Мария, у вас есть другие исторические данные? Буду рада, если вы ими поделитесь)) Имхо в 18 в. не могло быть единого государственного курса на драгметаллы, как сейчас, например. Золото свободно покупали  частные лица - банкиры, ювелиры, ростовщики - следовательно, вполне логично предположить, что они устанавливали на него свою цену.  И стремились купить его подешевле. Как было когда-то с валютой у нас в 90-е)) Разница в курсе могла быть очень существенной (у нас в 90-е она была таковой)). Так что если бы Ника пошла менять своё золото в первый попавшийся банк (или к скупщику), то она бы сильно проиграла в цене. К мальчишке-иностранцу отнеслись бы иначе, чем к английскому лорду - по крайней мере так произошло в придуманном мной фф, и я практически не сомневаюсь, что в реальном прошлом было бы то же самое))
Ну а  почему Ника не стала  снимать квартиру в фешенебельном районе,  я уже объяснила. В этом случае ей пришлось бы нанимать слуг (которые могли её разоблачить) и общаться с соседями. И могла быть другая причина, по которой она не спешила менять золото раньше и предпочла оставить его про запас )) А её рассказы об опасностях Сохо могли быть преувеличены - надеюсь, всем понятно, что она говорит Грею о себе далеко не всю правду))
Ну и кроме того, если бы Ника не жила в Сохо, они бы с Греем не встретились (или встретились при других обстоятельствах), и это была бы совсем другая история))

В понедельник Грей наблюдал за тем, как бойцы из отрядов капитана Уилмота палят по мишеням из новеньких «Смуглянок Бесс^[1]», делая по три выстрела в минуту, что было весьма неплохо для тех, кто ещё два месяца назад понятия не имел, где у мушкета приклад, а где – дуло.

[1] Brown Bess (англ.) — «Бурая Бесс», «Смуглая Бесс» — неофициальное прозвище британского ружья образца 1722 года и его более поздних моделей, состоявших на вооружении регулярной армии. Официальное название — «Мушкет сухопутного образца» (Land Pattern Musket).

Учения в этот раз начались довольно рано: в девять утра все три отряда, общей численностью более ста шестидесяти человек, уже прибыли на полигон на окраине Риджент-парка.
Ночью пошёл дождь – ворочаясь в темноте, Грей слышал негромкий стук капель по оконному карнизу – однако к рассвету он прекратился, тучи рассеялись, превратившись в легкие облачка. Земля впитала воду и отдала её растениям: поля зазеленели, почки на деревьях полопались, а некоторые кустарники даже покрылись крошечными цветами.
Однако у Грея не было ни времени, ни желания любоваться наступающей весной и слушать первую песню жаворонка. Нужно было оценить уровень подготовки новобранцев, их умение обращаться с оружием и качество самого оружия, ведь с момента возвращения их подразделения в Англию Гарри Кворри и Эварт Симмингтон сделали всё возможное и невозможное, чтобы «выбить» для сорок шестого давно обещанную партию мушкетов самой последней модели. Их усилия полностью себя оправдали: новые ружья оказались легче и удобнее старых, сохранив при этом свои прежние боевые характеристики.
Правда, на этот раз не обошлось без происшествий. Один из солдат, поскользнувшись на влажной траве, упал и вывихнул себе ногу, попутно зацепив штыком плечо соседа по шеренге. Рана оказалась несерьёзной, и командир пострадавших солдат решил оставить раненного в строю, а хромой, держась за стремя Грея, добрался до кромки поля, откуда его потом забрали сослуживцы.
В полдень учения завершились, и к часу дня отряды вернулись на Кавендиш-сквер. Офицеры отправили солдат в казармы, пострадавших – в лазарет к помощнику хирурга, и после короткого совещания отправились обедать и писать отчеты.
Когда Грей пришел к себе на квартиру, Том вручил ему стопку свежих писем. Бегло просмотрев их, лорд Джон вскрыл лишь одно, от графа Эдмунда Бэрдфорда.
Написанное на великолепной бумаге послание оказалось коротким, но очень приятным. Граф в самых теплых выражениях от себя лично и от имени свой супруги благодарил лорда Джона Грея за «неоценимую услугу», оказанную их семье, называя себя его должником и преданным другом. Грей, искренне симпатизировавший графу, надеялся, что его слова не окажутся пустой формальностью, и они действительно станут друзьями, несмотря на не слишком приятные обстоятельства их знакомства.
После ланча Грей вернулся в свой кабинет, подписал очередную кучу бумаг и сводок, передал их в канцелярию и в начале шестого ушёл из штаба. Сменив свой провонявший порохом повседневный мундир на гражданский камзол, он поехал в «Бифштекс», собираясь провести там остаток ещё одного дня.
Вчера, выйдя из дома мисс Сноу, Грей прямиком отправился в свой любимый клуб, чтобы в знакомой обстановке обдумать услышанное, и решить, как ему действовать дальше. Сидя в «Уголке отшельника» с бокалом бренди, он пытался понять, что ещё могла скрывать от него эта девушка.
Причины, по которым она носила мужскую одежду, показались ему достаточно убедительными, а её желание ни от кого не зависеть и самой зарабатывать себе на жизнь – достойным уважения. Стремление мисс Сноу вступить в полк, чтобы быть рядом с любимым человеком, тоже выглядело вполне правдоподобным.
Вероятность того, что она могла оказаться шпионкой, пытавшейся соблазнить английского офицера с целью выведать у него секретную информацию о новом месте назначения 46-го полка, или о военных операциях, в которых им предстояло участвовать, была ничтожно мала. Война окончилась, к тому же Ост-Индия или холодная Канада находились вне сферы влияния Российской империи или Польско-Литовского содружества, и эти государства явно не собирались на них претендовать. Кроме того, мисс Сноу не знала ни французского, ни голландского, ни немецкого, да и на английском говорила с заметным акцентом – для шпионки подобное невежество стало бы серьёзной помехой.
Незнание иностранных языков свидетельствовало о серьёзных пробелах в её образовании. Грею показалось странным, что девушка благородного происхождения не знала ни латыни, ни греческого, но при этом неплохо разбиралась в классической литературе и отлично считала. Он не мог думать о русских как о варварах, живущих среди медведей, поскольку именно они в начале века положили конец гегемонии Швеции в Северной Европе. Да и в минувшей войне русские сильно потрепали Фридриха II в Пруссии, умудрившись в 1760 году на несколько дней захватить Берлин, откуда они при отступлении вывезли всю королевскую казну и полтора миллиона талеров контрибуции.
Девушка утверждала, что родители нанимали ей учителя рисования – почему же они не пригласили к ней учителя французского? Удивительно, что её отец, некогда служивший дипломатом при дворе саксонского курфюрста и наверняка знавший несколько языков, в том числе и немецкий, даже не попытался научить свою дочь говорить хотя бы на одном из них. Вместо этого девочку учили фехтовать в каком-то экзотическом восточном стиле, а после смерти родителей дедушка захотел, чтобы она пошла по его стопам и стала хирургом.
«Женщина едва ли смогла бы оперировать больных – так же, как и служить в армии», – невесело усмехнувшись, подумал Грей. Или отец, а затем и дед, воспитывали и обучали её как мальчика потому, что им хотелось иметь наследника мужского пола? Или мисс Сноу скрыла от него истинную правду о своих родственниках и о том, кто на самом деле научил её фехтовать и лечить людей?
И теперь, спустя сутки после их объяснения, Грей снова и снова задавал себе всё те же вопросы, пытаясь представить, какими могут быть ответы. Он лишь сейчас понял, почему ему так хотелось узнать, что именно скрывает от него мисс Сноу. Она единственная из окружающих знала о его предпочтениях, в то время как он не знал даже её настоящей фамилии.
Да, именно стремление разгадать её личность и оказаться в равном с ней положении стало причиной его интереса к этой девушке, а вовсе не желание ещё раз подержаться за её задницу, – твердо сказал себе Грей, сделав очередной глоток бренди.
Он нисколько не сомневался, что мисс Сноу сдержит своё слово и сохранит его тайну: в этом плане она чем-то напоминала ему Фрейзера. Даже в самый напряженный момент их отношений шотландец вёл себя безупречно, хотя любой другой на его месте наверняка попытался бы извлечь из этих знаний выгоду и облегчить своё положение, как некогда сделал его собственный чертов сводный братец…
Грей сердито тряхнул головой, отгоняя неприятные воспоминания, и в тот же миг осознал, что рядом с мисс Сноу он чувствовал себя совершенно свободно – так же как в присутствии Фрейзера или в гостиной Лавендэр-Хауса, среди тех, кто разделял его вкусы.
Возможно, даже ещё свободнее – ведь Фрейзер его осуждал, отрицая возможность истинной любви между представителями одного пола, а постоянные посетители клуба для «особых джентльменов» едва ли могли предложить Грею нечто большее, чем удовлетворение сиюминутных потребностей. В то время как они с мисс Сноу могли бы стать настоящими друзьями – друзьями, у которых не будет друг от друга никаких тайн и секретов…
– О чём задумался, Грей? – раздался у него над ухом знакомый голос, и лорд Джон невольно вздрогнул, когда Гарри Кворри опустил руку ему на плечо. – Я за тобой уже минут десять наблюдаю: сидишь неподвижно как истукан, уставившись в одну точку, даже про стакан забыл. Что у тебя опять стряслось?
– Ничего, со мной всё в порядке, Гарри, – ответил Грей, с неохотой вылезая из удобного кресла. – Пойдём отсюда, не стоит мешать другим джентльменам наслаждаться одиночеством.
Гарри тут же подхватил его под локоть и потащил в столовую. Оказавшись среди столиков, за которыми любители английского бифштекса воздавали должное этому замечательному творению клубной кухни, Грей почувствовал острый приступ голода. Через пятнадцать минут они с Гарри тоже получили свои порции сочной говядины с гарниром и прочие деликатесы, включая бутылку отличного вина, сырную тарелку и кофе со взбитыми сливками на десерт.
– Итак, рассказывай, – произнес Гарри, когда они, покончив с ужином, перебрались в маленькую угловую гостиную, поскольку все кабинеты оказались заняты.
– Рассказывать о чём? – спросил лорд Джон, пытаясь понять, что хочет от него приятель. Неужели Гарри каким-то образом прочёл его мысли…?
– Об убийце, конечно, – пожал плечами Кворри, раскуривая любимую сигару. – Только не говори, что бросил своё расследование – ни за что в это не поверю, – прибавил он, лукаво прищурившись.
Грей облегчённо вздохнул. После всего произошедшего с ним за последние трое суток, он совершенно забыл о том, что Гарри был в курсе его поисков.
