До Хелуотера они добрались спустя два часа после заката, почти в полной темноте – к тому моменту облака полностью затянули небо, скрыв половинку убывающей луны. Проезжая по пустынным неухоженным лужайкам, Грей с грустью вспоминал времена, когда Хелуотер процветал, собирая на балы и вечеринки гостей не только из Уэстморленда и соседних графств, но даже из самого Лондона.
Путешественников заметили только когда они подъехали к парадному входу – сторожа у ворот в имение, впрочем, как и самих ворот, на месте не оказалось – очевидно, слуги, как и их хозяева, уже готовились ко сну. Том остался снаружи разгружать вещи и дожидаться конюха – возможно, самого Фрейзера – который позаботится о лошадях, а Грей с Никой вошли в просторный холл, где их встретил сначала пожилой слуга, а затем и сам хозяин дома.
– Боже, лорд Джон, какая приятная неожиданность, – несколько раз повторил старый лорд, в порыве чувств обеими руками тряся кисть Грея. Рукопожатие оказалось неожиданно сильным – хотя виконт, казалось, стал ниже ростом с момента их последней встречи.
– Прошу прощения за столь поздний визит, мой дорогой друг, я отправился в путь, как только получил ваше письмо, но немного задержался в дороге, – сказал Грей, успокаивающе похлопав лорда Дансени по плечу. – Позвольте представить вам моего спутника – мистера Николаса Сноу, ученика знаменитого мистера Хантера и ассистента нашего полкового хирурга, доктора Протеро. Несмотря на свою молодость, он отлично разбирается в медицине и наверняка сможет помочь достопочтенной Изабель.
– Знакомство с вами – большая честь для меня, милорд, – с поклоном произнес «мистер Сноу». – Постараюсь оправдать ту лестную характеристику, которую дал мне лорд Джон, и сделаю всё возможное, чтобы облегчить состояние больной – если, конечно, вы последуете моим советам…
– Да, конечно, рад знакомству, мистер Сноу, – растерянно пробормотал виконт, переводя взгляд с Грея на юного доктора и обратно. – Спасибо за заботу, лорд Джон. Не желаете ли подкрепиться с дороги? Хэнкс, распорядись подать ужин нашим гостям и предупреди леди Дансени, – обратился он к старому дворецкому, который помогал Тому вносить внутрь багаж путешественников.
– Могу я осмотреть больную, лорд Дансени? – поинтересовалась Ника, а когда виконт с изумлением взглянул на неё, пояснила, что болезнь наверняка запущена, поэтому необходимо как можно быстрее начать лечение.
– Боюсь, это невозможно, Изабель сейчас отдыхает… – начал лорд Дансени, но в этот момент появилась его супруга в домашнем контуше^[1] и батистовом чепце поверх наспех уложенных волос – очевидно, пожилая дама уже готовилась ко сну, когда ей сообщили о прибытии гостей.
[1] Contouche (фр.) – в XVIII веке длинная широкая не отрезная в талии женская одежда с глубокими складками на спине. Имела ряд разновидностей, могла быть распашной, реже накладной, скреплялась на груди с помощью лент.

После взаимных приветствий и представлений Ника повторила свою просьбу, и виконтесса, помедлив, согласилась с доводами юного врача.
– Спасибо, миледи. – Ника вежливо склонила голову. – Простите, но мне нужна моя аптечка – то есть, мой сундучок с лекарствами. Не знаете, куда унесли наши вещи?
Леди Дансени позвонила в колокольчик и велела запыхавшейся горничной проводить «мистера Сноу» сначала в его комнату, а затем – в спальню её дочери.
Через полчаса, ополоснув лицо и переодевшись в слегка помятую, но чистую одежду, Грей спустился в ярко освещённую столовую, где путешественников ждал приготовленный на скорую руку, но от этого не менее аппетитный и обильный ужин. Лорд Дансени, сменивший свою домашнюю велюровую куртку на старомодный, но всё ещё элегантный камзол, принялся ухаживать за гостем: предложил ему занять почётное место во главе стола, а когда Грей сказал, что хочет дождаться леди Дансени и мистера Сноу, собственноручно налил ему вина и принялся расспрашивать его о здоровье, о службе и о последних столичных новостях.
