он был врагом, да и сейчас
не совсем друг) своё неистовое желание. Но вот желание обладать, или желание быть взятым? Грей не узнавал себя, он практически никогда не был инициатором своих любовных связей. А в лице этого грязного заключённого он нашёл в себе качества, доселе ему неизвестные. Все-таки надо себя сдерживать, решил Грей. Не подобает человеку чести кичиться собственным положением, чтобы взять верх над заключенным. Как поступил в свое время и Фрейзер, отпустив его на все четыре стороны. Но видит бог – Фрейзер его провоцирует, и Грей не знал, долго ли сможет показывать свою беспристрастность.
- Итак, есть ли что-то, что я могу сделать для заключённых? Многого обещать не могу, средств на ваше содержание выделяют также мало, но все же?
Ах, как интересно повернулся разговор! Как ловко комендант вырулил в удобное для себя русло. Ну, что ж, кто сказал, что Рыжий Джейми не сможет выцарапать выгоду даже из лужи грязи?
- Еда, обувь, одеяла, лекарь. – отчеканил Джейми, наслаждаясь вином. Неторопливо потягивая жидкость и откинувшись на спинку стула. - Вот в таком порядке и как можно быстрее. Если господин комендант желает не хоронить заключенных, но отстроить Артсмуир и уехать из этих болот на все четыре стороны.
В глазах плясали чертики, грязные пальцы с обломанными ногтями крутили ножку бокала, а Джейми продолжил.
- Мне приходилось терпеть, о пардон, скрашивать досуг старика Гарри, проигрывать ему в шахматы и усиленно поддерживать миф о туповатых горцах, а за это кое что перепадало моим товарищам. Неплохая сделка? Мужчина поставил бокал и нагнулся к собеседнику через стол.
- Если мое общество почему-то заинтересовало вас, то какие условия выдвигаете вы? Шахматы? Гольф? Крикет? Танцы?
Каждое слово вылетало с выдыхом, словно сплевывалось. Если капитан не идиот, то он просто вышвырнул бы Джейми вниз в камеру и забыть забыл бы о попытках казаться благородным джентльменом. И не пялил бы сейчас свои серо-зеленые глаза на почти нависшего над ним шотландца.
Кровь закипела в жилах у Грея. Зачем он нарывается? Ведь не желает же он быть наказан? Ведь если сейчас не ответить как дОлжно, Фрейзер подумает, что его взяла. Господи, зачем? Грей не хотел жестокости, он был по натуре мягким человеком, но он не сможет позволить Фрейзеру так вести себя. И тут Грей вспомнил ту ночь у Престонпанса. Ведь Грей достаточно ясно дал понять Джейми, что хочет его. Да и Джейми хотел того же, в этом тоже не было сомнений. Вот только когда он должен был взять юнца, он его прогнал.
Почему? Грею всегда казалось, это потому, что Джейми боялся чужих ушей и глаз. Но тут его осенила догадка: что-то другое сдерживало его. В глазах тогда был даже страх. Раз так... Грей попробует вывести его
на чистую воду. Он резко поднялся со стула. И приблизился к склонившемуся над столом Джейми. Его глаза горели от ярости, желания, и обиды. Джейми же просто сел на свой стул. Грей обошел стол, подошёл к Джейми, и резко поднял за рыжую гриву его лицо наверх.
- В моём меню несколько иные блюда. Как вы смотрите на плотские утехи?
И впился губами в рот шотландца, крепко держа его голову двумя руками.
Первая реакция была вырваться и выбить пару зубов сассенаху. Потом вмиг накатило липкое ощущение дежавю... но губы были на удивление не жесткие, не забирающие и подминающие, а словно возвращающие нечто, что Джейми утерял когда-то или так и не нашел. И чего не могла дать ни одна женщина. Даже Клэр. Имя маякнуло в тумане сознания и растворилось без следа. А больно вцепившийся в волосы англичанин, запрокинувший голову Фрейзера, целовал того как в последний раз. Джейми зажмурился и почувствовал, как раскрывает губы под поцелуй, как уже принимает быстрый язык и со всей силы, ухватив за плечи мужчину, оторвал от себя, отшвырнул на стол. Не открывая глаз, не сделав ни движения к англичанину, не приняв защитную стойку, даже не встав со стула. Откинул и опустил руки вдоль тела. Тяжело дыша и продолжая зажмуриваться. Он знал. И даже сам себе сейчас не мог найти оправдания. Знал, что будет нечто подобное.
Ждал? Нет. Да! Хотел? Нет... даааа.... Ненавидел. Себя. За проклятие, что рассмотрел и разбудил в нем Блэк Джек, что сейчас не дает Джейми встать и сломать этому английскому ублюдку нос.
Грей ожидал в ответ агрессии, ответа, чего угодно, только не этой апатии. Что-то мешало Джейми. Он видел, чувствовал, что шотландец хочет этого не меньше, а может и больше, чем сам Грей. Но что? Джон медленно выпрямился, подошёл к стулу, на котором сидел Джейми, и присел на корточки возле него. Джейми все ещё сидел зажмурившись.
Да он боится его! О боги!
Грей медленно, очень медленно, дотронулся до ноги шотландца, и стал поглаживать ее. Под его пальцами напряглась мышца. Но Джейми не пошевелился. Грей не совсем знал что делать, ведь все его любовники были с ним по собственному желанию. Мало того, он никогда не проявлял инициативы. Но как он желал этого поганца! С тех самых пор, с 16 лет! И вот теперь, когда, казалось, он мог получить то, что он так желал - предмет его вожделения сидел в полнейшей апатии. Грей вспомнил, как когда-то старый вояка рассказал ему, как помочь солдату, прошедшему через первый кровавый бой и боящемуся вернуться на поле боя: его нужно просто вытолкнуть в рукопашный бой, пройдя через это ещё раз и не умерев (а чувство самосохранения не даст умереть), боец уже будет закалён навсегда. Грей скорее интуитивно почувствовал, что над Джейми было совершено сексуальное насилие, как и над ним, когда-то. Что ж, он
постарается помочь и покажет, что все может быть по-другому. Он же чувствовал, как сильно билось у Джейми сердце. И Джон прошептал.
- Доверься мне. Джейми, смотри на меня. Смотри, я у твоих ног, я делаю так, чтобы удовольствие получил ты. Это все, что я хочу от тебя сейчас. Поверь, я сделаю так, что ты будешь кричать...
"Целуй меня, дай мне губы, смотри на меня, смотри как хорошо, подожди меня, так..."
Сколько раз в снах он тянулся всем телом и стонал от этого видения, а жена обнимала его и пыталась утешить, думая, что его мучают кошмары. Кошмаром было разлеплять глаза после этих снов. Мучительным кошмаром. Когда он поставил податливую Клэр раком, она низко зарычала и подмахнула, вызвав в Джейми бурю эмоций. А потом хихикала, вспоминая, как в первую брачную ночь он хотел ее взять со спины. Хотел. И упираясь сейчас в стол с разбросанной и перевернутой посудой и остатками трапезы, Джейми сжал покалеченную руку в кривой кулак и расправил, растопырив пальцы. Как в Вэнтворте. До резкой боли растопырил пальцы и глухого стона.
"А сейчас кричи, кричи, Джейми..."
"Поверь, я сделаю так, что ты будешь кричать..."
Горячая волна прошла по всему телу Джейми с такой силой, что потемнело в глазах.
Всё повторяется. Всё повторяется... Или Джейми сам повторяет, стараясь прожить еще и еще раз Вэнтворт? Это будет так хорошо, так правильно... это будет... Но англичанин не двигался и будто ждал хоть какого-то знака от шотландца.
"Что ты замер как овца на убое? Что ты сдался и в этот раз?!"
И тогда Джеймс встал и выпрямился. Развернулся к мужчине, мягко поднял того за плечи, рук своих с плеч не отпустил, а так и развернулся лицом к лицу, держа англичанина. Глаза в глаза. Синие и серо-зеленые...Изучали и считывали, и не разнимали рук.
- Мою душу уже пытались взять с заднего входа, Джон, - он помнил имя этого повзрослевшего паренька, помнил. - Попробуй иначе...
Мыслей не было. Больше никаких. Выветрились, словно листва под ногами от порыва осеннего ветра. В голове еще шумело. Дать шанс, чтобы тело чувствовало, оживало и с каждым вздохом и прикосновением вторило и принимало? Дать себе разрешение получить удовольствие? Нет, и не было ничего. Ни до, ни после. Был сильный, уверенный мужчина, что желал дарить сейчас ему ласки. Голова шла кругом, глаза расширились, дыхание перехватило. Если это не закончится сейчас, то Джейми, либо прибьет англичанина, придавит собственными руками, либо… сдастся ему, как когда-то Джеку Рэндаллу… И чего больше хотел сам Фрейзер, он не мог понять. Он знал боль, он знал нетерпеливую капризность, он знал силу. Силу над собой Блэк Джека. Силу над собой Клер. Пару раз
кошмары его накрывали именно тогда, когда раскрасневшееся лицо Клер, что стонала под ним, вдруг менялось и становилось лицом скалящего зубы Рэндалла. Они сливались, и стонали, и улыбались под ним, и в этот миг Джейми чувствовал, что это они берут его. Вместе. Вдвоем. Одновременно...
Почему он – сильный, властный, выносливый и принципиальный мужчина, когда дело касалось лично его самого, его тайного, интимного, да просто выбора отстоять свое только для себя, самого себя отстоять и не позволить сделать с собой что-то против воли…почему Джейми уступал и позволял? Почему, раз подошедшему к нему человеку, чуть заглянувшему в душу рыжего горца, или сделавшему вид, Джеймс Фрейзер разрешал вить из себя веревки буквально? Почему именно себя он не ценил так, чтобы поставить впереди желаний других? Словно Джеймс был не лэрдом Брох-Туарах, не горцем и воином, а бездомным шелудивым псом, что жмется к каждой руке, погладившей его, и заглядывает в глаза, посмотревшие на него. Он рвал всех врагов, посмевших посягнуть на его родных и близких, на его землю. И рвался на клочья в руках тех, кто уверял Джейми, что это на его благо…
В этот момент Джон Грей поднял глаза на шотландца, а там....
Джейми плакал. Просто оперевшись руками о стол, уже отпустив Грея, он молчал, и слезы оставляли грязные дорожки у него на скулах. Катились из прикрытых глаз, собираясь на длинных каштановых ресницах, делая их совсем девчачьими. Огромный испещренный шрамами мужчина стоял и молча плакал, не стесняясь и не скрываясь. Джон попытался дотронуться до плеча шотландца, но тот отпрянул резко и будто испугано. А потом нагнулся, поднял цепь и кандалы, что сняв с его ног и рук перед ужином, оставили лежать на полу, и нетвердо ступая, направился к дверям. У самого выхода обернулся и встал, приняв позу арестанта, низко опустив голову.
- Только получив то, что вы желаете от меня, вы распорядитесь выдать заключенным всё, что дОлжно? Сколько у меня есть времени на обдумать, сэр?
Джона будто ударили наотмашь эти слова.
- Я.. это не то, что ты подумал, Джейми, я не такой человек.
Кто он сам, Джейми предстояло разобраться в дальнем углу камеры под стук ледяных капель с притолоки.
Тяжелые и одновременно неуверенные шаги без привычного позвякивания кандалов заставили Мурту вылезти из под плаща, заменявшего одеяло, и всмотреться в мутные сумерки камеры.
- Джейми, сынок, это ты?
- Ахаа.. - всхлип-выдох, завершившийся ударом кулака в стену. Тело рухнуло на нары рядом с дядькой. Что-то пошло не так.
Состояние Фрейзера было сродни...да Матерь Божья!, оно было похоже на отходняки после Вэнтворта. Вокруг парня витало горе, боль, страдание и стыд. Стыд.
- Что пошло не так, парень?
В общем-то, Мурта не хотел знать, не хотел еще раз проникнуться глубокой чернотой, что так долго и, казалось, успешно, вынимала из Джейми Клер в прошлый раз. А Джейми молчал, запрокинув голову, сцепив руки на согнутых коленях. Молчал, уйдя в себя и свое. Слезы высохли еще в комнате коменданта. Слезы слабости. И наслаждения, облегчения и прощения. И прощания. Он слаб, как всякий смертный, - и он больше не будет менять удовлетворение на боль. Он опьянел от наслаждения, словно от доброй порции розового вина дядьки Коллума. Словно, как когда-то в детстве, отпустил себя и покатился под откос оврага, шурша прелой пряной листвой и ловя яркие холодные лучи осеннего солнца в кроне деревьев над головой. Блэк Джек шел напролом, круша и разбивая и ставя на колени к тому, что почувствовал сначала, а потом увидел в рыжем, и что не давало покоя. А сегодня Джейми согласился. Нет, он пришел к согласию, что Блэк Джек был прав. От этой мысли судорога свела тело мужчины, а по напряженному горлу дернулся кадык. Но перед глазами встал совсем не Джек.
- Ты воняешь как чертов майский цветик и пыхтишь, словно пришел со свидания,- буркнул Мурта и прижал к губам кулак, закашлявшись.
Джейми обождал, когда приступ пройдет и неожиданно обнаружил что улыбается, пялясь в потолок.
- Я однажды пощадил человека, Мурта, а сегодня он не пощадил меня. Но я ему благодарен...
Грей не понял ничего. Что случилось? Почему плакал Джейми? Сожаление о своем таком поспешном предложении обуревало Греем. Он неистово хотел Джейми, но он хотел не только его тело, он душу хотел. А получилось так, как будто он предлагал Джейми торговать своим телом. Грей корил себя за слабость и глупость. Он решил, что больше не позволит себе ничего такого. Он не вынесет больше такого взгляда от Джейми. И его слёз... Грей вызвал офицера, отвечающего за довольствие. Спросил, как ведется распределение еды, лекарств, одеял... и понял, что сделать хоть что-то для заключённых, то, о чем просил Джейми, будет очень тяжело. Он сидел около камина с бокалом порта, слушал, как тяжелые капли дождя стучат в окно, и чувствовал, что эти капли звучат и в его душе, так одиноко и неспокойно было ему... Грей решил написать начальству в Лондон, и запросить добавить лекарства и одеяла. С едой придётся разбираться самим, надо что-то придумать с охотой, что ли... И, черт бы его побрал, ему придётся вызвать Джейми к себе опять, чтобы объяснить, почему он не увидит помощи сразу. Но видит бог, он не дотронется до него и пальцем! Ни даже взглядом. Он только извиниться за ту ночь...
На построении Джейми смотрел в землю, при перекличке отвечал кратко, на террасе или на торфянике старался встать спиной. В перерывах, когда в плошки разливали бурую жижу, называя это обеденной похлебкой, садился в центр, поближе к Винсу и Мурте, пару раз просто прикрывался юным Маком. Заключенные заметили, что Рыжий Джейми сторонится нового коменданта после первой же встречи с тем. В трусости или чем-то подобном обвинить Фрейзера никто не мог, боевые товарищи знавали его по многим стычкам и сражениям, да и в Ардсмуире МакДю предпочитал вызвать огонь на себя и сказать, и принять наказание, и вступиться и возразить. Что случилось? Рыжий молчал. Даже дядьке больше не сказал ни слова. Но Мурта и не спрашивал. Сопоставив состояние парня, свидание с лордом, брошенные слова и его поведение, старый вояка стал присматриваться к молодому коменданту. Ничего жесткого и опасного, как в Блэк Джеке, в лорде Грее не наблюдалось. Наоборот, тот казался занесенным невесть какими ветрами мягкотелым и высушенным своими английскими правилами и этикетами аристократиком.
Конечно, то, как он взял в свои руки командование, и как офицеры и рядовые уважительно отзывались о лорде Джоне Грее, делало ему честь. И не замечен был до этих пор ни в пьянстве, ни в разврате, ни в злоупотреблениях. А самое главное, не было жестокости по отношению к заключенным мятежникам. Даже начались послабления. Появились старые, но одеяла, разрешили ставить силки на кроликов на топях, а в похлебке по воскресеньям плавали не только листья капусты и брюквы, но и нечто похожее на мясо. И, что насторожило Мурту сразу: с Джейми сняли кандалы и больше не вызывали к коменданту.
Слишком всё ровно. Слишком опасно. Слишком всё как-то не так.
Природная подозрительность Мурты подкреплялась молчаливостью Джейми, тот, если и улыбался теперь, то отстраненно, а вместо раскатистого густого смеха, лишь скалил зубы. И этот приторный запах, что принес на себе парень той ночью - что за ерунда? И как соскребал на следующий день под ледяным осенним ливнем Джейми этот запах и, казалось, готов был содрать с себя кожу. Старый шотландец хмурился, наблюдая, как рыжий боком, стараясь казаться незаметным (вот олух то) пытался проскользнуть из внутреннего двора к лестнице, ведущей вниз к камерам, и был застигнут врасплох появившимся в дверном проеме лордом Греем.
Старик даже приподнялся и приготовился броситься на выручку. Только кого? Коменданта или Джейми?
А у Грея перехватило в горле: эти голубые глаза, от неожиданности, вперившиеся в его, выдавали совсем не ту эмоцию, которую ожидал в них увидеть Джон. Сначала он уловил испуг, всего на секунду, но когда Джейми понял кто перед ним - его глаза зажглись, как звёзды ночью после дождя. Бог мой! А он думал, что Джейми его сторонится. Он сторонился, это было ясно по поведению, поэтому Грей и не вызывал его к себе б
ольше ни разу. Грей кивнул арестанту, еле заметно, Джейми посторонился, давая коменданту пройти, и нырнул на лестницу. Что ж, запах от арестантов стоял такой, что даже во внутреннем дворе стоял смрад. Грей представлял, что твориться в камерах. Он распорядился вычистить камеры, а также заставить арестантов мыться, раз в две недели. Для этого ему пришлось приказать соорудить лохани, и заказать у местных мыловаров самое дешевое мыло, но это было лучшее, что он мог придумать. Часть арестантов неистово сопротивлялась.
Была глубокая осень, а вода для мытья никак не подогревалась. Но не все, не все предпочитали зарастать грязью, и понемногу Грей стал замечать, что арестанты стали охотнее мыться, видимо, почувствовали разницу и вспомнили, что они, когда-то были тоже людьми. Прошёл ещё месяц. Грей неистово желал общения с Джейми. Он просто хотел быть подле, слышать его голос, видеть его улыбку. Он вызвал арестанта к себе, поклявшись, что ни намёком, ни делом не покажет ему, как он его хотел все это время. Они просто поужинают, выпьют немного вина, сыграют партию в шахматы. Да. Именно так.
Джейми знал, что его поведение в последние недели у всех на устах, да и на глазах. Чего уж тут таить? Словно закрывшись в своей раковинке морской рачок, Джейми еще и еще раз проживал последнее событие. Нет, боли и стыда не было, как после Рэндалла. Наверное, так чувствует себя девица, захваченная нетрезвой врасплох ловким пареньком и потерявшая невинность.
Джейми не терял ничего. И потерял главное. Иллюзию, что тогда в Вэнтворте он был лишь жертвой насилия и просто выживал, и что всегда и всецело принадлежал лишь Клер. Встреча в лесу пошатнула эту иллюзию, так тщательно простраиваемую его женой, а теперь и вот этот странный ужин с комендантом. Он бегал как заяц по углам от Джона, боялся лишний раз даже поймать взглядом его фигуру, услышать голос. Как последний деревенский дурачок, он бегал от того, к чему тянуло. Нет, тянуло вовсе не снять штаны и подставиться как девка, неудержимо хотелось просто быть рядом. Рядом с тем, кто, зная его тайну, не будет разубеждать, давить и жалеть. Вот! Это главное!
Протиснувшись мимо лорда Грея, рыжий чуть задел того плечом и шаркнул рукой по затянутому в красный камзол боку Джона. Словно шепнул: "Позови". Глянул в теплые понимающие глаза. Пропал, пропал, к чертям собачьим пропал. И остаточно мелькнуло в голове "если полезет снова, врежу, пусть потом, хоть в кандалы, хоть на виселицу" Джеймсу Фрейзеру до рычания, до ломкой боли по всему израненному телу не хотелось снова разочаровываться в человеке.
Грей ожидал узника, тщательно подготовившись: ужин на двоих на столе, сигары готовы, вино налито, шахматная доска у камина. Лишь бы было чем заняться. Он всячески убеждал себя, что не дотронется больше до Джейми, чего бы это ни стоило ему. Разве что сам Джейми этого захочет. Или возьмёт инициативу в свои руки. Джон никогда не инициировал связи, но коль уж кто-то выказывал к нему интерес - он был тем, кто решал где, когда и как. Но тут он понял, что с Джейми может быть все по-другому. Он хотел этого. Видя, какое наслаждение он дарил своим любовникам, он хотел испытать тоже самое и с рыжим. Но он до этого никогда не чувствовал ни в ком желание отдаться. Не считая Гектора. И почему то именно с Джейми это желание было очень сильным. Да, в прошлый раз он взял инициативу в свои руки, почувствовал, что это именно то, что нужно Джейми. И если бы не его странная реакция...
Дата: Воскресенье, 12.05.2019, 13:12 | Сообщение # 4
Король
Сообщений: 19994
В дверь постучали, она отворилась, и офицер ввёл заключенного Фрейзера. Спросил, нужно ли будет что-то ещё, но Грей отпустил его.
Никто не должен был ничего заподозрить, ведь Джейми и раньше приходил в покои предыдущего коменданта.
- Фрейзер, рад вас видеть. Не соблаговолите ли отужинать со мной, и потом поделиться вашими мыслями по поводу некоторых изменений, предпринятых мной по вашей просьбе?
Когда за ним пришли, Джеймс не удивился. Он ждал, он чувствовал, что время пришло. Удивился Мурта, но постарался не подать виду.
- Джейми, ты уверен, что ты не наворотишь там беды?
Фрейзер обернулся на пороге и, впервые за все время почти безмятежно улыбнулся и коротко кивнул. Вот как хочешь, так и понимай. В таком настроении заключенный и предстал перед лордом комендантом. Улыбка, хитрый прищур и чуть расслабленная поза. Пройдя мимо Джона сегодня, хоть и встреча была так долго и тщательно избегаема, Джейми поразился, что не вздрогнул, не затренькало внутри противными предчувствиями и не заворочалось старое, больное.
Шотландец просто дотронулся до англичанина. Спокойно. Будто так и надо. Он кричал и отталкивал Клер, буйствовал и переворачивал еду и питье, каждое прикосновение рук жены вызывало в нем ожоги изнутри и мороз по коже снаружи, это было почти невыносимо. Ее руки долго были для Джейми продолжением рук Блэк Джека. Необъяснимо.
И вполне и давно понятно. А до Джона он дотронулся сам и можно сказать, что и пришел сам. Не хотел бы, так прикинулся бы больным. Дверь скрипнула за спиной, и МакДю подошел к столу, по-хозяйски разлил по бокалам портвейн и протянул один Джону.
- Ну, здравствуй. Вот теперь, здравствуй.
Первые слова были произнесены легко, будто бы и не было этого месяца избегания и мучительных решений. Джейми, решив для себя, уже не сворачивал и не отступал. Делай, что дОлжно и будь что будет. Я готов. Девизы, что вели его по жизни. И теперь чокнувшись с воздухом, он выпил залпом и, почувствовав, как портвейн мягко согрел его, потянулся за следующей порцией, не дожидаясь Джона. Он не то чтобы разволновался. Скорее, ему хотелось войти в состояние расслабленности и благодушия. Алкоголь действовал на него всегда именно так. Будил в Джей
ми мягкого, пушистого, сытого кота, что, даже выпуская когти, продолжал бы жмуриться и мурлыкать. Его забавляли нервные выпивоны Клер, которая просто теряла контроль над собой и начинала вытворять невесть что, а потом мучиться с похмелья. Фрейзер умел пить так, чтобы это приносило радость, а не забвение. После третьего бокала комната наполнилась уютом и теплом, с восковым запахом подрагивающих свечей и ароматом классически непрожаренного мяса, предметы приобрели мягкие очертания, а фигура мужчины напротив вносила диссонанс.
- Я опять приглашаю тебя сесть за твой же стол. В твоей же комнате, Джон, - Фрейзер устроился, взмахнул салфеткой элегантно, словно на приеме в Версале, и жестом указал на блюда. - Если продолжишь стоять как истукан, то у нас останется мало времени, чтобы насладиться вечером.
Как в la bataille, как в sword dance... сначала немного отступить и поддаться, чтобы потом взять реванш и атаковать. Джейми собирался насытить свой голод. И едой, и Джоном.
Лорд Джон стоял как вкопанный. При этом у него на лице была улыбка до ушей, и в глазах немой вопрос: с тобой все хорошо?
- Что ж, Джейми, я принимаю твое предложение!
Они уселись, положив салфетки на колени, и начали есть. Молча. Лорд Джон все ещё был чертовски озадачен - от чего такая перемена настроения? Однако такой Джейми нравился ему куда больше. Весёлый, немного подвыпивший, вечер обещал пройти в добром дружеском ключе. Грей помнил - ни одного движения в сторону Джейми он не сделает. С едой было покончено, и Грей, наконец, решил извиниться за тот вечер: в конце концов, именно для этого он позвал сегодня Джейми. Он не хотел, чтобы та его необдуманная выходка привела к потери мужчины, о котором он столько лет грезил.
- Джейми, я хотел бы извиниться за ту ночь. Прости мне мою несдержанность. Я обещаю - такое больше не повториться!
- Заткнись, - сказано было спокойно и даже буднично, будто не лорда прервал сейчас заключенный, а отметил начавшийся дождь за окном. Зачем Джон полез с этими извинениями? Так-то Фрейзеру самому было в чем тут извиняться и каяться. Хотя бы в том, что не моргнув глазом попытался, убив двух зайцев, перебить многолетние ощущения от "свидания" в Вэнтворте с Блэк Джеком и от последних лоскутков памяти о жене. Глупо, это и было задумано, и выглядело весьма глупо. Но самое обидное это то, что ни черта не получилось! Это Джейми понял почти сразу, как только молодой Грей рванул к нему с поцелуем. Mo chreach! Что-то тоненькой зареницей полыхнуло на горизонте, осветило старые руины, но не выжгло их, а лишь на прощание показало. И Джейми пошел на свет зари.
- Заткнись.
лки, выпущенная из пальцев, а мужчина так и сидел. Смотрел на привставшего со своего места Джона и улыбался. Спокойной, открытой улыбкой.
- Ты дурень, Джон. Я пришел. Я даже отскоблил себя и надел так и не успевшую просохнуть сорочку. - Джейми смотрел в глаза англичанину и улыбался.
- Давай свои чертовы шахматы, но тебе поддаваться я не стану.
Грей не был глупцом, на это надеялся Джейми, он даже был уверен в том, что тот правильно поймет всё, что здесь и сейчас происходит. Но все же решил пояснить.
- Мы люди слова, Джон, но и люди своего положения и роли в этой жизни. Что нам остается? Брать то, что есть и защищать до последнего вздоха и капли крови. - он перевел дыхание и отпил вина, не отводя взгляда от Грея. - Что есть у тебя, за что бы ты готов был бы рискнуть жизнью? Что осталось у меня?
Джейми встал и отошел к камину.
- Что есть между нами, чтобы мы находились в этой комнате?
Нет, Джеймс Александр Малколм Маккензи Фрейзер не боялся услышать либо молчание, либо набор чепухи. Потому что ему терять было нечего. И уйдя сегодня с ужина с не полученными ответами и гарантиями, он, в крайнем случае, распрощается с давно ставшей никчемной жизнью.
- Что есть между нами, Джон, чтобы мы находились в этой комнате?
Джона наконец осенило - Джейми плакал тогда не из-за боли или унижения. Он плакал из-за чего-то, что стало для него откровением. Он не мог знать точно, что это было, но он чувствовал, что тогда это послужило чем-то вроде ножа хирурга, отсекающего больную плоть, чтобы оставить больного в живых. И все это время после той ночи – Джейми исцелялся. Но исцелился ли?
Повисло неловкое молчание и первым его нарушил Джейми. Просто встал и подошел к Джону. Просто положил свою руку тому на затылок и подтолкнул поближе к себе. И просто поцеловал. Не просто! Он почувствовал, как у Джона сперло дыхание, он практически затаил его. Рыжий очень нежно, как к младенцу, прикоснулся губами к Джону. Он ожидал чего угодно - мягкой податливости, ухода от поцелуя, даже удара под дых, но то, что случилось потом, он не ожидал совершенно. Губы Грея впились в Джейми, как будто тот был последним источником влаги в пустыне. Голод, с каким англичанин целовал его, Джеймс не мог сравнить ни с чем. И что самое удивительное - Джейми не думал, что сам может не только получать, но и требовать и получать в ответ: и чувства, и ласку.
"Вот и ответ".
Без условий, гарантий, заверений. Что бы он сам сделал на месте Грея? Да то же самое! Джейми сделал шаг, а Грей ответил. Нет, не отве
тил, а схватил в руки шанс и не собирался отпускать. То, самое первое же прикосновение Джона к нему, в их первый ужин, приблизившиеся губы и лишь дыханием своим опалившие Джейми, дали толчок. Этого мужчину он хотел. И у него было время разобрать в себе и принять, что желание быть с человеком не может привязываться к одному единственному на всю жизнь. Как и боль и страдания от одного нельзя переносить на всех, кто придет после. Придет вот так. Как не ожидал и не гадал. Как не мог себе даже представить. Запоздало мелькнула мысль: согласись сразу он на условия Блэк Джека, что было бы дальше? И откинул, убрал в самый дальний угол памяти своей. Потому что чувства затопили Джейми всего обжигающим расплавленным потоком. Будучи выше ростом, он впился в губы поцелуем, заставив Джона запрокинуть голову, и зафиксировал, сжав в кулак волосы англичанина на затылке. Сказать, что Джейми имел опыт с мужчинами, было нельзя. Всё, что успел преподать ему Рэндалл, как науку страсти нежной, вынести было невозможно. Да и не тронул бы он таким образом Джона. А по-иному он просто не знал как. А опыт с женщинами, благодаря Клер, тоже невеликий, как применить к мужчине Джейми тоже пока не мог сообразить. Мысли путались, перемешивались и испарялись моментально. А поцелуй еще больше разжег желание. И тогда Фрейзер просто закрыл глаза, сильнее подхватил мягкие локоны англичанина, почти намотав их на кулак, и отдался страсти. Провел языком по внутренней стороне губ, быстро, прижав зубами нижнюю губу, тут же отпустив и обведя опять языком язык Джона, не давая перевести дыхание, а второй рукой опустившись к бедрам, поглаживая их и отираясь своими о пах мужчины.
"Как с женщиной, как с Клер, только...или как она со мной...что она делала? Да....так...."
Кто ты был сейчас, Джейми? Самим собой или копировал поведение своей жены?
Джейми целовал его все с большей страстью. Грей был в недоумении. Во-первых, он не ожидал от Джейми такого
напора. Да, ему очень нравился поцелуй, но Грей вспомнил то, что обещал сам себе: сегодня он не дотронется до него и пальцем. Он хочет и должен показать Джейми, что его чувства намного глубже, чем тому могло бы показаться.
- Джейми, постой...
Шотландец отстранился от него в недоумении. В глазах безумное желание, и даже немного агрессии.
- Давай не будем спешить. Я уже извинился перед тобой, теперь хотел бы объяснить почему. Я извинялся не потому, что между нами произошло. А за то лишь только, что я повел себя как животное, которым на самом деле не являюсь. И не хочу, чтобы это ....
Грей не успел закончить фразу, как его скула встретилась с железными костяшками пальцев Джейми.
- Да что за черт???
Правой, не калеченой, рукой в левую скулу с близкого расстояния. Чуть выше челюсти, чтоб не посыпались зубы. И тут же с разворота удар кулаком под дых, в солнечное сплетение. А когда Грей согнулся пополам, руки Джейми схватили разлохмаченную голову лорда, чтоб дернув на себя, коленом сломать тому нос.
- Вlaigeard!...Тrusdar!..Leam-leat ...- гэльские оскорбления сыпались как из прохудившегося мешка. - Sasanach, Вlaigeard! Leam-leat!
Фрейзер не помнил, чтобы девицы, коих он до женитьбы зажимал по углам сначала отцовского дома, а потом Леоха, поступали с ним подобным образом. Помахать сиськами, потереться задницей и отбиваться потом как от назойливой мухи! Druisear...Co-sheòrsach – что с него взять! Притянув помятое лицо Джона в своей рассвирепевшей, раскрасневшейся морде Джейми заорал дурным голосом.
- Постой, значит?! Не будем спешить, стало быть?! Будешь брать меня, когда сам захочешь и как захочешь?!!
В глазах поплыло, и реальность смешалась с видениями, снами и воспоминаниями.
- Зачем кандалы снял? Я б тогда не сопротивлялся!!! - а потом растопырил пятерню, исковерканную, с так и не обретшим подвижность средним пальцем, Джеймс надавил рукой на лицо Грея, - А лучше прибей меня гвоздями!!!