– Что ж, кое в чём ты прав, Гарри, – ответил лорд Джон, осторожно вдыхая терпкий табачный дым. – Я не бросил своё расследование, я его завершил. Убийца капитана Оддли найден и получил по заслугам. Nil inultum remanebit – ничто не остается безнаказанным, и я рад, что могу поделиться с тобой этой новостью.
Гарри потребовал подробностей, и Грей рассказал ему, что преступник был безумцем, нападавшим на случайных людей, которых он считал виновными в смерти его родного брата. В конце концов Кворри, удовлетворенный объяснениями лорда Джона, заказал им бренди и перешёл к обычным сплетням.
В одиннадцать Грей попрощался с приятелем и вышел из клуба в безлунную весеннюю ночь, полную неясных звуков и несбывшихся желаний. Привратник поймал ему кэб, и спустя час с небольшим он оказался в своей постели и погрузился в сон, полный бессвязных видений.

На следующее утро во время короткого совещания капитан Уилмот передал Грею данные о расходах пороха и результативности нового оружия: его меткость возросла, мушкеты с укороченными стволами стреляли точнее из-за лучшего баланса. Просмотрев записи, Грей удовлетворённо кивнул: его предположения полностью подтвердились, и он сожалел лишь о том, что у них не было этих ружей в прошлом году, при штурме крепости Эль-Морро … Тогда они взяли эту крепость лишь благодаря точности артиллерии и тяжелому труду сапёров, чьи заряды в конце концов пробили брешь в основании неприступной стены.
Дополнив собственный отчёт данными капитана, Грей подписал ещё несколько бумаг и, предупредив адъютанта, что вернется в полк после ланча, отправился в Сохо.
Маленький садик встретил его россыпью цветов, а мисс Сноу – холодной улыбкой и вежливым поклоном. Она снова была в мужском костюме и опять без галстука; распахнутый ворот рубашки открывал её длинную шею и ямку между ключиц.
Грей вежливо поздоровался и вручил ей свёрток с ещё тёплыми пирогами, которые он, как и в прошлый раз, только что купил на рынке.
– Благодарю, милорд, – бесстрастно произнесла она, принимая сверток, и предложила ему подняться наверх в студию. Сегодня там – впрочем, как и в гостиной, – царил полный порядок. Первая часть сеанса прошла в молчании, и лишь во время перерыва, когда девушка принесла поднос с чаем и выпечкой, Грей заговорил.
– Простите моё любопытство, мисс Сноу, но не могли бы вы назвать мне свою настоящую фамилию? Помнится, вы говорили, что Сноу – это фамилия вашего покойного дядюшки.
Она с недовольным видом приподняла бровь, но всё же ответила:
– Моя фамилия Morozova – на английском это означает «морозная».
– Какое интересное совпадение, – заметил Грей, – что фамилия вашего дядюшки тоже имеет отношение к – э-э – зиме. Кстати, отчего он умер?
Она опустила глаза, поднесла чашку к губам, и сделала несколько глотков, над чем-то усиленно размышляя. Грей удивился, поскольку не ожидал, что она не сможет ответить на такой простой вопрос. Наконец она поставила чашку на поднос и глубоко вздохнула.
– Ладно. Думаю, теперь это уже не важно. К тому же нехорошо говорить о живых людях, что они умерли. – Она подняла голову и с вызовом посмотрела на Грея. – Да, я вас обманула. Моего дядю зовут Майкл Белвью, и он жив – как и моя бабушка.
– Рад, что ваши родственники пребывают в добром здравии, – произнёс Грей, довольный тем, что его догадки подтвердились. –Значит, ваш дядя до сих пор живёт в Ламбете?
– О, нет, милорд, – она отрицательно покачала головой. – Он жил там до лета позапрошлого года. В начале июня он уехал из Англии в Италию вдохновляться работами великих мастеров эпохи Возрождения.
– Понятно, – кивнул Грей, доливая себе чая, чтобы продлить перерыв и беседу, которая становилась всё более интересной. – А где сейчас ваша бабушка, мисс Фрости ^[1]?
[1] Frosty (англ.) – морозный.
– Пожалуйста, зовите меня прежним именем, милорд, – произнесла она, кладя кусочек пирога себе на тарелку. – Моя бабушка осталась в России, у неё свой дом в Москве, она хорошо себя чувствует и ни в чём не нуждается.
– Вы с ней переписываетесь, мисс Сноу? – поинтересовался Грей, вглядываясь в её лицо. Она неопределенно качнула головой.
– В первые месяцы после моего приезда в Англию мы с бабушкой обменялись несколькими сообщениями. Однако за последнее время я не получила от неё ни одного письма. Похоже, что международная почта работает не слишком хорошо, милорд, – прибавила она с принуждённой улыбкой, по-прежнему не отрывая глаз от тарелки.
– Возможно, вам следовало обратиться к русскому посланнику в Лондоне, мисс Сноу, – начал Грей, пытаясь вспомнить его имя. Кажется, оно начиналось на букву «г» …
Девушка негромко фыркнула.
– Вы думаете, это так просто – пойти в резиденцию русского посла и попросить его переслать в Россию частные письма? – произнесла она, уставившись на Грея своими яркими глазами. – В прошлом году я его видела: мне было любопытно взглянуть на брата знаменитой княгини Dashkovoy и первого русского, получившего звание почетного доктора классической литературы Оксфордского университета. Конечно, бывают исключения из правил, но я сильно сомневаюсь, что в двадцать один год человек может быть выдающимся дипломатом.
Грей едва не поперхнулся чаем – но она говорила совершенно серьёзно.
– Вы говорите о князе Голитчине^[2], мисс Сноу? – спросил он, наконец-то вспомнив имя, слышанное им несколько лет назад от Гарри. – По-моему, вы ошибаетесь, ему сейчас где-то около сорока лет…
– Нет, милорд, я говорю о новом посланнике, молодом графе Vorontsove^[3], – почти по слогам произнесла она необычную фамилию. – Я с ним не общалась, но, судя по внешнему виду, его ничего не интересует, кроме нарядов и определённого рода развлечений ... – тут она внезапно замолчала и, смущенно опустив глаза, торопливо откусила большой кусок пирога.

[2] Князь Александр Михайлович Голицын (1723 - 1807) – представитель младшей ветви рода Голицыных, государственный и политический деятель конца XVIII века. С 1755 по 1761 год – русский посланник в Великобритании.
[3] Граф Воронцов, Александр Романович (1741 - 1805) – видный государственный деятель конца XVIII — начала XIX в. В феврале 1762 года, после воцарения Петра III, он был назначен полномочным министром в Англию. В начале 1764 года его сменил Г. И. Гросс. По возвращении в Россию граф Воронцов занимал высокие должности при Екатерине II (сенатор, президент коммерц-коллегии) и при Александре I (государственный канцлер). Никогда не был женат, детей не имел.

Лорд Джон понял, что она имела в виду, и был тронут её смущением. Видимо, девушка решила, что намек на пристрастия русского посла может его задеть.
– Благодарю за разъяснение, мисс Сноу, – мягко сказал он, ставя пустую чашку на поднос. – Надеюсь, что с вашей бабушкой всё в порядке, и вы скоро получите от неё письмо. Спасибо за чай – он, как всегда, превосходен.
Она кивнула, пробормотала что-то вроде: «Нет, это вам спасибо за пироги, милорд», – проглотила остатки чая и быстро унесла поднос с посудой из студии.
Грей был доволен тем, что девушка рассказала ему правду: видимо, она простила ему боль, которую он невольно причинил ей, хотя по-прежнему продолжала её испытывать. Он тоже сожалел об утраченном – стоило ему отвлечься, как перед глазами всплывала гибкая юношеская фигура, чаще всего со шпагой в руках.
Их мнения и вкусы во многом совпадали, они могли бы стать идеальной парой, если бы... если хотя бы один из них перестал быть самим собой, – подумал Грей, возвращаясь в кресло.
После их разговора обстановка в студии заметно разрядилась: мисс Сноу на этот раз даже поправила складки хитона на его груди, а потом поинтересовалась, как прошли вчерашние учения. Грей не сомневался, что она сделала это лишь из вежливости, а не в разведывательных целях, поэтому рассказал ей об успехах своих подчинённых.
– Три выстрела в минуту – это хорошо? – недоверчиво заметила она. – По-моему, лучники Робин Гуда стреляли и дальше, и быстрее.
– Да, но их стрелы не пробивали металлические латы, поэтому люди изобрели огнестрельное оружие, – возразил Грей.
Она улыбнулась – немного грустно, но по-настоящему, и у него дрогнуло сердце: он опять увидел перед собой прежнего Ника.
– Ну, теперь люди не носят лат и вполне уязвимы для стрел, которые к тому же летят абсолютно бесшумно. Если вас пошлют в Америку воевать с индейцами, помните, что они успевают выпустить до семи стрел, прежде чем первая попадёт в цель, так что будьте там поосторожнее. – Она искоса взглянула на Грея и тут же принуждённо рассмеялась. – О, прошу прощения, милорд, вы ведь уже там были, так что не мне вас учить.
– О, нет, мисс Сноу, я благодарен вам за предупреждение – я и не знал, что индейцы стреляют так быстро, хотя несколько раз сталкивался с ними, – быстро сказал он, вспомнив ночную схватку на берегу реки и запах кожи Маноке.
Она пожала плечами.
– Что ж, возможно, это всего лишь легенда, но как говорится – кто предупреждён – тот вооружён.
– Совершенно с вами согласен, – сказал он, гадая, откуда ей известны такие подробности о боевом мастерстве индейцев. – А вы умеете стрелять из лука, мисс Сноу?
– Нет, милорд, – ответила она, поджав губы, и Грей решил отложить дальнейшие расспросы до следующего раза.
Вечером, сидя рядом с Гарри за покрытой белоснежной скатертью столом в обеденном зале «Бифштекса», лорд Джон продолжал размышлять над тем, что ему рассказала о себе мисс Сноу. Днём он хотел пригласить девушку в фехтовальный зал, чтобы выяснить, кто и зачем научил её так мастерски обращаться со странным восточным мечом, однако решил не торопить события и подождать до завтра.
После ужина Гарри ушёл, сославшись на неотложные дела, но по выражению его лица Грей понял, что приятель отправился на свидание к очередной passion (предмет страсти, пассиия – фр.), и с невольным вздохом облегчения перебрался в библиотеку. Просмотрев последние газеты и, не найдя в них ничего интересного, он допил свой бренди отправился домой на Кавендиш-сквер.
Трясясь в кэбе по неровным мостовым ночного города, Грей вспомнил, что так и не спросил у Николаса – вернее, у Вероники – как она оказалась поздним вечером 17 февраля в нескольких кварталах от своего дома, в том месте, где он сражался с наёмными убийцами. Вспомнив строчки из её письма: «… теперь я сожалею о том, что мы вообще встретились», – лорд Джон решил, что девушка написала это сгоряча: ведь если бы она пошла по другой улице, или не захотела вступить в схватку, он был бы давно мертв. Очевидно, ему не стоило забирать её рисунок – хотя … он сделал это нарочно, надеясь ещё раз увидеть красивого зеленоглазого «юношу». Почувствовав раздражение, Грей постучал в переднюю стенку кэба, и экипаж остановился.
