Я в ответ погладила его бедро, касаясь длинного, тянущегосявниз шрама.
— Как жаль, что меня тогда не было, чтобы позаботиться о
тебе, — печально сказала я. — Это было самое страшное в моей жизни — то, что я
оставила тебя, зная… что тебя убьют.
Это слово мне удалось выговорить с превеликим трудом.
— В общем, я приложил к этому все возможные усилия, —
произнес Джейми с кривой ухмылкой, вызвавшей у меня, невзирая на драматизм
темы, невольный смешок. — И если не преуспел, то это не моя вина. — Он бесстрастно
взглянул на проходивший по бедру длинный рубец. — Да и не того англичанина с
багинетом.
Джейми стиснул мою руку. Я глубоко вздохнула.
— Я… я не оглядывалась назад. Хотя могла, наверное, раньше
выяснить, что произошло.
Я закусила губу: это признание показалось предательством.
— Но это не значит, будто я пыталась… будто хотела… забыть.
Я не могла забыть тебя, ты не должен так думать. Никогда. Но я…
— Да не изводи ты себя так, Сассенах, — перебил меня Джейми,
нежно поглаживая мою руку. — Я понимаю, что ты хочешь сказать. Если на то
пошло, я и сам стараюсь не оглядываться назад.
— Но случись мне оглянуться, — пробормотала я, уставившись
вниз на гладкую зернистость полотна, — случись так, может быть, и наша встреча
состоялась бы раньше.
Эти слова повисли в воздухе между нами как напоминание о
горьких годах утраты и разлуки. Наконец Джейми глубоко вздохнул, взял меня за
подбородок и приподнял мою голову, чтобы видеть лицо.
— Раньше, говоришь? Неужели ты оставила бы дочку без матери?
И что было бы хорошего, вернись ты сразу после Куллодена, когда я не мог
позаботиться о тебе и корил бы себя за то, что ты страдаешь из–за меня? А вдруг
мне пришлось бы увидеть, как ты умираешь с голоду или от недуга, и знать, что
убил тебя не кто иной, как я?
Джейми вопросительно поднял бровь, потом покачал головой.
— Нет. Я велел тебе уходить и сказал, чтобы ты забыла.
Неужто я стал бы винить тебя за то, что ты меня послушалась, Сассенах? Ну уж
нет!
— Но у нас могло бы быть больше времени! — возразила я. — Мы
могли бы…

— Ну, могли бы. Но думать об этом не стоит. — Он заглянул мне в глаза и просто сказал: — Я не могу жить и оглядываться назад, Сассенах. Если у нас не будет ничего, кроме прошлой ночи и нынешнего утра, этого уже достаточно.
— Для меня — нет! — возразила я, и он рассмеялся.
— Да ты, смотрю, ненасытная!
— Да уж какая есть, — ответила я.
 

Улыбка на его губах стала шире, и он открыл было рот, чтобы ответить, но не успел: раздался стук в
дверь.
— Надеюсь, Сассенах, это не констебль, а горничная с завтраком. И мы ведь женаты, верно?
Одна из рыжих бровей лукаво приподнялась.
— Но даже если так, не следует ли тебе что–нибудь надеть? —
спросила я, когда Джейми потянулся к дверной ручке.
— Вряд ли в этом доме можно смутить кого–то наготой, — отозвался он, ухмыляясь и окидывая себя взглядом, но все же небрежно повязал на чресла взятое с умывальника холщовое полотенце. Узрев в проеме высокую мужскую фигуру, я мигом зарылась с
головой под одеяло. ..
…. Но тут посетитель заговорил, и я порадовалась тому, что меня, слава богу, не видно.
Джейми завел своего зятя Иэна в комнату и закрыл дверь. 
...В его гладких каштановых волосах виднелись седые нити, и
лицо было изборождено морщинами многолетних тяжких трудов. Но Джо Абернэти был
прав: с первыми же словами новый образ слился со старым. Именно этого Иэна
Муррея я и знала.
— Я пришел сюда, потому что малый из печатной мастерской сказал мне, что прошлой ночью тебя там не было, а это тот самый адрес, на который Дженни шлет тебе письма, пояснил Иэн…

ДАЛЕЕ ИДЕТ КОРОТКИЙ ДИАЛОГ, ГДЕ ИЭН ПОЯСНИЛ, ЧТО ИЩЕТ СЫНА, КОТОРЫЙ ОСТАВИЛ ЗАПИСКУ, ЧТО ОН У ДЯДИ.