Не отпуская обмякшего англичанина, потащил того к столу, бросил на стул и встал рядом, принял позу покорности, оперевшись о стол и раздвинув ноги. Пальцы сгребли скатерть, звякнула упавшая посуда.
А Грей не сопротивлялся, опешил и только вращал глазами, наблюдая это буйство. Эту... страшную истерику от сильного мужчины. В рыке и резких движениях сейчас выплескивалось нечто, что держало и мучило и убивало Рыжего Джейми. Давно. Много лет. Еще до их первой встречи.
Если бы сейчас Джон встал за его спиной, дотронулся бы до него, да хоть звук какой произнес, то Джейми уже не смог совладать с собой. Настолько ярко и живо плыли картины прошлого, казалось, давно отболевшего.
"Ты великолепное произведение, Джейми, ты прекрасен... дай мне себя..."
Измученный, покрытый шрамами, загнивающий который год в сырой камере мужчина не был прекрасен. Он был отвратителен даже самому себе. Джейми сполз у стола на колени и уткнулся лбом в край столешницы.
- Co-sheòrsach...
Он оскорблял сейчас уже не Джона, но себя. Этот парень ни в чем не виноват и ничем его не обидел. И Джейми, как мог, сдержался тогда д
аже с Клэр. А сейчас вел себя как баба...galla... Не оборачиваясь к брошенному на стул англичанину, он протянул к тому руку.
- Джон...
Грей остолбенел. Он не был импульсивным человеком, ему несвойственны были неконтролируемые выплески эмоций, он был по-другому воспитан. Здесь он увидел в прямом смысле истерику. Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы прийти в себя. Когда он услышал тихий голос Джейми, зовущий его, он спустился на пол со своего стула и сел возле него. Молча.
В голосе шотландца было столько мольбы и страдания, что Джон просто не знал что сказать. Он просто будет рядом, если он нужен Джейми. Шотландец сидел, уткнувшись лбом в стол, и Джон не видел его лица. Тогда он просто сел спиной к этому самому столу, возле Джейми, и взял протянутую ему руку. Если Джейми хочет что-то ему сказать, он скажет. А Джон подождёт столько времени, сколько это понадобится ему...
Джеймс сам не ожидал такого взрыва гнева и агрессии от себя. Словно сухой порох задела малая искра. Столько лет носить в себе и считать, что только силой воли, только полным отрицанием и удержанием себя рядом с Клэр можно победить, преодолеть и изжить даже не боль от насилия, но излом. Излом от осознания, что как такового насилия и не было, а самое главное, самое горькое - это роль любимой в действиях насильника. И вот прорвало, унесло, сломало плотину, сооружаемую годами, как оказалось их негодного материала. Джейми почувствовал как Грей сел рядом, не оттолкнул протянутую руку, но взял ее в теплые надежные ладони и молча стал ждать.
- Co-sheòrsach. Я не знаю, каким звериным чутьем Джонатан Вулвертон Рэндалл, капитан гвардии короля Георга, это во мне увидел. - начал Джеймс Фрэйзер, не меняя позы, глухим голосом. - Они искали оружие, мятежников и, конечно, возможности грабить и насиловать. Блэк Джек нашел, видимо, даже больше, чем расчитывал в Лаллиброхе. Мне было 19, Дженни, моей сестре 21. Никого больше не было в поместье.
Он ощутил, как чуть дрогнули пальцы Джона.
- Ты видел мою спину. Рэндалл начал в Лаллиброхе, чтобы вынудить Дженни отдаться им. Она согласилась...а он продолжил в форте Уильям. Я думал, что просто разозлил тогда капитана, что, выпоров мальчишку, сассенах успокоится, но нет, - Джейми развернулся и сел рядом с Джоном, повторив его позу, уже сам взял руку англичанина и положил себе на колено, накрыв сверху своей. – Это было только начало. Начало того, что привело к Вэнтворту. Хм... Ты действительно хочешь услышать, что там происходило?
Нет, конечно, англичанин не хотел бы. Это и понятно. Хотелось выговориться именно Джейми. Даже не просто выговориться, как когда-то перед Клэр, а почувствовать понимание и принятие. Жена жалела, жалел
а и отрицала, и еще жалела, только уже не его, но себя, заставляя Джейми останавливаться на перечислении событий, а не на чувствах и мыслях. Сейчас нужно было совсем другое.
- Прежде я не видел, чтобы порка у экзекутора вызывала бы стояк такой силы, а когда в форте капитан предложил мне бесчестье в обмен на жизнь...я предпочел вот это, - и он потерся спиной о ножку стола, хмыкнул. - Не ожидал, что это лишь еще больше раззадорит похоть капитана. И не ожидал в себе такого... Рыжий не умеет по-другому - вот так сказал Рэндалл тогда. Я терял сознание, а Рэндалл заглядывал мне в лицо и приказывал не закрывать глаза. Смотрел так, словно ласкал меня. Всего. Это было... Джон, это было...такое...Только очухавшись на пути в Леох, располосованный и на половину мертвый, я начал понимать что произошло. Рэндалл начал ломать меня, увидев, как он сказал, "мой дар" уходить в удовольствие через боль...но я уходил просто в пустоту...Я, как ребенок прятался от баньши под кроватью матушки, так и я прятался в боли и забвении от истязаний Рэндалла. А тот стонал от удовольствия и ждал от меня чего-то непонятного и противоестественного для меня. Джон…Джон…я считал вот это все, - и Джейми устало махнул рукой, - самым последний, что может произойти со мной. Хуже смерти, хуже бесчестья. Худшим бесчестьем…Джон…
Джейми замолчал. Он впервые говорил о том, что жило в нем, и что он 15 лет носил и копил в себе.
- Мне было 19 лет, у меня даже девиц еще не было. Потом были, это оказалось так просто, но я ждал то чувство... как непременное условие. Ты слышишь меня? Ты понимаешь меня, Джон? Я стыдился и боялся, что по иному мне не получить наслаждения. А потом Клер, она ведь научила меня всему, показала. Брала меня, не давая даже коснуться краешком памяти прошлого...
Шотландец перевел дыхание, но так и не повернул головы к Грею.
- В Вэнтворте ведь Блэк Джек показывал себя перед Клер, больше перед ней, запугивая и вынуждая меня согласиться. Он радовался власти над нами, мучения мои и ужас Клер дарили ему наслаждение. Он наблюдал за мной, снова и снова решая, что я подхожу к обрыву, чтобы шагнуть со мной вместе...- Фрейзер тяжело задышал, словно бежал по винтовым лестницам Леоха вверх-вниз, снова и снова. - Знаешь, я согласился, я согласился, чтоб Клэр отпустили. Я много лет так и объяснял себе то, что произошло. Я спасал Клэр. Ей нравилось после ссылаться на это.
Рыжий встал, обошел стул, пнул перевернутое блюдо, что валялось на полу, и встал, оперевшись локтями о спинку стула. Посмотрел на Грея, что продолжал сидеть на полу и криво улыбнулся англичанину.
- Это ложь, Джон. Полнейшая чушь. Понимаешь? Всю ночь Джек любил меня, а я кончал под, и над, и с ним, а он требовал, чтобы я просил еще и еще. Уф... он уверял меня, что делал это все только для того, чтобы дать наслаждение мне. Это так страшно, Джон! Это так сладко...Это сломало меня.
Двое мужчин смотрели друг на друга и буря эмоций, отразившаяся в глазах сидевшего на полу, не оттолкнула стоявшего и не заставила замолчать.
- Это было так правильно...так хорошо...без боли, без страданий...в момент близости с Джеком я шептал имя жены, чтобы потом с женой зажмуриваться и представлять капитана...и умирать от ненависти к себе, Джон. Каждый раз. Ведь я люблю женщин. Нет, даже не так. Я люблю одну женщину - Клэр. И в то же время… я словно картонная кукла в руках Рэндалла и на самом деле, я не сделал ни шага, ни движения, чтобы прекратить страдания… Джон, - Фрейзер зажмурился. – Потому что…страданий не стало, как только ушла Клэр… И то, что проделывал со мной Блэк Джек… Джон, я хотел. Я хотел тогда с ним и теперь с тобой.
Джейми замолчал, выравнивая дыхание, и отвел взгляд от Грея. Исповедь была тяжкой. Джон молчал. Такого англичанин, видимо, не ожидал услышать от Джейми. Такого откровения и сам он не ожидал от себя.
- Я не хотел видеть в тебе лишь продолжение моего кошмара, Джон, я не хотел бы стать игрушкой для времяпрепровождения в этой дыре, я не хотел бы... да черт его знает, зачем я это всё начал и вывалил на тебя свой мешок дерьма! Отправляй меня в камеру и забудем об этом вечере! Такой шаг коменданта Фрейзер понял бы и принял. Он исповедался, и видеть лица "падре" после такого ему было не стыдно.
Грей хотел бы обдумать все, что поведал ему Джейми, но понимал, что времени у него не было... Теперь, зная все, что случилось с Рэндаллом, Грей понял ту вспышку ярости, которой был свидетелем. Да, все будет совсем не просто с этим шотландцем. Но Грей уже ничего не мог сделать - просто отвернуться, оставить того самого разбираться со своими демонами? Нет. И не потому лишь, что Джон был человеком сострадающим. Нет. Он просто представил на миг что почувствует он, если сейчас отошлёт Джейми в камеру. У него болела душа при одной только мысли, что никогда больше не сможет заглянуть ему в глаза и увидеть там столько глубины и страсти. Он также подозревал, что он будет страдать морально и физически, вместе с Джейми, пока тот не выгонит всех своих демонов. Готов ли он на это? Грей не успел дать себе ответ на этот вопрос. Просто он не мог больше оставаться в стороне. Он встал с пола, подошёл к Джейми.
- Я не могу тебя выгнать. Пойми, я просто не могу выгнать тебя...
- Повтори... - выдохнул Джейми, прежде чем поднять взгляд на Джона. - Почему?
И, уже не стал дожидаться ответа, развернул того спиной к себе и сжал его член под ширинкой, сильно прогнув в спине. Ай, как удобен килт, мать ее в такие моменты!!! Не то, что эти чертовы узкие бриджи! Пришлось чуть отстраниться от Грея, чтоб спустить свои арестантские портки. А потом, расстегнув ремень, вырвал его с силой и стащил бриджи с англичанина. Открывшемуся виду лишь кивнул, сглатывая вязкую слюну, и
с силой сжал руки на мужских бедрах, выражая желание. Он сказал "я люблю" только одной женщине. Много раз. Где она? Ее нет, и не будет.
- Ты нужен мне... Джон, ты так нужен...
Медленно и с удовольствием он провёл ладонью по спине вверх по позвоночнику, задирая сорочку Джона, что полуразвернул лицо к шотландцу. Чувствуя, как загорается его взгляд, отсвечивая теми же яркими всполохами, что и в глазах его любовника. Жажда, желание, вожделение. Похоть... Дойдя до его головы, он с наслаждением запустил длинные пальцы в копну волос, крепко сжал и резко дернул наверх, заставляя выгнуться и тихо зашипеть от боли. Одновременно с этим, он прижался пахом к его ягодицам и с силой потерся о них каменной плотью, ныряя в ложбинку меж половинок.
- Хочешь так? - голос Джейми почти урчал, незнакомыми ему низкими нотками. Держа мужчину за волосы, он протянул руку и коснулся его ануса, который был доступен из-за подчинённой позы. Джейми нагнулся и сплюнул, хорошо увлажняя вход.
- Нагнись сильнее...Я хочу видеть, как я тебя беру.
Приставив горячий член к дернувшемуся заду Грея, резко вогнал его до половины. Чёрт...как же хорошо... Он обхватил Джона за талию, прижался животом к спине и понял, что его просто сейчас сорвет. Насколько мог аккуратно и, хотя и торопливо, но без желания лишней боли, Джейми вошел в него. От одной мысли, что сейчас происходит и от волны желания, захлестнувшей уже мужчину, он хищно оскалился.
Полукрик-полустон- полуприказ...
"Я не отпущу тебя"...
"Я хочу тебя"...
Он крепче стиснул бедра своего любовника, почти до синяков, с трудом удерживаясь в прямом положении. Ему было так жарко и так узко внутри мужского тела, словно никогда его партнер не принимал в себя чужую плоть и не получал удовольствия от ведомой роли. Хотя, судя по требовательному движению его бедер, ему более чем понравилось. А Джейми не надо было упрашивать. Он хотел мужчину. Не мальчика с ломающимся голосом, там в осеннем лесу, не знающего чего он хочет и хочет ли, не того извращенного хищника, с которым его страшно и, одновременно, трагически столкнула жизнь, нет. Джейми до зуда в ногтях желал этого аристократичного, умного и...что там говорить, очень страстного мужика. Хотел почувствовать его жар, дрожь, ощутить его страсть, наполниться ею как дорогим коллекционным вином и насладиться им до последней капли. Сделать его своим. Сейчас он сам себе напоминал пустыню, в которой внезапно пошёл дождь и земля жадно впитывает всю влагу, что касается её поверхности. Даже так - не долетая. Он уткнулся в мужской загривок, покусывая шею, пряно и приятно пахнущую пОтом и начал двигаться, резко двигая бедрами и наращивая темп. Сначала ему было немного трудно, так как чужая плоть с трудом впускала его в свои недра, но постепенно Джон расслабился и Джейми начал засаживать свой член на
свою длину с размаха, рождая новую волну жара, и Джейми сильно укусил мужчину в плечо.
Грей был как во сне: никогда его не брали так грубо, примитивно, никогда его не желали так слепо. У него был опыт быть взятым, когда-то давно, но, то ли Гектор был сам ещё молод, и не знал, как подготовить Джона, то ли ему было не свойственно быть более податливым, он с тех пор к этому не возвращался. Не смотря на острое, почти звериное желание, он не был готов принять Джейми: во первых, Джейми видимо не понимал, что масло вербены, бутылочка которого была у него на столе, может существенно облегчить вход. Но и нельзя забывать огромный член шотландца, разрывающий его на части. Но Джон не мог остановить любовника, спугнуть боялся. Когда Джейми укусил его за плечо, Грей вскрикнул от боли. Джейми, почувствовал это, вытащил член и, сказав «прости», отпустил англичанина.
-Джейми, подожди. Вот с этим все будет намного лучше.
Грей взял бутылочку со стола, и увидел, как расширились зрачки Джейми. Страх? Почему? Он открыл ее, и по комнате разнесся едва уловимый запах вербены. Джейми заметно выпустил воздух, который задержал. Грей вылил немного масла на ладонь, затем передал бутылочку Джейми.
- Смотри, вот так...
Он взял в руку огромный подрагивающий член Джейми и стал очень нежно массировать его, втирая масло. Джейми застонал и прикрыл глаза. Но Грей остановился, взял из его рук бутылочку и вылил на пальцы Джейми немного масла.
- Смажь меня им. Мы оба почувствуем разницу.
Грей развернулся, оперся руками в стол, выгнул спину и раздвинул ноги, принял Джейми без особых усилий, и Джейми начал двигаться уже более свободно. Боже, как же это было хорошо! Грей почувствовал, как перешел ту невидимую грань между непереносимой болью и болью, перерастающей в наслаждение. Он стонал, когда Джейми делал определенное движение бёдрами, сводя Грея с ума. Почувствовав, что больше не может сдерживаться, Грей одной рукой сжал свой могучий член, и, сделав несколько движений, кончил.
Двое человек замерли посреди комнаты, тяжело дыша и не в силах пока вымолвить ни слова. Потрескивали поленья в камине, чуть постанывала потрескавшаяся рама на окне, за которым мигала тусклыми звездами глубокая ночь. Двое мужчин не могли оторвать друг от друга рук и хоть на дюйм отстраниться. Двое мужчин молчали, каждый переживая свое и в этот момент рождая общее. Нечто, начавшееся совсем не в этой комнате, чуть не закончившееся, но сейчас...сейчас витавшее в воздухе и переворачивающее их изнутри. Первым пошевелился Грей. Все-таки его положение было неудобным, да и член Джейми уже начал причинять н
еудобство. Джейми почувствовал и, спохватившись и как-то заробев, отстранился.
- Джон...я это...ты как? - он олух и животное похуже Блэк Джека! Джеймс Фрезер приходил в себя и осознавал всю степень того, что сейчас наворотил. Не натягивая штанов, как есть, он подошел к распрямившемуся Грею и неловко обнял того. Обнял будто хотел успокоить. Прижал, погладил по спине и положил голову англичанина себе на грудь.
- Я олух и деревенщина, Джон... мне стыдно, накинулся как зверь какой то, - нелепые извинения вылетали из Джейми, а сам он стоял с округлившимися глазами, в которых метался страх вперемешку с закипавшей злостью на себя.
И тогда он сначала почувствовал, как стали подрагивать плечи Джона, а потом услышал сдавленные всхлипы. Шотландец поднял за подбородок лицо Грея и наткнулся на довольное лицо, что еле сдерживал смех.
- Ах, тыыы...я его жалею, а он!...- но улыбка уже тронула уголки губ Джейми и он, взъерошив волосы на голове Джона, прижался лицом к макушке любовника.
Дата: Воскресенье, 12.05.2019, 13:13 | Сообщение # 5
Король
Сообщений: 19994
Шаг Третий. Хэлуотер.
Дорога расползлась от дождей, колеи наполнились грязной жижей. Дул ветер, получивший за свое направление и резкость название "шотландский". Английский офицер, почти отпустив поводья и не смотря на дорогу, восседал на коне. Позади, на веревке, словно потерявшийся бычок, плелся заключенный. Не сказать, что эта процессия была в диковинку окрестным жителям, но эти двое разговаривали. Разговаривали! Шутили, посмеивались друг над другом, задавали вопросы. Будто не тащились по захолустной распутице, но мирно сидели у камина со стаканчиком порта. Англичанин спешился и подошел к пленнику. Близко. Поправил веревки на руках. Рыжий мужчина стоял, широко расправив плечи и расставив ноги и, чуть склонив голову, наблюдал за действиями красномундирника. И только они сами знали, что сейчас происходит, и что они чувствуют. - Последний раз предлагаю сесть позади меня, Джейми... - Последний раз говорю тебе нет, Джон... - Ты невыносим... - Ты несносен... Хэлуотер уже близко. У них остались считанные минуты, чтобы вот так запросто поговорить, прикоснуться друг к другу, почувствовать друг друга. Видимая невозмутимость заключенного нарушалась время от времени гулявшими желваками да линией жестко сведенных губ. На лице англичанина отражалась богатая палитра эмоций. Было заметно, что офицер с трудом справляется с чувствами. Хэлуотер серой громадой выплывал из утреннего тумана. Шотландец и англичанин замолчали. Это не было тягостным затишьем с недоговоренностями, внутренними монологами и взаимными обидами. Они молчали в унисон. Как близкие по-настоящему люди. Когда не надо лишних слов, пояснений и всей этой чепухи про погоду, дорогу, сырость... Часть пути, поддавшись, наконец, уговорам, по безлюдной местности, двое разделили седло коня майора. Недолго, немного. Когда в очередной раз Джон просто дернул веревку и кивнул, Джеймс забрался сзади и обнял друга за талию. Друга. Именно. В это понятие теперь входил не только секс, что каждый раз являлся открытием и откровением для обоих, но и глубокая привязанность, взаимопроникновение душ, сплетение их в причудливый узор из чувствования и проживания друг друга. Двое мужчин весь этот год учились снова и снова быть живыми и цельными. Н-образная постройка времен королевы Елизаветы, обновленная с фасада - поместье Дансени - цель их путешествия. Место, где они расстанутся. Место, где редких приездов Грея будут ждать и место, куда будет рваться при каждой оказии комендант Ардсмуира. Хитросплетения судеб уже не удивляли Джеймса Фрейзера. Принять один путь - это вовсе не значит не искать иных дорог. Пойти за одним человеком - это вовсе не значит отвернуться от других. И только честь и верность - есть мерила достоинтва. Джейми знал, что других любовников он не возьмет сам и не подпустит к себе. То, что происходило между ним и Джоном Греем, было сродни долговременному приему лекарств, коими так любила пичкать его Клер. Пряные соития, жаркие и с солоноватым привкусом, когда пах каждый пОтом второго и наслаждался этим запахом, переплетая пальцы в конце, сливая свой стон и рык с хрипом и криком второго....это был путь к себе. Для Джеймса Александра так наверняка. И потрясающий собеседник, верный друг Джон стал для него и весьма страстным любовником. Все эти мысли плавно выстраивались в голове рыжего заключенного, что бесцеремонно обнимал за затянутую в алый мундир, талию английского офицера. Он давно понял, что правильно то, что дарит внутренний покой при всей буре чувств. С Греем он чувствовал именно это. Это было правильно. - Я тоже так думаю, Джейми... Фрейзер даже не удивился. Джон думал о том же самом. Конечно, со своей колокольни, своим манером, но о том же. - Не ерзай передо мной, пора спешиваться, а мой вид может озадачить хозяина Хэлуотера, подумает еще, что я так возбудился от мысли о работе в его конюшнях, - Джеймс отпустил друга и спрыгнул на землю. Им не надо было рассказывать друг другу о том, что они чувствуют сейчас. - Почему ты не отправил меня со всеми в колонии, Джон? - Когда-то ты спас мне жизнь, теперь я спасаю тебе... Но в глазах мужчин плескались совсем другие чувства. И Джейми видел, понимал и отвечал. А Джон давал и брал сейчас все до последней капли... Поместье было совсем близко и потому, спешившийся Грей лишь протянул руку к Джейми, будто для пожатия, но прикоснувшись к протянутой руке в ответ, переплел пальцы, до боли сжал. Джейми накрыл сверху второй ладонью такое рукопожатие, не отводя взгляда от глаз Грея. - Каждый квартал я буду приезжать... - Играть в шахматы? - Джейми чуть улыбался уголком губ. - Ты несносен... - Ты невыносим... И шотландец криво улыбнулся уголками губ. Они стояли в кабинете Лорда Дансени: Джейми, чуть поодаль, с вежливо опущенной головой, и Грей, возле Лорда. -Что ж, раз мы все обсудили, Маккензи, вы можете идти. Но повторюсь: не забывайте, что вы заключенный. Джейми вышел из кабинета, и лакей проводил его на кухню, где он получил простой, но очень вкусный и сытный обед. -Я надеюсь, с ним проблем не будет, Джон. Я верю тебе на слово, что этот бывший якобит порядочный человек. -Конечно же, вы можете мне доверять. Он спас мне жизнь при Престонпансе, и я не мог отправить его на явную погибель через океан. Я буду навещать его, раз в квартал, если вы позволите. -Что вы, Джон, вы же знаете, вам всегда рады в этом доме. Приезжайте через месяц, есть у меня кое какие планы насчёт Джинивы, но пока, увы, сказать не смогу. Приезжайте, майор! Грей ехал домой, и на душе у него скребли кошки: он не сможет видеть друга каждый день, как в Ардсмуире. Пусть они и встречались раз в неделю. Но он мог видеть его, его глаза, которые всегда немного согревали теплом, несмотря на отсутствие солнца... И ещё Грей не знал, какое новое назначение он получит. За этим он и отправляется в Лондон сейчас. Боже мой, как сдержаться и не напроситься, чтобы его перевели поближе к Хэлуотеру? А ещё он переживал о том, что теперь Джейми был в досягаемости горничных, которые уж точно не пропустят такого мужчину. Джейми конечно говорил ему не раз, что кроме Клэр он никогда никого не полюбит. Но ведь жизнь продолжается, не так ли? А ждать от шотландца признаний в любви он не имел никакого права. Жизнь продолжается. С каким удовольствием и даже рвением Джеймс принялся за выполнение своих обязанностей! Как давно он не прикасался к лошадям... Несколько конюхов, все англичане из крестьян, встретили рыжего шотландца настороженно и отпускали колкие шуточки, но лишь первые несколько дней. Немногословный, неторопливый, несколько отстраненный новичок очень быстро показал себя и тонким знатоком лошадей и совсем не чурался при этом самой грязной работы. Денники вверенных ему скакунов блестели, а стойла новичок обустроил на свой манер. В свободное время Джейми, которого в поместье представили как Александра Маккензи, уходил в амбар для сена, что располагался между кладовой, кузней и сараем для экипажей и сидел или лежал в одиночестве. Не разделяя увлечений остальных горничными, выпивкой или бестолковыми байками о похождениях. Алекс в разговоры не вступал. А к ночи, тяжело поднимаясь по узкой лестнице в жилое помещение прислуги, ловил себя на том, что по привычке низко ставит стопу и пришаркивает, словно на нем все еще были кандалы. Зато все собирались полюбоваться как угрюмый рыжий конюх расцветал за оградой левады, объезжая и выгуливая жеребцов. Как разглаживались морщины на лбу, а с сжатых жестких губ срывались ласковые нежные, но одновременно повелительные слова, перемежаемые гэльскими, такими мягкими и манкими одновременно. В эти моменты Алекс словно вырывался из клетки и, сливаясь с конем, становился самим собой - шотландцем с горячим сердцем. В один из таких занятий с новым привезенным жеребцом Джейми и застала старшая дочь Дансени. Леди Джинива. Картина действительно была достойна внимания. Рослый сильный мужчина с огненно-рыжимы волосами, которые трепал ветерок, в одних бриджах объезжал гнедого жеребца. Словно продолжение благородного животного, Алекс восседал на том без седла, направляя босыми пятками. И выглядел при этом величественнее расфуфыренного лорда в полной экипировке. Влажный от пота торс конюха был подтянут и украшен шрамами, а гордой осанке мог позавидовать форейтор его королевского величества. Леди замерла залюбовавшись зрелищем. Она уже достигла брачного возраста, и ходили слухи о ее скорой помолвке, но сама Джинива не видела рядом с собой никого достойного ее внимания. Вздорная и самолюбивая Джинива Дансени была воспитана в традициях своего круга и класса. Считала проявление чувств и симпатий из разряда смешных и ненужных забав для челяди, а к браку относилась как к выгодной сделке. Но сейчас...ее сердце сбилось с привычного ритма, дыхание участилось. И она поймала себя на мысли о явном несоответствии этого мужчины с местом, которое он занимал в их поместье. Это одновременно и взволновало девушку и разозлило. Батюшка явно что то замышлял. Он вызвал её в свой кабинет, в котором находилась и матушка, и сказал, что завтра приедет свататься граф Элсмир. У Джинивы это имя было на слуху, но как ни старалась, она не могла вспомнить как выглядел граф. Это не было принято в их кругу и положении интересоваться возрастом жениха. Все, что было важно, уже узнали ее родители. Но Джинива была девушкой молодой, красивой и пылкой, и какая-то надежда все-таки теплилась в ней: вдруг ей повезёт, как некоторым девицам её круга, и муж будет не очень стар? Впрочем, это неважно. Брак, в любом случае, не для любви. Лишь бы он ей противен не был. Джинива вечером поделилась новостью с Изобель, единственным человеком, кому она могла довериться. Изобель была немного раздосадована, ведь она потеряет не только сестру, но и подругу, в лице Джинивы. Но порешили на том, что сестра с мужем будут непременно посещать матушку с батюшкой. На следующий день Джинива оделась понаряднее, готовясь к приезду графа. Она не сильно волновалась, в конце концов все было уже решено. Утром также приехал майор Грей, давний друг их семьи, и второй сын Лорда Пардлоу. Он бывал очень мил с ней, и он был довольно хорош собой и молод, но, к сожалению, не мог составить ей достойную партию. После чая, немного пообщавшись в обществе Грея и Изобель (которой явно нравился майор, но в этом она не могла признаться даже Джиниве), дворецкий объявил о прибытии графа. Того провели в кабинет Лорда Дансени, и какое то время они там наедине общались. Вскоре Лорд Джон вышел прогуляться вместе с Изобель, и Джинива осталась в гостиной с леди Дансени. Дверь отворилась, и в зал вошли Лорд Дансени и Граф Элсмир. Джинива застыла в ужасе. Конечно же, она не подала виду, присела в реверансе, когда её представили, подала руку для поцелуя... но бог мой, какой же ужас! Граф был явно старше отца, мал ростом, парик скрывал нескольких волосинок под ним, оставшихся на голове графа. На одутловатом лице было много бородавок, и голос у него был препротивнейший. Джинива не слышала, что он говорил. Она только думала о том, как держать лицо. Через четверть часа все вышли проводить графа до кареты. Она шла, как будто кол проглотила. Услышав слова батюшки: «Леди Джинива вас не разочарует, граф!», и поняв, что граф поднес её руку к своему слюнявому рту, поспешно сделала реверанс. У кареты стоял новый конюх, держа для графа дверь. Джинива вспомнила, как видела его 3 дня тому в загоне, объезжавшего новую кобылу. Сейчас он был одет в чистую одежду, но Джинива никак не могла выгнать из головы воспоминание о голом торсе, лоснящемся от пота, и мышц, напрягавшихся на могучих руках и груди, при натягивании поводьев... Вечером, после того, как все разошлись по комнатам, было объявлено, что свадьба состоится через 3 дня, Джинива, сидя в комнате своей сестры, сказала той то, от чего у Изобель, совсем не как должно у леди, отвисла челюсть: -Будь я проклята, если моя невинность будет отдана этому борову!!! Джейми смог в полной мере оценить злую шутку судьбы в лице жениха, что одной ногой явно был по пути на кладбище. Как и немой испуг леди Джинивы. К вечеру на конюшне парни ржали, и делали ставки кто кого быстрее вгонит в гроб: невеста или жених. А шотландец, как всегда, отмалчивался. - Алекс, ты еще не испытал на себе характер леди Джинивы? За кого болеешь в этой паре? - слуги явно не любили красавицу. Да и было за что. Самодурство являлось основой натуры девушки, как и непомерная гордость и заносчивость. Но все моментально замолкли и засуетились, делая вид, что заняты неотложными делами, когда у конюшни появилась фигурка молодой леди Дансени. Не глядя, просто проплывая мимо, леди ткнула в плечо Джейми стеком. - Ты, запряги мне мою лошадь, поедешь на прогулку со мной. Мужчина поймал хитрые взгляды в их сторону конюхов и скорчившиеся мордашки, прячущие смех в зажатые кулачки у рта, горничных. Обрывки ругани и жалоб на такие прогулки с леди он слышал неоднократно, как и ссадины и кровоподтёки на лицах слуг, сопровождавших ее. Выезжая на молодой спокойной лошадке, что была положена слугам, Джейми не без удовольствия отметил, что леди в седле держится уверенно. А через некоторое время отметил, что леди не только уверена, но и весьма самоуверенна. И это не касалось навыков управления конем. После первого же вопроса в лоб, нагло, задавая который леди чуть наклонила голову и прищурилась. - Как вам мой жених? Джейми тихо выругался "блАгерд...кАлех, гАла" Джинива капризно приподняла бровь и повторила. - Он богат и знатен. Так как вам он? Девица явно что-то задумала и провоцировала. Но она ведь не знала, что Джеймс Фрэйзер вращался в кругах французского двора и был обучен и не таким примитивным играм. - Как вам будет угодно, миледи, мне не пристало давать оценки и советы своим господам. Джинива нервно подстегнула жеребца и, обернувшись на Джейми, недобро улыбнулась. "Каков наглец! Ну погоди!" И пропела сладенько-ядовитым тоном. - Я знаю кто вы, думаю, маменька будет не рада узнать, что в ее доме шотландский смутьян и убийца Рыжий Джейми! И пустила коня с места в легкий галоп. "Гала! Сука!" Успел подумать Александр Маккензи и рванул вдогонку. На что рассчитывала девица было понятно сразу. За небольшим овражком, тропинка сворачивала к ручью и валежнику, и коней следовало попридержать. Джейми же только успевал наклоняться и уворачиваться от ветвей, что задевала Джинива, пытаясь оторваться от слуги. Поравнявшись корпусами коней с беглянкой, Фрейзер довольно бесцеремонно выхватил поводья и резко притормозил коня леди. Не успела та и рта раскрыть, как конюх, перемахнув ногой через корпус своей лошади, спешился и поднырнул к леди. - Как ты смеешь! Что ты позволяешь...- Джинива замахнулась стеком, намереваясь как следует ударить. - Это что вы себе позволяете, леди, - процедил шотландец и с силой вырвал девушку из седла и грубо бросил на землю. - Я, я...не думаю, что ты останешься в поместье на свободе, Рыжий Джейми! А скандал не заденет твоего покровителя лорда Грея! - шантажировать так по полной! А Джинива просто обязана была настоять и получить своё! - И мовОд, - он явно оскорблял ее на своем варварском наречии, но девушку уже было не остановить. Сидя на грязной земле у ног своего коня, она продолжала. - Эта тайна может остаться только между нами, Джеймс Фрейзер или ты отправишься снова гнить в тюрьме. "Тварь! Имлихь моАйен...