– Чего изволите, ваша милость? – спросил кэбмен, заглядывая в окошко. – Мы ещё не доехали, сэр.
Грей вгляделся в полумрак: они только что свернули на Оксфорд-роуд, отсюда до казарм оставалось чуть больше мили ^[4].
[4] 1 британская миля = 8 фарлонгов = 1760 ярдов = 5280 футов = 1609,3 метра
Сказав, что выйдет здесь, он бросил кучеру монетку и, придержав саблю, спрыгнул на мостовую. Спустя двадцать минут Грей уже был на плацу: ноги гудели, но быстрая ходьба помогла ему сбросить напряжение и привести в порядок мысли и чувства. Голове стало легче, и он погрузился в сон, едва добравшись до кровати.
Следующие два дня практически не отличались один от другого. По утрам Грей присутствовал на построениях, принимал доклады капитанов, просматривал и визировал всевозможные сводки и документы, встречался с поставщиками и предавал Гарри готовые договора и отчёты, включая свой собственный – о расходах пороха во время учений.
Во второй половине дня он заканчивал то, что не успевал сделать утром, а к семи отправлялся в «Бифштекс» ужинать и размышлять. В основном он размышлял над словами мисс Сноу: их ежедневные двухчасовые сеансы продолжались, так же, как и беседы во время традиционных чаепитий.
Он выяснил, как девушка оказалась рядом с местом, где на него напали наёмники Майкла Джонстона. Вечером она оформляла витрину лавки на соседней улице и шла домой, но, услышав звон шпаг в переулке, решила посмотреть, что там происходит.
– Вы очень рисковали, мисс Сноу, – осуждающе покачал головой Грей, хоть и ожидал услышать нечто подобное. Предусмотрительность и практичность сочетались в ней с отвагой и любопытством, граничащем с легкомыслием.
– Просто я никогда не видела настоящих поединков на шпагах, милорд, – произнесла она, принуждённо усмехнувшись. – Захотелось сравнить реальность с фантазией – э-э – … авторов старинных баллад и современных романов.
Грей не мог припомнить ни одной книги, где описание дуэли или сражения хоть как-то соответствовало тому, что происходило в действительности. Даже тренировочные поединки отличались от реального боя, как небо от земли (англ. like chalk and cheese – как мел от сыра). Об этом мог знать лишь тот, кто видел такие схватки или готовился к ним. Однако, когда он после сеанса пригласил мисс Сноу в фехтовальный зал, она отказалась, сославшись на плохое самочувствие.
– А когда вы начали учиться фехтовать? – на следующий день поинтересовался Грей. – Надеюсь, вы простите моё любопытство, но я даже представить себе не мог, что женщина будет с таким искусством обращаться с клинком.
Она сухо усмехнулась.
– Тренироваться я начала в двенадцать лет, когда … услышала легенду о девушке, которая родилась в клане воинов, в течение многих поколений владевших тайным боевым искусством. У её отца – главы этого клана – не было сыновей, поэтому он обучил дочь всему, что умел сам. Это было очень давно, почти тысячу лет назад, – пояснила мисс Сноу. – Телохранитель моего отца был мастером, владевшим этой техникой, и обучил меня её основам.
– Очень впечатляющие основы, – заметил Грей. – И сколько лет вы с ним тренировались?
– До тех пор, пока мне не исполнилось восемнадцать, и дедушка не стал обучать меня своему искусству, милорд. Но всё это время я продолжала рисовать. Думаю, лучше быть плохим художником, чем посредственным врачом, – заметила она с иронией. – По крайней мере, ошибки живописца не причинят никому физического вреда.
– Уверяю вас, мисс Сноу, у вас отлично получается и рисовать, и лечить людей, – постарался разубедить девушку Грей, но она покачала головой и попросила не преувеличивать её заслуги.
– Теперь я понимаю, что пошла учиться на врача только чтобы угодить дедушке, – с легкой грустью в голосе прибавила она. – Он очень тяжело переживал смерть мамы.
Грей снова выразил мисс Сноу свои соболезнования по поводу кончины её близких, и она, в свою очередь, поинтересовалась судьбой его родителей. Тогда он поведал ей краткую историю своей семьи: о том, как и когда погиб его отец, и о матери, которая сейчас находилась в Колониях вместе со своим третьим мужем, генералом Стенли.
Его рассказ произвёл на неё неожиданно сильное впечатление.
– Боже, представляю, что вам пришлось пережить, – произнесла она дрогнувшим голосом. – Это просто ужасно, когда невиновного человека считают предателем. Как здорово, что вы не отступились, и в конце концов нашли убийцу своего отца!
Грею понравилось, что она так быстро уловила суть его переживаний. Её сочувствие и радость по поводу того, что убийца герцога получил по заслугам, были совершенно искренними.
В пятницу утром он получил письмо от Хэла, датированное шестым марта.
Брат писал, что они с полком выступают в Гамбург, где их будут ждать корабли для переправки в Англию. Это означало, что полк сейчас грузится на корабли в гамбургском порту, и, если не произойдет чего-нибудь непредвиденного, они окажутся в Лондоне уже через три-четыре дня.
Грей отправился к Кворри, чтобы поделиться важной новостью, но, оказывается, тот получил точно такое же письмо ещё вчера вечером, и уже отдал капитанам соответствующие распоряжения.
– Не хотел отрывать тебя от текущих дел, старина, – стал оправдываться Гарри, увидев вытянувшееся лицо Грея. – Ты и так выполняешь чужую работу, поэтому я решил тебя немного разгрузить, чтобы ты не отложил своё дневное рандеву, – прибавил он, хитро подмигнув.
Грей решил, что Гарри действительно хотел ему помочь, или же действовал по указке Хэла; и в том, и в другом случае обижаться на него не имело смысла. Поэтому он, подписав очередную стопку документов, отправился в Сохо в студию мисс Сноу.
Наблюдая за тем, как девушка рисует, Грей осознал, что его мечты в какой-то мере сбылись: его любили и понимали, но … это был не юноша, которого он желал.
– Могу я узнать, мисс Сноу, сколько лет вашей бабушке? – спросил Грей, пытаясь отвлечься от невесёлых мыслей.
– В феврале ей исполнилось семьдесят два года, милорд, – после короткой паузы ответила она.
– Вы уверены, что с ней всё в порядке? В таком преклонном возрасте … – начал Грей, но она не дала ему договорить.
– Я знаю, что она в добром здравии, – произнесла мисс Сноу таким категоричным тоном, что Грей не решился ей возразить. Вместо этого он со всей возможной деликатностью поинтересовался, почему бабушка позволила ей отправиться в путь в одиночестве, без прислуги или компаньонки.
Оказалось, что по территории России девушка путешествовала в собственной карете в сопровождении слуги, а в Петербурге села на голландское торговое судно, которое шло в Эдинбург.
– В Эдинбурге я пересела на «угольщик», идущий в Лондон. Путешествие было совершенно безопасным, так как все принимали меня за молодого человека, который едет в Англию учиться, – пояснила она, пожав плечами.
Грею стало ясно, почему мисс Сноу не села на английское судно, чтобы добраться до Лондона без пересадок: она выдавала себя за мужчину и не могла предъявить капитану корабля документы на женское имя.
– А почему вы не поехали в Италию с дядей? Ведь там столько живописных и архитектурных шедевров великих мастеров, о которых вы с таким восторгом говорили мне в прошлый раз…
– Потому что, не зная итальянского языка, мне пришлось бы всё время держаться рядом с дядей, – быстро ответила мисс Сноу. – К тому же в Италии полно всяких бандитов, которые не только грабят, но и похищают людей – и женщин, и мужчин, – ради выкупа или продажи, так что Англия в этом отношении намного безопаснее, милорд, – с усмешкой прибавила она, и Грей вынужден был признать её правоту, хотя слышал, что подобное случалось и в Лондоне.
Теперь он знал о ней почти всё – ну, или почти всё. Ему казалось, что девушка что-то не договаривает – либо он бессознательно искал повод продолжить их беседы.
Когда по окончании сеанса он спустился вниз, мисс Сноу поднялась из-за стола и сделала несколько шагов ему навстречу.
– Благодарю за терпение и за потраченное вами время, милорд, – как обычно начала она, но вместо «увидимся завтра» произнесла фразу, которую Грей совершенно не ожидал услышать:
– Вы оказали мне неоценимую услугу, согласившись позировать для моей картины. Теперь она готова, поэтому с завтрашнего дня вы можете больше сюда не приходить.
– Как, уже? – сказал он, неприятно удивленный её словами. – Я думал, вам понадобится больше времени…
– Девять сеансов – это больше чем достаточно, милорд, – произнесла она, опустив глаза. – Картина практически закончена, осталось лишь немного поработать над фоном.
– Могу я посмотреть, что получилось? – спросил Грей, но она отрицательно покачала головой.
– Нет, милорд, не сейчас. Не беспокойтесь, вы там получились даже лучше, чем на предыдущем портрете.
– Благодарю вас, – сухо сказал он, испытывая огромное желание развернуться и побежать в студию, чтобы взглянуть на картину, прежде чем мисс Сноу успеет его остановить. Однако Грей сдержался: ведь после такой выходки она наверняка перестанет ему доверять.
– Надеюсь, вы позволите мне взглянуть на картину, когда она будет завершена, мисс Сноу? – вежливо поинтересовался он.
– Обязательно, милорд, – кивнула она, подавая ему плащ и шляпу. – Желаю вам всего наилучшего.
– До свидания, мисс Сноу, – сказал он, протягивая ей руку. Она без колебания ответила на его рукопожатие, и тогда Грей наклонился и поцеловал её кисть, ощутив еле уловимый запах краски и гвоздичного мыла.
– Не нужно, милорд. – Она высвободила руку, впервые за время разговора взглянув ему прямо в глаза.
– Поверьте, мне очень жаль, что так получилось, мисс Сноу, – мягко произнёс он, всматриваясь в её порозовевшее лицо. – Если вам что-нибудь понадобиться – помощь, рекомендации или новые заказы – я всегда к вашим услугам…
– Благодарю, милорд, – холодно заявила она, отступая назад, – но я привыкла рассчитывать только на себя и терпеть не могу, когда меня жалеют.
– Прошу прощения, но я не думал, что моё дружеское предложение может вас оскорбить, – сдержанно ответил Грей, отвешивая ей вежливый поклон. – До свиданья, мисс Сноу.
– До свиданья … мой лорд, – тихо произнесла она, закрывая за ним дверь.