— Что же ты не приветствуешь мою жену, Иэн? — спросил Джейми.
— Жену? — Иэн воззрился на Джейми с неподдельным ужасом. — Ты женат на проститутке? — прокаркал он.
— Не слишком удачный выбор слов,
— заметила я.
Услышав мой голос, Иэн резко повернулся ко мне.
— Привет, — сказала я, весело помахав ему рукой из своего гнездышка. — Давненько не виделись, правда?
Мне всегда казалось,что описания того безумного ужаса, который испытывают люди при встрече с призраками, сильно грешат преувеличениями, но в свете того, как реагировали не
самые, в общем–то трусливые мужчины, впервые столкнувшись с фактом моего
возвращения, это мнение пришлось подкорректировать. Джейми грохнулся в обморок,
а у Иэна только что волосы не встали дыбом. Выглядел он перепуганным насмерть. Вылупив глаза,бедняга открывал и закрывал рот, издавая негромкий, дрожащий звук, который, похоже, изрядно забавлял Джейми.
— Что… — Он смотрел на меня, тяжело дыша, расширенными
глазами. — Как…
— Это долгая история, — сказала я, взглянув на Джейми.
Он кивнул. В последние сутки нам было о чем подумать кроме того, как объяснять мое появление людям. Мне, во всяком случае, казалось, что с объяснениями можно и повременить.
— По–моему, я не знаю Иэна–младшего. Он пропал? — вежливо спросила я.
Иэн–старший машинально кивнул, не отрывая от меня глаз.
— В прошлую пятницу тайком улизнул из дома, — ответил зять Джейми все еще дрожащим голосом. — И это, понимаешь, не в первый раз..

Похоже, он начал приходить в себя, видя, что я существо из плоти и крови и не выказываю намерения раствориться в воздухе или сунуть голову под мышку и разгуливать таким образом, на манер горских привидений.

Мне пришло в голову, что хватит уже сидеть в обнаженном виде, принимая визитеров из внешнего мира, пора действовать. Я встала и, старательно завернувшись в одеяло, вышла в коридор.
Я услышала слабые звуки, просачивавшиеся вверх по лестничному колодцу. Поднималось и что–то еще — запах жарившейся колбасы. Громкое бурчание сообщило мне, что от желудка это не укрылось, и мои внутренности сочли поедание одного сэндвича с арахисовым маслом и миски супа за сутки совершенно недостаточным. Подоткнув верхние края одеяла на манер саронга так, чтобы была прикрыта грудь, и подхватив волочившийся нижний край, я последовала на запах еды.    