Такое поведение показалось лорду Джону крайне необычным для отца, чья дочь, судя по написанному две недели назад письму, была серьёзно больна. Вероятно, виконт счёл неудобным портить усталому гостю настроение своими жалобами – или же при виде старого друга семьи ему захотелось немного отвлечься от своих забот, решил Грей. Ему стало стыдно, поскольку за два года он написал лорду Дансени всего одно письмо, и это было ещё до его отъезда на Ямайку.
Бронзовые часы на высокой каминной полке пробили четверть десятого, когда в столовую вошла леди Дансени, а следом за ней – Ника. Обе дамы успели переодеться: хозяйка – в темно-синее сатиновое платье, а Вероника – в серый камзол и белый атласный жилет.
– Как себя чувствует ваша милая Изабель? – спросил Грей. – Надеюсь, болезнь не очень серьёзная, и она скоро поправится, – прибавил он, целуя руку леди Дансени.
– Да, мы тоже так думаем, лорд Джон, – бодро ответила пожилая дама, бросая выразительный взгляд на мужа.
– Надеюсь, мои лекарства ей помогут, – нахмурившись, произнесла Ника, и лорд Джон понял, что состояние больной оставляет желать лучшего. После этого все четверо сели за стол, и разговоры на время прекратились – супруги Дансени деликатно молчали, лишь изредка обмениваясь короткими фразами между собой, давая гостям время утолить голод.
Наконец Грей почувствовал, что больше не сможет съесть ни кусочка, вытер губы салфеткой и взглянул на Нику.
– Что вы можете сказать нам о состоянии леди Изабель, мистер Сноу? Что это за болезнь, и чем вы собираетесь её лечить?
Ника отложила ложку и глубоко вздохнула.
– У неё пневмония, или иначе – воспаление легких, причём в очень запущенной форме, – произнесла она, переводя взгляд с Грея на сидевшую напротив неё леди Дансени, после чего быстро опустила глаза. – Я ввёл ей лекарство прямо в кровь и дал жаропонижающее – надеюсь, это поможет.
– Воспаление лёгких? – удивлённо переспросил виконт, переглянувшись с супругой. – Но доктор Картер сказал, что её кашель вызван застоем крови и дисбалансом жидкостей в организме …
— Это тот … – Ника запнулась, и Грей с удивлением понял, что она едва не выругалась. «Интересно, какой эпитет она собиралась употребить?» – мельком подумал он, но тут девушка продолжила:
– … тот самый шарлатан, который назначил ей клизмы и кровопускания? Удивительно, что она до сих пор жива!
– Но, мистер Сноу, его диагноз подтвердил доктор Уоксли из Эмблсайда, а он вылечил от лихорадки дочь сэра Родерика, – произнесла леди Дансени, однако Грей уловил в её голосе нотки сомнения.
– Прошу прощения, миледи, насколько мне известно, «лихорадкой» здесь называют любое – э-э – недомогание, связанное с повышением температуры, – взяв себя в руки, ответила Ника. – Высокая температура означает, что нарушена нормальная жизнедеятельность внутренних органов и тканей тела. А причины этому могут быть самые разные: больное горло, почечные колики и даже полученное ранение – верно, лорд Джон?
Она взглянула на Грея, и тот кивнул, внезапно почувствовав сухость во рту. Ему на секунду почудилось, будто все его старые раны открылись, а тело вновь сотрясается от жара и боли.
– А что за болезнь эта … пневмония? Почему вы так уверены в своём диагнозе? – спросил старый виконт, машинально комкая салфетку на своей груди. Леди Дансени бережно взяла его руку и положила её на стол, накрыв своей ладонью. Сейчас они являли собой образец супружеского единодушия, мельком подумал Грей. Название болезни показалось ему знакомым – ну да, это не латынь, а греческий: «πνεύμων» (пневмо) — лёгкое.