Нужно было подготовиться к возвращению Хэла, поэтому в субботу Грей и Кворри вместе с капитанами прошлись по казармам, в которых должны были разместиться вернувшиеся из Европы отряды, побывали на складах, проверив наличие боеприпасов и обмундирования, а затем вернулись в штаб, где их уже дожидались возбуждённые поставщики продовольствия и клерки с документами, общение с которыми растянулось на целый день.
В начале шестого Грей вернулся к себе на квартиру, чтобы переодеться перед поездкой в «Бифштекс», где он собирался провести остаток вечера и решить, как ему жить дальше.
Он успел сменить рубашку и бриджи, когда во входную дверь постучали.
– Прикажете открыть, милорд? – спросил Том Бёрд, недовольный тем, что кто-то посмел помешать процессу облачения его нанимателя.
– Конечно, Том, – ответил Грей и отправился в спальню за баньяном, на всякий случай прикрыв за собой дверь. 
Он накинул халат из узорчатого «колониального» шелка и немного помедлил, прислушиваясь к тихим голосам, доносившимся из гостиной, когда после короткого стука дверь в спальню приоткрылась.
– К вам мистер Сноу, милорд, – официальным тоном объявил Том, и сердце Грея провалилось куда-то в область желудка.
– Хорошо, Том, попроси мистера Сноу подождать, я сейчас выйду, – медленно произнёс он, лихорадочно соображая, надевать ли ему жилет с камзолом, или встретить мисс Сноу в баньяне. В конце концов Грей решил не тратить время на переодевание и, застегнув на халате часть навесных петель, вышел в гостиную.
Они с «Николасом» обменялись легкими поклонами и официальными приветствиями, после чего Грей предложил гостю сесть.
– Прикажете подать чай, милорд? – поинтересовался Том, и Грей молча кивнул.
– Не стоит беспокоиться, я ненадолго, – попытался возразить «мистер Сноу», но Грей повернулся к своему камердинеру.
– Пожалуйста, Том, сходи на кухню, попроси у повара какой-нибудь закуски и завари нам крепкого чая.
– Хорошо, милорд, – ответил Том и быстро вышел в коридор. 
– Я очень рад, что вы решили меня навестить, мисс Сноу, – вежливо начал Грей, пытаясь угадать причину её визита.
– Я пришла попрощаться милорд, – решительно произнесла она, старательно избегая смотреть ему в глаза. – Утром я была в Аргус-Хаусе – покрывала лаком ваш первый портрет. Теперь он полностью готов, как и моя картина. Так что в Англии мне больше делать нечего, и я возвращаюсь домой. Я хотела написать вам письмо, но, побывав в доме вашего брата, решила попрощаться с вами лично. Желаю вам всего самого наилучшего …
– Постойте, – прервал девушку удивлённый Грей. – Вы хотите уехать? Но почему? Вы талантливы и можете стать очень знаменитой – Минни порекомендует вас своим друзьям, и вы получите много новых заказав, к тому же вы обещали нарисовать портрет Дотти и моих племянников…
– Я уже разговаривала с герцогиней на эту тему, – перебила его мисс Сноу. – Я извинилась перед ней и объяснила, что возвращаюсь на родину, потому … потому что получила наследство после смерти дальней родственницы. Леди Минерва меня поняла. Вашему брату повезло с женой, – со слабой улыбкой прибавила девушка.
– Дальней родственницы? Надеюсь, речь не идёт о вашей бабушке? – растерянно произнес Грей, но она покачала головой. 
– Нет, с моей бабушкой всё в порядке. Просто я больше не хочу здесь оставаться. Как у нас говорят – в гостях хорошо, а дома лучше. 
– И когда вы намерены покинуть Англию? – спросил Грей, чувствуя в груди пустоту. Он всё ещё переживал потерю Ника и прекрасно понимал, что его интерес к мисс Сноу был вызван желанием хоть как-то компенсировать эту потерю, однако … Внезапно лорд Джон осознал, что ему просто необходимо продолжить своё общение с этой необычной девушкой. 
– Думаю, дня через два или три, – ответила она, слегка пожав плечами. – Осталось уладить пару несущественных мелочей. Так что желаю вам всего доброго, милорд, и надеюсь, что вы на меня не в обиде – нам обоим просто не повезло.
– Нет, постойте, – сказал он, увидев, что она поднимается из-за стола. – А как же наша дружба? Вы сможете так просто о ней забыть?
– Какая дружба? О чем вы говорите? – Она уставилась на него с неподдельным изумлением. – Мы с вами никогда не были и не будем друзьями. Да, я всё ещё не могу вас разлюбить, но все отношения между нами закончены. К тому же я считаю, что тот, кто предлагает вам дружбу взамен любви, делает это либо из жалости, либо собирается вас использовать для каких-то своих целей. Безусловно, я не думаю, что вы хотите меня использовать, – быстро прибавила она, предвосхищая возмущенную реплику Грея. – Ну а жалеть себя я не позволю даже вам. Так что не говорите мне о дружбе и прощайте, милорд, – сказала она, делая шаг к двери.
– А если я скажу, что не хочу, чтобы вы уезжали, и попрошу вас остаться? – спросил Грей, преграждая ей путь. Он не понимал, что с ним происходит, однако был твёрдо уверен, что должен её остановить. 
– Остаться? Зачем? – поинтересовалась она, приподняв свои изящные брови. – Назовите мне хоть одну причину, по которой я должна выполнить вашу просьбу и отказаться от своих планов – или дайте мне уйти.
– Вы нужны мне, мисс Сноу, – сказал он, осторожно беря её за руку, – так же, как я нужен вам. 
– Что? Не говорите ерунды, – сердито начала она, но Грей притянул её к себе и неожиданно для самого себя поцеловал в губы. Она попыталась вырваться, но спустя несколько секунд обняла его за шею и ответила на поцелуй со страстью, больше похожей на отчаяние. В свою очередь, Грей не мог оторваться от неё, поскольку испытывал те же ощущения, что и в прошлый раз, когда считал, что целуется с юношей.
– Зачем…зачем вы это сделали? – задыхаясь, прошептала она, когда они оторвались друг от друга. Грей не знал, что ответить – возможно, ему захотелось воплотить в жизнь свои несбывшиеся мечты? Или проверить внезапно вспыхнувшие желания, природу которых он сам с трудом мог определить? 
– Я хотел сделать вам приятное, – ответил он, глядя в знакомое лицо с колдовскими глазами, тускло мерцающими из-под густых ресниц. 
Она запрокинула голову и приоткрыла рот, собираясь что-то сказать, но в это время дверь в гостиную распахнулась и на пороге возник Том Бёрд с подносом в руках. Мисс Сноу моментально выскользнула из рук Грея и быстро отступила к камину, сделав вид, что рассматривает стоящие там часы.
Том на мгновение остолбенел с вытаращенными глазами, однако тут же справился с собой и, с невозмутимым видом прошествовав к столу, начал расставлять на нем тарелки с закусками, чайник с чаем и чашки с блюдцами. 
– Прикажете налить вам с мистером Сноу чаю, милорд? – бесстрастно поинтересовался он, глядя поверх головы своего нанимателя. 
– Большое спасибо, Том, но мы выпьем чаю немного позже, – сказал Грей, стараясь говорить так же спокойно, как и его камердинер. – Думаю, что сегодня твои услуги мне больше не понадобятся. Ты можешь быть свободен до завтрашнего утра – кажется, ты говорил, что собирался навестить семью своего брата? 
– Конечно, я давно хотел это сделать, спасибо что напомнили, милорд, – с легким поклоном произнес Том, скромно опустив глаза. – Я могу идти? 
– Да, Том, только принеси нам бутылку портвейна – того, что мне прислали на Рождество из Аргус-Хауса. 
– Слушаюсь, милорд, – с этими словами Том быстро нырнул в кладовку. Как только он это сделал, мисс Сноу немедленно повернулась к Грею. 
– Зачем вы велели ему… – начала она, но в этот момент Том с бутылкой и двумя бокалами вернулся обратно, и девушка замолчала.
– Приятного вечера, милорд, всего доброго, мистер Сноу. – Том вежливо поклонился  хозяину и его гостю.
– До свидания, мистер Бёрд, – «мистер Сноу» в свою очередь поклонился Тому. – Был рад нашему знакомству.
– Благодарю, я тоже, сэр, – удивлённо ответил Том, пристально взглянув в порозовевшее лицо «мистера Сноу», после чего ещё раз поклонился и, схватив с вешалки свой плащ и шляпу, торопливо вышел из квартиры. 
– Вы что, с ума сошли? Зачем вы его отослали, он же подумает, что мы любовники, и догадается, что вы … кто вы такой! – выпалила мисс Сноу, едва шаги Тома стихли за дверью. – Или он знает, что я – женщина? – понизив голос, поинтересовалась она, сердито сверкнув глазами.
– Не волнуйтесь, мисс Сноу, Тому о вас ничего не известно, – слегка растерявшись, произнёс лорд Джон, не ожидавший такого всплеска эмоций. – Что касается всего остального – мистер Бёрд служит у меня уже много лет и наверняка догадывается о моих – э-э – предпочтениях, поскольку он очень сообразительный и расторопный молодой человек.
– Он точно вас не выдаст? – с ноткой сомнения в голосе спросила девушка, немного успокоившись. Судя по всему, она опасалась, что в случае разоблачения Грея ждут неприятности.
– Уверяю вас, мисс Сноу, тут не о чем волноваться, – сказал Грей, тронутый её словами. – Благодарю вас за заботу о моей скромной персоне, – продолжил он, вновь беря её руку.
Она смутилась и порозовела ещё сильнее.
– Просто я не хочу, чтобы из-за меня у вас были проблемы, – пробормотала она, пытаясь освободиться, но Грей притянул её к себе и обнял за плечи.
– Что вы делаете, милорд? Неужели вы забыли, кто я? – полу-удивленно, полу-растерянно произнесла она, упираясь ладонями ему в грудь. – Вы же не сможете дать мне то, что я хочу, так зачем весь этот спектакль? 
– А если смогу? – спросил Грей, чувствуя, как его охватывает возбуждение, словно он держал в объятиях не девушку, а своего желанного Ника. В конце концов, до встречи с Гектором он успел несколько раз переспать со шлюхой, а позднее ему пришлось это повторить, чтобы пресечь ненужные сплетни – правда, это случилось довольно давно … 
– Вы что, бисексуал? – её глаза стали похожи на две крупные пуговицы из ярко-зелёного китайского нефрита – нет, скорее, на молодые листочки вербейника – такие же круглые и блестящие.
– Би-сексуал? – повторил он непривычное сочетание греческого «δύο» – два, и латинского «sexus» – пол. – Что ж, возможно. Хотите это проверить, моя дорогая? 
И лорд Джон осторожно подтолкнул онемевшую девушку к двери в спальню.