Вокруг стола сидели женщины, два с лишним десятка. Некоторые были одеты полностью, но большая часть явилась в дезабилье, что делало мое одеяло не столь уж нескромным нарядом.
Женщина в конце стола увидела, что я маячу в дверном проеме, и дружелюбно поманила меня, подвинувшись, чтобы освободить место на краю длинной скамьи.
— Ты, наверное, новая девушка? — спросила она, оглядывая меня с откровенным интересом. — Вообще–то ты постарше, чем обычно берет мадам, — она предпочитает, чтобы нашим девушкам было не больше двадцати пяти лет. Но ничего, — поспешила заверить она, — выглядишь ты совсем неплохо. Не сомневаюсь, у тебя все будет хорошо.   
****
— Чистая кожа и симпатичное лицо, — заметила темноволосая леди напротив, оглядывая меня с видом человека, оценивающего лошадь. — И сиськи тоже, насколько могу судить.  
Она слегка вытянула шею, присматриваясь, насколько позволяло одеяло, к ложбинке между моих грудей.
****
— Мадам не нравится, когда мы берем покрывала с кроватей, — попеняла моя первая знакомая. — Если у тебя пока нет ничего приличного, носи свою сорочку.
— А как тебя зовут, дорогуша? — спросила невысокая, довольно пухленькая девушка с круглым дружелюбным лицом
— Меня зовут Клэр, — сказала я с улыбкой и подтянула одеяло повыше.
Пока у меня не было четкого представления, как лучше объяснить девицам, что я не новенькая из их числа, но на данный момент эта проблема явно отступала перед желанием позавтракать.
Очевидно, угадав мою нужду, дружелюбная Доркас достала из буфета, стоящего за ее спиной, деревянную тарелку для меня и подтолкнула ко мне большое блюдо с колбасами
«Куда лучше, чем завтраки в кафетерии больницы», — подумала я, зачерпнув очередную порцию жареного картофеля.
— Нарвалась на любителя грубостей, да?
***
— И нос у тебя тоже малость припух ***почему, догадайтесь  ), Мадам не позволяет гостям обижать девушек: стоит завизжать, и Бруно будет тут как тут.
***
— Теобальд, — поправила ее Молли и отвернулась, чтобы позвать служанку в конце комнаты. — Джейни, принеси еще эля, ладно? Новая девушка его не пробовала!
— Да ничего страшного, — заключила Доркас, закончив осмотр видимых повреждений на моем теле.
***
— Ой, смотрите, она краснеет,   — сказала Молли, хихикая от восторга. — Тебе ведь наше ремесло в новинку, правда?
****
— Не забудь показать ей и кувшины, — вставила Доркас — С настоями душистых трав, — пояснила она мне. — Будешь залезать в лохань, плесни туда из кувшина. Мадам требует, чтобы от нас хорошо пахло.
***
Хозяйка неожиданно появилась из двери в дальнем конце комнаты.
Мадам Жанна беспокойно хмурилась и выглядела слишком озабоченной, чтобы заметить прерванное веселье.
— Тсс! — шепнула Молли, увидев хозяйку. — Ранний клиент.....***
— Не переживай, Молли, им придется заняться Клэр, — сказала Пегги, отбрасывая за спину свою темную косу, — Самая новенькая берет тех, кого никто не хочет, такой у нас порядок,
****
А я, если хочешь, приберегу для тебя лепешку.
— Э–э… спасибо, — промямлила я.

***
Именно в этот момент взгляд мадам Жанны остановился на мне и рот ее сложился в испуганное «О!».    
— Что вы тут делаете? — прошипела она, бросаясь ко мне и хватая за руку.

— Ем, — сказала я, вовсе не желая, чтобы кто–то прерывал этот процесс.
 ( вот этот момент меня особо повеселил, очень жду его воплощения на экране, и лицо Катрины,  жаль если не дождусь  )

Я высвободила руку и взяла свою кружку с элем.
— Merde!— воскликнула мадам. — Неужели никто не принес вам утром еды?
— Нет, — ответила я. — И одежды тоже.   

— Немедленно прикажу выпороть эту никчемную горничную! Тысяча извинений, мадам!  

— Все в порядке, — милостиво промолвила я, ощущая на себе изумленные взгляды соседок по столу.      
— Завтрак был чудесный, и знакомство с этими молодыми леди доставило мне удовольствие. Большое спасибо.
:002:

А тут еще и орудующий топором Изверг!(***ранний прототип Джека Потрошителя)
— Хорошо еще, что он (Иэн-мл) не девушка, — сказала я, вспомнив об убийце. — Юноши, кажется, Изверга не интересуют.
— Ага, но полно других типов, которых они очень даже интересуют, — кисло отозвался Джейми. — Да уж, когда у меня на руках и ты, и Иэн–младший, мне очень повезет, если я не поседею как лунь, прежде чем выберусь из этого вонючего подвала.
— Я–то тут при чем? — В моем голосе прозвучало искреннее удивление. — Тебе нет нужды беспокоиться за меня.
— Разве?
Он опустил руку и воззрился на меня не без суровости.
— Мне не нужно беспокоиться о тебе? Это говоришь ты? Господи! Я оставляю тебя мирно лежащей в постели дожидаться завтрака, а меньше чем час спустя нахожу внизу, в рубашке девицы из веселого дома, с трупом на коленях! И сейчас ты стоишь передо мной, голая, как яйцо, а пятнадцать человек вон там гадают, кто ты вообще
такая. И как, по–твоему, я должен объяснить им твое появление?
Он раздраженно запустил пальцы в свою шевелюру.
- А через два дня мне, хоть удавись, нужно отправиться к побережью, и я не могу оставить тебя в Эдинбурге, поскольку тут шастают изверги с топориками и половина людей, которые тебя видели, считают, что ты проститутка, и… и…