– Потому, милорд, что при дыхании я услышал в её груди ужасные хрипы, – пояснил «мистер Сноу». – Легкие представляют из себя множество мельчайших воздушных пузырьков, через стенки которых воздух проникает в кровь. При случайном попадании внутрь вредоносных веществ легочные пузырьки – они называются альвеолы – наполняются жидкостью и слизью, воспаление распространяется на одно или даже на оба лёгких. Дыхание становится затруднённым, воздух перестает поступать в тело больного, поэтому начинают отказывать другие органы. А кровопускания только ослабляют пациента.
– Но, если это действительно так, то почему доктора, которые столько времени практикуют в наших местах, ничего не знают об этой болезни? – продолжил свои расспросы лорд Дансени, явно испытывая недоверие к словам незнакомого юного иностранца, который был всего лишь ассистентом полкового хирурга, а не настоящего врача.
– Её открыли совсем недавно – точнее, установили истинные причины и симптомы этого заболевания. Это сделал один французский врач, он же разработал препарат, которым она лечится, а мистер Хантер проверил его на нескольких своих пациентах, – уверенно произнесла Ника, бросив быстрый взгляд на Грея.
– Да, в самом деле, – произнёс он, стараясь скрыть своё удивление. Слова Ники звучали крайне убедительно, хотя Грей знал, что она говорит неправду – мистер Хантер никогда не испытывал каких-либо лекарств. Девушка выдумала это, чтобы придать больший вес своим доводам. Возможно, пневмонию действительно открыл какой-то французский доктор – или дед Ники, который вполне мог изобрести и испытать средство для лечения этой болезни, поэтому оно оказалось у его внучки, предположил лорд Джон.
– И вы можете вылечить Изабель, мистер Сноу? – голос леди Дансени зазвенел от напряжения.
Закусив губу, Ника взглянула на неё глазами, полными сострадания и сожаления.
– Ваша дочь в крайне тяжёлом состоянии, мадам, – тихо произнесла девушка, опуская голову. – Мои лекарства очень эффективны, но не всесильны. Сейчас многое зависит от самой больной – хватит ли у нее сил противостоять недугу. Будем надеяться на благополучный исход, однако если в ближайшие три-четыре дня улучшения не наступит, то … – Ника замолчала.
Лорд Дансени приглушённо охнул.
– Прости, дорогой, – произнесла леди Луиза, выпуская руку мужа, которую она стиснула с такой силой, что тот не смог удержаться от стона.
Грей покинул столовую в подавленном состоянии. Мысль о том, что Изабель может умереть, расстроила его до глубины души.
– Неужели всё так плохо? – спросил он у Ники, когда они, поблагодарив хозяев за ужин и пожелав им спокойной ночи, стали подниматься на второй этаж, где располагались хозяйские и гостевые спальни.
– Да, Джон. Конечно, я видела, как лечат такие болезни и постараюсь сделать всё, что можно, но мои ресурсы здесь ограничены.
– Ты боишься, что тебе не хвати лекарств? – спросил Грей. Конечно, отправляясь в чужую страну, девушка взяла с собой лекарства только для собственных нужд…
– Дело не этом, Джон. Не всё можно исправить, не все процессы можно повернуть вспять. Сейчас я лишь могу сказать, что шансы на выздоровление у неё есть, но их очень мало, особенно после того, как её чуть не залечили до смерти. Поверь, я не пытаюсь свалить вину на других, чтобы оправдать свою беспомощность …
– Успокойся, я тебе верю, – сказал Грей, осторожно сжав ей предплечье. – Как ты устроилась?
– Всё нормально, Джон, комната уютная. Поблагодари Тома за то, что он принёс туда мои вещи.
— Это его работа, дорогая, – заметил Грей. Ему нравилось, что Ника относилась к Тому как к его помощнику или секретарю, но иногда её вежливость казалась ему преувеличенной.
– Могу я попросить… – начала она и замялась.
– Слушаю, дорогая, – ответил он, гадая, что ей нужно.