сука!" Нормального определения поведению леди он не мог придумать. В эту девицу словно бес вселился. - Назад в тюрьму я не пойду. - Значит, придешь ко мне сегодня в постель. Сказано было повелительным тоном и Джинива даже не отвела взгляда. А Джейми никогда не бил женщин. Особенно благородного происхождения. Но руки чесались.... Он остолбенел. Конечно же, он не ожидал такого от леди. Она сама не ожидала такого от себя: эти слова вырвались, как пуля из мушкета, но ничего поделать уже было нельзя: не дОлжно леди отказываться от своих слов, да ещё и при прислуге. Джинива рассматривала Рыжего великана, и в душе её теснились разные, даже противоречивые чувства: она чувствовала брезгливость от его немного неряшливого вида и грязных волос. Она чувствовала себя мятежницей, что смогла сказать, да даже подумать такое. Но самое сильное чувство, было чувство жжения внизу живота, которое пронизало её от одного взгляда Маккензи на неё. Это был взгляд голодного самца, только сейчас понявшего, что перед ним самка. Джинива даже немного испугалась этого взгляда: никто никогда так не смотрел на нее. Несмотря на прищуренный, испепеляющий ее взгляд, шотландец продолжал что то говорить себе под нос по гэльский... Джинива гордо вскинула голову, и сказала: -Сегодня, ночью. Будь я проклята, если дам этому старому козлу взять мою девственность. "Где я так согрешил, Господи?" Девица явно была не в себе, предлагая такое. Но в тоже время Джейми прекрасно понимал, что не подчинись он ей здесь и сейчас и ночью в ее спальне, завтра же он отправится в тюрьму, при чем не факт, что не прямо на виселицу. - Будь я проклят, леди, если вы не потеряли ум, если он у вас вообще был! Но девушка лишь недобро ухмылялась, глядя исподлобья. Откуда было знать конюху, что творилось сейчас в душе леди Джинивы, как трепетало ее сердце и какое впечатление он сам производил. Поэтому Джейми оттолкнул госпожу от копыт коня, чтоб отвести того на небольшую полянку. Повернулся спиной к леди. Зря. Ах, Джеймс Фрейзер, зря. Годы одиночества под Лаллиброхом и в Ардсмуире дали о себе знать – он позабыл, как коварны бывают женщины. Брюнетка огляделась и не вставая с земли пронзительно завизжала, одной рукой начав рвать застежки на костюме. Джейми рванул к леди, подхватил под локти и поднял. - Заткни свою пасть! КУм донАнга Аблахь ганЭам!!! - он встряхнул фигурку как тряпичную куклу. А Джинива лишь улыбнулась и, широко раскрыв глаза на рыжего мужчину, проворковала. - Или сегодня в мою постель, Джеймииии...или завтра на виселицу или в тюрьму. Как смутьян и насильник. Грей приехал ночью, сказав хозяевам, что приедет поздно и сразу пойдёт в покои, всегда отведённые ему во время визитов. Он частенько наведывался к Дансени, на то у него были свои причины: он хотел как можно чаще видеть Джейми. Для остальных, он приезжал проведывать Изобель, явно ему симпатизирующую. Девушка была мила и умна, но несколько некрасива, бедняжка. Сестра леди Дансени была её полной противоположностью: она была чертовски красива, и чертовски коварна и умна. Как все-таки хорошо, что он второй сын, а не первый... если бы у него были перспективы на титул, он, к своему ужасу, был бы давно на ней женат. Но ему повезло, и разговора по поводу Изобель не поступало: во первых, Джинива была ещё не устроена, во вторых, Изобель была уж очень молода. Грей решил прогуляться до домика конюхов, где должен быть находиться Джейми, и которого тот мог вызвать особым способом. Они не оставались в его комнатке: в ней не запиралась дверь. Они всегда были в его комнате, благо, была она в восточном крыле второго этажа, неподалёку от лестницы, ведущей вниз и на задний двор дома. Увидеть его было бы трудной задачей: этой лестницей почти никогда не пользовались. Но в этот вечер он заметил Джейми, бредущего от своего домика в сторону большого дома, и как раз к той самой лестнице. Что за черт? Или он как то узнал о прибытии Грея? Окликнуть его Джон не мог, его ведь могли услышать. Тогда он решил идти поодаль за ним. Джейми заметил крадущегося Джона. Но не хотел встречи с ним. Он был зол, нет, он был взбешен. Откуда леди могла знать его тайны? Только мягкотелый Грей мог проболтаться, только он!!! И потому, не выдержав, резко развернулся и рванул на стоявшего мужчину, словно в атаку. Расправив плечи, наклонив корпус вперед и вперив в того злой взгляд из подлобья. - Пришел посмотреть как воспользовалась знанием тайны леди Джинива? Хотел полюбоваться результатами своей болтливости ко-хорсах?! – злобное рычание сквозь зубы нарушило тишину утра. С налету почти врезавшись в Джона рыжий вцепился в его плечи и со всей дури тряханул. - Направился посмотреть, как я отрабатываю относительную свободу?! Хотел этого? Пелена ярости, обиды, разочарования застила глаза и разум Джеймса. Джон, верный, честный, благородный Джон - предатель, сплетник, сводник... Джон предал его!!! Вот оно! Клэр, Джон...они все предают. - Благерд, лЯмлет!!! Сассенаххх!!!! Джейми толкнул от себя любовника и, отступив на шаг, демонстративно вытер о бриджи руки. - Не прикасайся ко мне... Леди Джинива, оставшись в комнате одна после поспешного ухода Маккензи, надела пеньюар и присела расчесать растрепанные волосы перед зеркалом. Услышав какой то шум под окнами, она осторожно подошла, чтобы быть незаметной, и посмотрела вниз. Лорд Джон? Маккензи? Да что этот конюх себе позволяет? Он ведь практически ударил Грея! - Заткнись, и иди за мной. Грей развернулся и двинулся в сторону той самой лестницы, из которой только что вышел Джейми. Он был зол. Ох, как он был зол на него! Мало того, чему ему пришлось быть свидетелем, и что разожгло в нем доселе неизвестное чувство застилающей глаза ревности, так ещё и шотландец заподозрил его в предательстве! Его!!! Он ни секунды не сомневался, что Джейми последует за ним. И был прав: он слышал его шаги позади себя. Леди Джинива увидела, что оба мужчины двинулись в дом. Она приоткрыла дверь своей спальни, чтобы услышать хоть что-нибудь. Они не говорили, шли молча. Грей свернул с лестницы в сторону своей спальни, Джейми шёл по пятам. Когда дверь за ними закрылась, Джинива выскользнула из своей комнаты и подошла к комнате Грея. Она слышала шум, но не слышала голосов. Тихонько приоткрыв дверь и взглянув в сторону возвышения, где стояла кровать, Джинива увидела.... Войдя в комнату, Грей отошёл от двери к огромной кровати с балдахином, и как только за ним подошёл Джейми, он накинулся на него. Нет, он не бил его. Грей тряхнул конюха со всей силы. -Не прикасаться к тебе? Такого ты обо мне мнения? Я сплетник? Черт тебя подери, Джейми... - Кто сказал леди обо мне? Кто еще кроме тебя знал здесь кто я, Джон? - нет, у него сейчас не было сил осуждать и обсуждать. К обеду надо было оседлать пару скакунов для молодых леди. А сил встать не было: зад Джейми саднил и ватные ноги расслаблено вытянулись на полу. Джон все ещё сидел с закрытыми глазами. Он испытывал пустоту. В голове было пусто, ни одной мысли. Вопрос Джейми вернул его в реальность и заставил начать думать опять. -Я думаю, что это был Хэл, мой брат. Насколько я понял, леди Джинива напоила его третьего дня портом до состояния поросячьего визга, ей не доставило труда выведать тайны какого-то шотландца... Они помолчали ещё немного. Грей, посмотрел на Джейми, и спокойно и уверенно сказал: -За брата извиняться я не буду. Джейми в глубине души знал, что Джон не может предать. Это был второй в его жизни человек после Мурты, теперь навсегда потерянном для него, в котором шотландец был уверен как в себе. Похлопав любовника по плечу, Джейми хмыкнул. - Я сглупил, Джон. Но иного выхода я не видел...и у меня три года не было женщины... Днем Джон застал шотландца с тачкой в руках. Вообще, он любил тайком и в открытую любоваться как Джейми засучив рукава рубахи, расстегнув ворот, часто босиком занимается простыми сельскими, домашними делами. В этом зрелище была какая то могучая, согласная с природой древняя сила и грация. Опасный стратег, один из командиров Принца-Красавчика, бандит и убийца, бунтовщик и мятежник Рыжий Джейми Фрейзер превращался в смешливого, ловкого, очень практичного и хозяйственного фермера. И он был прекрасен в этой роли. Потный, с лопатой в руках, воняющий конским навозом, с влажными прилипшими ко лбу потемневшими прядями, шотландец вызывал не меньшее желание, чем в парадном камзоле с шелковыми перевязями в Версале. Как-то за партией в шахматы, еще в Ардсмуире, на фразу Джеймса о том, что он потерян и растерян многие годы, Грей ответил "Ты обладаешь даром, Джейми, всегда и в любых обстоятельствах быть удивительно на месте". Тогда это прозвучало больше как тонкая, но граничащая с оскорблением, шутка. Сейчас, любуясь, как конюх вычищает стойла, и вывозит на небольшой тачке навоз, смешанный с соломой, к компостной яме, лорд комендант еще и еще раз задавался вопросами: кто ты, Джеймс Александр Маккензи, как могла природа так щедро одарить одного какого-то шотландца? И как всегда, в последний год, на сердце сворачивался пушистый сытый кот и мурлыкал- мой, мой, мур... жейми был зол. Он орудовал лопатой с таким выражением лица, словно в руках был палаш, гремел тачкой, будто это враг, которого надо повергнуть. А глаза метали искры. Фрейзер гонял внутренних демонов. Кто-то или что-то с утра, уже после их бурной встречи, разбудил в конюхе древнего скотта-воина. Лучще не подходить и не мешать. С одним из пробегавших слуг, Лорд Грей передал приглашение для Александра Маккензи. После обеда он ждет шотландца на берегу пруда, в их месте, на партию в шахматы. - Я словно муха, увязшая в сиропе по самые крылья, Джон. О чем я думал, когда согласился на шантаж этой английской куклы? Она надавила на семью и я решил, что с меня не убудет, а Дженни с малышами и Йен будут в безопасности. Я и так достаточно принес им горя, Джон... Джейми всем своим видом сейчас напоминал терракотовые фигурки из католических храмов. Святые в покаянной позе. Не хватало только длинного балахона и нимба над огненной шевелюрой. Но свои кощунственные сравнения Грей оставил при себе. Друг был расстроен, а расстроить Джейми на самом деле было весьма нелегко. Как-то Джон, чуть забывшись, не в своей комнате, но у ворот Ардсмуира, дотронулся при разговоре с Джейми до его руки. На глазах заключенных. И наткнулся на ледяной взгляд голубых глаз и каменное выражение лица. Рука не дрогнула. Но и ответности не было. На берегу поместного пруда майор Грей уловил именно такое состояние в шотландце. Он уходил в себя, ускользал в тень, в тот угол своей души, где он хранил страх, ненависть, насилие и...болезненное наслаждение. Это плохо, это плохо... И в Джоне уже поднимались негодование и желание голыми руками придушить эту стерву леди Джиниву Дансени. Какой же поразительный контраст был между сестрами! Милая Изобель и невыносимая Джинива. - Чем я могу помочь тебе, скажи? Я считаю себя виновником твоего положения, - о, боги, как двусмысленно и гораздо обширнее, чем этого хотелось, прозвучала эта фраза, - Джейми, я очень хочу исправить последствия неосторожности моего брата. - Та-та-та... - передразнил интонацию Грея рыжий, - Бу-бу-бу...Джон, иди прогуляйся по дорожкам парка с леди Изобель, она уже третий круг делает и голову свернула в нашу сторону. А с леди Джинивой похоже «прогуляться» придется мне… Джон всего лишь выпил кларета с мадам и лордом Дансени, чуть намекнул, слегка приукрасил, малость поделился столичными сплетнями. На правильную тему. Распущенность девиц, бесчестье семьи, прискорбные последствия, молодые слуги, дурное влияние. Да, да… так все непросто в этом мире, да.. И вот Джинива под неусыпной охраной их дуэньи и пары матерых здоровенных горничных, уже отправлена скоропалительно в дом жениха. От греха подальше. Взгляд девицы, когда ее загружали в карету, на майора достоин был полотен великих голландцев. Гром и молнии и одновременно почти детский страх и тоска. Что ж, мы все в плену у общественного порядка и социальных стререотипов. Но друга Джон в обиду не дал! Вечером он застал Джейми у пруда. - Она не придет сегодня и, думаю, никогда больше не потревожит тебя, я...я постарался, Фрейзер, - не было понятно отчего Джейми так его встретил, ведь он, действительно, всего лишь стремился избавить друга от проблем. Рыжий шотландец, молча, уставился исподлобья на Грея. В своей манере: наклонив голову, чуть выгнув бровь и кривовато ухмыльнувшись. - Я не просил. С ним всегда так. Дурацкая шотландская гордыня! Каждый шаг или протянутую руку воспринимал как факт унижения и признания своей несостоятельности. Джон ненавидел эту черту характера Джейми. И еще вот эти его слова "англичане сначала отняли все до крохи и последней нитки тартана, а потом милостиво разрешили нам дышать воздухом". Грей, по началу, принимал на себя и пытался оправдаться, объясниться. Пока не понял, что так клокочет в рыжем горькое горе и тоска по родине и за родину. Сейчас вставший в позу любовник начал уже злить. - Так ты стонал днем и жаловался, но хотел сам, да? Я не правильно понял тебя и лишил удовольствия?! Грей завелся и был готов схватить Джейми и хорошенько встряхнуть. Но шотландец его опередил. Сгреб в охапку натянутого как струна Джона, облапил и выдохнул в висок. - Джон, Джон, ты благородный дурень, Джон. Но если б ты был хоть на йоту иным, я не подпустил бы тебя к себе. И все-таки, тебе не надо было лезть в это дело. Попытавшегося высвободиться из таких объятий англичанина, Джейми не отпустил. Но обиженный Грей оттолкнул друга. - Ты невыносим, ты воспринимаешь всех только как объекты твой заботы или твоей жертвенности, словно ты до сих пор в ответе за всех, словно ты до сих пор лэрд Брох Туарах... Зря, ох зря это сказал англичанин. Кулак Джейми попал в переносицу Грея, словно рыжий только и ждал повода. Противный хруст и брызнувшая кровь оповестили о том, что нос явно сломан, а ошарашенный вид Грея показал, насколько это было для него неожиданно. - Как будто я все еще лэрд, говоришь? - шотландец готовился к следующему удару и он последовал. Слева в солнечное сплетение, так, что Джон согнулся пополам, роняя капли крови на пол ротонды. А Джеймс с некоторым удивлением рассматривал руку. Надо же, столько лет искалеченные пальцы не сгибались, а тут собрались в кулак. Как странно складывается всё. Лорду Грею есть что терять: честь, имя, статус, перспективы. Джеймсу Фрейзеру уже давно терять нечего, кроме жизни в сумраке о днообразия и тоски по прошлому. Все, кто был рядом, кого он любил и берег, ушли. Ушли безвозвратно. Так почему же Джон, а не Джейми, прикрывает и вытягивает и бережет? Почему Грей так верит в него? Почему сейчас не дает сдачи, не защищает себя от шотландского ублюдка? Джейми толкнул почти поверженного любовника, так что тот присел и схватился за окровавленное лицо. Рыжий навис над офицером и зарычал. - Захотел напомнить мне кто я и где мое место? Или что трахать меня можешь только ты и ни с кем меня делить не хочешь? Спас меня? Благодарю. Последнее было сказано таким тоном, что Джон поднял глаза на взбешенного друга и закашлялся, подавившись своей кровью. Фрейзер зажмурился и мотнул головой. И потому сейчас избивая любовника, Джейми бил себя и выбивал из себя остатки покорности и обреченности, что проросли за многие годы. - Значит, лэрда трахать ты не будешь? Только заключенного? - он рухнул на колени перед Джоном и взял его лицо в свои ладони. - Ты, тот, который смог подарить мне жизнь заново, считаешь, что я во всем только бывший?! Да черта с два! Не хочешь лэрда с Нагорья, так он хочет тебя. И впился в губы Грея, измазавшись в его крови. - И возьмет тебя. Есть едва ощутимый переход в отношениях двух людей, когда страсть, почти неконтролируемое желание, жажда соединения переплавляются в нечто более глубинное и близкое. Близость душ до обоюдной боли и сладости. И тогда мимолетное прикосновение, беглый взгляд и простое тихое слово начинают нести в себе больше, чем самая жаркая ночь любви. Это страшно. Потому что это настоящее. И это до конца неразрывное. И через потерю подобного Джейми уже прошел. Еще раз? Еще раз выдержит ли его сердце когда потеряет Грея? Джон давно намекал, проговаривался и даже прямым текстом выражал свои чувства к Джейми. И намедни, выйдя из себя от ревности, еще раз подтвердил это. Джеймс Александр понимал и принимал. И сам уже был готов раскрыть свое сердце английскому другу.
Дата: Воскресенье, 12.05.2019, 13:26 | Сообщение # 6
Король
Сообщений: 19994
Шаг Четвертый. Джек.
Если замереть у окна осенним дождливым утром, то можно погрузиться в мир тишины, воспоминаний и серебристо-серых расплывающихся образов. Словно из окружающего убрали все краски и оставили лишь оттенки серебра, золы и матушкиного выцветшего пледа. В который так хочется завернуться и провожать взглядом стекающие дождевые капли, ощущая как холодные кривые полосы пробегают не по стеклу, но по твоей душе, скапливаясь на сердце вместо слез. Джейми разучился плакать давно. Мужчины не плачут. Они смотрят на дождь.
Вчера, перед возвращением в Ардсмуир, Джон долго держал руку шотландца в своей и молчал. Им не надо было говорить, они давно понимали друг друга и чувствовали как самого себя. В такие моменты внутренние монологи не требовали выхода, но будто служили подтверждением, что рядом с этим человеком можно уходить в себя, будучи уверенным в понимании и принятии этого состояния.
Джеймс никогда не влезал с вопросами к другу, когда тот замолкал, обнимая рыжего или вот так держа за руку, медленно поглаживая и выводя круги большим пальцем по ладони любовника. Как бы ни были они близки, между ними всегда будет стоять прошлое Джейми. Не Грея, нет. Именно Джейми. Такое прошлое, память о котором не могли смыть ни капли дождя, ни слезы.
"Мы встретились здесь и сейчас лишь для того, чтобы утешить друг друга и разбудить для жизни, ты перевязал мои раны, Джон" как то сказал Фрейзер другу и тот, молча, не отводя взгляда, кивнул.
Но рано или поздно им надо будет идти своим путем. А выворачивать голову, оглядываясь на тех, кого оставил позади, Джейми уже устал. Как бы это ни было, но хоронить оказалось легче, чем терять без могил или шанса на встречу.
Мужчина отошел от окна и тяжело присел на кровать. Самое страшное, что порой оставленное позади заставляет ждать встречи вопреки здравому смыслу. Жаждет продолжения или, хотя бы, явного и окончательного завершения.
И два образа опять и опять сливались в сознании Джеймса Александра, отзываясь болью в солнечном сплетении. Клэр так далеко, что будто бы умерла, хоть он и знал, надеялся, что у нее все хорошо и этот ребенок появился на свет. А рассказам, что Блэк Джека затоптали в Вэнтворте быки, Джейми не верил.
Он чувствовал его, он продолжал с ним по ночам споры. И...пока не увидит либо могилу Рэндалла, либо документа, подтверждающего его смерть, будет считать живым того, кто развернул жизнь Фрейзера и разломал ее.
Джон молчал вчера именно после просьбы Джейми найти свидетельства, что Джек сдох. Вот именно так Джейми и сказал. "Дай мне уверенность, что он сдох, я не смогу отпустить его, пока не буду уверен, что он не появится на моем пороге".
Грей возвращался в Ардсмуир, чтобы передать дела новому коменданту. Нет, не тюрьмы, крепости. Это не должна была быть долгая поездка, но учитывая дороги, погоду, и другие непредвиденные обстоятельства, она могла занять около месяца. Конечно, Грей не виделся с Джейми чаще раза в месяц, он не мог позволить себе злоупотреблять гостеприимством Дансени. Но когда он был не так далеко, к нему не приходило никаких плохих мыслей: он знал, что Джейми также ждёт этих встреч. Но в этот раз, приехав попрощаться перед этой поездкой, он услышал от Джейми то, от чего защемило в груди: тот попросил узнать что случилось с Рэндаллом. И не смотря на то, что он хотел убедиться, что тот «сдох», он увидел в глазах шотландца смятение, и борьбу, и даже необъяснимое томление...
Грей решил, что обязательно постарается узнать, но при этом не был уверен, какую правду хотел услышать сам, и как отреагирует на это Джейми. Он совершенно не был уверен в реакции шотландца, на любое из возможных известий у судьбе капитана.
Грей был на пути в Лондон: дела в Ардсмуире переданы новому коменданту, и он ехал отчитаться перед начальством о проделанной работе. Однако совсем не его армейские дела занимали мысли Джона. Он думал, как и у кого узнать о судьбе капитана Рэндалла. И хотел бы, чтобы его оповестили о его смерти, конечно же. Он не желал, чтобы Джейми продолжал думать о Рэндалле и страдать. То, что Джейми страдал, у него не было сомнений. Но Грей чувствовал всем своим нутром, что шотландцу хотелось бы услышать, что Рэндалл жив. И он никак не мог этого понять.
Встретившись с начальством и отчитавшись, он попросил позволения зайти в архивы по 8 драгунскому полку, в котором когда до, до Каллодена, служил Рэндалл. И, несмотря на то, что прошло более 10 лет, он с легкостью нашел данные, которые искал: Джонатан Вулвертон Рэндалл: вышел в отставку по состоянию здоровья. Родовое поместье находится в Сессексе...
Что ж, теперь надо узнать жив ли он до сих пор...
Грей решил заехать в Бифстейк, джентльменский клуб, к которому принадлежал. Он надеялся повстречать там своего давнишнего приятеля, и пропустить по стакану вина.
Джону повезло, и он сидел с давним другом, болтая о том, о сем, и слушая последние сплетни от него, медленно потягивая порт и куря сигару.
- Не знаешь ли ты капитана Рэндала, он служил в 8 драгунском, и несколько лет до восстания базировался в Шотландии? А, впрочем, наверное не знаешь...
- Ну почему же, знаю. Его покойный брат Алекс когда то служил секретарем у моего дядюшки, герцога Сандригемского (царствие ему небесное). Он, знаешь ли, калека, остался без глаза и руки, и живёт в уединении в родовом поместье. Но иногда, пару раз в год, приезжает в Лондон. Могу поклясться: наверняка наведывается в бордель!
И приятель захохотал, от чего расплескал вино на свою белоснежную манишку.
Грей распрощался с приятелем, поспешно ретировавшимся поменять рубашку, и в задумчивости поехал домой.
Что ж, новости для Джейми он добыл. Теперь предстояло решить, рассказать ли их ему...
Он всегда чувствовал присутствие. Незримое, молчаливое, постоянное. В первое время это ощущение взрывалось галлюцинациями и агрессией, от которой становилось стыдно и противно. Тем более невольная свидетельница и участница такого кошмара прекрасно всё понимала, и от этого было еще более мерзко. Объяснить Джейми толком не мог, что так мучает и томит его. Немногословный по своей природе, он предпочитал уходить в себя и отмалчиваться. А Клэр сама додумывала и объясняла и жалела и снова и снова старалась перебить воспоминания мужа и заполнить их собой. Зачем? В чашу, полную браги, не стоит лить даже родниковую воду, а уж, тем более, прошлогодний сидр. Пойло и так вызывает только тошноту и рвоту.
И Джейми выблевывал Джека Рэндалла из себя. А он всплывал опять. Ежедневно. До такой степени, что потеряв Клэр, рыжий начал разговаривать с Блэк Джеком. Дошел до ручки. До окончательного края. В лесу у Лалли это, как ни странно, спасало его от полной потери ориентации. Приходившая в снах и ласкающая его жена была на столько прекрасна, что не хотелось просыпаться. А споры с капитаном и память о его прикосновениях побуждали жить вопреки и назло. Давали толчок. Джеймс злился. Джеймс выживал.
Отношения с Греем на время притушили и сгладили боль и тьму. Но пару раз с самые страстные их свидания из Джейми вырывалось то, что ранило англичанина. Он молчал и делал вид, что не заметил и не понял. Но...
"Джек, даааа...даааа...Джек" принять на свой счет было трудно.
Джейми говорил что потерял близких и надеялся, что Джон считал, что это жена и родичи. Так лучше.
Как же Джейми рвался к мелькавшей среди сражавшейся фигуре в красном мундире! Как несло его с единственной казалось целью!
Убить, убить, увидеть, как жизнь тает и гаснет в карих глазах. Самому увидеть, держа...держа врага в своих объятиях. Чувствовать как мгновение назад сильное тело оседает и обмякает и отдается в руки шотландца...Сам теряя сознание, как в тумане, Джейми впитал каждый миг, каждое прикосновение и каждый вздох Рэндалла. И падая на груду тел, принял на себя в последнем объятии того, кто разрушил его мир. Того, чей т
руп спас Фрейзера от штыка гвардейца, что методично добивал раненных якобитов.
Он видел Блэк Джека мертвым. Нет, он видел лежащего мужчину с закрытыми глазами. И потому, годами вел с ним диалоги. Будь проклят Блэк Джек!
Грей приедет и всё станет ясно.
И тягуче тоскливо становилось от мысли, что столько лет Джейми разговаривал с покойником...
Дата: Воскресенье, 12.05.2019, 13:29 | Сообщение # 7
Король
Сообщений: 19994
Грей приехал, как повелось, ночью. Он любил выглядеть чистым и отдохнувшим перед хозяевами. А ещё, он любил делать Джейми сюрприз, и каждый раз наблюдать его реакцию: как будто в его глазах зажигался свет! Этот свет, в глазах его Джейми, был намного важнее страсти, стонов, и непристойных слов, произносимыми ими обоими во время секса. Джейми никогда не говорил Грею о своих чувствах, но ему и не надо было ничего слышать: он видел свет в его глазах, такой, что давал Джону сил дожить до следующего визита.
Джон переживал, увидит ли свет в глазах шотландца в этот раз: тот ждал от него вестей по поводу участи капитана Рэндалла. И Грей не знал, что он предпочел бы: увидеть разочарование в глазах Джейми от отсутствия таковых, радость от известия о смерти капитана (что для Грея было бы приятнее всего), или горечь от потери чего-то необъяснимого. Но, к сожалению, больше всего он боялся увидеть радость от известия о том, что Рэндалл жив.
Грей не сможет соврать Джейми, он скажет ему правда. А потом... будь что будет.
Грей вызвал его к себе так же, как и всегда: передал записку со своим слугой, которому доверял. Пока ждал, он вымылся с дороги, поменял рубаху и сменил грязные сапоги на домашние туфли. Сел за столик с графином бренди и двумя стаканами, и стал ждать.
Джейми всегда входил без стука, он был уверен, что его ждут. Да и наводить шороху в спящем доме тоже не хотелось. Он вошёл, пригнувшись, такой большой и рыжий, и улыбнулся своей кривой усмешкой. Да, Грей увидел свет в его глазах, как и всегда. Он встал, подошёл к своему гостю, и обнял, похлопав по спине.
Они сели за столик, Грей налил бренди и Джейми, и начали неторопливый разговор ни о чем.
Джейми спросил как прошла поездка в Ардсмуир, и когда Грей рассказывал, он увидел на лице друга немой вопрос и даже какое то нетерпение, подавляемое только лишь приличием не перебивать.
-Джейми, я помню о твоей просьбе. Вернувшись в Лондон я поднял кое какие архивы, в которых нашёл сведения о капитане Рэндалле. Ч спрошу тебя в первый и последний раз: ты точно хочешь это услышать?
Начало было странным. Будто Грей сомневался и пытался от чего-то уберечь. Или что-то скрыть. А вот это совсем не было похоже на Джона. Он так непрактично и благородно был далек от даже маленькой лжи. Даже ради собственного спасения...
Джейми, конечно, осознавал, что и кому он поручил. И это выглядело и месяц назад и сейчас одинаково цинично и бестактно. "Ты невыносим, Джейми" сколько всевозможных интонаций и чувств вкладывал в эти слова Джон? От восхищения и удовлетворения до ярости, разочарования и непоколебимого желания отстоять свое мнение.
А Фрейзер, как обычно, принимал хитровато расслабленный вид и сверкал глазами из-под падавших на лоб рыжих кудрей.
Метания Грея сейчас были настолько заметны и ощутимы, что Джеймсу передалось состояние любовника. Вот тебе и раз! Документ, с описанием даты захоронения и места на кладбище и даже перечисление добропорядочных подданных, что ухаживают теперь за могилой доблестного капитана, наверняка не вызвал бы в Грее такого волнения.
Шотландец почувствовал. То, чего он ждал и отчего бежал и отказывался, сейчас его накрывало.
- Говори, Джон. Давай. - Джейми сел напротив друга, широко расставив ноги и оперевшись одной рукой о свое колено. Любые вести, добрые ли, дурные ли, но надо принимать с достоинством лэрда. - Я желаю это услышать.
-Капитан Рэндалл жив. Он ушёл в отставку сразу после Каллодена. По состоянию здоровья. Это то, что я нашёл в архивах. Но я также поинтересовался у общих знакомых, и знаю немного больше: он потерял глаз и руку, и живёт в родовом имении в Сассексе. Иногда бывает в Лондоне. - Грей выдал как на духу. И вперил взгляд в глаза любовника. А там творилось неоднозначное и невообразимое...
Не шелохнулся. Ни один мускул не дрогнул. Казалось даже ветви за окном замерли, и воздух вокруг Джейми уплотнился. А глаза, голубые как весеннее небо Нагорья глаза будто остекленели. Грей даже вздрогул от хриплого голоса любовника.
- Жив, женат, воспитывает сына...Да?
Грей не мог отвести взгляд от Джейми. Он боялся моргнуть, пропустить хоть одно движение. И увидел он, что Джейми всеми силами пытается не показать ему своего настоящего состояния. Черт бы его побрал!!! -Не знаю, мне об этом ничего не говорили. Но могу узнать, если хочешь... «Ну, давай же, Джейми, скажи, что тебе все равно, или наоборот, начни крушить все вокруг, только не смотри в пустоту как кролик, завороженный удавом», думал Грей...
А "кролик" сейчас себя не чувствовал кроликом. Он себя не чувствовал вообще. Фигура и обеспокоеное лицо Джона расплывалось и уходил
о, исчезало. И словно утопающий за соломинку, Джейми схватил того обшлаг мундира.
- Левая рука. У него нет левой руки?!
Грей не ожидал от Джейми такого резкого движения: тот навис над ним, схватив за обшлаг, смотрел, и как будто не видел. А в глазах был страх, сменяющийся надеждой, ненависть, сменяющаяся похотью. Или это любовь? О Боже, что с Джейми сделала новость о Рэндалле, а что, если тот его когда-нибудь увидит?
- Я не знаю. И мне все равно.
Грей впился в рот Джейми, как будто пытаясь разбудить любовника, пометить: ты сейчас здесь и со мной.
Да. Вот так. Как только Блэк Джек начинал отражаться в глазах Джейми, Клэр целовала мужа и помечала собой. Всегда. Как и Джон сейчас. Словно маленькие рыцари, они старались отвоевать тело и душу рыжего дурня у тьмы. И он отвечал, принимал. Так надо. Так правильно.
Пальцы калечной руки судорожно сжимались и разжимались, ловя в воздухе фантом, а губы отвечали, вбирали поцелуй. А Джеймс зажмурил глаза, страшась встретить не взгляд теплых и любящих глаз Джона Грея, но утонуть в жарком пожарище бездонных черных глаз Джонатана Рэндалла.
Оторвавшись от поцелуя, Джейми прошептал.
- Повело, надо же, ух...Джон, я думал обмочусь...
- Джейми, расскажи мне. Я должен понять. Я должен принять. Иначе я взорвусь...
- Прости меня, Джон. Я не должен был заставлять тебя проходить через это. А вернее, я сам не ожидал, что так по-бабьи расслаблюсь. - Джеймс отступил и снова уселся напротив друга. - Чего тут долго говорить...ты знаешь про Вэнтворт.
Видеть, как Грей сдерживает себя из последних сил было тяжело. Добавлять боли англичанину не хотелось.
- Я всегда сначала говорю и делаю, а потом понимаю, что причинил другим. В первый раз я сыграл в гордеца. И па, глядя, как Блэк Джек снимает с меня кожу лоскутами, не выдержал и умер. Второй раз появилась Клэр и ввязалась меж мной и капитаном. А он всегда умел дергать за ниточки...в Вэнтворте он подергал, эх, как подергал, Джон. - шотландец отвернулся и опустил голову. - К утру я сам просил и подставлялся. А когда Рэндалл поднялся и собрался уходить, я умолял его о смерти. Я хотел сдохнуть, Джон, вовсе не потому что мужской член побывал во мне, не потому что Блэк Джек взял мое тело... а потому что он взял мою душу.
Джейми не мог сейчас смотреть на любовника. Ему было нестерпимо стыдно.