Шнурок, собиравший его волосы в хвост, лопнул, не выдержав энергичных движений, и шевелюра распушились, как львиная грива. Я рассмеялась. Еще мгновение его взгляд оставался хмурым, но потом Джейми ухмыльнулся.
— Ну да ладно, что уж там.
***
Джейми наклонил голову и поцеловал меня.
— Я позабыл.
— О чем позабыл?
Сквозь тонкую рубашку я чувствовала его теплую спину.
— Обо всем. — Джейми говорил очень тихо, прижав губы к моим волосам. — О радости. О страхе. Больше всего о страхе.
Он убрал мои кудри от своего носа.
— Я очень долго не испытывал страха, Сассенах, — пояснил Джейми. — Но теперь, похоже, начинаю бояться. Потому что теперь мне есть что терять.

Взошла большущая плоская золотистая луна — огромный светящийся диск поднялся из воды, как восстающий из пепла феникс. Вода была темной, а дельфины — невидимыми, но мне почему-то думалось, что они все еще плывут вровень с кораблем.
От этого зрелища захватывало дух даже у бывалых моряков, наблюдавших его тысячу раз. Нельзя было не замереть от восхищения при виде громадного шара, зависшего над краем света, до которого, казалось, можно было дотянуться рукой.
Мы с Джейми стояли рядом, с восторгом любуясь луной, такой близкой, что видны были темные пятна и тени на ее поверхности.
— Мы могли бы поговорить с лунным человеком, — с улыбкой сказал Джейми и приветственно помахал рукой смотревшему сверху золотистому лику.
— «К закату рыдают Плеяды, луна под морями», — процитировала я. — Посмотри, видишь, она ведь и там, внизу, тоже.
Я указала за поручень, где лунные блики играли на волнах, словно под поверхностью воды и вправду находился близнец ночного светила.
— Когда я уходила к тебе, у нас как раз готовили полет на Луну. Интересно, удалось ли им это?
— Неужели летательные машины поднимаются так высоко? — удивился Джейми и прищурился на ночное светило. — По-моему, это великое путешествие, хоть сейчас она и кажется близкой. Я читал одну книгу по астрономии, там было написано, что от нас до Луны триста лиг. Автор ошибся? Или эти ваши — аэропланы, да? — могут летать на такое расстояние?
— Для подобного полета требуется особая машина, которая называется ракета, — пояснила я. — Твой автор ошибся, но не в том смысле. Расстояние до Луны гораздо больше, к тому же, удалившись от Земли, ты попадаешь в так называемый космос, где нет воздуха. Поэтому тем, кто туда полетит, придется брать с собой не только запас еды и воды, но и воздух. Все это будет помещено в специальные канистры.
— Надо же!
Его взгляд, устремленный ввысь, светился мечтательностью.
— Интересно, как там, на Луне? Вот бы увидеть!
— Я видела. Конечно, только на снимках. Луна каменистая, бесплодная, но там очень красиво. Есть скалы, горы и кратеры. Кратеры видно отсюда, вон они — те темные пятна.
Я кивнула на улыбающуюся луну и сама улыбнулась Джейми.
— Она похожа на Шотландию — за исключением того, что совсем не зеленая.
Он рассмеялся, потом, очевидно отреагировав на слово «снимки», полез в карман плаща и достал маленький пакет с фотографиями.
Джейми всегда проявлял в их отношении предельную осторожность и не доставал их там, где они могли попасться на глаза даже Фергюсу. Но здесь мы были совсем одни, и представлялось маловероятным, чтобы нам помешали.
Лунного света было достаточно, чтобы видеть лицо Брианны, ее образы, менявшиеся по мере того, как он перебирал снимки. Я заметила, что края карточек слегка обтрепались.
— Прогуляется ли она по Луне, как ты думаешь? — тихо спросил он, глядя на снимок, на котором Бри выглядывала из окна, не подозревая, что ее фотографируют.
Его глаза снова поднялись к диску над нами, и мне стало ясно, что в его понимании путешествие на Луну казалось хоть и неимоверно далеким, но всего лишь более трудным вариантом любого другого дальнего путешествия, например нашего нынешнего. В конце концов, что такое Луна, как не еще один неведомый край?
— Вот уж не знаю, — ответила я с улыбкой.
Он медленно перебирал фотографии, поглощенный, как всегда, созерцанием лица дочери, такого похожего на его собственное. Я наблюдала за ним, разделяя его молчаливую радость от этого зримого обещания нашего бессмертия.