– Я бы хотела помыться с дороги – конечно, сейчас уже поздно, и слуги отдыхают, но я чувствую себя ужасно грязной, – смущённо пояснила девушка. – И я боюсь занести к Изабель ещё какую-нибудь инфекцию – то, что безопасно для нас, может оказаться смертельным для ослабленного организма.
Грей не совсем понял последнюю фразу Ники, но пообещал выполнить её просьбу, и спустился вниз, чтобы поговорить с Хэнксом, решив, что ему самому тоже стоит принять ванну или хотя бы вымыть голову.
Старый дворецкий, гасивший свечи в столовой, выслушал его с непроницаемым видом.
– Хорошо, милорд, если доктору угодно помыться прямо сейчас, то я разбужу слуг, и они приготовят ему ванну, – с ноткой упрёка в голосе ответил Хэнкс и отправился на служебную половину. Грей поднялся наверх и, оказавшись в длинном коридоре, сообразил, что понятия не имеет, в какой именно из дюжины комнат для гостей поселили «мистера Сноу».
«Том занимался нашим багажом, и знает, где находится её спальня», – вспомнил он и отправился в свою комнату.
– Пожалуйста, Том, сходи к мистеру Сноу, и передай ему, что его ванна скоро будет готова, а потом предупреди прислугу, чтобы завтра с утра мне тоже приготовили ванну, – сказал Грей камердинеру, отдавая ему свой камзол.
Том высоко поднял брови и неодобрительно поджал губы – точь-в-точь как Хэнкс – однако воздержался от критических замечаний по поводу слишком частого мытья – тем более, мытья в такой поздний час, – после чего отправился выполнять поручение своего нанимателя. Выглянув в коридор, лорд Джон успел заметить, в какую дверь он постучался, а затем с облегчением опустился в мягкое кресло у камина.
На следующее утро Грей проснулся от металлического скрежета: двое лакеев под руководством Тома втаскивали в комнату старинную медную ванну.
– В чём дело? – спросил лорд Джон, оглядываясь по сторонам – вокруг царил полумрак, и он с трудом сообразил, где находится.
– Простите, что разбудили, милорд, но сейчас уже половина восьмого, и вам нужно успеть принять ванну до завтрака, – ответил камердинер, раздвигая синие бархатные занавеси. Яркий солнечный свет заставил Грея зажмуриться.
– Rien n'est si dangereux qu'un ignorant ami^[2], – чувствуя себя садовником, которого разбудили ударом булыжника по голове, пробормотал лорд Джон, садясь в постели и протирая глаза.

[2] Строчки из басни Лафонтена «Медведь и садовник»: «Нет ничего опаснее недалёкого друга» (франц). Медведь, увидев, как по лицу его спящего друга-садовника ползает муха, решил убить её камнем.

Накануне он заснул лишь во втором часу ночи: ему пришлось ждать, пока Ника помоется и немного высушит волосы, и лишь тогда он смог овладеть её чистым, благоухающим цветочным мылом телом. Ему хотелось продолжения, но девушка сказала, что ей нужно сходить к Изабель: проверить состояние больной и дать ей очередную порцию лекарства, поэтому лорд Джон вынужден был вернуться к себе.
– Что вы сказали, милорд? – с невинным видом поинтересовался Том, подавая своему нанимателю горшок, и Грею стало стыдно – ведь камердинер всего лишь выполнял его вчерашнюю просьбу.
– Всё в порядке, спасибо, Том.
Отдав дань природе, Грей дождался, пока ванна будет наполнена, и, сбросив ночную рубашку, с удовольствием погрузился в горячую воду.
Со слегка влажными волосами, но в чистом белье и в отличном настроении, он спустился в столовую, где поздоровался с четой Дансени и «мистером Сноу».
– Горничная Изабель сказала, что вы навещали нашу дочь ночью, чтобы дать ей лекарство, мистер Сноу, а сегодня утром у неё спал жар, – бодрым тоном начала виконтесса, с улыбкой глядя на мужа. – Теперь она наверняка поправится – и всё благодаря вашему искусству …
– Не хочу вас расстраивать, миледи, но до полного выздоровления ещё далеко, – потупившись, ответила Ника. – Я просто дал ей обычное жаропонижающее, и его действие скоро закончится. Вам нужно обязательно покормить больную – дайте леди Изабель чего-нибудь лёгкого: молочной каши или куриного бульона, а ещё ей нужно пить по стакану яблочного или морковного сока в день – для улучшения пищеварения и восстановления сил.