Грей умер. На месте.
Джейми нечаянно не увидел той боли, которая в отражалась в них, в этом он был уверен. Чувство невосполнимого горя съедало его, как будто он уже потерял его. Да, он понимал, что когда нибудь Джейми женится, скорее всего это случилось бы раньше, чем позже. Но это было другое. Между ними была настоящая мужская дружба, и тайна, такая, которую Джейми ни с кем другим разделить не смог бы, во всяком случае он ему не раз об этом говорил. А тут, оказывается, кто-то забрал его душу задолго до него, Грея. Да, он безумно ревновал. И его благородная натура даже нашептывала ему, что он должен помочь Джейми, и устроить встречу с Рэндаллом. А потом, будь что будет. Но тут перед глазами как наяву встали картинки Джейми, которого грубо брали, и который стонал от удовольствия. И вспомнил, что тот единственный раз, когда Грей был зол на него и взял его жёстко, он и в себе почувствовал ту тьму, которая манит к себе как омут. Нет! Не отдам!
Грей открыл глаза, улыбнулся Джейми, который смотрел на него с выжиданием, и сказал:
-Джейми, он забрал твою душу? А я то, болван, думал, что она принадлежит мне!
Когда-то, стоя у алтаря, продуваемой всеми ветрами церквухи, Джеймс Александр Малкольм МакКензи Фрейзер давал клятву верности и отдавал тело свою и душу единственной женщине. И слова эти не были для него пустыми. На всю жизнь и по смерти любить и принадлежать единственному человеку. "Ты сентиментален, малыш, но это спасает тебя от грязи в жизни".
Не сказать, чтобы спасало. Но помогало, вело, давало ориентир.
Дата: Воскресенье, 12.05.2019, 13:30 | Сообщение # 8
Король
Сообщений: 19994
А потом Рэндалл показал, что можно, противореча своим принципам, получить наслаждение. Что душа, заключенная в тело, подчас подвластна желаниям этого куска плоти. Что через рваные раны на теле душа словно вытекает в ладони того, кто эти раны нанес. Там, где предало тело, вдруг и душа не захотела сопротивляться. Полетела камнем вниз, в преисподню, сплетясь с черной душой Блэк Джека.
Джейми отрицал, он боролся и защищался, он обрывал даже малые позывы еще раз испытать, почувствовать...
И лишь с Греем он отпустил себя. Тогда у Престонпанса, потом в Ардсмуире, здесь в поместье Дансени. Только с Джоном. Самым достойным, самым верным, самым нежным и сильным. Только ему доверил искалеченные душу и тело.
И казалось, что раны затянулись.
"Ты перевязал меня, чертов педик"
Да.
Нет.
Ближе этого мужчины у Джейми больше нет никого. Но глубже Рэндалла, к сожалению, даже Грей не смог забраться в душу рыжего шотландца.
- Я ненавидел его все годы всем сердцем, Джон, я убил его. Я лежал рядом с ним на груде трупов, Джон, и сам желал подохнуть, потому что всё, что держало меня на этой земле - это жажда мести - ушло вместе с Джонатаном Рэндаллом. Клэр ушла, я сам увел ее, Джек умер, я сам убил его. Я всё сделал сам.
Джейми перевел дыхание.
- И на пепелище моей души пришел ты. Вот так.
Вот так, друг, вот так, любовник. Пришел и отдал свою душу тому, у кого душа порвана, растерзана и осталась с ушедшими.
- Ты боялся, что вернется Клэр и заберет меня у тебя. А вернулся Блэк Джек.
Джейми мотнул головой и обнял Грея за плечи.
- Я сам захотел вернуть его, чтобы поставить точку.
Мужчина заглянул в глаза другу, и тот не отвел взгляд.
- И я хочу, чтобы ты помог мне.
-Помог тебе в чем, Джейми? Довести дело до конца? Убить Рэндалла? Кто я, по-твоему?
Устроить западню бывшему английскому офицеру, пусть даже и с такой черной душой? Нет, увольте! Грей понимал, что Джейми имеет в виду, скорее всего, не простую месть. От этого ему становилось ещё страшнее. Нет, не допустит он такого! Не отдаст он собственными руками Джейми в руки капитана, пусть и по собственности воле Джейми. Не хочет и не будет терять его!
Джеймс не удивился, услышав подобное. Его опять спасали вопреки его собственному представлению. Грей был всегда постоянен в проявлении заботы, внимания и любви. И это было прекрасно. Но только не сейчас! Джеймс никогда и не предложил бы другу участие в банальном убийстве. Как и не мог себе представить, что Грей посодействует свиданию Джейми и Джека. Что он хотел от друга?
Уверенности и молчаливой поддержки. Без слез, истерик, призывов и постоянного тормошения, что устраивала Джейми жена после Вэнтворта, в конце концов выбив того из седла сообщением о беременности. Фрейзер хотел сам завершить историю с Рэндаллом, зная, что его не осудят, не дернут и не уйдут в тень, поняв, что там происходит. Ведь Клэр, как бы ни уверяла и ни клялась, так до конца и не поверила и не простила. И саму себя тоже.
Джон другой. И он может понять Джеймса.
- Давай я оборву эту связь сам, просто, будучи уверенным, что ты не уйдешь от меня.
Джон почувствовал, как кровь отлила от лица. Он опустил голову, закрыв глаза ладонями, и попытался успокоиться. Злость, растерянность, ревность... кровь бросилась в голову англичанина с удвоенной силой. Подняв глаза на Джейми, он сказал очень тихо:
-Не мешать тебе? Смотреть, как ты возвращаешься к этому ублюдку, и ждать? А после, долгие годы пытаться залечить твои душевные раны?
Грей поднялся, и, подойдя к тяжелому дубовому сундуку, впечатал всю свою злость и отчаяние в него кулаком.
Злой, как черт, и, не будучи уверенным, что не изобьет Джейми до смерти здесь и сейчас, Грей вылетел из своей комнаты по лестнице вниз, во двор, оставив Джейми все ещё сидящим на стуле.
Этого мужика несло каждый раз, как он видел, что Джейми отходит и утекает как вода сквозь пальцы. Малый поворот головы в сторону и Джона разрывала ревность и приводила к насилию.
Ну что ты с ним поделаешь?
Хорошо, что англичанин ушел, хлопнув дверью. Видимо, опять самоуничижаться и самовиноватиться. Рыжий шотландец, мелко подергивая плечами, смеялся. Беззлобно, даже можно сказать, удовлетворенно. Нежно-внимательный и аристократично-благородный лорд превращался в животное, как только любовник давал ему понять, что в услугах Грея не нуждается.
"Ах, ты хитрый лис-сассенах, привязываешь меня, привязавшись ко мне"
Джейми закашлялся, давясь смехом. Надо идти и заниматься своими делами. Сначала навоз вычистить из стойл, а потом поцеловать расстроенную морду лорда, провонявшего цитрусами и вербеной.
А потом решить, как быть с Одноруким Джеком.
Когда Грей зверел, рыжий таял. Это кошмарная особенность, и Джейми не скажет об этом другу. Кровь и боль он отдал другому. Прошло пару месяцев. Джейми больше не заговаривал о Рэндалле. И Грей немного успокоился. Он встречался с Джейми, как всегда, они рассказывали друг другу новости из своей жизни, играли в шахматы, и, конечно же, занимались любовью. Сидя как то вечерком в кабинете Лорда Дансени и попивая бренди, Грей услышал от старого лорда:
-Грей, у меня к вам небольшая просьба. Вы же знаете, что я состою в попечительском совете в поддержку комиссованных по состоянию здоровья офицеров армии Его Величества. И вот совсем недавно, нам пришла в голову мысль: нужно помогать им не только деньгами, но и приглашать погостить к себе в имение. Ведь многие из них стали отшельниками, стыдясь своего теперешнего положения.
Так вот, мы создали небольшой график, и я пригласил к себе в следующую субботу одного из них. Не будете ли вы так любезны, и сопроводите его из Лондона к нам? Ну и, конечно, я рассчитываю на вашу компанию в те выходные. Я, видите ли, в армии не служил, и не знаю, смогу ли поддержать разговор. Не думаю, что капитану захочется общаться с нами только на околосветские темы, ведь он как раз живёт отшельником в своём имении.
-Конечно, я с радостью доставлю к вам капитана. Как его имя?
-Я запамятовал, Джон. Он прибудет к вам в следующую субботу к полудню, с рекомендательным письмом. Так я могу рассчитывать на вас?
Ровно через неделю, Грей ждал в своём кабинете, предварительно распорядившись, чтобы подали карету. Он не собирается засиживаться с неизвестным ему человеком у себя, и следуя приличиям, конечно же предложит промочить тому горло с дороги, но ненадолго.
Дворецкий постучал в дверь, и возвестил Грея о посетителе:
-Ваше Сиятельство, вас хочет видеть капитан Рэндалл. Вот его рекомендательное письмо! – и подав письмо остолбеневшему Грею, ретировался.
Грей сломал печать, спеша прочесть имя капитана и убедиться, что не ослышался. Так и есть: Джонатан Вулвертон Рэндалл. У него похолодело в груди, и забили барабаны в висках.
Что делать? Что же делать? Ведь Джейми узнает, так или иначе. Лорд Дансени обязательно захочет похвастаться своими конюшнями перед гостем, и Джейми его увидит. Лишь бы он не набросился на него на месте.
Грей не мог больше оставаться в кабинете, это выходило за рамки приличий гостеприимства.
Он вышел из кабинета, и увидел высокую фигуру в гостиной, рассматривающую портреты на стене.
-Капитан Рэндалл! Рад знакомству!
Он поклонился, и в ответ услышал:
-Как и я, Лорд Грей!
Мужчина был статен, суров лицом, но красив какой то жёсткой и даже отталкивающей красотой. Левый рукав его сюртука был наполовину пуст, и один глаз закрывала повязка. Грей предложил капитану присесть и выпить, но тот отказался, сославшись на недолгую дорогу до дома Грея.
-Что ж, тогда предлагаю двигаться в путь, не будем заставлять ждать хозяев.
Они ехали несколько часов, из которых обмолвились парой слов о погоде и состоянии дороги. Грей не мог рассматривать Рэндалла так явно, но от того веяло силой, уверенностью в себе и опасностью. А ещё Грей почувствовал неподдельный интерес к своей персоне. И это заставляло его поеживаться.
Что ж, посмотрим, что принесет нам визит.
Он был молод и глуп. А еще воспитан в традициях католической церкви. А еще по законам и правилам кланов Нагорья. А еще всегда был уверен, что только женские прелести способны возбудить его. А еще...еще много, что за эти годы либо укреплялось в душе Джеймса, либо претерпевало такие изменения, что начинало противоречить изначальному. Наверное, это и есть жизнь. Потому что неизменным, не внесшим корректи
в в свои убеждения и правила, может остаться либо круглый дурак, либо мертвец.
С годами к некоторым событиям, если и не менялось отношение, но уже они рассматривались под несколько иным углом, а это давало и понимание и осознание когда-то происшедшего.
Дурноватый недоросль решил когда-то сыграть в героя и, ведомый проповедями святого отца и убежденностью, что мужеложец сгорит в аду, нажил себе врага на многие годы. К чему это привело? К преждевременной смерти отца. К страданиям сначала сестры (а ведь он годы был уверен, что Джинни воспитывает ребенка Блэк Джека), потом Клэр, его жены, а потом эта ночь в Вэнтворте расставила все по местам.
Одновременно напугала и внесла смятение, но и сдвинула нечто в Джейми, что сейчас помогало и выживать, и принимать любовь Джона, и получать от этого не только душевное удовлетворение... Всё надо разрушить опять. Будто шаг последний еще не сделан и надо остановиться. Джейми чувствовал, что загнул с Блэк Джеком. Ну, так и что? Это его война. Грей может отойти в сторону. Ему не надо, чтоб тот рисковал и жертвовал собой. Только вот когда всех слуг выстроили у лестницы в дом, чтобы встретить прибывшего гостя, тяжело спрыгнувший с подножки коляски инвалид сосредоточил для шотландца на себе весь мир.
Джонатан не помнил момента, когда его подобрали и, обнаружив признаки жизни, отнесли в госпиталь. Джонатан стоически перенес ампутацию руки по локоть. А когда понял, что на мир теперь ему смотреть только одним глазом, то лишь скупо ухмыльнулся. Отполовиненный, раздвоенный, своими руками вырвавший из своей груди того, с кем сросся и без кого порой дышать было тяжело. И это злило, это так злило... в моменты, когда особо остро накатывали воспоминания и ощущения, Джонатан старался уходить подальше от всех. Всех. Ну да, тихая с вечно мокрыми глазами, теребящая то носовой платок, то углы косынки, вдова его младшего брата и маленький племянник. Для всех это и была его семья. Жена и сын. И ветераны в клубе, похлопывая Рэндалла по спине, ободряюще подхваливали. А Джек уходил в мансарду и сидел, уставившись в окно. Окно, где золотая листва шелестела и волновалась, и солнечные лучи играли оттенками ржавчины в кронах деревьев. Совсем как в кудрях одного гордеца. Синее ясное небо, редкое для английской глубинки, мелькало в листве и так напоминало глаза. Глаза Джейми Фрейзера.
Жаль, Джек так и не научился пить. Поэтому сидел, пялился в окно и выстукивал пальцами здоровой руки нехитрые мелодии. Или гладил рваный кусок ткани, почти потерявшей цвет. Тартан Фрейзера. Как и когда он попал к Джонатану? Еще до Куллодена. И был с ним всегда. Сплетение синих, серых и зеленых нитей.
Приезд к напыщенному сельскому помещику Дансени не произвел на Джека никакого впечатления. Смена обстановки только и всего. Скучнейший лорд Грей, что словно кол проглотил всю дорогу и только косился настороженно на
инвалида. Видимо, его общество он тоже будет терпеть вместе с простаком Дансени и его курятником. Да,
он уже знал: жена, дочь, старшую недавно выдали замуж за соседа.
И небо перевернулось и отразилось в глазах, и вся осенняя листва, годами дрожавшая от ветра за пыльным окном, заиграла в кудрях, и Джек пошел. Пошел не останавливаясь. Как за дудкой крысолова. Мимо хозяев, мимо поданной руки лорда, мимо склонившихся голов слуг, мимо...прямо к Джейми. Прямо к тому, на ком подыхал при Куллодене, не выпуская из своих объятий. К тому, что выпрямился во весь рост и смотрел в глаза приближающемуся однорукому Блэк Джеку.
Остановился почти вплотную, втянул запах шотландца, одними ноздрями, как хищный зверь.
Дата: Воскресенье, 12.05.2019, 13:31 | Сообщение # 9
Король
Сообщений: 19994
Грей вышел из кареты вслед гостю и, остановившись сразу возле подножки, не мог дальше сдвинуться с места. Взоры всех присутствующих (главного конюха, Джейми, дворецкого и, собственно, лорда Дансени), были устремлены на капитана Рэндалла. Он шёл прямо на Джейми, не замечая никого вокруг: ни лорда Дансени, начавшего было приветствовать гостя, ни дворецкого с конюхом, почтительно склонившими головы в поклоне. Он видел только спину Рэндалла, но он отчетливо видел лицо Джейми, стоявшего как истукан на своем месте.
Но если до того, как Джейми увидел Рэндалла, он стоял, как и полагается слуге - руки сложены перед собой, голова опущена вниз в почтении, то сейчас шотландец стоял в совершенно неслыханной позе: расправив плечи, руки по бокам, собранные в кулак, и вздернутый подбородок. И глаза... глаза, которые Грей изучил, как ему казалось, очень хорошо. Он видел в этих глазах все эмоции, которые можно было представить: холодность, учтивость слуги, милая дружеская насмешка, гнев, страсть, любовь... только ненависть Грей увидел лишь пару раз, и то, это был только её отклик. Тогда, когда Джейми рассказал ему о Рэндалле в Ардсмуире, и недавно, когда просил Грея найти хоть какие-то новости о судьбе капитана. Но все же, это были только отголоски тех эмоций, которые Грей читал сейчас на лице шотландца. Безучастность сменилась удивлением, удивление сменилось осознаем того, кто перед ним, осознание сменилось ненавистью такой лютой, что синие глаза Джейми потемнели до почти черного. А как только Рэндалл подошёл вплотную - ненависть сменилась на какофонию чувств: радость, удовлетворение, даже какое-то возбуждение, как будто Джейми проснулся после долгой спячки.
Лорд Дансени повернулся к Грею, надеясь найти объяснение тому, что происходит перед его глазами. Грей не мог больше смотреть на это:
он почувствовал, что если сейчас же не окажется в своей комнате, его вывернет прямо здесь, при всех.
- Капитан Рэндалл! Я полагаю, вы встретили давнего знакомого! Почему бы вам не рассказать нам об этом за чаем? Лорд Дансени, позвольте нам пройти в покои и освежиться после дороги, и через полчаса мы встретимся в гостиной?
Он должен был срочно взять ситуацию в свои руки. Во-первых, убрать Рэндалла подальше от Джейми. Во-вторых, остаться самому и действительно умыться с дороги, и в третьих увидеть Джейми и объясниться!
Рэндалл развернулся, поклонился лорду Дансени, извинился за свою бестактность и поблагодарил за гостеприимство, и последовал вслед за дворецким, показывающему дорогу в гостевую комнату.
Мой темный грех... опять душа из самых черных своих глубин поднялась и потянулась, помечая рыжего липкими пятнами, манко-смоляными как взгляд капитана Блэк Джека.
"Мой сладкий грех... назови меня по имени... да...так"
И вдоль позвоночника рубаха намокла от пота, а руки сжались в кулаки.
"Возьми в рот... да... как я тебя... возьми"
И запах зверя, что играл ноздрями сейчас в двух футах от Джеймса. Запах и вкус, который Фрейзер не забывал никогда.
И выражение прищуренных потемневших глаз шотландца можно было принять за ненависть, но Грей то видел и понимал, что начинает происходить...
Гости ушли, Дансени, покачивая головой и рассуждая о доблести ветеранов и их незавидной доле, направился к лестнице, ведущей к центральному входу в дом. Джейми стоял как истукан, коротко раскачиваясь с пятки на носок и сжимая и разжимая кулаки.
- Скотти, ты видно знаешь этого героя не понаслышке? - черт дернул одного и валлийцев, что служили в доме, задать вопрос рыжему. И довольно громко, так, что парочка горничных обернулись и заинтересованно прислушались. Валлийцы всегда поздно соображали, когда нужно остановиться, и потому конопатый простак продолжил.
- Ловил тебя за юбку небось, когда ты драпал со своих куллоденских болот, а, скотти?
Сдавленный звук, одновременно испуганного и полузадушенного существа, вырвался из слуги и мокро булькнув в горле, пропал. Рыжий шотландский конюх сгреб коротышку за крахмальный воротник, притянув к себе поближе так, что ноги того почти оторвались от земли.
- Если посмеешь еще раз повторить, то я тебе покажу, что шотландцы делают с кривоногими конопатыми сассенах, пока коротышки не успели наложить в штанишки, - сказано было тихо и сквозь зубы, сверкая все еще потемневшими глазами.
- Я пошутил!
- А я нет.
Джеймс Александр еще раз тряхнул лакея, прежде чем брезгливо бросить того в песок дорожки и, перешагнув через валлийца, отправиться к конюшням.
А что он ждал? Что педантичный до потери чувства самосохранения Джон не попытается искать и не решиться на устройства встречи? Что фантом из далекого прошлого порадует Джейми веселой засаженной фиалками могилкой? Нет, не фиалками. Лавандой.
Джейми действительно вопреки всему на свете ждал, что Блэк Джек сдох, а узнав, что тот жив, надеялся, что у лорда Грея хватит ума не тащить сюда этого монстра. И никакие надежды не сбылись. Как, смеясь, говорила Клэр? " Никогда ничего не прости у Господа, а друг Он исполнить твои чаяния?"
Чаяния, ночные многолетние кошмары, дневные фантомы сейчас скрылись в гостевых комнатах, провожаемые Джоном.
Бестолковым, в чем-то наивным Джоном.
А что он ждал? Что рыжий упрямец испустил последний вздох тогда в утреннем тумане на топях? Что хитрый прищур и кривоватая улыбка, упавший на лоб локон и томительное, почти девичье, движение широченными плечами, хриплое дыхание, прерываемое лишь вышептыванием имени - что всё это ушло в сырую землю Куллодена? Капитан Джонатан Вулвертон Рэндалл забрал это с собой и носил в себе до сегодняшнего дня как проклятый идиот. И, отвечая коротко и чаще невпопад на какие-то вопросы лорда Грея, Джек стремился добраться до комнаты, чтобы принять удобную позу у окна и понять, что здесь происходит.
- Вы, видимо, знакомы с местным конюхом, капитан? - на что рассчитывал Джон, задавая этот вопрос? Но прямая спина ветерана не могла выдать его истинных мыслей и чувств.
"Я трахал его всю ночь и желал продолжения"...
Но вслух прозвучало совсем другое.
- Я мог ошибиться, эти скотты все на одно лицо...
"Я хочу увидеть его своим единственным глазом и дотронуться своей единственной рукой"...
И опять вслух скучающе-усталым тоном он произнес совсем другие слова.
- Спасибо что проводили меня до покоев, лорд Джон, я устал, разрешите откланяться. Встретимся за ужином. - последнее произнесено было уже в практически закрытую перед носом красавчика офицера.
Утешиться, укрыться, завернуться как в теплый тартан у костра и зажмурить глаза, чтоб поплыли кроваво-черные круги под веками. Сжать в объятиях, развернуть к себе спиной, чтоб не видеть встревоженного, расстроенного выражения лица Джона, закрыть ладонью рот другу, чтобы
не слышать не единого звука... И просто найти в Джоне то, что находил в Клэр после Вэнтворта...
Но вместо этого ноги понесли на берег пруда.
- Отсюда прекрасный вид на парк, капитан.
Спина, стоящего на берегу пруда инвалида чуть заметно напряглась. И без того не растерявший военной выправки, Джонатан, сейчас почувствовал, что от звука голоса рыжего шотландца кровь понеслась по венам, жарко и горько наполняя его сухое и жилистое тело давно забытым ощущением.
- Сентиментальная тяга восторгаться природой и пускать слезу от чириканья птиц, видимо в крови горцев?
В детстве Джейми любил потеряться на ярмарке у кузнечных рядов и мастерской жестянщика. Дрожание сгибаемых тонких жестяных листов, что сопротивляясь, выводили шелестяще-гулкую протяжную мелодию, обрываемую ударом молота. Да. Именно с этими звуками из далекого детства всегда ассоциировался голос капитана Джонатана Вулвертона Рэндалла. Глухой раскат с мелодией-шепотом. От которого хотелось бежать сломя голову и одновременно придвинуться поближе и услышать еще и еще раз, покрываясь испариной.
- Вы знаете, что в крови горцев, пустив реки ее по землям Нагорья.
Маска безучастности нарушилась лишь быстрым движением левой брови.
- Вы?... И пламенные речи патриота? - вот оно! Вот оно начало, первые шаги к поединку! - Аах, Джейми, последние два часа я волновался, что ты мог измениться.
Находиться рядом становилось невыносимо. Джеймс начал задыхаться.
- Позвольте оставить Вас любоваться пейзажами, а у меня много дел на конюшне, - и застыл, не закончив короткий поклон...
- Думаю, ты внесешь коррективы в плотный график конюха, Джеймиии...
Не вопрос, не приказ, не просьба. Констатация факта, даже не требующая согласия Джейми.
Грей решил непременно увидеть Джейми. Он не мог не повидать его: Грея терзала тревога, во первых о Джейми, ведь Рэндалл явно вывел его из равновесия, во вторых, он хотел убедиться, что Джейми не затеял ничего из того, чего так боялся Грей. А Грей боялся разных, казалось бы, противоречивых вещей. Во-первых, он жутко ревновал. Потому как понимал, что сам в душе Джейми не оставил такого неизгладимого отпечатка, как Рэндалл. Конечно, чисто по человечески, Джейми должен был ненавидеть Рэндалла. Но Грей понимал, что, несмотря на насилие и надругательство, Рэндалл подарил Джейми что то, что Грей не мог дать ему.
Во-вторых, он переживал, что Джейми все-таки решит довести дело до конца, и убьёт Рэндалла. Подумав ещё раз, он все же не нашёл это
возможным: не станет Джейми мериться силой с калекой. И все же... Он подходил к конюшням, и, увидев, что Джейми один в стойле, подошёл ближе. То, что было у него сказать другу, останется только между ними. Джейми щеткой тер бока кобылы на сносях, что то приговаривая ей шепотом на гэльском.
-Джейми!
Шотландец обернулся, и, увидев Грея и бросив щётку, подошёл к тому, вытирая руки о тряпку.
-Во-первых, я хотел сказать, что понятия не имел, кого должен был привезти сегодня сюда. Поверь, я бы сделал все возможное, чтобы предотвратить этот визит, если бы знал заблаговременно.
Джейми смотрел на него с прищуром, из-за которого Грей не мог понять: рад шотландец нежданной встрече, или все все-таки нет.
-Или ты рад гостю?
На лице Джейми расползлась улыбка, но в глазах он увидел злость. Грей ждал чего угодно, только не этой улыбки, как будто говорящей ему: не лезь, я сам разберусь.
-Я надеюсь, ты не пожалеешь о том, что все таки задумал сделать.
Он ушёл, ни разу не оглянувшись.
Он знал, что чувствует Джон. Он даже мог предположить, что через некоторое время у лорда сорвет крышу и тот вновь постарается закрепить свое место рядом с Джейми. Обычным уже способом. Взять силой, унизить, пометить. А потом мучительно искать вину в себе и страдать.
Джеймс впустил англичанина в душу и сердце ровно на такую глубину, на которую мог. Джон Грей хороший человек и опускать его в темень гипсовой трухи и грязи, что скопились на дне души Джейми, не хотел. Не заслуживал этого друг.
Как странно. Тело мужало, уже начинало стареть, да, да...а душа, наполняясь встречами и прощаниями, радостями и печалями, словно усыхала, сжималась, оставляя место уже только горечи. Всё уже имело привкус горечи. Сладкий аромат и горький вкус. А тело улыбалось, довольно жмурилось, подставляя морду восходящим лучам солнца, урчало нутром от вкусного ужина и смаргивало слезу от невыносимо тревожно-щемящего закатного горизонта. И оглаживало сейчас бархатистые бока кобылки, и приговаривало на языке предков ласковые слова, подбадривая к предстоящим мукам-родам.
Всё имеет свойство приводить в этот мир свое продолжение. Деревья, травы, мухи, кролики, кони, люди... Но не Джеймс Александр МакКензи Фрейзер. Он не привел, но приманил на себя мерцающую женщину, темного мужчину и светлого мужчину. И словно в калейдоскопе, в нем самом, завертелись, рассыпались и сложились причудливыми узорами судьбы и души этих людей.
А что же он сам? Лишь картонная оболочка для смальты?
Дата: Воскресенье, 12.05.2019, 13:33 | Сообщение # 10
Король
Сообщений: 19994
Джейми хотел. Взвыть, свернуться в грязи, прижав голову к коленям, хотел хрипеть и томительно ожидать следующего удара или ласкового поглаживания...хотел осознать равность не в процессе, не дарении и взятии, но в окончательном удовлетворении. Чтобы рука, прикасаясь к нему, вызывала дрожь предвкушения...
Чтобы маслянисто-черные бездны-глаза заглядывали в саму душу, что трепещет и дрожит. Но не от страха, а от ни с чем несравнимого блаженства. Нет рук, есть культя. Нет глаз, есть черная повязка. Словно половина Джека явилась перед Фрейзером, вторую половину так и оставив там: в Уильямсе, в Вэнтворте, на Куллоденских топях.
Есть голос. Голос Блэк Джека Рэндалла. Неизменный.
А еще есть лорд Джон Грей.
И внутренняя борьба между желаниями.
Желаниями доиграть прерванное, и не убить зарожденное. Желаниями освободиться и одновременно нырнуть в самую глубь. Желание быть тем, кого он открыл в себе благодаря Джеку и принял в себе благодаря Джону.
«Скажи, зачем ты не сдох тогда? Почему нам дали еще раз увидеться? Что ты принес в этот раз с собой, Джек? Почему я ждал тебя все годы, словно не ты стал моим кошмаром? Что ты ждешь от меня, скажи? Меня ломает только один вид твой и закипает ярость одновременно с желанием. Желанием почувствовать тебя. Ты порождение тьмы, Джек. Скажи, зачем именно меня ты преследуешь всю жизнь? И наяву и во сне? Я убивал тебя два раза собственными руками...а теперь я готов сидеть у твоих ног и подставлять спину твоей руке...и предавать опять и опять тех, кто отдал мне свою душу. Нести их внутри себя к тебе...Джек Рэндалл».
Наступление ночи Джейми встретил с бутылкой какого-то мерзкого пойла в руках. Закрыл конюшню, долго и тщательно провозился с замком, словно оттягивая неизбежное. Также тщательно постарался избежать встречи и разговора с Греем. Ему пока нечего было сказать другу, не о чем поделиться и не в чем повиниться. Пьяный и злой шотландец просто притащился на берег пруда, туда, где встретил капитана. Рухнул на траву, раскинув руки, но не смотрел на небо, а болезненно зажмурился.
Слабак, слабак, недостойный килта и своего имени! Задрожавший, словно течная сучка, от вида врага, от присутствия твари...
Столько лет выбивать и вытравливать из себя, прикрываться женой, а потом другом, согласиться на любовную связь с мужчиной, чтобы в конечном итоге валяться сейчас ожидая, что всё пропадет пропадом как страшный сон.
- БлАгерд, коhОрсах...тупая сука, а не мужик, - выплевывал ругательства на самого себя Джейми вслух, бросал вверх, в звездное небо, в никуда, признавая свое бессилие.
- ТОлатОн, да, абсолютный, - Джек не очень ловко присел рядом, но сразу выпрямил спину и даже непринужденно облокотился на здоровую руку, - ты остался таким же щенком, Джейми?
- Я могу придушить сейчас тебя, - но голос был спокойный и даже веселый. Рэндалл втянул воздух ноздрями.
- Конечно, как всегда. Можешь...ты напился. Я не люблю спиртное.
Лежащий на траве мужчина перевернулся на живот и поставил между капитаном и собой, булькнувшую содержимым, бутылку.
- Я знаю.
"Ты пришел, рыжеволосый божок. Ты принес свое тело и свою душу сюда. Зная, что я приду. Ты напился со страха, но ты на самом деле не боишься меня. Уже не боишься. С Вентворта. Ты перескочил свой страх, нырнув в те глубины, в которые я звал тебя, рыжик."
Темная бездна единственного глаза на лице-маске вела свой разговор с голубыми прищуренными озерами, сверкавшими под выбившейся челкой.
-Ты не тронешь меня...
- Я не трону тебя...
Одновременно, в унисон, на выдохе, глаза в глаза. И моргнули, словно желая смахнуть услышанное и сказанное.
"Ты сам придешь ко мне...чтобы испытать себя на прочность"
"Я сам приползу к тебе...чтобы снова попытаться убить тебя"
- Дааа...
- Да.
И снова в унисон. Поняв друг друга. И засмеялись. Сухо, зло, сдавленно. В предночной тишине и покое, у посеребренной лунным светом глади пруда, двое мужчин в расслабленных позах вели беседу, прерываемую смехом, бутылка, стоящая меж ними, предполагала еще большую дружественность и даже задушевность. И только знавший хотя бы одного из собеседников мог почувствовать в воздухе наэлектризованность и услышать раскаты грома. Надвигалась буря. Буря, что могла смести все, что существовало, что родилось и зиждилось, не оставив камня на камне. Буря, что могла похоронить наблюдавшего за беседой Грея.
И тогда Джейми встал, навис над капитаном, загородив от того свет луны. Темная тень, подсвеченная серебристо-молочным светом со спины, медленно сделала шаг назад. Капитан замер в ожидании. Чего? Прыжка, удара, вцепившихся в его горло пальцев?
Медленно, словно в полусне, Джейми развязал ворот рубахи, а потом словно передумав, оставил ее на себе. Не глядя, нашарил у бедра кинжал. Слугам запрещено носить оружие, но сегодня шотландец вооружился подарком Джона. Обнажил лезвие, прокрутил меж пальцами, позволив отблескам луны заиграть на стали. И пошел на не двинувшегося с места капитана.
Джек ощутил, как стало томительно жарко и пряно, как голова, оставаясь ясной, пошла кругом, а дыхание прервалось. Этот миг неизвестности, выбора, нахождения на краю, когда все чувства обострены до болезненности.
Дааа...рыжий, дааа...чтобы ты сейчас не сделал. Да!
Джейми приблизился к Блэк Джеку, встав по правую здоровую руку, оценив, что капитан даже не шелохнулся.
Задрав голову к Джейми, Джек улыбался краешком рта так, словно наблюдал нечто самое прекрасное в жизни, словно ребенок в рождество, перед которым открывают подарки...