Заслышав мои шаги, он обернулся, приложил палец к губам и шепнул:
— Иди сюда, взгляни.
В лагуне плескалось маленькое стадо ламантинов. Большие серые тела то погружались в темную воду, то появлялись на поверхности, выставляя гладкие и округлые, поблескивавшие, словно влажные валуны, бока. В кронах деревьях возле дома уже звучали голоса ранних птиц, перекатывались над темной водой. Щебетание, шумные вздохи выныривавших набрать воздуху ламантинов, их перекличка, походившая на отдаленные, жутковатые завывания, — вот и все звуки, которые нарушали тишину утра.
Мы стояли бок о бок и молча смотрели, как первые лучи утреннего солнца, коснувшись поверхности лагуны, придали воде зеленоватый оттенок. Крайнее утомление, как ни парадоксально, обострило чувства, и я ощущала Джейми так, как если бы касалась его.
***
В центре лагуны, перевернувшись на спину, лениво плавала на поверхности ламантина, подставив солнышку брюхо и сидевшего на нем детеныша.
Несколько минут Джейми молчал, и я тоже, не зная, как вернуть разговор к тому, что было увидено и услышано мной в резиденции губернатора.
Джейми тяжело вздохнул и повернулся ко мне. Несмотря на явные следы усталости, лицо его было полно решимости. Примерно так он, бывало, выглядел перед битвой.
— Клэр, — начал Джейми, и я тут же напряглась, ибо по имени он называл меня лишь в очень серьезных обстоятельствах. — Клэр, мне нужно тебе кое-что сказать.
— Что? — машинально спросила я, вдруг осознав, что на самом деле не хочу этого слышать.
Я непроизвольно отступила на шаг, но он удержал меня за руку. Что-то было зажато у него в кулаке. Он взял мою несопротивляющуюся руку и вложил в нее это «нечто». Мне и без взгляда стало ясно, что это такое: ладонь ощутила изгиб рамки и легкую шероховатость покрытой краской поверхности.
— Клэр… — произнес он с трудом. — Клэр, должен признаться тебе… у меня есть сын.
***
 Но сейчас, когда я рассказал тебе обо всем, — с нажимом произнес Джейми, и линия его рта стала жесткой, — я утверждаю, что всегда любил и люблю только тебя. Можешь ли ты мне верить?
Вопрос повис в воздухе между нами, мерцая, словно отблеск от воды снизу.
— Раз ты так говоришь… — прозвучал мой ответ, — я тебе верю.
— Веришь? — В его голосе прозвучало легкое удивление. — Почему?
— Потому что ты честный человек, Джейми Фрэзер, — ответила я, улыбаясь, чтобы не заплакать. — И да пребудет с тобой за это милость Господня.
— Только ты, — заговорил он так тихо, что мне едва удавалось разобрать слова. — Только тебе я хочу поклоняться и служить, отдавая всего себя, тело и руки, свое имя, а с ним и свою душу. Только тебе. Потому что ты веришь мне и любишь меня.
После этих слов я положила ладонь на его руку и сказала:
— Джейми, ты больше не один. Навсегда. Навсегда!
Он повернулся и взял в руки мое лицо.
— Клянусь тебе, — сказала я. — Когда я приносила клятву на нашей брачной церемонии, я не имела это в виду, но теперь… теперь имею.
Взяв в обе ладони кисть его руки, я нащупала пальцами то место, где бился пульс, и прижала свое запястье к его запястью, пульс к пульсу, биение сердца к биению сердца.
— Кровь от крови моей, — шептали мои губы.
— Плоть от плоти моей.
Его шепот был глубоким и хриплым. Неожиданно он опустился передо мной на колени и вложил свои сомкнутые руки в мои: ритуальный жест, которым у горцев сопровождалось принесение клятвы верности вождю.
— Вручаю тебе свою душу, — выдохнул он, склоняя голову над руками.
— Пока наша жизнь не придет к концу, — мягко заключила я. — Но ведь она еще не пришла к концу, верно?
Он встал и чуть отстранился от меня. Я легла на узкую кровать, притянула его к себе и призвала домой, домой, снова домой, навстречу нашему нерасторжимому единению.

