- Я думаю, дорогой Джейми, у нас нет времени, - сказал священник. - Но если бы вы могли рассказать один или два случая, чтобы я мог составить представление ... э ... о серьезности согрешения?

- О, конечно. Ну, самый худший был случай с маслобойкой.

- Маслобойка? А-а ... это такая с торчащей ручкой? - тон отца Кеннтет был полон печального сострадания к возможным непристойным мыслям, вызванным этим устройством.

- О, нет, отец, это была маслобойка-бочка, которая лежит на боку и с маленькой ручкой, чтобы крутить. Ну, она крутила ее с такой силой, что шнурки на ее лифе развязались, и ее груди подрыгивали туда-сюда, а рубашка прилипла к телу от пота. А маслобойка была как раз такой высоты и так закруглялась, да? - что мне захотелось наклонить ее на бочку, задрать ее юбки и ...

От удивления я невольно открыла рот. Это мой лиф он описывал, мои груди и мою маслобойку! Не говоря уже о моих юбках. Я помнила этот случай очень хорошо, и если он начался с нечистых помыслов, на этом он не закончился.

"- И еще, моя сладкая картошечка, - сказала я, сильно схватив его за руку, чтобы замедлить его ход, - что это ты рассказывал отцу Кеннету обо мне и маслобойке?

- Не хочешь ли ты сказать, что ты возражаешь, сассенах? - спросил он удивленным тоном.

- Конечно, я возражаю! - сказала я. Кровь бросилась мне в лицо, хотя я не могла сказать, было ли это от мысли о его исповеди или от памяти о самом эпизоде. Тепло также согрело меня изнутри, и судорожные боли стали утихать, когда моя матка сжалась и расслабилась от приятного внутреннего жара. Вряд ли сейчас было подходящее время и место, но, возможно, чуть позже у нас будет достаточно времени наедине ... Я быстро отогнала эту мысль.

- Не говоря уже о конфиденциальности, это вообще не было грехом, - церемонно произнесла я. - Мы женаты, ради Бога!

- Ну, я же признался во лжи, сассенах, - сказал он. Я не могла видеть улыбку на его лице, но вполне могла чувствовать ее в его голосе. Полагаю, он мог слышать ее и в моем голосе."

"Огненный крес" ч.1 гл.13

"Оставалось решить еще один маленький вопрос с одеждой.
Я обмотала длинную шелковую полосу крест-накрест вокруг своей груди, связав ее концы спереди изящным узлом, и внимательно изучила в зеркале полученный результат.
Неплохо. Я подняла руки и всем телом повернулась в одну сторону, потом в другую, проверяя, как оно все ощущается. Да нормально.
Хотя, пожалуй, если я еще раз оберну вокруг торса этот шелк, прежде чем завязывать узел…
— Эй, чем это ты тут занимаешься, Сасснек? И что это такое на тебе надето, скажи на милость? — Джейми, сложив руки на груди, прислонился к дверному косяку и рассматривал меня, вытаращив глаза и вздернув брови.
— Да вот, пытаюсь соорудить бюстгальтер, — важно ответила я. — Я вовсе не собираюсь скакать по горам в дамском седле, принаряженная в платье, а если на мне не будет корсета, то вряд ли мне удастся иначе поддержать грудь, чтобы она не прыгала вверх-вниз. Это очень неудобно, когда она просто так болтается.
— Да уж, догадываюсь, — Джейми, наконец, оторвался от дверного косяка и обошел вокруг меня, держась на приличном расстоянии и с особым вниманием рассматривая мои нижние конечности. — А вот это что такое?
— Нравится? — Я положила ладони на бедра, поглаживая кожу обтягивающих брюк, сшитых для меня Федрой (пока она их сооружала, она непрерывно хохотала, как сумасшедшая), — сшитых из мягкой оленьей кожи, доставленной одним из друзей Майерса из Кросскрика.
— Нет, — резко сказал Джейми. — Не нравится. Ты не можешь ходить в… в… — Он, не находя слов, нервным жестом обвел мои ноги.
— В брюках, — подсказала я. — Это называется брюки. Само собой, могу. Я постоянно носила брюки в своем времени, в Бостоне. Они очень удобны.
Джейми несколько мгновений молча смотрел на меня. Потом снова обошел вокруг — очень медленно. И наконец, у меня за спиной раздался его голос:
— И ты выходила в таком виде на улицу? — недоверчиво спросил он. — И тебя могли видеть ваши мужчины?
— Конечно, — сварливо ответила я. — И большинство женщин в моем времени носят брюки. Почему бы и нет?
— Почему нет? — в голосе Джейми прозвучал самый настоящий ужас. — Да я же вижу твою задницу, как голую, Сасснек! Даже расщелина между ягодицами видна, черт побери!
— Я твою задницу тоже вижу, — напомнила я ему, поворачиваясь. — Я ее вижу день за днем, постоянно, всегда, когда ты надеваешь бриджи, но далеко не при каждом взгляде она вызывает у меня непристойные мысли относительно твоей персоны.
Губы Джейми дернулись; он явно не знал, то ли ему рассмеяться, то ли рассердиться. Воспользовавшись его нерешительностью, я сделала шаг вперед, обхватила его руками за талию, а потом крепко сжала его ягодицы.
— На самом-то деле только твой килт вызывает у меня желание сбить тебя с ног и изнасиловать, — пояснила я. — Но и в бриджах ты выглядишь недурно."
"Барабаны осени" книга 1 глава 13

Учитывая, что в некоторых горных регионах среднегодовая температура не поднимается выше +8 градусов, легко предположить, что даже выносливым и сильным мужчинам требовались дополнительные, утепленные детали гардероба. Выручали шотландцев верные овцы — из шерсти делали пряжу для пледов и килтов, ей же утепляли обувь, мясо использовали в пищу, а кожу пускали на плащи и… леггинсы. Помимо утепляющей функции, эти леггинсы помогали горцам держать ноги сухими, так как ни брюки, ни теплый килт не справлялись с постоянными дождями, ветром и высокой влажностью.

Об удобстве первых кожаных леггинсов говорить не приходится. Чтобы надеть их на себя, леггинсы несколько часов вымачивали в воде пока кожа не станет эластичной, а затем надевали и ждали полного высыхания. Вода испарялась, леггинсы стягивались и плотно обволакивали ноги. Из-за сложности в обращении бедняки снимали леггинсы только пару раз за зиму, а люди из более богатых родов старались освобождаться из оков хотя бы раз в неделю. Это и стало основной причиной почему леггинсы не покрывают ступни — просто чтобы была возможность сменить промокшие носки или портянки.

****
 именно в русской армии леггинсы получили прозвище лосины — так как их производили чаще всего именно из лосиной кожи, и гораздо реже из оленьей.