И тогда Джеймс Фрейзер протянул ему кинжал. Джек не шелохнулся. Джейми, подождав мгновение, выронил оружие из рук у ног англичанина. И рухнул рядом в траву, спиной к врагу, на колени, опустив голову.
Дааа...
Как когда-то... как в камере Вентворта... дааа.
Звук разрезаемой ткани в полной тишине и только выдох со стоном, который не понятно кто первый издал. Едва-едва касаясь пальцами, легонько подушечками проводя по посветлевшим шрамам, спускаясь вниз и возвращаясь к плечам, сопровождая прикосновения обжигающим дыханием...
И мороз по коже шотландца и подрагивающий кадык, и широко открытые глаза. Глаза, в которых не было слез, а горело воспоминание-вожделение...
- А теперь уходи... - как выстрел, как удар под дых, как петля затянутая на шее...спокойным, не терпящим возражений голосом Джек прервал скорее себя, нежели Джейми, - Уходи, Джейми...
И не дав тому развернуться, оттолкнул. Мужчина упал, скорчившись в траву и, так и не поднял головы... А Джонатан Рэндалл не дав тому ничего сказать, продолжил.
- Я подожду. Подожду, когда ты придешь ко мне, чтобы убить меня, Джеймиии...
Умереть хотелось сейчас. Здесь. У ног твари. Фрейзер не произнес ни звука, сел, выпрямив спину, не опасаясь оружия в руках Джонатана, наоборот, желая, чтоб тот воспользовался кинжалом. Он наблюдал за Джейми большую часть вечера. Видел, как тот заканчивал дела на конюшне, нежно разговаривая с лошадьми, насыпая им овса в люльку, добавляя воду. Отпустив молодого конюха, Джейми не пошел к себе наверх. Нет, он притащил откуда то бутылку, и неплохо приложился к ней. Шотландец не был выпивохой, он мог пропустить стакан другой виски, но не сам, нет, не сам. Всегда в компании с кем то, всегда в хорошем настроении. Здесь Грей увидел возбуждение, ожидание чего то, размышления... Он прекрасно понимал, почему Джейми был в таком состоянии. Он хотел замкнуть круг, вот и все. Как это получится, что будет результатом, Грей предугадать не мог. Как и не мог предугадать, во что лично для него, Грея, в
ыльется это все. Джейми пришёл к пруду, развалился на траве. Какое-то время Грей наблюдал за тем, как Джейми что-то тихо бормочет под нос, частенько прикладываясь к бутылке. Он уже почти решил выйти из укрытия, когда услышал шаги подошедшего Рэндалла. Грей и так чувствовал себя скверно, наблюдая за другом. Теперь, получается, он наблюдал за обоими. Поначалу ему показалось, что сидят двое старых приятелей, говорящие после долгой разлуки. Джейми, перевернувшийся на живот, и смотрящий на Джека, даже улыбался. Как показалось Грею, немного кокетливо. Но Джейми улыбался так всегда... Но от Грея, не совсем слышащего разговор, но сидящего достаточно близко в кустах, чтобы видеть глаза Джейми, не могла укрыться буря, зарождающаяся в них. Даже спина Джека выдавала огромный накал эмоций.
То, что он увидел после, поразило его до глубины души. Джейми сам, САМ, отдал в руки Рэндалла кинжал, вместо того, чтобы этим кинжалом убить подонка. А Джек, в свою очередь, не воспользовался моментом. Что двигало ими обоими? Для Грея Джейми стал ещё бОльшей загадкой.
Грей не мог себе позволить и дальше наблюдать за этим, из-за за соображений этики, во-первых, ну и во-вторых, он не мог смотреть на то, как между этими двумя накалялись такие чувства и эмоции, которые могли бы разжечь огонь в потухшем костре. Грей немного отошёл от кустов, за которыми притаился, и вышел на дорожку, ведущую как к пруду, так и к дому. Он неспешно подошёл к тому месту на траве, где сидели Джейми и Джек, и 3 глаза вперились в него, в недоумении.
-Джентльмены, прошу простить мое нахальство, с которым я позволил себе оборвать вашу, явно обоюдоприятную беседу. А я то думал, что английский офицер и бывший мятежник не могут быть друзьями. Однако, я ошибся,- Грей присел на траву подле них. Он взял бутылку, отпил из неё, и сморщившись, поставил обратно.
-Джейми, ну что за пойло, право слово? Я подарю тебе бутылку твоего любимого виски. Капитан, с вами тоже я был бы не прочь пропустить стаканчик, и поделиться воспоминаниями о службе. А сейчас, господа, я откланяюсь, и не буду больше мешать вашей задушевной беседе.
Грей взял бутылку, отпил от неё еще глоток, встал, отряхнул бриджи, и не выпуская из рук бутылки, поклонился обоим.
-Честь имею, господа.
Он шёл по тропинке обратно к дому, не спеша, прикладываясь каждые несколько шагов к горлышку бутылки. Жидкость, из которой сейчас напоминала ему его жизнь: горький, полынный вкус, в котором иногда можно было почувствовать приятные нотки фруктов, но такие невнятные, что не могли заглушить вкуса одиночества и боли, царившие сейчас в душе Грея.
Он всё видел! И, конечно, всё понял! Всё... от самого первого дыхания до последнего слова.
Как на сцене театра они разыграли перед лордом Джоном Греем свой спектакль, который еще не окончен. Нет, не окончен, в этом Джек Рэндалл не сомневался.
Но какова выдержка у этого пидораса! Каковы нервы!
Показавшийся при знакомстве изнеженно-манерным, субтильным и мягким светловолосый офицерчик вырос в глазах капитана Блэк Джека. На дюйм. Не более. Но Джек уважал силу, а особенно силу духа.
Как интересно...ах, как же интересно. Оказывается, его рыжик не прятался под женскими юбками, выбивая из себя тягу к хорошему мужскому члену, а насадился на очередной английский член? Или насадил? Все-таки этого Грея с натягом можно было назвать ведущим. Ах, как интересно.
Его игрушка побывала в руках блондина. А только ли в его руках? Женщины не в счет. Рэндалл не ревновал даже к тощей похотливой жене Джейми, как ее там звали? Да не важно. Хищная сука. Рыжик был в надежных руках при ней. Неужели отошла в мир иной? И Джейми Фрейзер теперь, как комнатная собачонка, пасется и ластится у ног благородного сассенах. Ну, ну...
В логике и скорости реагирования на увиденное и услышанное отказать Джеку было нельзя. Кто хоть на мгновение сомневался, тот платил, как правило, жизнью. Сейчас, в предутренние часы, наблюдая молочный прохладный туман, что оседал на землю, готовя природу к встрече солнца, Джонатан уже не сомневался: рыжий шотландец и белокурый лорд - любовники. И кто первый об этом скажет напрямую, было интересно. Выходка блондина ночью не в счет.
Это только на первый беглый взгляд можно было решить, что однорукий и одноглазый ветеран безучастен и погружен в себя. О, нет, инстинкты хищного зверя и интуиция, унаследованная от многих поколений военных в семье и усовершенствованная почти до идеала, не спали в искалеченном теле. Как и лишь чуть затаились другие инстинкты и желания. Шлюхи обоих полов и всех возрастов удовлетворить Джека не могли так, как одно только осознание, что рыжий скотти жив и зоне досягаемости и...теперь самое главное, о, да! И то, что он успел тогда в вонючей камере Вэнтворта заронить зерна своих темных пристрастий в чистую душу Джейми Фрейзера. И они проросли и дали побеги, но вот плоды, похоже, собрался вкусить этот лорд Джон. Врядли вкусил уже. А упрямца рыжего нежностями и собачьим взглядом не возьмешь. Он тот противник, что принимает игру и хитро прищуриваясь, сопротивляясь, не даваясь сразу распаляет так, что только дотрагиваясь до него, начинаешь выгорать изнутри.
А рыжий упрямец уткнулся мордой в мокрую траву, спрятавшись от света белого и весь мир отгородив от лицезрения своего позора. Позор
а, так и есть. И что стыднее было - свое падение в ноги Блэк Джека или то, что это увидел Джон - Джейми не мог понять.
Мучительно-липко было от своего поведения. Как бычок на убой...как много лет назад в крепости он пошел даже на молчание капитана. Как же он ждал, что Клэр поймет, почему он кричал тогда "Убери ее! Пусть она уйдет!" Как он закрывал глаза, входя в жену и трахал молчаливого капитана, и рычал, стонал от удовольствия, не желая возвращаться в реальность! Сколько лет он напрягался и каменел даже от слегка напоминающего оттенка в чужом голосе!
И пополз, пополз растеряв последние крохи достоинства!
Джеймс ненавидел себя, презирал.
Все клятвы жене, все обещания другу пошли прахом! За один взгляд единственного глаза, черного как душа его хозяина.
Клэр больше нет. А Джон смотрел на любовника в разорванной рубахе так, будто видит того впервые...Он рассказывал, но, видимо, не всё и не так. Да, он показывал, но, видимо, не то и не тогда...
"Что он с тобой сделал?"-"Слишком много..и недостаточно"...
Недостаточно, чтобы понять. И недостаточно, чтобы еще и еще не хотеть повторения. Этот ад Джейми носил в себе лишь пытаясь спастись Джоном.
Спастись...
Джон не примет его. После такого он сам бы не принял.
Даже ничего не обещая на словах Грею, шотландец внутри себя принял решение и следовал ему.
До этой ночи.
Джон.
"Благерд, тупой, вонючий благерд ты, Джеймс Александр!"
А что сделает тупое животное в такой ситуации? Правильно...да! Догнать друга не составило труда. Неспешные нетрезвые шаги того вдоль аллеи, тяжелые, будто человек нес на себе груз всех грехов и своих и тех двух, что встретились у пруда... Рубаху рыжий скинул еще на берегу и, как был, с голым торсом, босиком, в одних бриджах, нагнал Джона. Молча, не сбивая дыхания, прыгнул англичанину на спину, сбив того с ног. Грей вырывался, норовил схватить Джейми за горло или пнуть коленом по яйцам, но шотландец навалился всей тушей, придавил, зафиксировал, почти обездвижил опьяневшего любовника.
- Джон, Джон...Джон, успокойся, это я, я... я здесь, я с тобой, Джон...я с тобой... - словно молитву повторял и повторял Джеймс, придавливая друга и не прекращая повторять. - Я здесь, это я...я...я с тобой, Джон...Джон...
Джон решил не идти в дом, ему нужно было подумать, и он не мог знать, кого встретит по дороге в комнату. А подумать было о чем. Он уже изрядно выпил, и начал чувствовать, что ноги стали заплетаться. Он вышвырнул бутылку подальше в кусты, и пошел по тропинке дальше, в сто
рону заброшенной ротонды. Он решил освежить голову, и подумать. Итак, что он увидел?
Господи, что же он увидел...
А увидел он Джейми, который по непонятной ему пока причине, желает не убить Рэндалла, а желает его прикосновений, как минимум. При этом, Джон не забывал, что Джейми отдал ему кинжал. Прикосновение кинжалом... интересно! Джон не совсем понимал, почему. И только сейчас он вспомнил, что те несколько раз, когда он брал Джейми в приступе ярости, Джейми получал от этого удовольствие не меньшее, а может быть и большее, чем когда они спокойно занимались любовью.
Джон продолжал неспешно идти, лунный свет немного освещал дорожку перед ним, и когда на него кто-то набросился сзади, сбив с ног, он, не видя и не понимая, кто это, чисто рефлекторно начал вырываться. Пока не услышал шепот Джейми. Он перестал сопротивляться, да и что он мог сделать, немного опьяневший, против огромного шотландца? Но картинка перед глазами резко сменилась: Джейми, покорно сидел у ног Рэндалла, и ждал... чего? Грей сморгнул и
-Джейми, погоди... посмотри мне в глаза. Джейми, все хорошо, все будет хорошо, да? Пойдём, пойдём в дом.
Грей, не отводя взгляда от синих озёр, полных боли и растерянности, очень нежно поцеловал рыжего. В этот момент он понял, что ему совершенно все равно, что с Джейми не так, и какие тайны он скрывает. Он понял, что пока тот будет нуждаться в нем, он будет рядом. И сделает все, чтобы больше не видеть отчаяния в синих глазах этого огромного ребенка.
Дата: Воскресенье, 12.05.2019, 13:34 | Сообщение # 11
Король
Сообщений: 19994
***
Предрассветную хмурь в росяном тумане и тишине Джейми встретил на конюшне. Убаюканный посапыванием лошадей и теплом их боль
ших и спокойных тел, шотландец будто ушел в себя и дотрагивался, перебирал в душе какие-то важные моменты, расставлял по местам и рассматривал с разных сторон.
Наводил порядок.
В последние годы Джеймс Фрейзер вернулся к этой привычке, когда-то подсмотренной у священника, что обучал его грамоте, и перенятой у того. В скитаниях и приключениях юности и молодости Джейми редко удавалось так сосредоточиться и умиротвориться. А в семейной жизни это было абсолютно и невозможно. Не было интимности и сакральности, не существовало потайного уголка души, так необходимого для каждого человека. Все выносилось наружу, растрясалось, выворачивалось и перепонималось. Тогда, упоенный пряным вином влюбленности и праздниками плоти, рыжий шотландец принимал это как показатель чувств и как выполнение брачных клятв. А как иначе? В богатстве и бедности, в болезни и здравии и пока смерть не разлучит нас…
Все, что на уме и на сердце принадлежит любимой.
И как-то очень быстро оказалось, что любимая лучше знает, что он думает, что он хочет, о чем мечтает и что и к кому чувствует. Как он мог не верить ей? Как? Как без веры в человека и ее благие намерения обнимать его и целовать?
А оказалось, что он отдавал свою душу и тело той, кто вытягивал из него, как ювелир серебряную нить, всю суть его и безжалостно сгибала и завязывала узорчатые узелки для серебряной цепи, на которой уже болталось его бедное сердце в виде брелока.
И только однажды он почти освободился. Страшно, кроваво, унизительно, невыносимо порочно. Падал в бездну чернее безлунной ночи в горах, обдирал кожу и куски мяса об острые края бездны, хрипел и стонал. И в какой-то миг осознал, что падал, падал вверх. Невыразимо и необъяснимо. Вверх. К звездам под воспаленными веками. Туда где расправились крылья. Туда, где можно оставить сундучок с тайнами. Туда, где есть страж, что ценой своей жизни будет хранить его и что распахнет ворота и выпустит на волю крылатого золотоволосого шотландца.
Всего одного мига, когда умирал и воскресал, Джейми хватило, чтобы почувствовать. А потом, испугавшись, поддавшись и еще раз испугавшись, запрятать в самый дальний уголок души понимание. И, словно для того, чтобы добить самого себя, перепрожить и еще раз убедиться, нырнуть в Клэр.
Но ветер, что свистел в ушах и наполнял легкие жаром, пряной страстью, свободой и ароматом лаванды, остался позади. Оставил Джейми до самой встречи в Париже.
А вокруг остался сладковатый удушающий плотный туман воскурений, перегарный и ржаво-кровавый…аромат Клэр.
И юный Джейми понял, чем отличается запах страсти и запах похоти. Навсегда понял.
Ночью Джек пах страстью. Тягуче-неспешной страстью, силой, властью и милостью.
Джон пах похотью. Как жаль. Похотью, от которой подрагивали веки, намокали ладони и начинал заплетаться язык.
Похотью и страхом. Страхом потерять игрушку.
Мужчина зажмурился, мучительно сжав пальцами виски. Черт, черт, черт…Джон, ну почему так? Почему ты такой?
Честный, добрый, благородный, нежный, страстный, ласковый, ревнующий Джон. Почему тебе было нужно присвоить, приобрести, привязать? Как Клэр…
Мы летим в те руки, которые нас отпустили. Джон…
***
Je suis prêt. Всегда. Должен быть готов. Что бы ни предложила судьба. И впитал это Джейми с молоком матери, принял с шершавой ладонью и розгами отца, оплатил кровью своей на поле брани и комом в горле от потери друзей и близких. Je suis prêt! И ни шага назад. Особенно когда липко от страха и головокружительно от волнения. Не рваться в бой, но не уступить ни ярда и ни пинты своего.
Только что есть «свое»?
Единственный кто, беря его тело, забираясь в его душу, не произнес «мой, моё, мне» - это Блэк Джек. А взял больше, а вошел дальше, а нырнул глубже. А лишил иллюзий о правильности и настоящести всего, что было до и произошло после.
Столько лет Джейми ненавидел до дрожи за это капитана, убивал дважды. И ждал завершения диалога как дурак. Годами.
- Я подожду. Подожду, когда ты придешь ко мне, чтобы убить меня, Джейми.
С первыми лучами солнца, когда птицы у стрехи и на ветвях деревьев оповестили мир о начале нового дня, Фрейзер вдруг понял эту фразу Джонатана Рэндалла.
Он понял.
Ни Грей, ни обстоятельства, что могли разлучить их, ни нож в подреберье Блэк Джека на самом деле не убьют его. Даже заколотив собственноручно крышку гроба и присыпав замлей Джеймс Фрейзер не убьет того, кто позвал шотландца на смерть.
Мир просыпался и оживал. А рыжий конюх, облившись ледяной водой из бочки у входа в конюшню, отфыркиваясь и разбрызгивая капли воды, улыбался.
Словно не было вечера на берегу пруда и ночи в раздумьях в дальнем углу за стойлами лошадей.
Джон не спал, метался, стыдился и каялся сам себе. И тут же оправдывал себя и снова мучительно стыдился. И еще он действительно ощущал страх. Сосало под ложечкой и сохло во рту от предчувствия потери. Джейми не сказал ни слова, даже успокаивал и оглаживал, правда лов
ко увернувшись от навязчивой ласки Грея. Он был рядом телом и за тысячи миль от этого места душой.
Грей давно понял, но так и не смог принять то, что говорил Джейми в самом начале их странной дружбы. Тогда казалось это лишь какое то кокетство и чудной флирт. Тогда не хотелось ничего, кроме обладания целиком и полностью этим мужчиной, чей образ, запах он носил в себе годами. Кто стал раз и навсегда для него эталоном. И даже истерзанный, потускневший и сопротивляющийся будил дикое желание.
Джону казалось, он и взял. Он заимел любовника, любимого, любящего, близкого. И готов был на все ради Джейми. Нет, не ради него. Ради себя. Джон сделал бы все, чтобы оставаться с рыжим, чтобы Джейми был рядом с ним. Не ради Джеймса, но ради себя.
«Я любил тебя, Джейми, как мог и умел. А ты лишь дружил со мной, позволяя пользоваться твоим телом, но не слишком, то и пуская в свою душу». Грей сглотнул, издав тоскливый стон. Рыжий обманул его, использовал его, все это время, шотландец надсмехался над ним, держал его за простака и дурня! А как еще можно было объяснить все то, что сейчас происходило?
Впечатлительная натура лорда Грея уже вовсю начала рисовать образы, как Джейми, выгибаясь под ним, закрывает глаза и видит капитана Рэндалла, как Джейми, лаская Джона, шепчет «Джек, Джек…». И в своих фантазиях Джон сам превращался под взглядом Джейми то в Клэр ( он видел эту женщину однажды, но запомнил!), то криво улыбался, поправляя ленту на длинном хвосте и оправлял пыльный красный капитанский мундир.
Видения преследовали лорда Джона Грея вплоть до того момента, когда его рука коснулась двери в покои, отведенные для отдыха гостя Дансени.
Может быть, впервые за всю жизнь Грей позволил себе быть неучтивым и не соблюсти этикет. У окна сидел в кресле инвалид. Казалось будто он и не раздевался с ночи. Высокая спинка, развернутого к яркой зелени и облакам в небе, скрывала почти всю фигуру. И только красный рукав мундира на здоровой руке и пальцы, перебирающие потерявший цвет кусочек тартана, обозначили присутствие Джонатана Рэндалла.
- Ну, что ж…значит, разговор все-таки вам понадобился так срочно, лорд Грей.
И снова не было вопроса. Лишь констатация факта.
***
Невозможно до бесконечности притворяться тем, кем ты не являешься и предавать самого себя.
Долго, очень долго можно придушивать и придавливать то, чторвется наружу. В конце концов, решить, что убил в себе это.
И обмануться так, как никто и никогда тебя не обманы
а разговор. Сам. Конечно, сам. Сидеть в засаде и выжидать покуда жертва сама приблизится, потеряв осторожность, Джек умел как никто.
А нервный, невыспавшийся, до конца непротрезвевший и явно неудовлетворенный лорд Джон оказался весьма легкой добычей. Как с таким характером и такими манерами этот фарфоровый мальчик сумел скрывать свою принадлежность к узкому кругу "избранных"? Влиятельный патрон, как одно время у самого Джонатана? Удаленное от столицы место службы? Впервые нахлынувшие чувства и вместе с ними осознание своих пороков и пристрастий?
Джеку это было совершенно неинтересно по существу. Лишь только как моменты, которые могли бы позволить дергать лорда за ниточки и наблюдать потешный танец этой марионетки.
Не меняя ни позы, ни выражения лица, отставной капитан повторил свою фразу.
- Вы хотите мне что-то рассказать или спросить, я весь в внимании.
Ни приглашения пройти, присесть, выпить не прозвучало, ни приветствия в привычном виде. Грей переступил с ноги на ногу и все-таки решился устроиться на обитой серебристо-оранжевым шелком скамейке, что оказалась расположена у окна.
Спокойствие, почти равнодушие с одной стороны и в то же время высокомерное чувство превосходства так и сквозили в голосе и словах капитана.
- Я нашел вас не для того, чтобы вы разрушили этот шаткий мир, капитан Рэндалл.
Не оригинально, но по крайней мере с попыткой контролировать ситуацию, начал Джон.
- Рыжий скотти сам попросил вас об этой услуге, не так ли? - ни йоты сомнения в интонации Джонатана не прозвучало, но внутри ржавым колодезным воротом завертело и дохнуло влажной пустотой.
- Откуда вы?...Он вам сказал?... - на мгновение растерявшись, Джон взял себя в руки. - Я выполнял попучение лорда Дансени.
Коротко кивнув, Джек переложил лоскут тартана на колени.
А Грей, чтоб не упустить момент, продолжил.
- Ваше появление в жизни Джеймса...
- В вашей жизни, сэр... - стальным командным тоном Блэк Джек не повышая голос внес свою реплику. И Джон ощутил на себе всю внутреннюю силу этого мужчины.
"Вот так он и подчинял Джейми, вот таким тоном отдавал приказы, вот такой интонации от меня и ждал всё это время Фрейзер"...
- Ваше появление в жизни...нашей жизни с Джейми весьма нежелательно. Сэр, завтра-послезавтра вы вернетесь к себе, куда там вам угодно - в приют ветеранов, в дом к семье, в преисподню. И я желал бы, чтоб
ы все время вашего здесь нахождения, Джейми не видел вас и не слышал.
Казалось, более четко и понятно выразить свою просьбу не смог бы никто. Заспорь сейчас инвалид с Греем и ему казалось, что он уже не сдержится и сделает все, чтобы этот человек покинул поместье прямо перед завтраком!
А капитан Джонатан Вулвертон Рэндалл молчал и лишь кривая гримаса, растянувшая угол тонкого рта, могла говорить о том, что этот наглец усмехался.
Окно распахнулось снаружи, ворвался свежий утренний ветер, беспечный птичий щебет, ароматы цветения, будто желая развеять напряжение и мрак в комнате и душах мужчин.
Темная фигура шотландца, вставшая спиной к солнцу, но такая до боли знакомая обоим англичанам появилась в окне.
- Джек, я оседлал смирную кобылку и резвого жеребца. Кого выберешь для прогулки?
И лишь вдогон спокойным и таким чужим голосом.
- Доброе утро, Джон.
***
И словно, истончившийся на ветрах до хрупкой прозрачности, потерявший краски и соки, осенний лист сердце Джона, медленно кружась, упало под ноги. А Джон только прошелестел-прошептал в ответ.
- Доброе утро, Джеймс…
Слишком быстро и неотвратимо все кошмарные сны лорда Грея начали сбываться! Слишком тяжело и больно было сейчас находиться рядом с инвалидом и бывшим заключенным.
Нет, о, нет! Именно себя в этот момент он и чувствовал разваливающимся на куски инвалидом, запертым в камере-одиночке.
Резко развернувшись на одних каблуках, лейтенант королевской гвардии вышел из покоев гостя, хлопнув дверями.
- Забавное представление, рыжик.- Джонатан внимательно вглядывался в маску беспечности на лице Джейми. Кого этот шотландец хотел обмануть? Такие же искры в глазах он уже видел перед поркой и в камере накануне их ночи. Только человек, совершенно не знающий рыжего шотландца, мог принять блеск в его глазах за веселье.
- Собирайтесь, сэр, я вас жду у аллеи. – Джейми коротко кивнул, сто должно было означать поклон-подчинение-уважение слуги гостю своего хозяина.
И взгляд скользнул по коленям капитана.
Джеймс Александр Фрейзер МакКензи помнил, когда он в последний раз опоясывал себя ремнем с бляхой клана, что поддерживал клетчатый тартан. Тартан, сотканный по всем правилам и традициям клана Фрейзеров с Нагорья. Поистрепавшийся лоскут на коленях Блэк Джека невозможно было спутать ни с чем, даже вот такой линялый.
Джек проследил за быстрым удивленным взглядом конюха и накрыл лоскут ладонью.
- Я буду через 15 минут.
***
Если бы вам дали возможность вернуться на год-два-десять лет назад в нужный вам день, в важный вам миг, неужели б вы отказались еще раз прожить, переиграть, изменить что-то? Врядли. У каждого в копилку его бренного существования на этой земле за годы и десятилетия собираются такие крупицы его счастья, горя, муки, радости и стыда.
Что изменил бы Джонатан Вулвертон Рэндалл? Пожалуй парочку моментов. Один момент, всегда, чтобы не происходило в его жизни, был связан с встречей с Фрейзером.
О, нет, Джек не был сентиментален, впечатлителен и никогда не замечал за собой приверженности к меланхолической ностальгии и мукам совести.
Он просто изменил бы всего один штришок. Он не тронул бы визжащую сестрицу рыжего, а забрал бы сразу обоих в форт. Тот, 19-летний Джейми, с непослушной огненной шевелюрой и торсом античного бога, с глазами, вобравшими в себя всю синеву неба родины и голосом не мальчика, но мужа. Тот юноша стал бы его почти добровольно еще в форте Уильямс. Выпорол бы непременно. Но последующие четыре года ушли бы не на охоту за мальчишкой, а на приручение того.
Всего один штришок. И истошно вопящей и стреляющей хитрыми глазками бабы не появилось бы рядом с его Джейми.
Его.
Джек сплюнул и негромко хмыкнул. Его. Никогда не Его, никогда. Даже подчинившись, даже встав на колени, этот рыжий парень не стал Его в полной мере. А Джек никогда и не называл Фрейзера Своим. Он манил именно своей обособленностью, независимостью и бунтарским не подчинением.
Капитан Рэндалл остановился у посыпанной песком дорожки, ведущей вглубь аллеи. Когда конюх подвел двух оседланных лошадей, то Джек развернулся всем корпусом и заложил здоровую руку и культу за спину.
- Конечно, я мог бы ждать, что слуга возьмет на руки почетного гостя своего хозяина и поможет взобраться на коня, но опасаюсь, что окажусь мордой в песке, вульгарно выставив задницу на обозрение челяди.
- Угу. – и снова эти звуки Джейми сопроводил коротким кивком. Только теперь не покорности, а в подтверждение демонстрации наглости.
Но к Джонатану подошел, присел, скрестив впереди себя руки на уровне подпруги. Словно римский патриций, Джек взлетел в седло, лишь мимолетно оттолкнувшись подошвой сапога от ладоней Джейми.
А вместо благодарности натянул поводья, перемотав их на здоровой руке, и выпрямил спину, даже несколько по-ухарски развалившись в седле.
И тогда рыжий конюх выдернул поводья из единственной руки всадника, перекинул вперед перед мордой лошади и повел под узцы к загону.
Джек ни произнес ни слова. То, что сейчас происходило, напоминало ему странный спектакль, сцену из давно прочитанной и позабытой пьесы, какой-то балаганный номер, но было в этом нечто, что заставляло хотеть продолжения. Он знал, что сыграл злую шутку над Джейми на берегу пруда. Нет, он то не шутил, но вышло так, словно он пнул пса, просившего ласки. Хотел.
А несколько минут спустя сам гарцевал на смирной пегой лошадке по кругу загона, будто не ветеран-офицер, а пугливая барышня, ведомый рыжим конюхом. В полном молчании, только стук копыт по утоптанной земле, пофыркивание кобылки, поскрипывание седла и время от времени легкий ленивый взмах кнута с посвистом опускающегося возле ног лошади... Джек сидел прямо, смотрел вперед, лицо не выражало для окружающих высокомерное презрение. Выгуливание ветерана по кругу загона. Унизительней Джеймс Фрейзер придумать ничего не мог. Кнут свистел и опускался едва не задевая сапог Джонатана и так резал слух напоминаниями. Такой же кнут. Так же в полной тишине. Только не пыль поднимал, а сдирал кожу и мясо со спины рыжего паренька. И вместе с воспоминаниями стали накатывать и те ощущения, то состояние.
Чертов шотландский ублюдок!! Да будь ты проклят!
Кровь понеслась по венам и артериям, забурлила, ударила в голову, принесла с собой солоновато-ржавый привкус во рту, тяжесть в паху и сердце начало выстукивать в ритме движения кнута.
Джейми наблюдал, как Блэк Джек напрягся, как дернулся кадык над наглухо застегнутым воротом мундира, как рука вцепилась в бедро, как спина стала еще более прямая, если такое вообще было возможно. И как подернулся мутным омутом страсти единственный глаз англичанина.
- Можешь попросить меня остановиться, Джек.
***
Лорд Джон Грей уехал из поместья к полудню, сославшись на срочные неотложные дела. Он всегда был здесь желанным гостем и при том потенциальным женихом для младшей дочери Дансени. Девочка буквально ела глазами красавца офицера и прекрасной родословной и перспективами в карьере. А родители давно и тщательно изучили биографию и финансовую сторону в вопросах наследства и решительно приготовились не упустить шанс породниться с представителем старой аристократии.
Джон все это знал и к милой деревенской простушке относился с чувством некоторого покровительства, отмечая, однако, ее легкий нрав, надлежащее образование и присущее всем англиканцам практичность. Х
орошая партия. Потому что рано или поздно надо было осесть, отдать долг семье и завести наследников.
Нет, Грей не мог сказать, что женское тело и перспектива жизни с женщиной под одной крышей пугали его, как предпочитающего несколько иной образ жизни. Как-то по юности он даже бывал в борделе и опробовал свои способности. Непротивно. Вот, видимо, точное определение всех его ощущений по этому поводу.
И еще у юной леди пряди тщательно уложенных волос, когда выбивались во время прогулок и трепетали под ветерком, отливая старым золотом. Как у шотландца. Совсем слегка и только на солнышке. Но Грей отметил и тепло улыбался Дансени и нежно поправлял кудряшки. А девушка таяла и моргала смущенно.
И еще она наивно верила в благородство и чистоту помыслов Джона в отношении их замечательного конюха. Сама она побаивалась лошадей и предпочитала любоваться издалека и за тем, как Алекс МакКензи объезжал скакунов и как ее сестра и гости поместья отправлялись на конные прогулки.
Почему, уже отъехав на приличное расстояние от земель Дансени, Джон вспомнил об этой девушке он объяснить не мог. Нет, мог. Пустив коня спокойным аллюром, он почти выпустил поводья и погрузился в раздумья.
Жизнь несправедлива. Но он знал это всегда. Душа и сердце тянутся к тем, кто, играя, разбивают их, а ты, испытав и пережив разочарования, уже в свою очередь готов использовать тех, кто потянулся к тебе. Так жаждешь понимания и ответа от одних и холодно наблюдаешь, как взаимности от тебя ищут другие. Готов выгореть дотла и рассыпаться пеплом в руках одних и окатываешь ледяным равнодушием других. Джон всегда задавался вопросом, где рождается тот огонь, что опаляет человека и заставляет ждать, надеяться и совершать череду глупейших поступков?
Годами он жил мечтами, потом оставаясь в тени, выжидал, делал осторожные шаги, сохранял как мог полученное в дар, берег и заботился. Что он делал не так? Почему именно ему выпала доля отверженности? Он всего лишь хотел, чтоб было хорошо.
"Ты доволен? Ты получил, что хотел?"
Джейми всегда задавал эти вопросы. И Грею казалось, что любимый так выражает внимание к нему и его потребностям, так показывает чувства...
Оказалось все гораздо проще и прозаичнее. Он всего лишь исполнял желания друга.
А что делал сам Грей? Именно для Джейми? В один из первых же вечеров навязал тому секс, голодному, измученному, с растерзанной душ
ой, потерявшему всех родных и близких людей. Беззащитному перед напором англичанина. Твердил о любви и дружбе. Спас от рабства в колониях, но сначала снял кандалы. И самодовольненько гордился благородными деяниями во благо любимого.
Любимого. Себя.
Джон даже вслух произнес.