Мисс Сноу глубоко вздохнула и медленно двинулась вперед. Грей чувствовал, что она ему не верит - и в то же время страстно желает, чтобы его слова оказались правдой. Войдя в спальню, она остановилась напротив кровати и осмотрелась по сторонам. Он закрыл дверь и подошёл к ней вплотную. Будь на её месте мужчина – или шлюха – они уже давно были бы в постели, однако сейчас Грей медлил – влюбленная женщина требовала более деликатного обращения. 
– У вас тут очень уютно, даже не верится, что это казарма, – сказала она, одобрительно качнув головой.
— Это не казарма, а офицерская квартира. Я очень рад, что вам здесь нравится, – ответил он, беря её за подбородок, чтобы поцеловать в губы, но она отступила назад.
– Ну хватит, ваша шутка затянулась, позвольте мне уйти.
– Нет, не позволю, – ответил он, беря её за руку. – И это не шутка, мисс Сноу, уверяю вас. 
Прежде чем она опомнилась, он быстро прижал её ладонь к своему паху. Почувствовав его напряжённую плоть, она вздрогнула и непроизвольно сжала пальцы, вызвав у него острый прилив желания.
– О, Боже, так вы на самом деле … – она не смогла закончить, поскольку Грей схватил её за ягодицы и прижал к своим бедрам так быстро и с такой силой, что она не успела убрать руку с его члена.
– Да, я действительно хочу вас, – сказал он, впиваясь ей в губы. Ему хотелось сорвать с неё одежду, но он ограничился поцелуем, который доставил ему прежнее наслаждение.
– Пожалуйста, хватит, а то у меня будут синяки, – пробормотала она, отрываясь от его губ, и Грей нехотя ослабил хватку. Она дышала как выброшенная на берег рыбка – часто и неглубоко, однако он почти не слышал ударов её сердца.
– Простите, дорогая, – сказал он, осторожно поглаживая её попку. – Я постараюсь искупить свою грубость – если вы не уйдёте, конечно. 
Она покачала головой и медленно убрала руку с его члена – чтобы обнять за талию.
– Я никуда не уйду, – глядя ему в глаза, твёрдо произнесла девушка. – Только пообещайте мне… – она запнулась. 
– Что угодно, дорогая, – ответил Грей, начиная терять терпение.
– Что мы не будем заниматься … анальным сексом – ну, вы называете это содомией, – выпалила она, заливаясь краской. – И оральным тоже. Я пока к этому не готова. Может, потом … – но Грей не дал ей закончить.
– Дорогая, клянусь, что я никогда не сделал бы – и не сделаю ничего подобного без вашего одобрения. Доверьтесь мне, прошу вас, – произнес он, начиная развязывать узел галстука на её шее.

Им понадобилось совсем немного времени, чтобы раздеться. Мисс Сноу сама сбросила камзол и жилет, а Грей, освободившись от баньяна и бриджей, стащил с неё рубашку, под которой обнаружился ещё один жилет из плотной ткани телесного цвета, чья форма и размеры с удивительной точностью копировали мужской торс. Пока Грей расстегивал и снимал с девушки бриджи, она потянула за какой-то шнурок у себя на спине, и жилет соскользнул на пол одновременно со штанами. Она осталась в короткой, едва прикрывающей бедра мятой батистовой сорочке на узких бретельках, и белых шелковых чулках на длинных стройных ногах. На шее девушки на длинном кожаном шнурке что-то висело, но медальон – или крест – скрывался за низким вырезом рубашки.
«Нужно взять её на руки и отнести на кровать», – подумал Грей, с некоторым удивлением разглядывая по-мальчишечьи прямые плечи и худощавые руки с небольшими бугорками мускулов, странно контрастирующие с высокими холмиками грудей, чьи темные соски просвечивали сквозь тонкую ткань. Но, прежде чем он успел к ней прикоснуться, она произнесла: 
– Извините, но не могли бы вы принести мне чего-нибудь выпить? Если вам не трудно, конечно ... 
– Конечно, не трудно, дорогая, подождите минутку, – ответил он и, подавив вздох, отправился в гостиную. Ох, уж эти женские капризы – хотя … ведь это он поторопился отвести её в спальню, опасаясь, что кто-нибудь из них может передумать… 
«Во всяком случае, это буду не я», – с некоторым облегчением подумал Грей, поскольку его член выпирал из-под рубашки, недвусмысленно подтверждая свою готовность к действиям. Взяв со стола бутылку любимого портвейна и бокалы, он вернулся в спальню и обнаружил, что она полусидит в его постели, укрывшись по грудь одеялом.
– Вы не возражаете, милорд? – с робкой улыбкой спросила она, придерживая простыню на груди; сорочки, как и подвески, на ней уже не было. 
– О, вы прекрасно смотритесь в моей постели, дорогая, – ответил Грей, ставя бокалы на туалетный столик и наливая в них вино. Подойдя к кровати, он протянул девушке один из бокалов, борясь с желанием сдёрнуть с неё одеяло.
– Пожалуйста, называйте меня Джоном – как и раньше, хорошо? – сказал он, садясь рядом с ней на кровать.
– А вы зовите меня Никой, – произнесла она, глядя на него поверх бокала сияющими глазами. – Так меня называли родные и близкие друзья. 
– Никой? – переспросил он. – Как греческую богиню победы^[1]? – «Так вот почему она взяла себе имя «Николас»…»
[1] Ни́ке (др.-греч. Νίκη) – дочь титана Палланта и реки Стикс – тьмы, из которой возникли первые живые существа, богиня победы у древних греков.
— Это просто сокращение – от Vero-nica, – произнесла она, сделав ударение на третьем слоге. – Вам оно не нравится?
– Наоборот, это прекрасное имя, и оно очень вам подходит, – улыбнулся Грей, кладя руку на покрытое одеялом колено девушки и думая о том, как бы побыстрее закончить разговор и перейти к делу. Он сгорал от желания и в то же время боялся показаться грубым. 
– Спасибо, Джон. – Она тоже улыбнулась и поднесла свой бокал к бокалу Грея. – Пожалуйста, забудь о том, что я тебе написала, на самом деле я очень рада, что мы встретились.
– Я тоже, моя дорогая, – ответил он, чокаясь с ней. Ника, к немалому удивлению Грея, выпила вино залпом, словно это был не выдержанный портвейн, а простая вода или фруктовый сок. 
– Ох, – произнесла она, немного отдышавшись. – Отличное вино. Спасибо, это как раз то, что мне было нужно.
– Вам нужно было выпить? Для чего? – поинтересовался он, забирая у неё пустой бокал и ставя его на прикроватную тумбочку. 
– Для храбрости, – ответила она со смущённой улыбкой и, вытянув руку, нежно провела кончиками пальцев по щеке Грея. – Ты всё ещё хочешь меня, Джон? 
– Больше, чем когда-либо, – ответил он и, стащив с себя рубашку, отбросил в сторону укрывавшее девушку одеяло. Сейчас она совершенно не походила на мальчика: несмотря на худобу и абсолютно плоский живот, у неё оказалась довольно пышная грудь и слишком широкие для мужчины бёдра. Грей наклонился и коснулся губами острого соска, накрыл ладонью колено и медленно провел рукой вверх по внутренней стороне девичьего бедра, ощущая, как нежная кожа покрывается мурашками, а мышцы под его пальцами напрягаются и начинают дрожать. 
– Ох, Джон, ты сводишь меня с ума, – еле слышно прошептала девушка, гладя его волосы. Грей не стал медлить и через секунду оказался в постели рядом с ней – точнее, на ней. Поза была для него непривычной, однако он сознавал, что ей может не понравиться, если он будет брать её сзади. Опираясь на локти, Грей нежно поцеловал девушку в губы и в шею, а затем резко вошел в неё, не обратив внимания на небольшое сопротивление, с каждым разом всё глубже проникая в горячее, восхитительно узкое лоно, не отрывая взгляда от прекрасного лица, которое, в отличие от тела, осталось прежним.
– Всё в порядке, дорогая? – прошептал он, чувствуя, как её тело напрягается при каждом его движении. Кажется, он поспешил – видимо, она ещё не была готова к соитию. Ника резко вздохнула и сдавленным голосом ответила: 
– Не волнуйся, Джон, всё нормально, – но, судя по её напряжённому лицу с закушенной губой, и рукам, с силой сжимавшим его плечи, это было далеко не так. 
– Тебе неприятно? Хочешь, чтобы я прекратил? – спросил он, с трудом замедляя движения и наклоняясь к ней.
– Нет, прошу тебя, не останавливайся, – почти простонала она и, обхватив Грея ногами, слегка ударила пятками по его ягодицам, словно он был конем, которому требовалось дать шенкеля.
Осознав, что находится на женщине сверху – и в то же время оседлан ею, Грей почувствовал сильнейшее возбуждение. Все мысли вылетели у него из головы, и он словно провалился в бездну, навстречу безмолвной ослепительно-черной вспышке, лишившей его последних остатков разума и чувств. 

Он медленно приходил в себя, словно всплывал на поверхность из темной глубины, где ему было удивительно спокойно и уютно, почти как в своей детской постели много-много лет тому назад. К нему постепенно возвращались ощущения – он действительно лежал в кровати под теплым одеялом, чувствуя себя отдохнувшим и счастливым. Затем Грей, окончательно проснувшись, вспомнил, что произошло, поспешно открыл глаза – и ничего не увидел. В комнате царила темнота, и лишь спустя несколько секунд он смог различить более светлый прямоугольник окна на фоне тёмной стены – значит, это был поздний вечер, а не ночь. Он быстро повернулся на бок и обнаружил, что постель рядом с ним пуста.
Неужели она обиделась и ушла, пока он спал? Как он вообще умудрился заснуть сразу после их близости, не сказав ей ни одного ласкового слова, не спросив, оправдал ли он её ожидания? – подумал лорд Джон, испытывая мучительный стыд. Ничего подобного с ним раньше не случалось – ну, иногда случалось, но при совершенно иных обстоятельствах.
– Podex perfectus es (ты – полная задница, – лат.), – пробормотал он вслух, рывком садясь в кровати.
– Ты уже проснулся, Джон? – прозвучал из темноты знакомый голос, и Грей почувствовал невероятное облегчение, разглядев неясную фигуру у туалетного столика – она надела его баньян из темно-синего шёлка, поэтому он не сразу заметил её в полумраке.
– Извини, я не поняла, что ты сказал.
– О, ничего особенного, дорогая, просто случайно вырвалось, – смущённо пробормотал он. – Прошу прощения, не понимаю, как получилось, что я … заснул в столь неподходящий момент, даже не выразив вам своего восхищения за те минуты счастья, что вы мне подарили, – продолжил Грей.