– Компот из моркови? – удивленно подняла брови пожилая дама.
– Нет, миледи, сок из протёртых сырых яблок или моркови – их трут на мелкой тёрке, потом отжимают, добавляя сахар и лимонный сок по вкусу. Это неплохая замена апельсинового сока.
– Вы считаете, это необходимо при её болезни? – вступил в разговор виконт.
– Правильное питание поддерживает силы больного. Тем более, что лекарства, которые я ей даю, нужно принимать после еды, чтобы они быстрее усваивались. Да, и неплохо было бы периодически поить её отваром из листьев подорожника или цветов липы с мёдом, если они отыщутся у местных травников или аптекарей.
– Вы уверены, что такие примитивные средства ей помогут? – поджав губы, поинтересовалась леди Дансени.
– В данном случае мы должны использовать всё, что только можно, – опустив голову, ответила Ника.
До конца завтрака они больше не разговаривали. Радостное настроение Грея постепенно поблёкло, а затем и вовсе сменилось тревогой. Ника выглядела расстроенной – очевидно, её старания помочь больной не увенчались успехом.
По окончании трапезы девушка отправилась к своей пациентке, леди Дансени последовала за ней, а Грей вышел в библиотеку. Оглядев полки, уставленные рядами книг в роскошных переплётах с потемневшей от времени позолотой, он взял наугад одну, показавшуюся ему самой новой – но это оказался «Танкред» Вольтера, которого Грей уже давно прочёл.
«Может, послать Том на конюшню – попросить, чтобы мне оседлали Халифа?» – подумал лорд Джон и тут же отбросил эту идею. Отправляться на конную прогулку, когда дочь его старых друзей находится чуть ли не при смерти, было крайне бестактно не только по отношению к ним, но и по отношению к его собственной невесте, которая сейчас ухаживала за больной.
А кроме того, посылать вместо себя камердинера туда, где он наверняка встретится с Фрейзером, показалось ему проявлением трусости. Прятаться за чужую спину было не в характере Грея, но торопить события, чтобы проверить свои чувства, ему тоже не хотелось. «Quod dubitas, ne feceris» ^[3] – решил он, глядя в окно на залитые солнцем лужайки: кажется, в Хелуотер тоже пришла весна.
[3] В чем сомневаешься, того не делай (лат.). Выражение встречается у Плиния Младшего («Письма», I, 18, 5).

Наверное, ему стоит навестить Изабель – поддержать бедняжку и пожелать ей скорейшего выздоровления…
– Я не помешал вам, мой друг? – послышался за его спиной голос виконта. – Могу я поговорить с вами, лорд Джон?
– Конечно, лорд Дансени, – ответил Грей, догадываясь, что речь пойдёт о методах лечения «мистера» Сноу, которые сильно отличались от общепринятых.
– Давайте пройдём ко мне в кабинет, – предложил старый лорд, но в этот момент в дверях появился Хэнкс.
– Там приехали доктора – господа Картер и Уоксли, – доложил он, почтительно склонив голову в простом парике из льняной кудели. – Они хотят осмотреть леди Изабель, но у неё сейчас мистер Сноу.
Очевидно, старый слуга, слышавший вчера мнение юного врача о своих маститых собратьях, решил предупредить своего господина и его гостя о неловкой ситуации, которая может возникнуть при встрече докторов у постели больной.
– Э-э, я сейчас выйду к ним, а ты пока предупреди леди Дансени, Хэнкс, – произнёс виконт, бросив быстрый взгляд на Грея. – Не желаете ли составить мне компанию, лорд Джон?
– Конечно, дорогой друг, я с удовольствием выслушаю их мнение по поводу состояния вашей дочери, – вежливо ответил Грей.
Доктора, тихо беседовавшие между собой в холле, почтительно поклонились вошедшим.