- Себя.
Он хотел брать время, тело, мысли и чувства рыжеволосого мужчины и просто обеспечивал себе доступ к Джеймсу Фрейзеру. А в последнее время еще и контролируя того и ревнуя как свою собственность.
- Мелочно и гадко.
Джон наедине сам с собой не щадил холеного зарвавшегося лейтенанта Грея. Все он принимал и знал. Но как иначе удержать дорогого человека он не знал.
И вот теперь он просто бежит. Убегает вместо того, чтобы бороться и, если еще не поздно, вернуть любимого.
Уверял себя, что дал свободу выбора шотландцу, а на самом деле дал себе побыть трусом. При этой мысли Джон натянул поводья, остановил коня и спрыгнул на землю. Нет, не спрыгнул, а стёк, почти свалился с коня. Откинул треуголку и рухнул на колени в придорожную грязь.
Злые скупые слезы душили мужчину.
Будь проклят рыжий, будь проклята эта жизнь, где нет места таким как Джон, провались пропадом чувства и глупое сердце!
И поднявшись с земли, не приведя в порядок форму, вскочил на коня и развернул того по направлению к поместью Дансени.
Дата: Воскресенье, 12.05.2019, 13:36 | Сообщение # 12
Король
Сообщений: 19994
***
Внутри шотландца метался дикий зверь, рвущий в клочья плоть и душу Джейми. Не отводя глаз, он наблюдал за полуразвернувшимся к нему в седле Рэндаллом и каждый взмах кнута сам принимал спиной, чувствовал и проживал. Давнее, казалось забытое, зарубцевавшееся. Тонул в темной бездне единственного глаза Джека. Дикий танец кнута, глаз, тел, сердец, силы воли, упрямства и страсти.
Как всегда, как каждую встречу – кто кого, на слом, на подчинение, но с надеждой, что второй долго-долго и вкусно не будет подчиняться и не сдастся без боя. И без боли.
И впервые Джек ощущал себя загнанным и проигрывающим. Не на дуэли в Париже, не на поле близ Куллодена, а сейчас, когда потерял счет кругам и количеству ударов кнутом.
- Пятьдесят! – конюх остановил руку и откинул кнут. – В расчете!
Покорная лошадь тоже сразу остановилась. А вот Джонатан Вулвертон Рэндалл остановиться не мог. Он, тот, что владел собой в любой ситуации и при любых стечениях обстоятельств, тот, что находил удовольствие, как раз, в неспешном безэмоциональном контакте, он тяжело ды
Двое мужчин не отрываясь, смотрели друг на друга. И чувствовали, как волна странного болезненного удовлетворения накатывает на них. И каждый старался скрыть это от второго.
Потная распахнутая сорочка, выбившиеся на лоб мокрые пряди цвета золота, чуть повлажневший взгляд широко раскрытых глаз и лишь легкое, едва заметное движение плечами, словно Джейми разминал уставшую спину – видение от которого страсть и ярость мгновенно сменились усталостью и почти бессилием. Джек начал заваливаться, наклоняясь вперед, еще немного и инвалид рухнул бы под копыта разгоряченной лошади.
И шотландец сорвался с места, подхватил, помог спуститься, но как только Джонатан коснулся ногами земли, попытался отойти.
Как бы ни был растерян, ослаблен и выбит из колеи сейчас Джек, понадобилось всего несколько мгновений, чтоб собраться, прокрутить в голове и ответить.
Чуть пониже локтя рука шотландца была схвачена, и резким рывком англичанин притянул конюха к себе.
И оба оскалились как волки, готовые к схватке.
- А теперь назови меня по имени, Джейми. Назови. Меня. По. Имени. – скрежет жестяных листов, принимающих форму под молотом мастера, колодезное эхо, влажно возвращающее звуки, шипение гадюки – все сплелось в музыку голоса Джонатана для Джеймса Фрейзера. В адову мелодию самых страшных снов и самой жуткой яви.
Наклонившись к лицу англичанина, Джейми выдохнул тому почти в губы. Низко, протяжно, словно растягивая звуки на весь выдох.
- Джееек…Джееек…
Но поймав хитрый прищур глаз шотландца Джонатан увидел вовсе не страсть и не покорность. И, уж тем более, не злорадство над положением Рэндалла.
Синие озера смеялись и лучились, как глаза ребенка, узнавшего волшебную тайну.
- Тебе нужно сменить бриджи, Джек? Мне так непременно… - и раскатистый смех огласил загон и ударился о стены конюшни.
***
Не будет мира и покоя в том доме, где подрастают дочери. Не будет равного отношения к старшей и младшей. Как нет, и не будет шанса у той, что серой неприметной тенью скользила позади своей яркой, властной, капризной и очень красивой старшей сестры. И никогда не быть счастливой глупышке, что с детства избрала объектом обожания того, кто относился к ней как к маленькой кузине и не более.
Изобель давно привыкла к роли серенькой пичужки, всегда спокойной, всем довольной и мило улыбающейся даже тогда, когда сердце разл
еталось на мелкие куски, а душа, намокнув от непролитых слез, отсыревала и как осенний туман, тяжело клочкасто оседала куда-то на дно самой сути девушки.
А долгими одинокими днями и вечерами, особенно вечерами, она оживала в библиотеке, спрятавшись за тяжелой портьерой в эркере, погружалась и растворялась в книгах. Или, держа в одной руке измятые страницы трактата, молча, лишь изредка шевеля губами, проговаривая названия позиций и ходов, передвигала шахматные фигурки по доске. Словно готовилась к решающей партии с тем, кто считался любителем этой неспешной и красивой игры. С лордом Джоном Греем. Никому никогда не было дела, чем занята мышка Белли, лишь бы не мешала блистать Джиниве – старшей сестре.
А она и не мешала. Но преданно и нежно любила ту, старательно находила в ней положительные качества и оправдывала ее выходки. И смиренно сносила злые шутки Джинивы, насмешки над детской влюбленностью Изобель в друга семьи.
Каждую встречу, каждую, может, ничего и незначащую на самом деле фразу, каждое мимолетное прикосновение и взгляд хранила в памяти и перебирала как драгоценности. А после скоропалительной полускандальной свадьбы сестры и старика-соседа, Изобель стала замечать, что лейтенант Грей стремится проводить с ней, теперь уже девицей на выданье, все больше и больше времени. Ну, не так много и часто, как с Алексом МакКензи, конечно. Тесная, странная и так, заметно даже для посторонних, радовавшая и утешавшая обоих, дружба бывшего заключенного шотландца, слуги, и аристократа, доблестного офицера Королевской Гвардии, англичанина – всегда удивляла Изобель. Но по складу своего характера, она и здесь находила оправдания и тихо радовалась за своего кумира и пугающего своей дикой красотой, молчаливого, но с очень добрыми глазами и нежными ласковыми руками конюха. А еще, Изобель знала, что слуга не был выпивохой и не волочился за служанками. Для леди изящного воспитания это характеризовало шотландца с весьма положительной стороны.
Наивная малышка Изобель…
Приближающийся всадник в клубах придорожной пыли, сначала напугал девушку, но она быстро рассмотрела знакомую фигуру в красном мундире, и сердечко радостно застучало, а Изобель романтично представила, что это к ней, только к ней, вот так мчится ее принц, ее герой, ее Грей…
И потому, когда всадник резко приподняв на дыбы коня, притормозил рядом с юной леди Дансени, она улыбалась тепло и открыто. Будто говоря всем видом своим «я ждала, я знала, я согласна, я ждала тебя».
И Джон наткнулся и на тонкую фигурку в послеобеденном платье и на это состояние ожидания счастья так внезапно и так…о, Боже, так вовремя для себя! Даже если все будет трагически плохо, и он сегодня разобьет свое сердце о рыжего шотландца, если к вечеру останется преданн
ым и отверженным, то и тогда он будет благодарен этой малышке Изобель за ее искреннюю радость, готовность принять и поддержать. Не важно в чем. По факту существования лорда Джона Грея на этой грешной земле.
И в этот момент у Джона вырвались слова, о которых он понадеялся, что не пожалеет в последствии.
- Мадам, вы составите мне счастье прогуляться после ужина у западной части лабиринта?
Пушистые ресницы дрогнули, кисти рук взволнованно поднялись к груди и упали вдоль пышной юбки, а тихий, наполненный мягким светом голос произнес.
- Да, я буду рада провести это время в вашей компании, лорд.
А лорд, предварительно сорвав с головы треуголку, галантно поклонился и вновь вскочив на коне, унесся в сторону конюшен.
***
Гость поместья, замкнутый, неулыбчивый и немногословный, поразил семейство Дансени за ужином. Легкая вечерняя трапеза началась с аперитива и леди Дансени с младшей дочерью Изобель впервые услышали сухой сдержанный, но все-таки смех капитана, а так же пару комплиментов, весьма своеобразных, в духе бравого офицерства, но импозантных. Лорд был поражен знаниями тонкостей политики и недавней истории. Джонатан Рэндолл оказался приятным собеседником, острым на язык, но не выходящим за рамки этикета. Он словно оттаял и расслабился.
Колкие замечания перемежались юмором, а дамы отметили прекрасные манеры гостя.
Но Джек преследовал свою цель. Умиротворенные и расположенные к гостю хозяева могли служить источником информации.
И послужили.
Друг семьи лорд Джон Грей, что служил в чине лейтенанта гвардии Его Королевского Величества, потенциальный претендент на руку юной Изобель Дансени, бывал здесь часто, больше года назад откликнулся на просьбу хозяина Хелуотера и привез очень умелого и исполнительного конюха, жаль шотландца, но Дансени - люди без предрассудков и вполне удовлетворены слугой. Да, да, лейтенант любит провести время с Алексом МакКензи, сыграть партию-вторую в шахматы, но это и понятно, Алекс служил у старшего брата лорда. О, конечно, гость уже успел с утра оценить состояние конюшен и уровень выучки лошадей? Как мило...а вот Изобель на столько хрупка, что игнорирует этот вид развлечений...
Джонатана давно утомила болтовня хозяев и, похвалив повара и винный погреб, еще раз откомплементировав дамам, он с нарочитым трудом поднялся и отправился подышать воздухом на террасу.
Под носом у ханжи англиканца устроились два мужеложца без зазрения совести, да еще и юркий лейтенант оказывал знаки внимания этой тусклой девице. Ну, ну...
Всё это ерунда, пустое.
Где и когда по-настоящему Грей встретил Джейми? Почему повстанец и лэрд согласился на место конюха и, главное, роль сердечного дружка? За какие ниточки держит, и время от времени подергивает, фарфоровый лейтенантик рыжего шотландца?
Любовь? Чушь!
Возможность упечь в тюрьму за прошлые деяния? Вряд ли. В тюрьме то, как раз, для Грея все устроилось бы гораздо удобнее.
Тогда что?
Джек не вынес бы даже налета этой холености и вычурности на Фрейзере. Той, что нес на себе лорд Грей, как представитель этого кружевного аристократичного офицерства, не нюхавшего, судя по возрасту, пороха, и чем явно не то что привлечь, а даже оттолкнуть должен был от себя шотландца. А вот, поди ж ты…
***
Есть в преддверии утра волшебный момент. Когда солнце только начинает свой путь и золотисто-молочные лучи едва освещают вершины холмов, долин и нежно касаются, словно лаская, облаков. Момент, когда природа замирает перед первым утренним вздохом, перед началом нового дня. В такие мгновения верится во все самое светлое, прекрасное и лучшее. Душа готова лететь ввысь как беспечная птичка и петь. Петь и смеяться. Что бы накануне ни происходило, как бы ни заканчивался предыдущий день, и какие бы напасти не таили черные тени ночи, Джейми, открывая глаза каждое утро, воскресал и окрылялся. Хотел жить всем своим существом, всей своей животной сутью. Мгновение, второе и, стоило моргнуть, перевести дыхание и шотландец погружался в реалии.
А сегодня ему снился сон. Полусон-полуявь. Джеймсу казалось, что он различает запахи, оттенки и чувствует, как меж пальцами мягко скользит ткань, ощущал тепло ее на своем теле. Такое привычное, родное и, казалось, так давно забытое. Фрейзер был дома в Лаллиброх, в спальне лэрда, когда-то принадлежавшей родителям. И которую он сам использовал так недолго. Камин догорел и остыл с ночи, и пепел припорошил камни у решетки. За спиной пустовала разворошенная, смятая постель. Комнату наполнял спертый воздух, состоящий из пепла, пыли и тлена, и говорил о том, что солнечные лучи и свежий ветерок сюда не заглядывали много-много лет.
У окна, наглухо закрытого ставнями, стоял старый кованый сундук. Но прежде чем изучить его содержимое, Джейми с усилием надавил на рассохшиеся створки ставень, распахнул их и замер, вдыхая полной грудью утреннюю амброзию, впитывая всей кожей ласковые лучи нежаркого солнца. Словно оттягивая момент чего-то важного, чего-то, что теперь возможно только во сне.
Сундук, наконец, был раскрыт и под ворохом тряпок был обнаружен тартан. Оттенки серо-коричневого с тонкой красной ой
И руки сами сжали ткань, притянули к груди, даже во сне он ощутил мягкость тартана, вдохнул запах…
Он знал, знал, что нужно делать. Он был в одной сорочке - холщовой, невыбеленной, с простеньким кружевом по вороту. Аккуратно, как сотни и сотни раз он сам и его родичи и предки, расстелил клетчатую ткань на пол, подхватил свой ремень и начал таинство создания одеяния воинов Нагорья – килта.
Складка за складкой в середине полотнища, плотно ремень чуть ниже середины… и вот он сам лег на ткань, как раз так, чтобы ремень оказался на его поясе, запахнул края тартана на себе, разгладил по бедрам, подтянул и застегнул ремень. Потом, встав с пола, оправив подол килта, рыжий шотландец опустил за спину на ягодицы и верхний конец тартана. Впереди прямая ткань, едва прикрывавшая колени, сзади складчатая двойная часть, что прикрывала фигуру почти до щиколоток. В любой момент можно было поднять верхнюю часть и укрыться ею как плащом, а можно перекинуть через плечо. Но Джейми оставил висеть сзади. Ему было удобно в этом одеянии, ничто не стесняло движений, привычно.
А утром, раскинувшийся на низком топчане, заменявшем ему постель, Джеймс Фрейзер долго не хотел открывать глаза. Не хотел возвращаться в отсыревшее английское утро и наполненное чужими звуками и запахами поместье Дансени.
Осторожные шаги по узкой скрипучей лестнице заставили мужчину открыть глаза и прислушаться. Лорд Грей. Его шаги, дыхание Джейми узнавал всегда.
- Заходи, Джон, я не сплю, – каморка конюха показалась еще меньше и теснее, впустив в себя офицера.
Сколько раз за последние месяцы Джон Грей пробирался сюда, сколько раз он сам открывал эту дверь без стука. А теперь стоял посередине, занимая почти все пространство, стоял опустив руки и не знал с чего начать.
Джейми понял, увидел, почувствовал. Он знал. Он сам виноват в том, что происходит, виноват в состоянии друга. В том, что вынудил того быть безрассудным.
- Джон, я баран, а не ты, поэтому я должен стоять перед тобой столбом и блеять.
- Я сделал вчера предложение Изобель. – англичанин отчеканил каждое слово, словно отрапортовал. И уставился в узкое подслеповатое окно под потолком, не желая видеть реакции друга.
Ну, вот и все. Вот, собственно, этим когда-нибудь и должно было все закончиться. Джеймс всегда это знал и ждал. Готов был уйти в тень и не мешать семейному счастью Джона. Как когда-то, пусть не любовники, но близкие друзья отошли от Джейми после его свадьбы.
Банальные слова в такой момент произносить не хотелось. Искренне порадоваться пока не получалось. Джеймс Фрейзер снова терял. Пора привыкнуть уже. А было тоскливо и пусто от осознания, что сам же Джейми это и спровоцировал.
- Ты не рад за меня, Джейми? - Джон подстегивал друга, подталкивал и даже сам не совсем понимал, что он хотел бы сейчас услышать от любимого человека.
И тогда рыжий встал. Молча, сосредоточенно и будто никуда не торопясь, натянул рубаху (совсем английскую, а не такую как во сне). Медленно просунул сначала одну, потом вторую длинную ногу в штанины бриджей, застегнул на пуговицы под коленями и на поясе (а руки, казалось, еще помнили мягкую кожу ремня, что затянул Джейми во сне на килте). Медленно, плавно, накинул жилет и развернулся к Грею.
- Ты уверен, что составишь счастье этой девушки? Ты сам сможешь обрести то, чего желаешь?
Все что угодно ожидал Джон, все что угодно: от обвинений в такой форме мести до ревности и просьбы одуматься. От крика и ругани до молчаливой обиды. В любом случае Джейми должен был думать о своем и о себе!
Но не о Изобель и предающем его любовнике.
Еще неделю назад Грей сам горазд был бы закатить скандал Джейми и попытаться удержать того через секс, поэтому готов был к такому и от рыжего.
И в то же мгновение мужчина вдруг понял как это выглядело когда-то со стороны.
Матерь Божья! Да на месте Джейми он расквасил бы морду тому Грею! И ведь ни раз и ни два...
- Прости меня, Джейми...
И теплые большие руки притянули Грея за плечи, обняли.
- Ты помнишь, Джон, о чем я попросил тебя перед приездом Блэк Джека? Ты помнишь тот наш разговор? - англичанин коротко кивнул, а Джеймс продолжил. - Я хотел избавить тебя от участия во всем этом, я решил, что это мой путь и моя история. Я хотел все сделать сам. Один. Я отодвинул тебя, чтоб защитить тебя, Джон...
Да все это знал лорд Грей! Все это он знал, но так и не принял! Это он, майор Грей мог принять решение за двоих и самостоятельно сделать то, что считал наилучшим для себя и Джейми. Это он устраивал их жизнь и отвечал за безопасность и репутацию. Это он решил освободить от себя любовника. Он. Сам. И, признавая за рыжим шотландцем ум, волю, силу, честь и глубину чувств, Джону Грею не хотелось даже думать, что у друга не только может, но и должна быть своя жизнь и свой путь. Без Джона. Вне Джона.
- Прости меня, Джейми, я...я не справился, я не достоин твоей дружбы, я...я не смогу делить тебя ни с кем. Я понял, что не смогу и делить тебя и быть твоей судьбой, Джейми, я... - мужчина обвил руками талию друга. Прижался к нему и, чтобы не выдать свои чувства окончательно, ут
кнулся лицом в плечо Джейми. - Я не убегаю от тебя, я даю тебе свободу.
Дата: Воскресенье, 12.05.2019, 13:37 | Сообщение # 13
Король
Сообщений: 19994
***
Такие секреты внутри семьи не хранят, наоборот, вести о скором замужестве, выгодном, повышающем статус Дансени, вводящим их в круг старой аристократии, стало известно не только всем обитателям поместья, но и лорд и леди постарались оповестить об этом и всех соседей. Даже тех, с кем имели шапочное знакомство. За два года обе дочери так удачно пристроены - это повод похвастаться.
Джонатан Рэндалл воспринял новости сдержанно, лишь выдав дежурное поздравление. Но в душе Блэк Джек пел и танцевал. В жизни никто никогда не видел подобного. Да и сам Джек не мог вспомнить, чтобы ему захотелось совершать подобные глупости.
Но сейчас он чувствовал, что рыжий снова, как когда то годы назад, теряет защиту, человека, что мог встать между Джеком и шотландцем. Сестра, отец, жена, любовник... Все они лишь на время ограждали Джейми от его судьбы. Лишь на время давали ему иллюзию, что тот может противостоять природе своей, своему пути. Противостоять Джонатану Вулвертону Рэндаллу. Ни один не помог! И не мог. В этом Джек еще раз убедился. Вот и этот красавчик-лорд бежит прятаться от очевидного под юбки серенькой Изобель. Оставляет Фрейзера, сдает его прям в руки Джека.
Казалось, что инвалид-ветеран, раскачиваясь в кресле на террасе, жмурится и мурлычит довольно, подставляя лицо солнечным лучам. Но Блэк Джека согревало сейчас не утреннее солнце, а предчувствие, предвкушение от встречи с Джеймсом. Он хотел увидеть того подавленным и расстроенным, проигравшим и брошенным. Покинутым в очередной раз тем, кто клялся шотландцу в любви. Только потеряв все и всех, рыжий оценит того, кто, даже умерев, не покинул его никогда.
Джейми придет сам. Приползет и, как тогда вечером на берегу пруда, покорится ему. Так сладко, так правильно, так долгожданно. Это стоило долгих лет преследования, над4жды и усилий. Стоило выжить при Куллодене, потеряв половину своего тела. Стоило даже дуэли в Париже, когда рыжий шотландец нанес ему такое унизительное ранение.
- Это стоило того, чтобы ждать тебя, Джейми.
Чтобы сейчас не происходило между Греем и Фрейзером, это уже не имело значения. Джек впервые почувствовал, что может назвать Джейми своим. Только своим.
Вернуть то время, когда еще юный гордец извивался под плетью в руках Джека, когда голубые глаза Джейми сверкали непокорностью, а тело было послушно воле Джека, когда отвечало и просило продолжения. А голос был полон страсти и томления. Когда Джеку казалось, о, нет, он был уверен, что давал Джеми всю полноту чувств, почти любовь.И вместе с этими воспоминаниями из глубины души Блэк Джека начали поднима
ться ненависть и злоба. Он только думал, что берет рыжего, подчиняя и ломая того, срывая с того лохмотья и распиная над столом в камере, входя в того без подготовки и жестоко насилуя, вслушиваясь сначала в глухие стоны, а потом в крики шотландца. В звуки, что так услаждали его слух тогда и которые он потом неоднократно пытался вырвать из других.
И тогда в полузабытьи, Джейми тянулся за поцелуем, выгибался под мужчиной и сам подставлялся тому. Тогда каждая частичка измученного и изуродованного его тела горела от похоти, а он хрипел "Джек, Джек"... Джонатан Рэндалл понял, что это не он берет шотландца, а Джейми Фрейзер забирает всего англичанина, вбирает в себя, опустошает и... подчиняет себе. Впервые капитан Рэндалл взяв желаемое, проиграл. И годами жаждал реванша. И вот его время пришло.
А проходившие мимо слуги видели полулежавшего в кресле инвалида, что закрыл глаза и скалился в подобии улыбки.
***
И все-таки Грей не утерпел. Он подозревал, что друг не простит этого поступка, что Джейми приложит не только словом, но и намнет бока английскому лорду за подобное. И все равно, будто отдавая дань, как он считал, потерянной любви, Грей решился на разговор с Рэндаллом. Прощальный жест, последний шаг. Отринув все неудачные предыдущие попытки. Когда не вытерпел зрелища у пруда, когда сдал позиции утром в комнате гостя, когда рванул из поместья... Грей должен знать, видеть сам, что принес с собой из прошлого этот страшный человек. Какова его сила и власть над Джейми. Он хотел прочувствовать это сам. Глупостей и нелепостей совершено Джоном уже достаточно, чтобы не бояться совершить еще одну. Последнюю.
Отдыхающий в одиночестве Джонатан Рэндалл и присевший на ступени рядом с ним лорд Грей ни у кого не вызвали подозрения. Двое военных проводят предобеденное время явно в беседах о былых кампаниях и победах английского оружия. А они и говорили: о победах и поражениях. Только не на поле боя. Но от этого не менее кровавых и судьбоносных.
- Мы не договорили в прошлый раз, капитан, разрешите продолжить.
Что ж, настроение Джека было под стать этому разговору. Отчего бы и не добить павшего и отставленного соперника?
- Хотите разделить со мной мою маленькую победу, лорд?
- Хочу понять, откуда в вас такая уверенность в этом, капитан.
Рядом с одноглазым, одноруким, часто тяжело дышащим из-за старых ран, ветераном Джон начинал понимать, что дух Рэндалла не сломлен, а сила личности его такова, что ему не нужно брать в руки оружия для того, чтоб противник ощутил свою ничтожность.
Но Грей готов был принять бой.
- О чем вы хотите услышать от меня, сэр? В какие тайны вы пожелали бы сунуть свой любопытный нос? Или, признавая свое поражение и
несостоятельность, вы жаждете напутствий от меня в семейной жизни? Но не с Джеймсом Фрейзером? - грубо, жестоко, предельно откровенно и провокационно начал Джек. - Я так понимаю, между нами не место реверансам и метафорам так как мы оба возжелали рыжего шотландца и каждый так или иначе его получил.
- Или не получил. - Джон принял бой, он был опытным и прошедшим боевое крещение военным. И он был мужчиной, который любил. Любит. И даже отпуская любимого, он готов был бороться за свои чувства. - Или не получил ничего, кроме тела, при чем насильно. Не так ли, капитан?
Раскачивание кресла мгновенно прекратилось, а Джек Рэндалл выпрямился, схватившись здоровой рукой за ремень, будто пытаясь найти перевязь с оружием.
- Мы в неравном положении, сэр. Видимо, рыжий бесстыдник рассказал вам в подробностях о наших с ним свиданиях, а вот мне остается лишь предполагать, как проходили ваши унылые, тривиальные, наполненные болтовней, признаниями и слезами рандеву.
Нападать, бить поддых, не давать маневрировать, рубить вдоль и поперек, не позволить воспользоваться не то что оружием, но даже столовой вилкой и ножом для разрезания бумаги! Пресечь любое движение защиты! Бить на опережение по телу, а, особенно, по душе! Ранить не смертельно, но кроваво и болезненно и любоваться, как противник истекает кровью и корчится в муках. Только так можно одержать победу и получить.
- О чем вы хотите услышать от меня, сэр? В какие тайны вы пожелали бы сунуть свой любопытный нос? Или, признавая свое поражение и несостоятельность, вы жаждете напутствий от меня в семейной жизни? Но не с Джеймсом Фрейзером? - грубо, жестоко, предельно откровенно и провокационно начал Джек. - Я так понимаю, между нами не место реверансам и метафорам, так как мы оба возжелали рыжего шотландца, и каждый, так или иначе его получил.
- Или не получил. - Джон принял бой, он был опытным и прошедшим боевое крещение военным. И он был мужчиной, который любил. Любит. И даже отпуская любимого, он готов был бороться за свои чувства. - Или не получил ничего, кроме тела, при чем насильно. Не так ли, капитан?
Раскачивание кресла мгновенно прекратилось, а Джек Рэндалл выпрямился, схватившись здоровой рукой за ремень, будто пытаясь найти перевязь с оружием.
- Мы в неравном положении, сэр. Видимо, рыжий бесстыдник рассказал вам в подробностях о наших с ним свиданиях, а вот мне остается лишь предполагать, как проходили ваши унылые, тривиальные, наполненные болтовней, признаниями и слезами рандеву.
Нападать, бить поддых, не давать маневрировать, рубить вдоль и поперек, не позволить воспользоваться не то что оружием, но даже стол
овой вилкой и ножом для разрезания бумаги! Пресечь любое движение защиты! Бить на опережение по телу, а, особенно, по душе! Ранить не смертельно, но кроваво и болезненно и любоваться, как противник истекает кровью и корчится в муках. Только так можно одержать победу и получить удовольствие.
И потому, не дав возможности ответить лорду, Джек продолжил тихим чеканным голосом.
- Боль хочет, чтобы ее чувствовали. Вы живы, сэр, когда вам больно. Вы можете погладить собаку и она примет ласку, не показав своей сути, но пните ее как следует и вы получите настоящего пса, настоящую страсть и ярость. Или трусливую покорность. Но это будет настоящее. Вы не знаете настоящего Джейми. Вам не доверили огня и пряного вина. Вас поили сладеньким сиропом и оглаживали как холеную, но надоевшую кошку. Вам позволяли быть рядом и не более. - и резко повернув голову к Грею, заглянул тому в глаза. - Он называл вас Джеком, сэр, когда вы кончали в него. Закрывал глаза и выстанывал имя Джек.
- Вы исчадье ада...
Но Рэндалл нетерпеливо взмахнул рукой, приказывая замолчать собеседника.
- О, нет, вы, сэр, еще топчетесь на пороге настоящего персонального ада. Скажите, он был особенно желанен в моменты, когда хотелось придушить его, сломать и подавить его сопротивление? Вы жаждали его особо тогда, когда он ускользал от вас и провоцировал на ссоры? Вы трахали его и мучились угрызениями совести, оглаживая синяки и кровоподтеки? Кусая его губы в кровь и разрывая его членом, вы чувствовали как в вас рождается зверь? Зверь, что готов сожрать и плоть и душу рыжего шотландца и одновременно лечь на спину у его ног и подставить ему свое пузо? И вожделели и ненавидели его в такие моменты особо остро? А еще, когда он закрывал глаза, вы знали, что представляет он не вас?
Грей покрылся испариной от жестокой, но правдивой картины, описанной сейчас Джонатаном. Словно тот был свидетелем их соитий.
- Вы брали его, сэр, а чувствовали, как пропадаете в нем без остатка. Он, подчиняясь, побеждал вас каждый раз.
Один удар под ребра, даже без размаха, четко в сердце. Казалось, что только так можно заставить этого монстра замолчать. Один удар ребром ладони по горло, чуть пониже кадыка. Чтоб вместо слов, Рэндалл с кашлем выхаркал свою черную душу. Джон видел искалеченную кисть руки у Джейми, видел исполосованную шрамами спину и на боку темный шрам от ожога. Предполагал, но теперь четко
представил какими методами пользовался этот инвалид, чтоб получить мужчину в свою власть. Что должен был вынести Джейми, чтобы взгляд голубых глаз подернулся пеленой то ли забытья, то ли страсти. В какое небытие должна была упасть душа друга, чтоб сидящая в кресле тварь брала его и раз за разом хрипела, кончая.
Джек перевел дыхание, не отрывая взгляда от окаменевшего лица Грея. Пришло время добить.
- Боль хочет, чтобы ее чувствовали, сэр. А сила подчиняется силе. А кролик сходит с тропы, когда на ней появляется охотник и благородный олень. Ибо участь кролика - пасть либо под копытами, либо от стрелы.
Джон Грей поднялся со ступеней, нарочито оправил мундир и ремень с перевязью, огладив шпагу, и только тогда поднял глаза на сидящего.
- Вас никто никогда не любил, Джек. Вы не знаете что такое, когда вас хотят во всех смыслах телом и душой. По доброй воле. Без камер, кандалов, плетей и пыток. Вам не дано познать взаимность, капитан.
Сказано это было спокойно, даже с некоторым сочувствием в голосе.
- Джейми давно не тот юнец, что спасая свою женщину, отдался вам. И да, сила подчиняется силе. Но вы сильны лишь тут, - и Грей постучал пальцем по виску, - Но вас не было и нет здесь, - и приложил ладонь к груди. - А, значит, вы слабее того самого кролика. Опасайтесь стрел и копыт, сэр.
Развернулся, звякнув шпорами, и направился к конюшням, оставив на терассе больше не опасного врага, но одинокого, поверженного инвалида. Без души и сердца.
***
Отставной горе-любовник был не первый, кто уязвленный и поверженный, бросал в лицо Джеку «У вас нет сердца и души». Видимо, в надежде нанести удар. Кричали, шипели, выстанывали, хрипели и визжали. И весь набор звуков сводился к одной фразе: «нет души и сердца». Ха! Первая, кто испуганно и разочарованно произнесла это в адрес Джека, была его мать. Так что к своим пятидесяти годам Джонатан Вулвертон Рэндалл хорошенько привык и даже приветствовал такое резюмирование общения с ним.
Алекс, упокой Господь его душу, выворачивал эти слова и изрядно этим злил старшего брата.
«Джек, ведь у тебя есть душа и сердце»
И Джек, в этот миг готовый разорвать родственника, подавал ему руку и вел по жизни. Не меняя выражения лица. И не отказывая своему остывшему сердцу в малых радостях.
И почти на половину свой жизни он заполнил то место, что у людей называлось душою, всего одним человеком. Люто, до амока ненавидя того, желая и понимая, что зависит от жалкой плоти чужой. Джонатан так уверял себя – от плоти. От красивого, тела, рыжих кудрей и синих глаз под пушистыми ресницами. Так зависел, что годами преследовал, а если в толпе арестантов или крестьян натыкался на огненную шевелюру, венчавшую голову особи с членом, то не успокаивался, пока несчастный не погибал от пыток и насилия. И ни один, никогда даже малой толикой не
мог заменить того, чья спина была помечена Блэк Джеком с особой любовью.
Как он спешил, загоняя коня, тогда в Вэнтворт. Вырванный приказ об отложенной казни жег грудь под мундиром. В голове мелькали картинки бесполезного трупа с грязными штанами, болтающегося на виселице или груды окровавленных костей с кусками мяса в яме за стенами крепости. И чем страшней рисовались картины, тем сильнее накатывало возбуждение. Когда влетев во внутренний двор к месту казни, Джек встретился глазами с Джейми, тот уже стоял на эшафоте с петлей на шее. И не было в этом взгляде ужаса и презрения! Не было покорности и принятия участи! В глазах рыжего шотландца капитан прочел то, что позволило вечером прийти в камеру к заключенному практически без оружия. Кинжал за голенищем сапога не в счет.