Он сознавал, что выражается слишком витиевато, но опасался, что слова, которые он мог в подобной ситуации сказать мужчине: «Извини, сам не знаю, почему я заснул сразу после того, как мы переспали, ведь мне это очень понравилось», – покажутся ей слишком грубыми.
– Ничего страшного, Джон, – мягко произнесла она, садясь на противоположный край кровати. Он почти не различал её лицо, казавшееся смутным белым пятном в темноте. – Говорят, если мужчина засыпает сразу же после … секса, это означает, что он истратил во время него все свои силы, и ему просто необходим отдых. В отличие от женщин, которым хочется поговорить и обсудить произошедшее, – шутливо прибавила она, однако Грей уловил в её словах скрытый упрёк.
– Клянусь, такого больше не повторится, дорогая, – ласково сказал он и, отыскав в темноте её руку, нежно прикоснулся губами к прохладной коже. 
В ответ Ника погладила его по щеке, но слегка отстранилась, когда он попытался её обнять.
– Тебе действительно было хорошо со мной, Джон? – тихо и даже робко спросила она. 
– Да, моя дорогая, – твердо сказал Грей, и, чтобы окончательно развеять сомнения девушки, притянул её к себе и поцеловал в губы. Это было невероятно, но он вновь желал её – желал женщину, а не юношу. 
– Я зажгу свечу – здесь темно, а мне хочется тебя видеть, – произнёс он, отбрасывая одеяло и невольно поёживаясь: в комнате было ощутимо прохладно. – И нужно затопить камин, а то ночью мы замерзнем.
– Хорошо, только надень халат. 
Шелковая ткань зашуршала, но Грей возразил: 
– Милая, пожалуйста, не беспокойся, я накину рубашку, – и попытался вспомнить, где она может быть – скорее всего, где-то на полу.
– Твоя одежда – в ногах кровати, – подсказала Ника, словно прочитав его мысли. – Я собрала её, пока ты … отдыхал.
– Спасибо за заботу, дорогая, я вернусь ровно через минуту. 
Грей быстро натянул рубашку, сунул ноги в домашние туфли и вышел в гостиную. К счастью, угли в камине ещё тлели – он разворошил их и с помощью тонкой щепки зажег свечу в подсвечнике на каминной полке. Стрелки стоящих рядом часов показывали двадцать минут девятого – это означало, что он проспал почти два часа. 
Вздохнув, Грей вернулся в спальню – и едва не выронил подсвечник, увидев сидевшую на краю постели фигуру. Широкий баньян и отливающие серебром волосы, стянутые на затылке в хвост, вновь превратили девушку в юношу. 
– Ложитесь, дорогая, сейчас здесь будет тепло, – проглотив застрявший в горле комок, сказал он и быстро подошёл к камину. Понадобилось всего пара минут, чтобы пламя разгорелось; нужно было всего лишь поджечь растопку под поленьями, заранее приготовленными его расторопным камердинером.
Поставив свечу на каминную полку, Грей повернулся к кровати и с некоторым удивлением обнаружил, что Ника сидит на прежнем месте, кутаясь в его баньян.
– Вы замерзли, дорогая? Ничего, сейчас я вас согрею, — ласково сказал он, садясь рядом с девушкой и обнимая её за плечи. Ника прижалась к нему и ответила на поцелуй, но, как только Грей попытался её раздеть, мягко, но решительно отстранилась.
– Извини, Джон, но сейчас я не могу … заниматься любовью, нужно немного подождать, а то кровотечение возобновится, – опустив глаза, смущённо произнесла она, запахивая полы халата у себя на груди.
– Кровотечение? – похолодев, переспросил Грей. – Я поранил вас? Боже, простите, мне так жаль … Может, послать за доктором? – «Нет, она же училась на врача и наверняка знает, что делать…»
– Успокойся, Джон, ничего не нужно, ты не виноват, по-другому не бывает, – ответила она, сильно и в то же время нежно сжав его руку. – В первый раз у женщины всегда идет кровь …
– В первый раз? – тупо повторил он, вглядываясь в лицо девушки. – Так ты… так у тебя это было в первый раз? Ты – девственница? 
Он еле выговорил это слово, почти утратив способность трезво мыслить.
– Ну, да, была ею до сегодняшнего вечера, – с неловким смешком произнесла она, глядя на него с некоторым удивлением. – Я же говорила об этом в трактире, куда мы пошли после нашей первой тренировки, помнишь? 
– Да, помню, просто я не думал … прости, я не понял, что произошло, – пробормотал он, ощутив нечто, похожее на панику. – Тебе было очень больно?
– Нет, не очень, – произнесла она, расправляя на коленях его баньян. – Во всяком случае, всё самое неприятное уже позади, и дальше я смогу получать от этого только – э-э – удовольствие… По крайней мере так утверждают поэты и авторы дамских романов, а также те, кто регулярно занимается любовью, – с легкой иронией прибавила она, тряхнув головой.
– Клянусь, отныне так и будет – я сделаю все, чтобы доставить вам то же наслаждение, которым вы сегодня одарили меня, – сказал он, нежно целуя ей руку. 
Грей всё ещё пытался осмыслить произошедшее: он соблазнил и лишил невинности юную девушку, получив от их близости не меньше удовольствия, чем от близости с мужчиной. То, что она сама этого хотела, не снимало с него вины. Следовательно, он будет последним негодяем, если… если не попытается исправить то, что натворил. Ведь Хэл женился на Минни уже после того, как переспал с ней, – и их брак оказался на редкость счастливым…
«Черт, если я женюсь, у меня уже никогда не будет прежней свободы», – подумал Грей. Однако свою честь он ценил выше свободы. А кроме того, за любое удовольствие нужно было расплачиваться, решил он, взглянув в глаза сидящей рядом с ним девушки: сейчас они казались темными, но в их глубине мерцали загадочные зелёные искры. Мгновение помедлив, Грей с некоторым трудом снял с пальца кольцо с голубым сапфиром – подарок Гектора, который он носил почти восемнадцать лет.
– Дорогая мисс Сноу, – начал он, откашлявшись, – прошу вас оказать мне честь и стать моей женой. – И, прежде чем девушка успела опомниться, Грей поспешно надел кольцо на безымянный палец её левой руки.
– Господи, Джон, – произнесла она, изумлённо разглядывая кольцо. – Ты действительно хочешь на мне жениться? 
– Да, дорогая, – ответил он, в свою очередь удивлённый её реакцией. – Вы согласны выйти за меня замуж, Вероника? 
– Поверь, Джон, – после небольшой паузы тихо произнесла она, опустив глаза, – я очень благодарна тебе за это предложение, но … –
– Но? – с замирающим сердцем переспросил Грей, когда она замолчала.
– Надеюсь, ты не обидишься, если я скажу, что мне было бы гораздо приятнее услышать от тебя совсем другие слова, – мягко, но решительно закончила Ника, взглянув ему прямо в лицо.
– О, вот как. И что же я должен был вам сказать, дорогая? – спросил он, стараясь скрыть своё изумление и раздражение – неужели она собиралась ему отказать?
– Вы мне ничего не должны, Джон, – девушка ласково коснулась его руки. – Вы – самый благородный, нежный и красивый мужчина на свете, и наша встреча для меня – настоящий подарок судьбы. Вы решили, что обязаны на мне жениться после того, что произошло между нами, но во всех странах во все времена мужчина сначала признавался женщине в любви, а лишь потом делал ей предложение руки и сердца. Я прекрасно понимаю, что вы влюбились не в меня, а в шестнадцатилетнего парня. Женщины вас мало интересуют, и вообще, вы не собирались вступать в брак … 
– С тех пор всё изменилось… – не выдержал Грей, но она стиснула ему руку, заставив замолчать.
– Пожалуйста, Джон, разрешите мне закончить. Вы говорили, что не готовы к ограничениям, которые семейная жизнь накладывает на мужчину. Я слишком люблю вас, чтобы позволить вам жениться на мне из чувства долга, а не по любви. Поэтому я не могу принять ваше предложение, как бы мне этого не хотелось.
С этими словами она попыталась снять кольцо, но Грей помешал ей сделать это.
– Милая, прошу, дайте мне шанс всё исправить, – произнёс он, целуя её руку. – Я действительно влюбился в Ника, но нисколько не сомневаюсь, что вы, Вероника, сможете мне его заменить. Ведь вы – это он, не так ли? Теперь вы понимаете, почему я не хотел вас отпускать? 
– Да, понимаю. Спасибо за откровенность, Джон. – Она обняла его за шею и нежно поцеловала в губы. Грей прижал девушку к себе, ощущая сквозь плотную шелковую ткань, как колотится её сердце. «Нужно немного подождать», – подумал он, нехотя разжимая руки. Завтра они снова займутся любовью, и он позаботится о том, чтобы ей это понравилось. Возможно, он попробует взять её сзади, чтобы в момент соития видеть её спину и ягодицы. А если они поженятся, то она наверняка позволит ему всё остальное … – Грей тряхнул головой, отгоняя возникшие в его воображении картины.
– Вы не голодны, дорогая? – спросил он, убирая упавшую на глаза прядь. Волосы Грея растрепались, но, благодаря искусству Тома, лента на его затылке все ещё держалась. – Хотите чаю? Или вина? – поправился он, вспомнив, что чай, очевидно, давным-давно остыл. 
– Лучше чаю, – с улыбкой ответила она, проводя рукой по его волосам. – Тебе нужно причесаться, Джон. А ещё – помыться и … сменить простыни. 
– Сменить простыни? Зачем? – удивился Грей, но, встретившись с Никой глазами, сообразил, что она имела в виду. 
– О, – растерянно пробормотал он. – Да, конечно. Спасибо, что напомнили, дорогая. Нужно подумать, где находятся чистые… 
– Наверное, в шкафу. – Она явно забавлялась его смущением. – Хочешь, я тебе помогу?
– Конечно, милая, буду вам очень признателен, – совершенно искренне ответил лорд Джон.

В начале десятого Грей с Никой, одевшись и приведя постель в порядок, сели за стол. В кладовке нашёлся медный чайник, который быстро закипел над пылавшим в камине огнем. Ника добавила кипятка в заварочный чайник и в фарфоровые парадные чашки Грея – напиток получился слабым, но сохранил свой вкус и аромат. Они быстро покончили с закусками, приготовленными Томом почти три часа назад: окороком с маринованными огурчиками и оливками, нарезанным тонкими ломтиками сыром и мягкими булочками, запивая еду тёплым и сладким чаем. Однако, когда дело дошло до бисквита со сливочной начинкой, Грей принес из спальни бутылку вина и бокалы.