– Лорд Джон, позвольте вам представить: доктор Уоксли – и доктор Картер, который уже много лет лечит недуги членов нашей семьи и наших соседей, – произнёс лорд Дансени.
Мистер Уоксли оказался худощавым, довольно высоким человеком в строгом тёмном камзоле и модном белоснежном парике, почти одного возраста с Греем. Доктор Картер был лет на пятнадцать старше, полнее и ниже ростом, в безвкусном пестром жилете под камзолом из дорогого коричневого бархата. Пухлые щёки и крупный нос доктора покрывали тонкий слой пудры и сеточка мельчайших кровеносных сосудов, его брови были неестественно тёмными, губы – яркими, а глаза – блестящими. Судя по всему, мистер Картер с помощью косметики и модной одежды стремился продемонстрировать окружающим своё здоровье и достаток.
– Мы хотим осмотреть леди Изабель, чтобы решить, какое лечение ей назначить, – начал доктор Уоксли низким приятным голосом. – Если мы объединим свои усилия, то возможно …
– Надеюсь, мы сумеем поставить вашу дочь на ноги, милорд, – перебил его доктор Картер, бросая на коллегу неприязненный взгляд. – Мы должны как можно скорее её осмотреть: нельзя терять драгоценное время, иначе будет поздно. Как она себя чувствует? – спохватившись, прибавил он.
– Доктор Сноу, которого привёз с собой лорд Джон, сказал, что жар у Изабель уменьшился, но до настоящего выздоровления ещё далеко, – дрогнувшим голосом произнёс виконт, и Грей понял, что лорд Дансени прилагает огромные усилия, чтобы держать себя в руках.
– Ну что ж, тогда мы выслушаем и его мнение, – пожал плечами доктор Уоксли. В отличие от коллеги, он сумел скрыть своё удивление и недовольство присутствием третьего врача – либо вообще не испытывал ничего подобного.
– Посмотрим, что скажет ваш столичный доктор, – фыркнув, пробормотал мистер Картер и, коротко поклонившись лорду Дансени, зашагал вверх по лестнице. Виконт и лорд Джон последовали за ним, поскольку мистер Уоксли вежливо пропустил их вперед, и через несколько минут вся компания оказалась у комнаты Изабель. Доктор Картер, который окончательно разонравился Грею, коротко постучал в дверь, и, как только она приоткрылась, поспешил войти внутрь. Доктор Уоксли, пробормотав что-то вроде: «если вы позволите, милорд», сделал то же самое. Грей остался в коридоре вместе с лордом Дансени, который застыл на месте, явно не решаясь войти в спальню дочери.
– Не волнуйтесь, мой друг, они обязательно ей помогут, – Грей коснулся плеча старого джентльмена, но вместо того, чтобы успокоиться, тот разразился рыданиями, спрятав лицо в ладонях. Грей, до глубины души поражённый этой вспышкой, обнял лорда Дансени, бормоча ему на ухо какие-то банальные утешения, и спустя несколько минут бедняга сумел взять себя в руки.
– Ах, простите меня, дорогой Джон, – сказал несчастный старик, вытирая слёзы. – Я просто не могу видеть свою бедную дочь в таком состоянии. Мысль о том, что Изабель может покинуть нас, разрывает мне сердце…
– Будем надеяться на лучшее … – начал Грей, но тут дверь спальни Изабель распахнулась и оттуда вслед за леди Дансени вышли все три доктора. Взглянув на их лица, лорд Джон понял, что им не удалось прийти к единому мнению: глаза Ники сверкали от гнева, доктор Картер был красен, как вареный омар, а его коллега Уоксли кривился, словно проглотил большой кусок лимона. Леди Дансени выглядела растерянной, переводя взгляд с одного доктора на другого, очевидно, пытаясь понять, кто из них прав, а кто – нет.
– Вы говорите чушь, молодой человек, – сердито произнёс мистер Картер, одергивая свои кружевные манжеты. – Такого просто не может быть …
– Но вы же сами слышали хрипы в её груди – вы что, не верите собственным ушам? – сердито прервала его Ника.