Сколько раз и сколько лет после Рэндалл прокручивал каждое слово, каждый жест, помнил запахи и прикосновения, блеск глаз и интонации голоса Джейми Фрейзера. Каждую мелочь, словно это произошло вчера. И проживал как в первый раз.
Он давно уже понял, что красоту момента и вкус мгновения по-настоящему могут оценить лишь двое. И не важно, как это выглядит со стороны и каковы видимые причины того или иного действа. Обжигаешься лишь верхним голубоватым концом пламени, люди боятся нырнуть вглубь, вовнутрь, к красному, глубокому, согревающему, но не испепеляющему огню. Упасть на дно, чтоб не сгореть, но вобрать в себя огонь страсти. А рыжий смог. Сразу, в форте при порке, смог. И был прекрасен в своем полете вниз, в бездну, где Джек разжег огонь. Не остановился в бледных сполохах, прошел ярко-желтые слои – особо жаркие и губительные. Когда Джек схватился за мокрые спутавшиеся вихры и задрал голову Джейми, тот был на пути к наслаждению.
Джек это видел! Джек это чувствовал! И получил подтверждение в Вэнтворте! Ни на секунду не пожалев о том, что выдернул этого шотландца из петли!
И словно ополоумевший охотник, чья добыча в последний момент разорвала силки и со стрелой в боку убегает в чащу леса, на волю, продолжал преследовать, и выслеживать. Ждать и уверять себя, что рано или поздно зверь истечет кровью и ослабеет.
И Джеймс Александр Фрейзер МакКензи сегодня придет.
***
Джеймс Александр Фрейзер МакКензи пришел.
В охоте участвуют двое. И роли, подчас, могут поменяться. Как может быть опасен затравленный и раненный кабан или разбуженный под конец зимы медведь, Джейми знал не понаслышке. И как неосторожный охотник, в лучшем случае, остается калекой, а в худшем – кормит червей.
Новость о друге еще надо было переварить. Она еще требовала времени, чтоб мужчина принял факт женитьбы Грея. Как и тот факт, что накануне свадьбы стоит попросить расчет и выдвигаться из поместья. Подальше от этих мест. И от этих людей. Как можно дальше. В Шотландию. Бог весть, что там его ждет, но точно уж не два англичанина, что воспылали к нему пламенной страстью. Можно надеяться, что это в его жизни не повториться.
Только не это, Господи…
Существовать приживалой, согревающим время от времени постель женатому английскому лорду, равно как и стать игрушкой в руках полоумного инвалида – радость невеликая. Выбор так себе, можно было сказать. Особенно для Джеймса Фрейзера – лэрда Лаллиброха, Рыжего Джейми – не последнего лица в якобитском восстании. Для свободолюбивого шотландца с Нагорья, что обожал женщин и был верен друзьям и Отчизне.
Совсем не завидная судьба ждала Джейми, останься он у Дансени.
Но словно паутина, окрепшая на первых осенних ветрах, искусно сплетенная августовскими, еще жаркими, деньками, отяжелевшая от высохших мушиных остовов, тянулась связь с Блэк Джеком.
«Я подожду, когда ты придешь убить меня, Джейми».
Время пришло. Убить Блэк Джека Рэндалла. Освободиться от липкой паутины, оторвав пауку лапки.
«Да простит меня Джон, если сможет понять» подумалось мужчине.
***
Пусть в миг, когда ты встретишься лицом к лицу со своим страхом, станет мигом познания самого себя.
Прими, что ты несовершенен и слаб. И дай себе насладиться своим несовершенством и своею слабостью сполна.
Так и поступил Джеймс Фрейзер.
- Ты не принес оружия?
- Я принес себя.
Глаза в глаза. Под маской спокойствия два воина приготовились к битве. Каждый хотел взять свое.
Джек встал. В росте он не уступал шотландцу, был суше, жилистей, будто заветрен хиусом Нагорья.
Грация убийцы и кривая ухмылка-полуоскал, но в глазах плясали огоньки восторга и предвкушения.
- Последуем излюбленным шаблоном, и ты просто подставишь мне спину? Кстати, в который раз, мой золотоволосый друг? – двое мужчин обходили друг друга по постепенно сужающейся траектории, пока не оказались прижатыми почти вплотную.
Джейми молчал, едва сдерживая улыбку. Никто здесь ни охотник и ни дичь. Два зверя на равных сошлись, чтоб на прощанье выбить жизнь из противника. Погибнуть самому, но не уступить ни йоты другому.
И вот когда Джек выдохнул последние слова почти в лицо шотландцу, тот резким захватом за шею подтянул к себе капитана. Рука поднялась на затылок, пальцы пропустили пряди каштановых волос, закрепленных атласной лентой.
- Джек, я встану на колени. Я встану… Джек…если к тому времени ты сам захочешь, - рука на затылке не давила. Лишь спокойно полуобнимая возлежала, запутав пальцы в локонах англичанина. – Ведь ты не хочешь, Джек, чтоб все произошло так быстро и банально?
Губы касались тонких губ Блэк Джека, а в глазах горел точно такой же огонь. В зеркальном отражении. Точь в точь. Словно единственный глаз Рэндалла, то ли темный от природы, то ли почерневший от сути своего владельца, передал огонь двум синим чистым озерам.
И Джек не вытерпел. Потянулся губами, утонув в горящем взгляде Джейми.
- Назови. Меня. По имени. Джек. – вкус, запах, горячее дыхание… Рэндалл вобрал сейчас в себя частички Джейми, как когда-то много лет назад, и готов был рычать и вцепиться зубами в горло шотландцу, лишь бы тот не останавливал Джека и не останавливался сам.
- Назови.
И не отрывая глаз, не перехватил пленившую его руку Джейми, англичанин выдохнул, почти уже в поцелуе.
- Джеймиии…
Джека затрясло. Замотало. Будто в детстве в тарантасе по сельской распутице, его понесло и укачало, как только Джек почувствовал, что сухие горячие губы шотландца дрогнули и ответили, раскрылись, приглашая…
И невольно обрубок левой руки вскинулся к плечу рыжеволосого мужчины, словно Блэк Джек забыл, что этой рукой он теперь не сможет ни пленить, ни обнять.
- Теперь у тебя одна рука, да, Джек? Теперь мы квиты. – голос спокойный до равнодушия, будто ушатом ледяной воды окатил Блэк Джека. Тот отпрянул на безопасное расстояние, а Джейми и не удерживал. – В моей руке нет молотка и плети, не бойся. Тебе, чтобы встал член нужно связать меня и пустить мне кровь?
Лучше б он кричал и оскорблял, лучше б он полез в драку, чем вот так. Спокойно, участливо, понимающе и…будь он проклят, с готовностью выполнить.
Того гляди сам Джонатан Рэндалл встанет на колени перед шотландским гордецом. Стоял уже, стоял, когда рукой, задрав грязный килт, ласкал член рыжего пленника.
Килт.
Сделав упреждающий жест, Джек отошел к саквояжу у у кровати и через минуту повернулся.
Килт.
оричневого с тонкой красной нитью. Грубоватая прочная шерстяная ткань, поистрепавшаяся в местах сгибов, пролежавшая так много лет. Расцветка клана Фрейзеров с Нагорья.
- Облачись. И встанет у обоих, обещаю. – успевший прийти в себя и справившийся с головокружением Блэк Джек таращился единственным глазом на оторопевшего шотландца и скалился.
Не только за ношение килта, но даже за хранения тартана давали пять лет каторги и высылку в колонии. Лишь слух, что у кого-то хранится тартан, пусть даже размером с носовой платок – и вся семья имела серьезные неприятности. А капитан английской гвардии, пусть и отставной, держал в руках сокровище. Достояние и наследие клана Фрейзеров.
Видимо, немой вопрос был столь явен в выражении лица Джейми, что Джек мотнул головой.
- Нет, именно за этот кусок тряпки я не убил никого из твоих чертовых соплеменников. Это твоя юбка. – и кинул ткань в сторону Джейми. – Облачись. Вспомним.
Конечно, после Вэнтворта, конечно. Тогда его забрали с заблеванного камня камеры обнаженным. И Рэндалл сам, чуть не отдав душу дьяволу под копытами быков, забрал лохмотья, что когда-то именовались килтом лэрда Лаллиброха.
Как раздевал его в казематах капитан, Джейми не помнил. А сейчас без тени смущения и страха, стянул бриджи, короткие чулки, ботинки, оставшись в рубашке, и ее снял через голову, даже не отвернувшись спиной к застывшему у кровати Джонатану Рэндаллу. А что еще на теле шотландца не видел и не знал Блэк Джек? Лишь пары-тройки новых шрамов.
Юношеская мягкость, манкость и округлость давно ушли, уступив место точеным мускулам, некоторой сухости и животной силе зрелого мужчины. Широкие плечи и узкие бедра, длинные ноги и плоский живот – тело античного бога. Джек знал, что рыжик вырастет именно в такое произведение искусства. И оно было бы не совершенным, без украшения на спине.
А «античное божество» стояло посреди комнаты гостя-ветерана и прижимало к груди кусок полуобветшалой тряпки.
Вынув ремень из валяющихся на полу бриджей, Джейми наскоро, как мог, приноровился к недостаточного размеру тартана. Собрал ткань в складки и поддернул вверх. Распрямил перед, нарочито огладив место, прикрывающее пах, и закрепил на поясе коротковатый, без верхней части, но, все-таки килт.
- Варвары до самой смерти помнят, как соорудить свои чертовы юбки, - пробурчал Рэндалл, но оглядел получившуюся картину удовлетворенно, сморгнул вдруг защипавшим глазом и в пелене накатившей слезы, почувствовал, как расплывается образ рыжего шотландца в килте, как перед ним стоит опять юный Джейми Фрейзер, чьими непослушными локонами играет ветер. Стоит, широко расставив ноги, и протягивает руку к к
апитану. Что-то говорит, не слышно, нет, губы шевелятся, но, ни звука не слышно.
В паху потянуло резкой болью, шрам от ранения на дуэле напомнил Джеку и, воспоминание в миг отрезвило англичанина. А сквозь шум в ушах пробился голос Джейми.
- Я помню, куда и почему я метился тогда в Париже, Джек, что ты хотел поднять у себя, любуясь мной в килте?
«Я подожду, когда ты придешь убить меня, Джейми»
И ничего не дрогнуло у Джеймса Фрезера в душе, когда он ощутил момент начала. Начала конца Блэк Джека для себя.
Дата: Воскресенье, 12.05.2019, 13:39 | Сообщение # 14
Король
Сообщений: 19994
***
Есть разница между тем, когда ты подчиняешься и терпишь, и даже начинаешь испытывать приятные ощущения и вплоть до удовольствия, но все чувства и эмоции твои изломаны неволей и необходимостью подчиняться чужому желанию и чуждой силе. Как бы ни хотели доставить тебе радость и счастье – это носило привкус несвободы. Горчило и отторгалось.
Даже в тот момент, когда измученное тело, предавало и откликалось и жаждало продолжения.
И даже тогда, когда ты обнаруживал в себе потребность испытать еще и еще раз подобное. Ты был неволен. Ты не выбирал. Плыл по течению, отдавшись в руки того, кто делал выбор за тебя.
Так сладко, так правильно, так желанно…
Но, только взяв кнут в руки тем утром у загона, и взмахнув им, словно дирижерской палочкой и выполнив свое желание, свое в полной мере, столько и так, как сам хотел, как мог, как велело сердце, Джейми ощутил то, что не дала Клэр, Блэк Джек, Джон…
Он хлебнул свободы, свободы быть самим собой и руководить своей жизнью, волей, плотью. И видеть, чувствовать, как его действия отзываются в другом, как тот, другой, становится подвластным воле Джейми, ведомым и ответным. Как хочется испытать еще сильнее, дольше, глубже! Дойти до самого дна, нырнуть и по своему желанию взмыть вверх, не убегая в небытие от боли, но даря ту боль, телесную и душевную, дозировано и по капле, от которой, будто оловянный солдатик над тигельком, плавится другой человек и принимает форму ту, что необходима тебе, тебе!
Вот что испытывал Джек Рэндалл, ломая и калеча, насилуя и убивая – власть над телом и душой живого человека. Вот, что обрушил он на юного шотландца в форме акта мужеложества. Чем ярче сопротивление, чем сильнее человек, тем слаще миг его поражения, тем больше желание продлить его мучения. Джек не был мужеложцем. Он так лишал свободы и воли тех, кто имел гордость и достоинство.
Так лишал, что поверженные ползли к нему и молили продолжить или убить их. Джейми сам молил в камере «Убей меня, Джек». Он помнил это.
И помнил, как вело и кружило на берегу пруда, как сладким туманом заволакивало сознание от прикосновений сухих тонких пальцев к искалеченной спине.
Теперь он знал, как убить Блэк Джека.
***
- Пошли за мной. Ты можешь передвигаться? - с голым торсом в скандальном клетчатом килте, шотландец перемахнул через низкий подоконник и поманил за собой капитана, - Пошли, Джек, или ты боишься?
Джек Рэндалл сейчас опасался лишь одного - буквально в нескольких ярдах от окна, в кустах, завалить рыжего, придавить мордой в землю, и пока тот хрипит и задыхается, отыметь как в былые времена.
Не членом, так рукой. Плевать, если в поместье услышат крики. Бывший заключенный в запрещенной одежде у окна английского ветерана априори преступник и виноват и подлежит наказанию. О, интуиция не подводила Джека так, как порой предавало израненное тело.
Просто догнать, толкнуть, подставив ногу, придушить и задрав юбку, насадить на пальцы здоровой руки, а потом... Джек знал, как подействует на него вид Джейми в килте. Не зря таскал с собой клочок тартана и прикасался, гладил, details de rappel и понимал, что рыжий Джейми в своей варварской юбке, даже в фантазиях, заставлял член вставать как в былые времена.
И как в былые времена, прежде чем выпрыгнуть вслед полуголому божку, Блэк Джек засунул за голенище сапога короткий нож.
Последовал за Джейми, пока не понимая, куда ведет его шотландец. Но чувствуя, что теряет нить, теряет превосходство.
Да, Грей сказал, что Джейми уже не тот мальчик, что когда-то не смог сопротивляться капитану. Но у пруда ведь он показал, что готов, что хочет, что прогнется...
А сейчас, едва поспевая за мелькающей меж стриженых кустов фигурой и вслушиваясь в шуршание песка под босыми пятками, Джек злился на себя, что позволил сентиментально раньше времени дать эту клетчатую тряпку парню.
А Джейми уводил англичанина к самшитовому лабиринту, к укромным закоулкам, переходам и тупикам, в которых сам так до конца и не разобрался. Садовник, хитрый жид, брал деньги с желающих получить план лабиринта. Насколько хватит смекалки у Блэк Джека, он не знал. К утру как-нибудь выберется уж непременно. Но до этого походит, помыкается и помечется. После того, как...
- Джек, не отставай, теряешь форму, капитан!
Под своды лабиринта Джек вошел, пружиня и прислушиваясь, втягивая ноздрями запахи и вглядываясь глазом в полумрак. Нет, рыжий не убьет его из-за угла. В шотландце слишком много благородства и гордыни. В прямом бою и поединке уже пытался. Но прирезать, как простого крестьянина в кустах своего врага Фрейзер не мог.
Всего за мгновение до того, как Джейми прикоснулся к Джеку, тот успел развернуться и выставить вперед руку, упереться шотландцу в грудь.
- Ты все-таки боишься, словно это я открыл гон на тебя, Джек.
А под ладонью Джека билось ровно сердце. Под теплой твердой плотью, покрытой светлыми волосами. Живое сердце. Не трепетало, не замирало, не выламывала грудину. Стучало так, словно не в темном лабиринте, скрытые от глаз и ушей, столкнулись два заклятых врага, одновременно прорычавших друг другу.
- Что ты хочешь?!
И каждый знал ответ второго.
Рука капитана, не отрываясь, спустилась вниз, оглаживая торс шотландца, остановилась на ремне.
- Ты стал большим и сильным зверем, рыжий. Ты ждал меня?
- Слаще и наивнее, чем в детстве пасхального кролика.
- Хм...- Рэндалл продолжил опускать ладонь и прихватил под килтом член Джейми, - Ты плохо вел себя. Надеюсь, Грей не только проливая слезы и цитируя любовные вирши скрашивал твой досуг?
Ткань мешала, одной рукой обхватив и оглаживая член, Джек боялся, что стоит только выпустить, чтобы поднять подол килта, и Джейми растворится в ночном воздухе, как призрак. Как в кошмарных тяжких снах англичанина.
Но мужчина не двигался и молча смотрел в лицо Блэк Джеку.
От первого прикосновения в Вэнтворте его тогда чуть не вывернуло наизнанку, липкая тошнота от понимания, что происходит и неправильности происходящего, не дала прочувствовать этот момент. До того дня только Клэр касалась члена своего мужа. Потом волнами стало накатывать наслаждение, жаркое, увлекающее в водоворот, когда мужчина переставал понимать, где сон, а где явь. Но это было потом.
В данный момент Джейми ощущал, как подрагивают пальцы, сомкнувшиеся на его плоти, как через ткань обдает жаром и нетерпением.
- Я вижу, ты не изменяешь своим привычкам. Сразу под юбку, без нежностей и ласки? - Джейми чуть откинулся на пружинистые колкие самшитовые ветви. - После Джона тебе наврядли удастся поразить хоть чем-то меня, Джек.
И ухмыльнулся. Рыжий, прижатый капитаном в узком лабиринте, чей член вставал и наливался под рукой мужчины, улыбался!
Тварь!
- Тебе ведь нужна моя душа, то там, где ты шаришь рукой, ее ты не найдешь, Джек.
Тварь, тварь!
Он сбил настрой, испортил все! Как всегда! Или...
И тогда Джонатан Рэндалл резко выбросил руку вверх и ухватил Джейми за горло, нажал, а коленом в это время раздвинул ноги рыжего шотландца.
- Так ты хочешь нежностей и ласки или чтоб я выбил из тебя твою гордыню?
Джеймс Фрейзер только приподнял бровь, не отрывая взгляда от взбешенного мужчины.
Он не боялся ничего, что так пугало и отвращало его в форте. Пройдя путь добровольного принятия с Греем, Джейми смотрел сейчас на Рэндалла так, словно это он когда-то насиловал темноволосого англичанина. И Джек ослабил хватку.
С одной рукой он не справился бы с Джейми, но почему тот почти не сопротивлялся? Не изображал безвольного истукана как поначалу в Вэнтворте, но и не боролся с Джонатаном?
Лишал его удовольствия.
Давай, вырывайся, попробуй одолеть инвалида! Это же так просто теперь. Здоровый сильный мужчина просто откинулся и принимал его лапанье и улыбался.
Тварь!
" На мне нет кандалов, мои руки не искалечены, мне некого спасать и нечего терять, Джек. Чем ты заставишь меня подчиниться? "
Весь вид Джейми Фрейзера показывал спокойное превосходство над капитаном.
"Хочешь взять меня? Бери. Но того трепета, замешанного на страхе и вожделении, что придавал вкус и яркость соитию, теперь не будет".
И тогда Джек вынул нож из-за голенища и приставил к горлу Джейми.
- Покажи мне ласку, рыжик, покажи, чему тебя обучил фарфоровый офицерчик.
Он словно ждал эти слова, он словно был уверен, что Рэндалл произнесет их. Сдаст позиции и предложит вести шотландцу.
- Встань на колени, Джек. Встань на колени, когда просишь милости у лэрда Брох-Туарах.
Такой интонации Джонатан не слышал даже у особ королевской крови. Широко распахнув единственный глаз, опустив нож, он сделал шаг назад.
- На колени.
Перед капитаном стоял сейчас не юный измученный узник, напуганный своей участью, не скромный пропахший навозом конюх-слуга, но воин, будто сошедший с пожелтевших страниц баллад и сказаний своего дикого края. Такой, каким встретил Джек Фрейзера на Куллоденских топях, такой, что обнимал его в предсмертной агонии, истекая кровью. Такой, каким Блэк Джек видел его в своих снах. Он будто заполнил все пространство в узком переходе лабиринта, стало трудно дышать, в висках гулко застучало. Такой Джеймс Фрейзер мог сдаться только по доброй воле. Нет! Не сдаться никогда!
И от такого Джеймса встал ни член, а ком в горле и, липкий пот проложил дорожку от затылка вдоль спины.
"У тебя нет власти над тем, кто не боится умереть, Джек" гремел в голове голос рыжего шотландского воина.
"У тебя нет власти над тем, кого ты брал уже в свой ад".
Впервые сердце ухнуло и съежилось, будто ударившись не о ребра, а о ржавые решетки с шипами.
А воин пошел к англичанину. Обнаженный торс прижался к старому красному мундиру, а руки обняли капитана за плечи. Мягко, почти нежно. От этого прикосновения, Рэндалл почувствовал, что оказался в плену. Но самым неожиданным для него было желание не оттолкнуть, не освободиться из этих объятий, но отдаться, раствориться и утонуть в них. Захлебнуться в ощущениях, что Джейми по доброй воле прикасается к нему.
И даже когда шотландец надавил на плечи Джека вниз, заставив присесть, а потом с силой поставил на колени, Джек, лишь задрав голову, смотрел в лицо.
В лицо лэрда Брох-Туарах.
В лицо Джеймса Александра Фрейзера.
В лицо своего проклятого божества, у ног которого сейчас старый инвалид рассыпался в труху.
Мужчина поднял искалеченную руку и культей провел по складкам килта вдоль бедра Джейми. Обреченно понимая, что никогда не сможет ощутить обрубком ничего, кроме пустоты и боли.
И это было движение полуосознанное и словно прощальное, от которого в памяти всплыл совсем другой жест другой окровавленной и изломанной кисти руки. Руки Джейми. Которую Блэк Джек сначала прибил к столу, а потом, чтоб показать не только власть, но милость, вырвав гвоздь, освободил. И наблюдал, как прижавший к груди руку, Джейми корчится на полу и блюет от болевого шока.
Заставить Джека сделать все то, что пережил Джейми в Вэнтворте? Принудить ублажать, унижаясь и ползая на коленях?
Да только дело в том, что Джек все сделает с желанием. Да только дело в том, что и сам Джейми делал это, ослепленный страстью, желанием таким, какого он не испытывал с женой.
Джеймс не мог изуродовать Рэндалла больше, чем тот уже был искалечен, не мог принудить к сексу, ибо не хотел этого мужчину. Он мог лишь оставить капитана здесь, стоящим на коленях перед шотландцем, которого много лет назад бравый Блэк Джек насиловал всю ночь, открыв тому дверь в темноту запретных наслаждений.
Блэк Джек Рэндалл взял, но подарил. Но ненависти, злости и презрения в душе у Джейми больше не было, потому что он только что убил Блэк Джека.
- Я любил тебя, как мог, все эти годы и это дало мне силы выжить, Джейми.
- Я ненавидел тебя всей душой, всей сущностью моей, и это дало мне силы выжить, Джек.
Фигура воина в килте растворилась в темноте, почти беззвучно. А английский офицер опустился на землю и выронив нож уставился на звездное небо.
Джейми Фрейзер убил Блэк Джека. Джонатан Вулвертон Рэндалл, ощутил, как по капле из него вслед Джейми уходит его образ, покидает теперь навсегда.
***
Нет ничего более бесполезного и глупого, чем пытаться усовершенствовать то, что уже совершенно и заключено в спираль Пифагора. Шаг за шагом, поворот за поворотом, набирая скорость и обороты, бесконечно правильно ведет законы природы к единственному логическому завершению, чтобы в тот же миг начать новые витки.
Ничто не кончается таким образом, чтобы это не явилось началом иного. Нового. Неизведанного, но уже изначально совершенного в своей неправильности.
До поздней осени гостил капитан Джонатан Вулвертон Рэндалл. До первых заморозков и робких снежинок, что таяли, не долетев до земли. И Дансени лишь оставалось поражаться, как и этот английский офицер, чья весьма кровавая слава была широко известна, день за днем предпочитал проводить в обществе их странного рыжеволосого конюха. Словно прошедших войну мужчин, притягивало друг к другу. Хоть и были они явно по разные стороны в те времена.
Нет. Рэндалл не стал более общительным и не помягчел. Суровая замкнутость с изрядным налетом солдафонского цинизма сквозила в каждом жесте и слове. Но инвалид словно сдался на милость шотландца и признал в конюхе кого-то равного себе.
Лорд Дансени несколько раз пытался разговорить Джона Грея на предмет где все-таки тот взял такого странного слугу, но последний лишь отмалчивался или переводил разговор. Пока все и всех устраивало, хозяин Хелуотера не стал ворошить старое и оставил все как есть.
МакКензи и капитан Рэндалл, который упорно не называл слугу по имени, но, чуть скривившись, сократил фамилию до Мак, застряли у стойла с недавно ожеребившейся каурой. И кто если был бы внимательней, то заметил бы, как единственный, такой холодный и недобрый глаз капитана, следил за каждым движением конюха, провожал и начинал поблескивать, когда Мак поворачивался к Джонатану или даже обращался к тому с вопросами.
Будто конюх взял покровительство над ветераном и инвалидом.
А по ночам, когда свидетели все спали, двое мужчин вели совсем другие разговоры. Спокойный, даже несколько расслабленно-вальяжный Джейми забирался с ногами в кресло, а Джек облюбовывал либо софу у низкого окна, либо позволял себе прилечь на кровать. Неспешно велись тихие разговоры, и дегустировался хозяйский кларет. Джек не пил. А для Джейми-Мака, легчайший оперетив служил лишь малым утешением в отсутствии доброго шотландского виски.
Тогда под утро Джейми вернулся. Он проклинал свою обязательность и ответственность, но пришел к лабиринту. Видимо, только для того, чтобы услышать.
- Сам я себя не убью, а ты уже хуже, чем убил меня.
- Значит, не подохнешь и впредь. Знаешь, как говорят у нас в Нагорье? Чтоб не вонять, смой дерьмо с задницы. - Джейми не подал руки и не подошел к мужчине, которого когда-то за везучесть, жестокость и авантюрность прозвали Блэк Джеком. Он просто кивнул головой, словно пригласил того выйти из лабиринта в жизнь. И инвалид пошел.
Уже у самого дома Джек пробурчал.
- Тряпье можешь оставить себе.
На что получил мгновенный ответ.
- Можно подумать кто-то кому-то что-то собирался отдавать. Особенно тартан своего клана. Ха.
И небо не разверзлось, и земля не остановилась, и даже птицы не прервали свои утренние трели. Только двое мужчин вдруг почувствовали, что освободив друг друга от себя, они могут быть не врагами.
Пару раз за это время шотландец и ветеран повздорили так яростно и громко, что Дансени прислал домашнего лекаря, узнать, не нужны ли успокоительные капли инвалиду. Хотя нет, конечно, они пикировались и спорили постоянно, не давая спуску и форы друг другу.
Дни проходили за днями. В поместье готовились к свадьбе.
А Джон Грей, ссылаясь на невероятную занятость и предсвадебные хлопоты, появлялся в Хелуотере редко и ненадолго. До него доходили слухи о странной дружбе гостя и шотландца. Он видел сам издалека, как двое мужчин неторопливо прогуливаются в парке. И Джон терялся в догадках. Они не приближались друг к другу, не касались, даже тогда, когда, казалось, их никто не может видеть. Джонатан Рэндалл обращался к Джейми своеобразно, но уважительно - Мак. Что же, что произошло и что продолжало происходить?
Фрейзер отошел совсем от друга. Или сам Джон Грей позволил этому случиться? Такое время, сейчас так надо, это просто период - можно было до бесконечности придумывать оправдания.
Но тоска и тревога не покидали жениха. И только воспитание и выдержка позволяли не срываться на окружающих, особенно на Изобель.
А серый воробушек Хелуотера все видела и понимала. Пусть по-девичьи, по-своему, но юная леди была на верном пути.
Ее возлюбленный терял друга. Это совпало с подготовкой к свадьбе. Предстоящие перемены в жизни уже начинали давать свои совсем не положительные результаты. Ах, как же не хотелось бы Изобель, чтобы она стала причиной разрыва общения между двумя достойными мужчинами. А, значит, надо что-то предпринять. Как-то помирить ее Джона с Алексом МакКензи.
Улучив момент, когда у конюшен не было ни слуг, ни этого неприятного гостя, девушка, пересилив свой страх перед лошадьми, окликнула рыжего конюха.
- МакКензи, мне трудно даже предположить, что могло вас связывать с лордом Греем, но, видимо, воспоминания о родовом гнезде, ведь вы служили у брата лорда? - теплые внимательные карие глаза, казалось, пытались заглянуть в душу, а негромкий голос лился плавно и располагал к себе.
Какой контраст со старшею сестрой - успел подумать Джейми, - как причудливо одаривает людей Создатель. Кому-то кожуру, а кому-то сладчайшее нутро плода.
Но промолчал и лишь кивнул.
- Я право проявляю дерзость, но позвольте вас попросить не отдаляться от лорда Грея. Он самый достойный мужчина на сто миль в округе. И если...если, МакКензи, вы прислушаетесь и ко мне и к голосу сердца, то право же найдете возможность пересечься с лордом и перекинуться с ним хотя бы парой добрых слов.
И будто испугавшись собственной смелости, Изобель Дансени, перевела дыхание, присела в неглубоком реверансе и, шурша юбками, почти бегом, направилась к дому.
Как все просто и ясно для простых и чистых душ, таких как леди Изобель.
Но Джейми решил, что пока Джонатан Рэндалл гостит здесь, конюх не подойдет к лорду и не станет мешать устройству его счастья. А потом, потом Джейми покинет это место.
Вслед Рэндаллу, но вовсе не с ним.
Желая счастья другу, шотландец понял, что будет только лишь мешать.
Единственный, кто так не считал, это был, как ни странно, старый инвалид-ветеран, что не испытывал ни капли угрызений по поводу своего присутствия в сегодняшнем дне Джейми, не чувствовал никакого дискомфорта от того, что нарушил покой лорда Грея. Но чисто из циничного любопытства хотел досмотреть спектакль.
***
Дорога раскисла, как квашня у нерадивой хозяйки. Кони, запряженные в двуколку, скользили и увязали в глинистой липкой жиже. Хмурое заплаканное небо в свинцовых рваных тучах, давило, орошая мелким холодным дождем. Вполне себе подходящая погода для поездки в ближайший город. Вполне себе подходящая погода, чтоб в старой доброй Англии собираться в дальнюю дорогу. Потому что редко выглядывающее солнце – это не повод для путешествий, но причина, чтобы забросить все дела и замереть, нежась под робкими солнечными лучами.
Замереть.
Вот это и ощущал последние четыре месяца Джонатан Вулвертон Рэндалл. Он словно замер, попав в круг из солнечных зайчиков и даже дышать боялся, чтоб не вспугнуть яркие теплые блики.
Замереть.
Именно это приходило в голову лорду Джону Грею. Замереть, закрыть глаза. Спрятать руки за спиной. И пусть весь мир крутится, идет, летит, проваливается в тартар, но только не трогает Джона.
Замереть.
Чтобы, наконец, понять кто он такой. Александр МакКензи, Мак, Джейми, Джеймс Александр Фрейзер МакКензи, Данбоннет, Рыжий Джейми. Много имен, много ролей, много ошибок, много потерь. Пришло время выбрать путь и имя и следовать им.
Но в это осеннее утро все двигались, суетились, собирали и собирались, отдавали последние распоряжения и наставления, произносили недоговоренное и отдавали недоотданное. Поместье Хелуотер напоминало осиный улей. Гость Дансени решил не оставаться на торжество бракосочетания младшей дочери хозяев, но его и не старались особо уговорить. Майор Грей привез документы об освобождении и прекращении судебного дела в отношении рыжеволосого конюха МакКензи, что позволило Алексу попросить расчета, и он собирался на север в Шотл
ель Дансени тронула сердце Джейми. Если даже юная невеста, в круговерти свадебных приготовлений заметила, отметила и заволновалась о душевном состоянии Джона, то Джеймс действительно затянул свою войну, чем обидел друга.
Дурацкая привычка не навязывать свое общество и не озадачивать своими проблемами и просьбами, казалась самой сутью Джейми Фрейзера. То, с чем он мог справиться один, не требовало участия и усилий других людей. Особенно близких и дорогих. Именно так. Чем ближе и дороже становился для Джейми человек, тем больше свободы он давал тому, тем меньше вываливал на того, как Джейми казалось, мелочей и ненужной суеты. Упрямое «я могу сам» вело по жизни шотландца. И часто играло с ним злую шутку.
Близкие и родные, а за ними и все окружающие, постепенно стали считать, что проблем, трудностей, печалей у рыжего парня вовсе и нет. А что есть, так он сильный, он справиться в перерывах между помощью и поддержкой нуждающимся. К нему шли и он откликался. А потом предпочитал уползать в угол и залечивать раны души и тела, полученные в служении другим.