– Пью за ваше здоровье и за наше совместное будущее, дорогая, – сказал он, поднося свой бокал к бокалу Ники. Глаза девушки сверкнули, как две маленьких зелёных молнии, но она быстро опустила ресницы, загадочно улыбнулась, и со словами:
– Лучше выпьем за настоящее – и за вас, лорд Джон, – чокнулась с ним и, сделав два осторожных глотка, поставила бокал на стол. Сейчас, в бриджах и мужской рубашке, надетой поверх своего необычного жилета, она вновь стала похожа на мальчика, и Грею начинало нравиться такое перевоплощение. Он словно общался с двумя внешне очень похожими, но в то же время совершенно разными людьми: со сдержанным и не по годам рассудительным подростком, и со смелой и страстной юной девушкой, безоглядно доверившейся мужчине, которого большинство обывателей назвали бы «гнусным извращенцем».
– Ника, дорогая, я же просил называть меня просто по имени, – мягко произнес Грей, с улыбкой протягивая ей руку. 
– Хорошо, но только когда мы будем наедине, иначе такая фамильярность может тебя скомпрометировать, Джон, – ответила она, нежно сжимая ему ладонь. Кольцо пока оставалось на её пальце.
– Что вы, дорогая, мы ведь обручены, – терпеливо вздохнув, произнёс Грей. Он был достаточно упрям, и полагал, что рано или поздно добьётся своего, ведь на его стороне были её собственные чувства. В конце концов, она же женщина, хоть и чертовски необычная, а любая женщина наверняка мечтает выйти замуж за любимого человека. К тому же теперь ей будет сложно найти себе другого жениха – хотя, возможно, в России менее строгие требования к… – Грей тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли, и продолжил:
– Полагаю, что уже на следующей неделе в Англию вернётся мой брат Харольд, и я хочу вас ему представить – как свою невесту, разумеется.
– Не нужно спешить, Джон, – тихо сказала она, опуская глаза. – К тому же у меня нет женского платья, да и герцогиня может меня узнать.
– Моя невестка – очень умная женщина, и поймёт причину, по которой вы вынуждены были носить мужскую одежду, – твёрдо ответил Грей. – Надеюсь, мы успеем пожениться до того, как наш полк отправится на новое место службы. Думаю, это произойдет в середине мая, если не раньше – в зависимости от того, куда мы поплывём – в Индию или в Америку.
– А мы не можем вернуться к варианту с патентом? – она просительно взглянула на Грея своими эльфийскими глазами. 
– Нет, я же объяснял, что это невозможно, дорогая, – покачал он головой. – Однако вы можете поехать со мной в качестве жены, этому точно не будет никаких препятствий.
– Мне нужно хорошенько всё обдумать, Джон, – серьёзным тоном произнесла девушка, и Грей немного расслабился: она явно не желала с ним расставаться.
Часы на камине пробили десять, и Ника, коротко вздохнув, сказала, что ей пора домой.
– Может, сходим куда-нибудь? – немного помедлив, предложил он. Они ещё могли успеть на ночное представление в один из многочисленных балаганов в районе Ковент-Гардена, однако Ника вежливо отказалась.
– Ну тогда я вас провожу, – решительно заявил Грей, вспомнив историю побега Минни. Хотя, в отличие от брата, он знал точный адрес девушки, которую лишил невинности – если, конечно, она не успела его сменить.
Через полчаса, окончательно приведя себя в порядок, они вышли в прохладную весеннюю ночь. Облака рассеялись, и в вышине, вокруг тоненького серпа молодого месяца, мерцали искорки далёких звёзд.
– Ой, смотри, это же Кассиопея, – тронув Грея за рукав, произнесла Ника, указывая куда-то вверх. Грей присмотрелся, и тоже увидел висящую невысоко над горизонтом растянутую букву «W».
– Вы правы, дорогая, это она, – ответил он, с некоторым удивлением вглядываясь в радостно-возбужденное лицо девушки. – Разве вы не видели её раньше? 
Она неопределённо пожала плечами.
– До нашей встречи я почти не выходила из дому по вечерам – а рассмотреть звезды сквозь лондонский туман довольно трудно, даже если у тебя есть свой садик и окно в потолке. Теперь я вижу их горазда чаще, и всё благодаря тебе, Джон.
– Если бы они принадлежали мне, то я непременно подарил бы их вам, чтобы вы могли любоваться ими каждую ночь, – полушутя-полусерьёзно произнес Грей, пожимая ей руку. 
– О, это был бы прекрасный подарок, – сверкнув в темноте белозубой улыбкой, сказала Ника, отвечая на его рукопожатие. Они как раз пересекали плац, и он не решился её поцеловать, хотя ему очень этого хотелось.

Выйдя за ворота, они с Никой довольно долго шли пешком, и лишь на Оксфорд-роуд им удалось сесть в кэб. Оказавшись внутри, они опустили шторки на окнах и начали целоваться. В темноте Грею опять показалось, что он держит в объятиях молодого человека, и ему стало немного неловко, словно он обманывал влюблённую в него девушку.
Правда, при въезде в Сохо поцелуй пришлось прервать: кэб качало и подбрасывало на неровной мостовой так, что они вынуждены были держаться друг за друга и за кожаные ремни на потолке, чтобы не свалиться с сиденья – кучер спешил доставить своих пассажиров на место и поскорее покинуть этот опасный район. Выйдя из кэба у входа на рынок, они быстро прошли по краю площади – несмотря на поздний час тут было немало народу: нищие, копающиеся в отбросах, шлюхи и прочие подозрительные личности, греющиеся у небольшого костра, – и, миновав решётчатые ворота и тёмный переулок, оказались в знакомом садике.
Отперев дверь в заросшей плющом стене, девушка на удивление быстро зажгла свечу на умывальнике у входа, и, сбросив обувь с плащом, поспешила к камину. Оглядев комнату, Грей сразу же заметил, что занавес, закрывающий стеллаж у левой стены, сдвинут к окну, а с полок исчезли почти все вещи, включая рисунки и картины Ники.
Она действительно решила уехать, понял он, ощутив легкий холодок в груди. Упаковать такое количество вещей за один или два дня было просто невозможно – очевидно, девушка начала собирать их ещё до того, как закончила свою картину. И, если бы она не захотела взглянуть на него в последний раз перед отъездом, жизнь Грея осталась бы прежней…
«Что ж, dis aliter visum (боги судили иначе – лат.)», – вздохнул он и с помощью «дежурной» свечки с умывальника зажег стоящий на столе канделябр. Тем временем Ника растопила камин.
– Спасибо, что проводил меня, Джон, я не думала, что вернусь так поздно, поэтому не взяла с собой оружия, – извиняющимся тоном произнесла она, поворачиваясь к Грею.
– Не за что, дорогая, – ласково улыбнулся он, осознав, что пошел бы её провожать, даже если бы она была вооружена до зубов, поскольку уже не мог относиться к ней, как юноше, который отлично владел клинком и не нуждался в чьей-либо защите.
– Как вы себя чувствуете?
– Всё нормально, Джон, – она слегка пожала плечами, опустив глаза. – Думаю, завтра всё будет в порядке. Хочешь чаю – или чего-нибудь покрепче?
– Спасибо, не беспокойтесь, дорогая. Лучше скажите, что я могу для вас сделать: может, помочь вам распаковать вещи? Вы уже предупредили хозяев об отъезде? Если хотите, я помогу вам снять другое жильё в менее опасном районе, или вы желаете остаться здесь и договориться о продлении аренды?
Ника явно растерялась и несколько секунд не могла ничего сказать.
– Нет, я … ещё не говорила владельцу, что съезжаю, – сначала я хотела найти корабль, идущий в Шотландию, а потом, накануне отплытия, оставить записку и деньги за прожитые дни… – Отрешённо махнув рукой, она с легким вздохом опустилась на ближайший стул. – Ну а вещи … всё самое ценное я упаковала, а остальное отнесла знакомому торговцу на продажу…
– Наверное, вам стоит забрать у него свое имущество, раз ваш отъезд откладывается, не так ли, дорогая? – мягко произнёс Грей, подходя к ней вплотную. – К тому же вы обещали показать мне свою картину, когда она будет закончена – неужели вы хотите нарушить своё слово? Или боитесь показать то, что получилось? – шутливо прибавил он, кладя руку на плечо мисс Сноу. Она с улыбкой склонила голову набок и потерлась щекой о тыльную сторону его кисти.
– Нет, Джон, картина здесь, я пока не снимала её с подрамника.
— Значит, я могу на неё посмотреть? Прямо сейчас? – спросил он, наклоняясь и беря девушку за подбородок.
– Пожалуйста, Джон, давай отложим это до завтра, живопись лучше смотреть при дневном свете, – просительное выражение в её глазах заставило Грея уступить.
– Тогда я приду завтра в полдень – вы не против, дорогая? – спросил он, целуя её в губы.
– Лучше попозже – в час дня, – сказала Ника, ответив на его поцелуй. – Мне нужно привести себя в порядок: помыться, распаковать вещи, убраться в комнате – хорошо, Джон?
Конечно, он согласился: она явно передумала уезжать. Пожелав девушке спокойной ночи, Грей поцеловал ей на прощание руку и в начале первого вернулся к себе на Кавендиш-сквер.

Грей занимался любовью с Ником и Гектором одновременно – он был между ними, испытывая двойное наслаждение, но никак не мог достичь кульминации, отчасти из-за того, что Гектор слишком сильно сжимал его бёдра. Он оглянулся на Гектора – и внезапно увидел стоящего на четвереньках на ледяном полу старой часовни обнажённого Фрейзера, к которому сзади пристроился какой-то темноволосый мужчина. Лицо мужчины скрывалось в тени, но Грей с ужасом и отвращением узнал в нём покойного Джорджа Эверетта. Синие глаза Фрейзера были полны муки и презрения – презрения к нему, Джону Грею. Потом из-за покрытого белым саваном алтаря появилась Джинева Дансени в охотничьем костюме с Вилли на руках и остановилась прямо напротив них, с отрешённым лицом наблюдая за происходящим. Грей хотел сказать, чтобы она немедленно унесла Вилли прочь, но не смог ни заговорить, ни разжать руки, сжимающие бедра Ника – или Ники? Он попытался закричать, но вместо этого издал лишь жалкий стон, больше похожий на мычание. Гектор со словами:
– Проснитесь, милорд, – сильно тряхнул его за плечо, и Грей, невероятным усилием преодолев оцепенение, очнулся в собственной постели.
Перевернувшись на спину, он увидел над собой озабоченное лицо Тома Бёрда и со вздохом облегчения откинулся на подушку: всё, что он только что пережил, было всего лишь ночным кошмаром.
– Простите, милорд, вы так стонали во сне – у вас всё в порядке? Вы не заболели?
– Нет, Том, это просто дурной сон, – произнес Грей, выпрямляя затёкшие конечности. – Который час?
Вчера, вернувшись домой, он оставил на столе в гостиной записку с просьбой разбудить его в девять утра и приготовить ему ванну.
– Начало десятого, милорд, – ответил Том, продолжая исподволь разглядывать своего нанимателя. – Ванна будет готова через полчаса. Принести вам завтрак сюда, милорд?