1. Когда вы заканчиваете читать книгу, и не знаете, обнять ее или свистануть через всю комнату



2. Когда вы всю ночь проводите за чтением книги


Я ни о чем не жалею

3. Когда люди спрашивают, что вы можете сделать помимо своей фан одержимости, и вы отвечаете, что можете сделать это:



4. Когда писатель продолжает разводить в стороны ваш любимый пейринг (пару)


Прекратите дырявить мой корабль! (Шиппер происходит от слова ship - корабль)

5. Когда автор пишет следующую книгу в серии


Не делайте глупостей!

6. Когда вы открываете первую страницу книги, которую так долго ждали, и знаете, что это убьет вас самым приятным способом



7. Когда вы видите книжный магазин и начинаете "прогуливаться" в его сторону со своими друзьями, семьей и т.д., пока они не успели схватить вас и не дали в очередной раз пропасть вам в этом выдуманном мире



8. Когда ваш любимый персонаж умирает


Закрыть глаза и притвориться, что это все дурной сон. Именно так я выживаю

Похожие на кустарники заросли были, вероятно, мангровыми. Они расстилались во всех направлениях, и другого выхода, кроме как пробираться сквозь них, похоже, не было. Их переплетающиеся, извилистые корни поднимались над грязью, изгибаясь дугами на манер крокетных воротец, о которые я беспрестанно спотыкалась, а гладкие белые сучки, торчавшие на ветвях, словно костлявые пальцы, цеплялись за волосы.

Попытки высмотреть, где же кончаются эти мангровые заросли, ни к чему не привели: деревья были выше моего роста, и куда бы ни обращался взгляд, он встречал лишь бесконечные волны узких серо-зеленых листьев.

— Не может же этот чертов остров состоять из сплошного мангрового леса, — пробормотала я, продолжая ковылять под солнцем

Мне казалось, что я тащусь по мангровым зарослям уже целую вечность, однако до сих пор слышала шум океана и оставалась в пределах досягаемости прилива

Следующая волна оказалась на пару дюймов выше предыдущей и дольше откатывалась назад. Не будучи ни рыбой, ни крабом, я к этому времени все же почувствовала, что надвигается гроза, причем с удивительной скоростью.
Я огляделась вокруг, но в пределах видимости не было ничего, кроме нескончаемых мангровых зарослей. И уж точно ничего пригодного в качестве убежища

Плеск следующей волны у моей голени заставил осознать, что мне грозит нечто худшее, чем просто возможность промокнуть. Стоило поднять глаза, и я увидела клочья высохших водорослей на мангровых ветвях гораздо выше уровня моей головы. Вот, значит, на какую высоту может подниматься вода.
Ощутив приступ паники, я усилием воли заставила себя успокоиться: лишиться сейчас самообладания означало погибнуть.

Я продолжала идти, цепляясь за мангровые деревья. Прилив уже нагнал воды мне по пояс, и идти становилось все труднее, но я наклонила голову и упорно шла вперед настолько быстро, насколько могла.
Над горами вспыхнула молния, чуть позже прогрохотал гром. Прибой был таким сильным, что я могла продвигаться вперед только вместе с очередной волной. Потом волна откатывалась, порываясь утащить назад и меня, но я удерживалась на месте, вцепившись в ближайший мангровый стебель.

Матросы говорят, что каждая седьмая волна выше остальных. Продвигаясь вперед, я стала считать их, и не седьмая, а девятая волна ударила меня между лопаток и сбила с ног, прежде чем я успела ухватиться за ветку.
Со своего насеста на ветке, с высоты в двенадцать футов, я видела всю протяженность мангрового болота, через которое прошла, а за ним море.