Ах, может, еще и потому юный дурачок так пламенно откликнулся на сильные умелые руки лекарки Клэр, на ее простые вопросы о самочувствии и настроении, на ее взгляд, в котором было желание его. Потянулся как телок за сиськой мамки, раскрыл как на ладони душу свою и положил к ногам Клэр сердце. Безвозмездно, без гарантий и ожидания взаимности. Трепеща и восторгаясь самой малой толикой внимания и ласки, принимая это за любовь. Отдавая все что имел и сверх того, лишь за возможность ощущать себя нужным. Любил. И его любили. Несомненно. Как могли, как умели, как получилось.
Первые годы после ухода жены Джеймс тосковал и обвинял себя в случившемся, томился в снах и не мог глядеть на женщин. В каждой он видел лишь одно – она не Клэр. Потом пришло раздражение и понимание, что и почему происходило в то время, когда он был супругом строптивой, подчас не контролирующей ни слова, ни поступки, женщины. Пришло осознание многих моментов и вещей и злость, обида и разочарование сменились спокойным принятием. Видимо, по иному быть и не могло. Каждый получил то, что заслужил. То, что предначертано было судьбой. Смирение в принятии и прощение себя и других за прошлое. Если бы такое сказали юному горячему Джейми, то он рассмеялся бы или отшутился, но внутри отринул бы, как то, что недостойно горца и лэрда. Это под стать монахиням, но не мужчине, что носит тартан и оружие. Но годы и события вели шотландца именно этим путем. От вспышек ярости вне поля боя, от опрометчивых поступков и необдуманных фраз, от безрассудного стремления быть сильным, правильным, нужным всегда и всем, от непринятия в себе темных сторон и права на ошибку. Неспешно, год за годом, Джейми шел к себе. Только к себе. Чтоб как-нибудь увидеть и принять в
сего себя. От пяток до макушки. Таким каков он есть. А вовсе не таким, как его видят, или хотят видеть другие.
И с годами он стал по иному относиться и к тем людям, что приходили к его порогу, чтоб рыжий Фрейзер получил свой урок.
Непостижимая необъяснимая для Грея, да, видимо, и для каждого, кто знал бы историю капитана Рэндалла и парня из клана Фрейзеров, дружба между двумя мужчинами стала результатом многих лет непримиримой борьбы, ненависти, попыток с обеих сторон убить, уничтожить, сломать и отомстить. Борьба не на жизнь, а на смерть. В прямом смысле. А уже остывающими августовскими вечерами обитатели Хелоутера неоднократно были свидетелями, как огромный рыжий конюх, аккуратно и почти нежно прикрывает пледом ноги, сидящего на берегу пруда угрюмого инвалида, садится рядом на траву и эти двое молчат, или перекидываются тихо фразами, понятными лишь им одним.
***
Джон знал вкус поцелуя всего двух человек. Когда-то в юности, безвременно ушедший Гектор учил его искусству поцелуев, сам торопился, сопел и утыкался носом в щеку Грея. Два юнца, которым не хватало ни опыта, ни терпения, лишь делали первые шаги в познании самих себя. В борделе, пробуя себя с женщинами, Джон никогда не разрешал, не только целоваться, но даже прикасаться к своему лицу. И только Джейми разбудил всю чувственность майора и воплотил все его мечты. Когда, уже привыкнув, осмелев и доверяя друг другу, они могли дурачиться, то рыжий шептал на своем гэльском странные диковатые слова и проводил подушечкой большого пальца по вспухшим от поцелуев губам любовника. И глаза светились таким теплом, искрились добрым юмором.
«Губы, что маков цвет, совсем девчачьи губы»
Ах, как это произносил Джейми Фрейзер! А потом наклонялся к Джону или притягивал его лицо к себе и сначала, мягко надавливал, нажимал, приоткрывая, проводил языком, будто пробуя на вкус, а после, врывался, сминая, прерывая дыхание Джона, и снова нежно и тягуче выпивал нектар с губ друга… Джон пьянел от поцелуев друга. Старался научиться, дарить такое же наслаждение. И Джейми принимал, благодарил, не отталкивал. Значит, ему нравилось? Хотя, в свете последних месяцев, Грей сомневался уже в каждом шаге, слове, жесте, в каждой реакции Джейми на ласки Грея. Самоуничижался, как только мог. И привело это в конечном счете к тому, что прикоснуться к Изобель, поцеловать свою невесту Грей не мог. Она не была неприятна ему, наоборот, скорее даже наоборот, но…как только представлял себе момент прикосновения губ, он каменел.
Джону не хватало друга. Не хватало душевно, физически. Просто прижать к себе, дышать в шею чуть ниже уха, ощутить под руками сильное мужское тело. И слушать, слушать, слушать голос любимого человека. Грей боялся даже думать, что все это время Джейми дарил тепло и вни
мание Джонатану Рэндаллу. Хотя не были эти мужчины похожи на влюбленных, и даже на тех, что увлечены друг другом. Все равно, лорд Грей не находил себе места.
***
Дорога раскисла, кони скользили, мелкий холодный дождь моросил с утра. Вполне себе погода для отъезда капитана Джонатана Вулвертона Рэндалла в предместье Лондона к своей семье. Под, ни смотря ни на что, теплым сельским солнышком ветеран погрел кости, в компании неожиданно нашедшихся бывших военных вспомнил былые времена, и, кажется, поправился и разгладился весь. Будто помолодел.
Одноглазый суровый однорукий ветеран пугал молоденьких горничных и сельских ребятишек. Что забегали на опушки парка и издалека, приоткрыв рты, смотрели как «одноглазый Джек» неспешно прогуливается в одиночестве или компании добряка конюха.
Джек уезжал. Всю ночь он просидел у окна в своей излюбленной позе, сжимая в руке выцветший лоскут. А под утро выбросил тряпицу в прогоревший камин. Словно подвел черту.
Мужчина, что провел с ним все эти дни и недели, всего один раз, один единственный раз, прикоснулся к Джеку не как слуга к инвалиду. Всего один раз Джеку удалось почти забыться и потянуться вослед отпускающей его руке Джейми Фрейзера. Оступился, запнувшись о корень на дальней тропе парка, подвернул бы ногу (даже, в миг, успел подумать, что для полного комплекта не хватает повредить еще и ногу), как Джейми подхватил капитана и словно шалую девицу дернул к себе и зафиксировал. В объятиях. Чертов Фрейзер обнял Джека так, будто проделывал такое ежедневно. Спокойно, уверенно, умело и до боли желанно.
Нет, конечно, Рэндалл все понимал изначально. Даже когда лелеял надежду на то, что Джейми вернется к нему тем послушным, немного напуганным, манким юнцом, что так томился в руках Блэк Джека. Так хотелось испытать еще и еще раз те мгновения, что оказались, на самом деле, самыми яркими и памятными за всю жизнь капитана. Он хотел убить парня утром в Вэнтворте, даже не провожая на виселицу. Насладившись сверх меры, получив даже то, чего и не ожидал, Джек чувствовал, что надо прервать зависимость от рыжего шотландца. Она мешала жить, волновала и толкала на глупейшие поступки. А Джек не любил быть не хозяином своей судьбы даже в самом малом. Убить и вся недолга. Прирезать – это благородно. Дать сопливому лэрду варварской страны истечь кровью, наблюдая как в синих глазах угасает жизнь. Красиво. Правильно.
Не смог. Дрогнул. Когда измученный Джейми протянул к нему руку и прохрипел «Убей меня, прошу». И не убил. И в Париже не убил. И при Куллодене не убил.
А рыжий взял и убил Блэк Джека. Разом. Одним жестом, словом, взглядом. Нет, не одним! А все эти месяцы, будучи рядом, опекая, сопровождая и составляя компанию. Переходя с английского свободно на франц
узский, на гэльский, перемежая латинскими цитатами, а то и стихами древних римлян. Постепенно, как бы невзначай отмечая и показывая себя с той стороны, какой Джек и не ожидал увидеть в бедно одетом шотландском мальчишке, а потом, даже встретив Джейми в Версале, не думал, что шотландец в юбке настолько образован и умен. Его манило тело. Сильное, красивое и молодое. Тело, в которое была заключена упрямая и гордая душа.
Душа, что не добила Джека в лабиринте. Что не покинула и после. Того, кто насиловал тело много лет назад, душа не отринула.
Они говорили об этом. Говорили не скрывая деталей и нюансов, говорили друг о друге и о себе так, словно это было пережито не ими. Честно и открыто. Так говорили, как Джонатан не говорил ни с кем с раннего детства, когда еще бегал исповедоваться местному священнику.
И это поразило Джека до глубины той черной ямы, что давно образовалась у него на месте, где у людей была душа.
Когда-то у стен Лаллиброха их словно зацепила спирать судьбы и притянула друг к другу. Оба сгорали на костре ненависти, и каждый виток упирались в очередную встречу. Судьба сводила и скручивала их, видимо, желая, чтобы кто-то первый не выдержал. Но выдержали оба. Наверное, лишь для того, чтобы в поместье Дансени вновь и в последний раз столкнуться и проверить на прочность врага. Теперь уже и не врага, но все-таки так никогда и не друга.
- Моя сила ушла вместе с кровью, что я пролил на куллоденских болотах.
- Я видел, что ты мертв и был уверен, что мне осталось тоже совсем немного. Я хотел подохнуть.
- Почему?
- Там я потерял то, что составляло смысл моей жизни.
Джек замолчал тогда надолго, не веря то, что услышал. Вряд ли товарищи по оружию и крестьяне из его клана составляли смысл жизни этого рыжего. Джек? Неужели Джек?..
Что нужно настоящему мужчине для полноты его жизни? Женщина, что его любит, сын, что растет, враг, что не дает зарасти жирком и облениться. Достойный враг.
- Я потерял жену, не родившегося ребенка и неотомщенного врага. Для чего мне было выживать?
В тот разговор Джек вдруг осознал, что он никогда и никого не терял так фатально, как рыжий Джейми. Брат Алекс, угасший от чахотки. Только и всего. Но даже эту потерю он не смог пережить сполна, ибо молоденькая вдова брата и младенец – племянник перешли под опеку Джеку. Он их не трогал, он их просто не замечал. Их не было в его жизни. Женщина и сын. Как странно, он имел то, чего лишился Джейми. И ему это было не надо, а шотландец хотел подохнуть, потеряв.
Еще несколько дней Рэндалл анализировал и размышлял. Он любил, кстати, это занятие, но чаще предпочитал быстрые проверенные ре
шения и шаги, молниеносные поступки. Вся жизнь прошла на острие шпаги и под прицелом пистоля.
И вот сейчас перед отъездом капитан смотрел, как тлеет лоскут тартана Джейми Фрейзера,
а чувствовал, что это тлеет последняя нить, что держала его на этой грешной земле.
Дата: Воскресенье, 12.05.2019, 13:40 | Сообщение # 15
Король
Сообщений: 19994
***
Полгода назад Джеймс Александр Малколм МакКензи Фрейзер взял расчет и вернулся в Нагорье. По первому снегу, покрывшему мерзлую землю, он направил свои шаги в сторону дома. Нет, даже не так – Дома. Пришло время найти Дом. Он был. Родительский, там, где теперь жила сестра с семьей. Но Джейми никогда по-настоящему не ощущал там себя Дома. Свой дом с Клэр он так и не построил. Обстоятельства помешали, да и у жены особого желания так и не появилось.
Свадьбу Джона и Изобель вместе со всеми слугами конюх отпраздновал на кухне и заднем дворе. Горничные бегали подглядывать и возвращались в восторгах закатывая глаза и рассказывая об увиденном.
На душе было спокойно и тепло. Будто малышка Изобель взяла красавчика Джона из рук рыжего Джейми в свои маленькие, цепкие и любящие ручки. Будто он сам ей передал друга и любовника. Перед свадьбой они так и не поговорили.
Отъезд Джонатана Рэндалла, казалось бы, должен был сблизить любовников, уж если не вернуть былое, но нет. Вовсе нет. Оба ходили кругами и ожидали первого шага от другого. Или уже не ожидали ничего. Ближе к полуночи ужин в доме завершился, слуги потянулись, кто убирать за господами, а кто, как Джейми, к себе в каморки на покой.
"Парень все сделал правильно, продолжаться до бесконечности из странный роман-дружба не мог, надо определяться в жизни, как и ему, шотландцу, что теперь получил свободу».
Джейми ни на минуту не сомневался в друге. Если только на первых порах. Совсем чуть-чуть. Но понаблюдав за отношениями жениха и невесты, успокоился. Грей сделал верный выбор. Девица достойная. Не то, что ее старшая сестрица. При воспоминании о недавних событиях с Джинивой, шотландец ухмыльнулся. Спас, спас его Джон что и говорить. Как он там уж провернул с родителями девицы, но вышло ловко. Только юбкой взмахнула, усаживаясь в карету Джинива Дансени, чтоб на следующий день стать почтенной супругой бородавчатой жабы.
Приревновал ведь, шельма, как есть, приревновал тогда Джейми к барышне. Но вывернул все красиво, изящно. И рыбку съел, и косточками не подавился. Широко улыбаясь своим воспоминаниям, Джейми готовился ко сну. Завтра понадобятся лошади для сопровождения экипажей гостей.
Пришло на память и то, как Джон разнервничался в Ардсмуире, впервые сообразив, что рыжий скотт до этого играл с ним в поддавки, а не
в шахматы. Как покраснел, прикусил губу и смотрел исподлобья. Как дрогнула его рука, когда в знак примирения Джейми положил ее на свое бедро. Сам.
Вспомнил, как в первый раз неловко, по-деревенски взял Джона и тот, морщась и шипя, отдался своему рыжеволосому шотландцу. Как нежно и внимательно Грей вел Джейми тропами любви и понимания. А Джейми принимал и впитывал и отдавал с удовольствием. Не только тело, но душу.
Впервые понимая что же это такое: не брать, не требовать, не играть и не подыгрывать… только с Джоном он увидел, как это бывает, когда оба равны в чувствах.
С Джоном было сложно. Он мог капризничать и ревновать на ровном месте. Но в момент опасности, становился каменной стеной. Джон требовал внимания и пытался из Джейми вылепить порой какое-то подобие англичанина. Чопорно и с аристократическим шармом выговаривая и указывая на моменты в поведении. Но Джеймс Александр был не менее воспитан и образован, на самом деле, а в чем-то мог и форы дать провинциалу сассенах, который в Версале и Лувре не был, в отличие от Джейми. Поэтому рыжий обращал все это в игру, соревнование и шутку.
Джон давно и быстро понял и оценил, что Фрейзер ему не просто ровня, но в чем-то и превосходит своего английского друга. И потому долгие не менее приятные и насыщенные чем секс беседы о литературе, философии, политике, истории и естественных науках дополняли и наполняли их отношения. Клэр чаще поучала и наставляла, занимая позицию чуть сверху. Мурта был по-житейски мудрым и знал Джейми всю жизнь. Джон был первым, кто оценил годы учебы и природную любознательность Джеймса. И в последнее время Джек...
Джек... Словно порыв степного ветра, ворвался, снес все на своем пути, припорошил пылью и комьями сухостоя, разметал привычное и казалось правильное. И унесся вдаль. Куда-то, где теперь никогда с ним не будет рыжего Джейми. И не оставил боли. Ни капли. Шотландец не забудет, но и нет теперь в памяти мучительного, тягучего чувства запретности, падения и вины. Есть внимательный изучающий взгляд карего глаза, тускло-шелестящий шепот и солоновато-пряный привкус познавания себя.
К Михайлову дню Фрейзер был уже далеко от Хелуотера. Нет, межлу Джоном и Джейми так и не состоялось объяснения. Несколько раз рыжий порывался, но останавливал сам себя. Несколько раз пытался Грей, но так вяло и с облегчением обнаруживая препятствия, что оба заочно решили: значит, не судьба.
Перед приездом Рэндалла, как то Джейми обмолвился, что ведь может статься так, что он обнаружит неправильность и тщетность отношений с Греем. А Джон обняв друга, целовал завитки на его шее и не верил. Не верил...
За завтраком лорд Дансени поинтересовался планами новобрачных и посетовал о потере такого хорошего слуги, ах, ах. Сердце Грея екнуло, словно он почувствовал какое имя должно быть произнесено.
Едва выйдя из столовой, Джон уже не мог терпеть, наскоро и довольно криво отпросившись у Изобель, коротко кивнув родителям молодой жены и ускорил шаг по направлению к конюшням.
Дверь скрипнула, подслеповатый луч света, пробившийся сквозь мутно-грязное окно, разделил каморку ровно пополам. Джон так и стоял в луче, закрыв глаза, едва дыша.
Это не каморка конюха опустела. Это образовалась пустота на половину души Джона. Зияющая дыра в груди.
Год назад англичанин бы кричал, плакал, крушил все вокруг и обвинял бы Джейми.
Сейчас он просто молча стоял сцепив руки на спиной и раскачивался от носка к пятке.
- Я знала, что ты придешь сюда, Джон. – а мужчина отчего-то знал, что Изобель последует за ним.
Не просто так, не из любопытства или недоверия. Нет. Его жена все больше и больше представала перед ним в удивительном свете. Она всегда знала что ему нужно, как нужно и сколько нужно. И это не была душная забота в быту. Но именно потребности души Джона его новоиспеченная супруга чувствовала особо тонко и верно.
- Я надеюсь заслужить твое доверие, милый, до такой степени, что со временем ты расскажешь о своей дружбе с Алексом МакКензи.
- С Джеймсом Александром Малколмом МакКензи Фрейзером, дорогая, с лэрдом Брох-Туарах. – Грей почти не узнал своего голоса. Глухого, отстраненного и бесчувственного.
Словно о чужом незнакомом человеке он сейчас говорил.
А ведь так и есть. Лорд Джон Грей совсем не знал Джейми на самом деле. Каким он был до их встречи, как руководил кланом, как шел в бой, как любил ту давно ушедшую женщину, при воспоминании о которой, иной раз, переходил на свистящий шепот, каким он был приближенным Принца-Красавчика Стюарта. Джон не знал ничего.
Джон знал все! Как собираются морщинки в уголках глаз, когда Джейми смеется. Как становится тусклым и тихим голос шотландца от страсти. Как блестят чертики в глазах, когда тот шутил, или просто был доволен. Как прорезают лоб скорбные морщины в минуты гнева или горя. Как сильны и, одновременно, нежны, объятия этого мужчины. Как мягки его губы. Он знал каждую черточку, каждое дыхание, каждый оттенок в голосе, даже как менялся запах этого мужчины в зависимости от того счастлив был он или расстроен.
Счастлив…
Джон давно не считал, что Джейми был счастлив с ним. Корил себя и критиковал, понимая, что исправить ничего нельзя. Жадные дети так стремятся заполучить любимую игрушку, что в конечном итоге ломают ту и выносят на помойку.
Но вот вынесенным на помойку отчего-то чувствовал себя Джон.
Юная женщина коснулась его руки. Грей переплел свои пальцы с ее тоненькими пальчиками, украшенными всего одним обручальным кольцом.
- Конечно, дорогая, я расскажу тебе об этом рыжем гордеце и упрямце. О том, без которого я не оценил бы тебя, мое сокровище.
***
А потом пришло письмо. Джон столько раз перечитывал его, что выучил наизусть. Порывался написать ответ, садился, вскакивал, метался по кабинету, снова брался за перо и...в конечном итоге, сославшись на неотложные дела, загоняя коня, через несколько дней был в поместье Лаллиброх. Враждебная настороженность шумного многочисленного семейства, в компании которого англичанину пришлось дожидаться "дядю Джеймса" и момент появления того на пороге...
- Я не мог и представить, что у тебя такая большая семья.
- А я всегда знал, что терпение не твой конек, Джон.
В тот первый раз Грей ворвался в обитель Джейми как сассенах, как завоеватель, как ревнивый муж, что спешил застать супругу на месте преступления. Ввалился, чуть не сорвав дверь с петель. Словно боялся обнаружить у очага Джейми не одного, но в окружении жены, детей, а еще хуже, в объятиях мужчины.
Где-то в глубине души, Джон и желал бы для Фрейзера семейного счастья, наследников, мира и покоя. Но каждый раз, душа замирала, и сердце предательски начинало выстукивать дробь.
А Джейми понимал, встречал с доброй полу улыбкой, словно говорил «Расслабься, Джон, я один и это мой выбор». И расспрашивал о жене и детях, о ценах на фураж и видах на урожай. О последних новомодных штучках и великосветских сплетнях. Всегда оказывался непостижимым образом в курсе и тактично давал советы или обращал внимание на нюансы. А потом смешил, тормошил и увлекал в глубины нетронутой человеком природы, в тишину, свежесть и покой.
Будто давал глоток чистой родниковой воды.
Что происходило у Джейми и с Джейми между встречами, вне контекста тем и вопросов, волновавших Джона, он знать не хотел. Трусливо, эгоистично, но оправдывая себя тем, что у рыжего друга должна же быть какая-то своя личная жизнь, но только одна мысль об этом приводила Джона в уныние и волнение.
Человек не меняется. Он просто постигает свои светлые и темные стороны. Джон так и не отпустил Джейми в его жизнь, приняв свободу от друга.
***
Дважды они ссорились. Причем в письмах, да так, что не разговаривали и не виделись года по три каждый раз. Трижды бородатый рыжий шотландец спускался со своих гор и представал в диком виде на пороге небольшого поместья Грея. Первый раз, напугав прислугу и двух мальчишек – сыновей Джона, а потом, на долгие годы, завоевав безграничную любовь и восхищение двух сорванцов, что вырастая, так напоминали Джона в их встречу у Пристонпанса. Джейми осторожно в одну из встреч справился о наклонностях парней, узнал, что Алекс не пропускает ни одной юбки, а Вилли слишком тих и робок. Заволновался, будто о своих. Джон знал, что друг помогает многочисленному семейству сестры, воспитывает племянников, а потом, уже и детей племянников. И каждую весну и раннюю осень Джон, отпускаемый женой, отправлялся на север.
Порыбачить.
***
В один из приездов, после бурной встречи, после непередаваемо желанного и сладкого секса, когда они еще валялись усталые и голые, Джейми вдруг выдал.
- Джек умер.
Спокойно, обыденно, констатируя факт. Даже не изменив позы. Не переставая обнимать Грея. Сказал как о погоде за окном.
- Джек умер. Я оплатил чин лейтенанта парнишке и положил дополнение к пенсиону вдовы. – перевернулся и посмотрел на любовника синими чистыми глазами. – Ты знал, что это сын младшего брата, а черное семя Джека так и не дало всходов?
До этого момента ни Джейми, ни Джон никогда не вспоминали этого человека и не разговаривали ни о нем, ни о событиях в Хелуотере.
- Джейми, тебе обязательно было принимать участие в жизни Рэндалла?
- Да. - и снова так просто, обыденно, спокойно. – Да, Джон.
Он никогда так и не рассказал Грею о том, что ему поведала Клэр. О будущем, о перемещении во времени, о странной связи семьи Рэндаллов, их потомка с Клэр и Джейми. Как ни странно и с Джейми.
Не объяснил, почему в Париже старательно не убивал Джека, почему против всякого смысла заботился о том у Дансени. Что, кроме болезненной страсти и зависимости связывало Джейми и Джека, даже против желания обоих. Не рассказал и не собирался. Эту тайну доверила ему единственная женщина, которую Джеймс любил. И он унесет тайну с собой в могилу. Он решил так, еще перед Куллоденом. Тогда, вослед ушедшей Клер, он прижал сначала руку к холодному камню, а потом привалился к нему, закрыл глаза и плакал.
Мужчины плачут. Когда их никто не видит. И когда это не физическая боль, но душевная. Такая, что выламывает ребра, потрошит внутренности и разбивает сердце.
А Джон, словно боясь услышать нечто опасное для него самого, никогда и не расспрашивал особо.
- Мы знакомы столько лет, Джейми, но каждый раз ты показываешь мне, что я тебя совсем не знаю.
- Знаешь.
***
В этот раз все было непривычно. В канун сочельника дороги замело. В такое время в Нагорье отправился бы только безумец. А Джон и был почти безумен. Десять дней назад он получил письмо. Необычно толстое, даже не письмо, а посылочку с севера. Но разорвав жесткую желтоватую бумагу в нетерпении, он тяжело опустился в кресло у камина и погрузился в чтение множества листов, исписанных красивым почерком. Да, у шотландца был удивительно красивый, практически каллиграфический почерк. Изобель так и застала супруга у потухшего камина, в остывшей комнате близ библиотеки. На коленях и вокруг были разбросаны листы, а Джон сидел, уставившись в одну точку. Покрасневшие от бессонной ночи и напряжения глаза под очками и безвольно опущенные вдоль боков кресла руки говорили о беде.
- С Джеймсом Фрейзером стряслась беда?
- Нет, беда стряслась со мной, Изобель.
***
Джейми никогда так и не смог представить и понять что значит "переход". "Переход" в другой мир. В мир Клэр, в мир ушедших близких и далеких. Что делают камни и почему умерших на его родине тоже называли ушедшими. В детстве он не понимал как и куда может уйти мертвец? Где обиталище душ? Конечно святой отец объяснял. Но как же вот Клэр? И ведь не только она. Откуда и куда приходят и уходят такие люди?
Несколько раз Фрейзер приходил к камням. Стоял, смотрел, вспоминал. Гладил шершавую поверхность, размышляя сколько рук за века коснулись этих исполинов. И всегда знал, что самому ему уходить не так. Не вослед за женой. А после Куллодена он знал, что и славная смерть в бою обошла его стороной. Что осталось Джеймсу? Жить и быть готовым принять тот уход, что приуготовил для него Господь Бог. Просто быть готовым.
Начиная день и заканчивая его, встречая первую капель и провожая последнюю пожухлую листву. Просто жить каждый день как последний.
Как монахи. Но он не был монахом. И время между визитами Джона было наполнено до отказа. Джейми исполнил долг брата, друга, дядьки, рачительного хозяина. Ибо появившись в Лаллиброхе, он невольно принял из рук Йена поместье и арендаторов. Лишь в последние годы и он сам и совсем постаревший одноногий Йен отошли от дел, а л, а
. Теперь это дом Мюрреев. Не Фрейзеров.
Чем проще и привычнее были дни, тем больше приходило понимание что это и есть человеческое счастье. Бурная юность и скитания остались позади. Только для вечерних рассказов в большом зале, когда бусины детских глаз блестели от слов о битвах, погонях, пышности королевского двора и было слышно как начинали сопеть и шмыгать носы от рассказов о потерях друзей и гибели героев.
Джейми всегда был отменным рассказчиком.
Небольшой, но зато каменный домик, скрытый за западным холмом от поместья, стал убежищем для уже седого, но все еще статного и красивого шотландца.
Они смеялись над круглыми нелепыми очками Джона, Джейми нацеплял их на нос и гундосил, перевирая английские слова, поправляя оттопыренным пальцем дужки. А Грей гладил припорошенные сединой, как снегом, когда-то огненные кудри, целовал в висок и вышептывал как великолепен его седой великан. А часто они просто молчали, ощущая присутствие друг друга и будто продолжая безмолвный диалог. Как повелось у них с молодости...
***
В этот раз Джейми лишь попросил.
- Укрой меня тартаном, Джон, хочу остаться в нем.
Но потом сам полулежа, довольно ловко, отработанными годами движениями, закрепил на своих бедрах ткань, превратив ее в килт.
- Хочу остаться в нем, Джон.
После ночи, проведенной не в постели друга, но возле его одра, англичанину показалось, что пришло время сказать что-то самое важное, наступило время признаний и исповедей.
Но Джеймс Фрейзер остановил Грея.
- Брось, Джон, и ты не священник, и я не такой уж добропорядочный католик. Грешили мы напропалую с тобой, тешили тела и корявили души. Но, черт побери, были в моей жизни моменты, которые я прожил бы еще раз и точно так же. Ты прочел, - мужчина перевел дыхание, - Ты можешь верить или не верить...- Джон Грей открыл рот, чтобы уверить, подбодрить, но Джейми нетерпеливо махнул рукой, - Погоди ты, дай мне договорить, погоди... Три человека, три...которых я должен был понять, принять и прожить с ними все формы любви. Три человека, как три шага к самому себе. Женщина по имени Клэр, что взяла мое сердце. Мужчина с именем Блэк Джек, что разбудил мое тело. И ты, Джон, мужчина, что обласкал мою душу...а нынче мне делать последний, четвертый шаг, в одиночку.
Сестра Фрейзера с годами не изменила своего мнения и, услышав знакомое имя, уперлась кулаками в бедра и сплюнула.
- Вот уж кому тут не место! И никогда ей места не было!
Последний лорд Брох-Туарах сказал как отрезал.
- Мою женщину могу ругать только я! Так было и так будет всегда.
Когда Джинни с одной из дочерей ушли, унеся суету и слезы. Джейми отставил кружку с травяным настоем и подмигнул другу.
- Ничто так не поднимает настроение как добрый шотландский виски.
И покрутив, заигравший янтарными бликами напитка, бокал, продолжил.
Джон слушал друга, зная теперь всю историю его жизни, не перебивая, не задавая вопросов.
Джеймс Александр Малколм МакКензи Фрейзер уходил, оставив Грею воспоминания об их дружбе и строки письма. Тоже теперь только в памяти. Ибо попросил по прочтении сжечь, что Джон и сделал. Вся история шотландца до Грея, во время Грея и после Грея. То, чего не знал и не понимал англичанин до этих пор.
То, что хранил Джейми.
"Беда стряслась у меня" - эти слова Джон мог теперь повторять хоть каждые пять минут. С разной интонацией, вслух, про себя. Кричать, вышептывать или рычать. Смысл не менялся. Грей сразу понял, что только на пороге смерти Джейми мог бы так открыться другу. Только прощаясь с земной жизнью.
- Знаешь, когда цветет вереск, Джон, то все наполняется каким то опьяняющим весельем. Будто ты не вдохнул воздух Нагорья, а глотнул залпом янтарного виски и медовухи. А в теньке и по западным склонам соцветия темнее, голубовато-сиреневые. Как лаванда в центральной Англии. Возьми дерна с кустиками вереска, Джон. С теми, с теневых склонов...
"Как твои глаза, когда ты грустил или злился, не как чертова лаванда" хотелось сказать Грею. "Как глаза любимого человека".
Но произнес.
- Да, Джейми, тартан и вереск и фляга с виски. Чтоб ты не заскучал там.
Смех, перешедший в кашель, оповестил, что шотландец доволен.
- Вот за это я и люблю тебя, сассенах.
***
Он ушел на заре в прохладной дымке изморози, когда первые лучи зимнего солнца окрасили горизонт розоватыми бликами, пробиваясь сквозь ледяное сизое небо.
Пальцы, сжимавшие руку друга, ослабли, а на лице застыло умиротворение. Нос с горбинкой, пергаментные щеки и чуть кривая ухмылка...
Чертов шотландец начал свое путешествие по мирам, в которые не было доступа Джону Грею.
Пока не было.
По мирам, где утопая в цветущем вереске, под ярким солнцем его ждала темноволосая женщина и странный хмурый мужчина в красном мундире. В сорочке нараспашку, сверкая голыми коленками под сине-серым килтом Фрейзеров, рыжеволосый парень обнял за плечи мужчину и за талию женщину, и фигуры растворились в пьяном аромате цветения, молодости и вечности.
Дата: Воскресенье, 16.10.2022, 14:52 | Сообщение # 17
Крестьянин
Сообщений: 1
читаю второй раз. первый -не понятно было. спустя года. второй- великолепно..... слишком реально, настоящая жизненная история. сердечная благодарность.. уто-нибудь знает где обитает автор? и как ему написать спасибо?
Дата: Понедельник, 17.10.2022, 13:56 | Сообщение # 19
Герцог
Сообщений: 2261
ЦитатаСтефани ()
Четыре шага к самому себе.
С трудом, за несколько подходов, все таки прочла и была неприятно шокирована. Это же надо так опохабить образ Джейми. Его ненависть, отвращение и неприемлемость таких отношений автор переиначила, исказила и возвысила в ранг высоких чувств, прикрываясь красивыми словами (любовь, душа, дружба.....), а по сути, это грязный трах между мужиками, который она с наслаждением смаковала и описывала. Видимо автора очень волнует и близка гейская тема "высоких чувств" Лично я не приемлю такие гейские отношения, ни под каким видом. И было, мягко говоря, неприятно читать ЭТО про мужественного, гордого и благородного горца - Джейми Фрейзера. (как будто на него вылили ушат с помоями).
Дата: Понедельник, 17.10.2022, 15:35 | Сообщение # 21
Герцог
Сообщений: 1700
Валентина, полностью с тобой согласна!!!Я,только сегодня закончила читать эту ересь и несусветную пошлость!Обидно за Джейми и Клэр так опохабить главных героев!
Оutlander является собственностью телеканала Starz и Sony Entertainment Television. Все текстовые, графические и мультимедийные материалы,
размещённые на сайте, принадлежат их авторам и демонстрируются исключительно в ознакомительных целях.
Оригинальные материалы являются собственностью сайта, любое их использование за пределами сайта только с разрешения администрации.
Дизайн разработан Стефани, Darcy, Совёнок.
Запрещено копирование элементов дизайна!