– Да, пожалуйста, Том, – кивнул Грей и наклонился за горшком, чтобы отдать дань природе. Тем временем камердинер, обнаружив, что кувшин для умывания пуст, удивлённо поднял брови и поспешил за водой. Проводив его взглядом, Грей облегчённо вздохнул.
Вчера вечером, перед тем как одеться, он по совету Ники вымыл свои интимные места, а грязную воду выплеснул в окно, чтобы утром Том не ломал голову над её цветом. Испачканную простыню Грей после непродолжительных раздумий решил не сжигать, а до поры до времени спрятать в своём походном сундуке, куда ни он сам, ни его камердинер не заглядывали с минувшего октября.
Пока Том наполнял горячей водой небольшую медную ванну, Грей умылся и с аппетитом позавтракал. Чашка крепкого кофе помогла ему окончательно выкинуть из головы странные ночные видения.
– Как дела у Джорджа, Том? Чем занимаются Тони и Чарли? – спросил он, с наслаждением опускаясь в тёплую воду.
– Спасибо, у них всё отлично, милорд, – вежливо склонил голову Том, подавая своему нанимателю пористую «греческую» губку и мыло. – Парни помогают отцу в мастерской, развозят заказы и постоянно вспоминают «охоту» на того психа.
Уловив в голосе Тома странные нотки, Грей внимательно посмотрел на своего камердинера, который смущённо потупился.
– Простите, милорд, я рассказал ребятам, что мы … – то есть вы – нашли этого негодяя, и он получил по заслугам. Но я не назвал им его имени, милорд, клянусь, и взял с них слово, что они будут держать язык за зубами, – быстро прибавил Том, уставившись на своего нанимателя честными голубыми глазами.
– Надеюсь, твои племянники действительно сохранят эти сведения в тайне, Том, – расслабившись, произнёс лорд Джон. Тёплая вода и прикосновение мягкой губки к телу вызывали у него необычайно приятные ощущения и мысли.
Ровно в полдень Грей сел в кэб и, прежде чем ехать в Сохо, велел отвезти себя на Бонд-стрит, где в небольшом парфюмерном магазинчике за два шиллинга приобрел три самых лучших «кожаных» ^[1] кондома: один – с розовыми и два – с голубыми ленточками-завязками.

[1] Skin condom (англ.) – так называемые «кожаные» презервативы XVIII в. изготавливались из пропитанной серой или каустической содой слепой кишки мелкого рогатого скота и были более тонкими и дорогими, чем их аналоги из льняной ткани.

Раньше он никогда не использовал подобные изделия, но на всякий случай решил позаботиться о том, чтобы последствия их добрачных отношений с мисс Сноу не стали необратимыми: судя по своему вчерашнему поведению, девушка была совершенно неопытна в таких вопросах. Хотя … если она училась у хирурга, то вполне могла принять какие-нибудь меры, пока он спал, подумал Грей, входя в расположенную по соседству винную лавку, где купил две бутылки вина: дорогое французское шампанское и испанский апельсиновый ликер.
В час дня он быстрым шагом пересек знакомый садик. Крокусы исчезли, но вместо них среди молодой травы появились маленькие желтые цветы – десятки крошечных копий сиявшего на небе яркого весеннего солнца.
Он постучал в дверь – секунды шли, но та оставалась закрытой. «Неужели она всё-таки сбежала?» – терзаясь нехорошими предчувствиями подумал Грей, собираясь заглянуть в окно, но в это время дверь распахнулась и на пороге появилась Ника в мужском костюме, но с распущенными по плечам волосами.
– Здравствуй, Джон, извини, я немного не рассчитала время, – смущённо произнесла она, откидывая назад пряди волос и застёгивая верхнюю пуговицу своего жилета. – Пожалуйста, входи.
Придержав дверь, она отступила вбок, пропуская Грея внутрь.
Он снял шляпу, сунул под её мышку и со словами:
– Рад вас видеть, дорогая, – поцеловал девушке руку и только после этого вошел в дом. Пока он снимал плащ, Ника поставила пакет с вином на кухонный столик и с улыбкой повернулась к нему.
– Ты сегодня прекрасно выглядишь, Джон, – произнесла она, оглядев его с ног до головы, и Грей понял, что не зря так тщательно одевался для сегодняшнего визита: Ника по достоинству оценила его темно-серый с лиловым отливом бархатный камзол с серебряной отделкой и бледно-голубой атласный жилет, вышитый фиолетовым шёлком. – У тебя отличный вкус и гардероб – уверена, что тебе постоянно об этом говорят.
– Благодарю за комплимент, однако я хотел сказать тоже самое по поводу вашего наряда, моя дорогая, – ответил Грей, проводя указательным пальцем по борту её белоснежного жилета, украшенного скромной, но изящной зеленой вышивкой в виде стилизованных веточек хмеля. Сегодня она надела черные французские чулки со стрелками и бриджи из тонкого черного сукна, которые плотно обтягивали бёдра и ягодицы девушки. Грей давно заметил, что на всех её штанах сзади отсутствовали обычные складки или сборки. Конечно, ведь она не носила подштанников, вспомнил он, почувствовав легкое возбуждение.
– Как вы себя чувствуете, дорогая? Простите, что не спросил об этом сразу, – прибавил Грей, внезапно вспомнив свой сон.
– Не волнуйся, у меня всё в порядке, – она еле заметно улыбнулась. – Скажи, Джон, это ничего, что я обращаюсь к тебе на «ты»? Или нам нужно говорить друг другу «вы» даже когда мы наедине?
– Конечно, нет, дорогая, – с этой минуты я буду говорить вам «ты», – немного растерявшись, сбивчиво ответил Грей. – Думаю, нам стоит за это выпить. У немцев существует один старинный обычай: Brüderschaft trinken – «дружеское питьё», когда двое мужчин вместе пьют из одного бокала, чтобы закрепить переход от формальных отношений к дружбе. После этого они могут обращаться друг к другу по имени и на «ты».
Шагнув к кухонному столу, он разорвал бумагу, в которую были завёрнуты бутылки с вином.
– Что будем пить – шампанское или апельсиновый ликёр? – обратился он к Нике.
– Шампанское, конечно, но только … мы можем ненадолго это отложить? Я сегодня не успела позавтракать и ужасно хочу есть. Давай сначала сходим куда-нибудь перекусить, – смущённо улыбнувшись, попросила девушка.
– Ну конечно, милая, –- ласково ответил Грей, подавив вспыхнувшее в нём разочарование: осмотр картины в студии, которая одновременно служила Нике спальней, откладывался по крайней мере на два или три часа. Ничего, сегодня воскресенье, впереди у них было ещё целых полдня – и вся ночь в придачу.
Сначала Грей решил отвезти девушку в «Бифштекс»: ему хотелось показать ей свой любимый клуб, чья обстановка и кухня намного превосходили все известные ему лондонские трактиры. Но пока мисс Сноу одевалась и причесывалась наверху, он передумал. Понадобилось бы больше часа, чтобы добраться из Сохо до Керзон-стрит, и ланч превратился бы в ужин – разве можно было допустить, чтобы она голодала столько времени?
Поэтому они отправились в уже знакомый чоп-хаус на Нилз-Ярд, где обедали ровно десять дней назад после своей тренировки в фехтовальном зала сеньора Беркулли.
Дорога туда заняла около двадцати минут, и пока они шли бок о бок по узким улочкам, постоянно касаясь друг друга локтями, Грей спросил девушку о том, когда и почему она решила уехать из Англии.
Она пожала плечами, вздохнула и после небольшой паузы тихо ответила:
– Я решила вернуться домой после того, как узнала, что ты … – ну, в общем, в тот день, когда мы объяснились. Я тогда очень расстроилась, ведь мне показалось, что я встретила … – Ника оглянулась по сторонам и, убедившись, что никто из прохожих не прислушивается к их разговору, продолжила:
– Мужчину своей мечты. Я же думала, что ты догадываешься, кто я на самом деле. Когда я поняла, что ошиблась, то ужасно разочаровалась и стала собирать вещи.
Грей, положив ей руку на плечо, осторожно, но крепко сжал пальцы: сейчас он мог выразить ей свою поддержку и сочувствие только таким способом.
– Надеюсь, Джон, ты не жалеешь, что остановил меня, – с коротким вздохом полувопросительно произнесла Ника, бросив на него выразительный взгляд из-под надвинутой на лоб шляпы. Её лицо оставалось в тени, но зелёные глаза девушки ярко блестели от нахлынувших чувств – или слёз.
– Конечно, нет… мой друг, – ответил Грей, стараясь не думать об ином исходе. В любом случае, отказываться от своих слов он не собирался.
В начале третьего пополудни они уже сидели за столиком трактира, с аппетитом уплетая сочное жареное мясо с хрустящей корочкой, варёный картофель и салат из сырых овощей, который опять заказала девушка. Когда им принесли десерт: теплый пудинг с яблоками и взбитыми сливками, Грей налил себе и Нике ещё немного вина и поинтересовался, почему она не хочет носить его подарок – как только они вошли в чоп-хаус, девушка тайком сняла кольцо с пальца и спрятала в жилетный карман.
Она пригубила вина, прежде чем ответить.
— Это очень красивое и дорогое мужское кольцо, Джон, и оно куда больше подходит голубоглазому сыну герцога, чем его скромному спутнику.
– По-вашему, оно не подходит невесте младшего сына герцога? – сдержанно поинтересовался Грей.
– Думаю, подруга нашего лорда предпочла бы другое кольцо – ей кажется, что её любимый очень дорожит этим перстнем, поскольку много лет носил его не снимая.
Она бросила взгляд на левую руку Грея, где у основания безымянного пальца виднелась широкая вдавленная полоска – след от кольца Гектора. Кожа в этом месте стала бледной, а сам палец – тонким, почти как соседний мизинец.
– Что ж, в таком случае невеста лорда получит новое кольцо, однако, она сможет его носить только вместе с женским платьем, – парировал Грей. Так даже лучше: подарок Гектора вернётся к нему, а Нике придется надеть женскую одежду и отправиться с ним в Аргус-Хаус знакомиться с будущими родственниками.
– Хорошо, договорились, – после небольшой паузы ответила девушка и с улыбкой протянула ему через стол ладонь, чтобы скрепить их соглашение рукопожатием.
На этом обед завершился. Грей, не слушая возражений Ники, расплатился за еду, и они вновь оказались на улице под теплым мартовским солнцем.
– Может, сходим куда-нибудь – в театр, или посмотрим представление в парке? – на всякий случай вежливо поинтересовался Грей.
– Хорошо, я не против, только сам решай, куда именно, – улыбнувшись, повела плечами девушка.
– Тогда мы идём смотреть … твою картину, – незаметно сжав ей руку, решительно произнёс Грей.