— Это непростой вопрос, верно? — сказал он. — Стоит мне ответить, и какая–нибудь чокнутая феминистка выскочит из–за двери с криком: «Сексистская свинья!» — и треснет меня по черепушке плакатом с лозунгом «Кастрировать приверженцев мужского шовинизма!»
— Ничего подобного не произойдет, — заверила я его. — Мне как раз нужен ответ отъявленного сексиста и мужского шовиниста.
— Что ж, ладно. Раз уж мы говорим напрямик.
Он снова принялся внимательно меня рассматривать.
— Тощая белая девка с чересчур большим количеством волос, но впечатляющей задницей, — заключил он наконец с благодушным кивком. — Это ты хотела услышать?
— Да, — сказала я, слегка расслабившись. — Именно это.
Он беззвучно присвистнул, откинул голову назад и восторженно расхохотался.
— Леди Джейн! Да ты хочешь подцепить мужика!
Я почувствовала, что краснею, но постаралась сохранить достоинство.
— Ну не знаю. Может быть. Может быть.
— Может быть! Боже мой, леди Джейн, давно пора!
— Будь добр, перестань гоготать, — сказала я, опустившись на стул, предназначенный для его посетителей. — Это не идет человеку твоих лет и положения.
— Моих лет? Ого! — сказал он, пристально вглядываясь в меня сквозь очки. — Он моложе тебя? Это тебя беспокоит?
— Ни капельки, — отрезала я, благо краска с моего лица к тому времени уже почти сошла. — Но я не видела его двадцать лет. Ты единственный человек, который знаком со мной долгое время, а мне важно знать, очень ли я изменилась с тех пор, как мы познакомились?
Я продолжала смотреть на него в упор, требуя откровенности. Он снял очки, прищурился, потом снова надел их.



— Нет, — сказал он. — И не изменишься, если не растолстеешь.
— Не изменюсь?
— Не–а. Ты когда–нибудь бывала на встречах выпускников своей школы?
— Я не ходила в школу.
Его брови взметнулись вверх.
— Нет? Надо же, повезло. Ну а я ходил. И скажу тебе вот что, леди Джейн: ты встречаешь всех этих людей, которых не видел двадцать лет, и в какую–то долю секунды, когда ты смотришь на человека, которого когда–то знал, ты думаешь: «Боже мой, да он изменился!» — а потом вдруг оказывается, что он вовсе не изменился и этих двадцати лет как не бывало. Я хочу сказать…
Он яростно потер голову, подбирая нужные слова.
— Ты видишь, что они слегка поседели, обзавелись морщинами и, возможно, они уже не такие, какими были прежде, но спустя всего две минуты после первого потрясения этого уже не замечаешь. Они те же самые люди, которыми были всегда, и ты вынужден отойти немного назад, чтобы увидеть, что им больше не восемнадцать. Если же люди полнеют, — задумчиво продолжил он, — они немного меняются. Труднее увидеть, какими они были, потому что меняются лица. Но ты, — он снова, прищурившись, взглянул на меня, — ты никогда не растолстеешь, ты к этому не предрасположена.
— Пожалуй, — согласилась я, разглядывая свои сложенные на коленях руки.
Изящные запястья… Пока я еще точно не располнела! В лучах осеннего солнца кольца на моих тонких пальцах слегка поблескивали.
— Это отец Бри? — тихо спросил он.
Я вскинула голову и уставилась на него.



— Как ты вообще догадался?
Он слегка улыбнулся.
— Сколько я уже знаю Бри, а? Лет десять, не меньше. — Джо покачал головой. — У нее очень многое от тебя, леди Джейн, но я никогда не замечал в ней ничего от Фрэнка. У ее отца рыжие волосы, верно? И он здоровенный сукин сын, или все то, что я знаю о генетике, — ложь.
— Да, — ответила я, и это простое признание пробудило во мне волнение.
Пока я сама не рассказала Бри и Роджеру о Джейми, я не упоминала о нем двадцать лет, и радость неожиданно открывшейся возможности говорить о нем свободно просто пьянила.



— Да, он здоровенный и рыжеволосый, и он шотландец, — сказала я, отчего глаза Джо округлились еще больше.
— И Бри сейчас в Шотландии?
Я кивнула.
— Бри сейчас именно там, где надо.



Два часа спустя я вышла из больницы в последний раз, оставив адресованное администрации заявление об увольнении и все необходимые документы, касающиеся распоряжения моей собственностью до совершеннолетия Брианны, равно как и свидетельство о переводе всего принадлежащего мне имущества на ее имя. Выезжая с парковки я испытывала смешанные чувства: некую толику сожаления и несомненное воодушевление. Так или иначе, мой путь определился.