– Да, возможно, хрипы вызваны слизью, скопившейся в горле у больной, и поэтому мы должны ограничить жидкость, которая попадает в её организм … – вступил в разговор доктор Уоксли.
– Вы хотите, чтобы она умерла от жажды? – возмущённо воскликнула Ника. – Вы путаете причину со следствием – то, что вы называете слизью, вырабатывает организм, борясь с воспалением. Нужно уничтожить заразу, которая вызывает это воспаление …
– Вы утверждаете, что ваши лекарства помогут убить эту мифическую «заразу» – чем они лучше наших средств? – вмешался в спор доктор Картер. – Вы даже не можете сказать, что входит в их состав!
– Могу – кислород, водород, азот и некоторые другие химические элементы. Просто у этого лекарства достаточно сложная структура, его невозможно получить простой смесью отдельных природных компонентов …
Доктор Каптер громко расхохотался.
– Где вы набрались этой ерунды? Неужели там, откуда вы прибыли, нет нормальных аптекарей?
– Вы забываетесь, мистер Картер … – не выдержал Грей, видя, как лицо Ники покрылось красными пятнами. Однако, прежде чем кто-либо из присутствующих смог сказать хоть слово, с дальнего конца коридора послышался частый топот, сопровождаемый детским рёвом.
– Ах, Вилли опять убежал от няни, – воскликнула леди Дансени, поспешно направляясь навстречу бегущему ребёнку. Она попыталась поймать внука, но тот с удивительным проворством увернулся от её расставленных рук и широких юбок и с криком:
– Хочу к маме! – врезался в группу опешивших мужчин, пытаясь прорваться к двери в комнату Изабель. Доктор Уоксли схватил ребёнка под мышки, но Вилли лягнул его в голень, и мужчина, не ожидавший ничего подобного, охнув, разжал руки. Мальчик упал на четвереньки и, проскользнув между ног деда, добрался до двери и принялся колотить в неё своими крошечными кулачками, не переставая требовать, чтобы его пустили к маме.
– Ах, Боже мой, Вилли, перестань, матушку Изабель нельзя беспокоить, – в два голоса принялись уговаривать маленького дьяволёнка леди Дансени и подоспевшая нянька, но мальчик не обращал на них ни малейшего внимания. Когда к ним присоединился виконт, Вилли вроде бы успокоился, но, как только его попытались увести в детскую, крики возобновились.
– У ребёнка истерический припадок, ему нужна холодная ванна или кровопускание, – пробормотал за спиной Грея доктор Картер.
– Вы и детям кровь пускаете? Да вы просто сумасшедший, – возмутилась Ника, и лорд Джон понял, что обстановка накалилась до предела, грозя перерасти в самый настоящий скандал.
– Послушай, Уильям, – тебя ведь так зовут, верно? – обратился он к ребёнку, присев перед ним на корточки. Мальчик исподлобья взглянул на него ярко-синими глазами, и сердце лорда Джона дрогнуло – он сразу узнал этот взгляд. Каштановые волосы матери и пухлые детские щёки могли ввести в заблуждение лишь того, кто никогда не видел Джеймса Фрейзера. Проглотив застрявший в горле ком, Грей протянул мальчику руку, словно перед ним был взрослый человек, а не пятилетний ребёнок.
– Будем знакомы – меня зовут лорд Джон Грей, я друг твоих дедушки и бабушки, – сказал он, осторожно пожимая маленькую влажную ладошку. – Скажи, чем я могу тебе помочь?
Ребёнок шмыгнул носом и с неожиданной силой сжал его пальцы.
– Я хочу к маме Изабель … сэр, – на удивление спокойно произнёс он, картаво выговаривая букву «р».
– Конечно, Уильям, ты можешь её увидеть, – но позже, потому что сейчас она спит, – стараясь говорить коротко и ясно, сказал Грей. – Твою матушку пока нельзя беспокоить. Нужно подождать.
– Хочу сейчас, – нахмурив свои тонюсенькие брови, заявил лорд Эллсмир.
– Ты ведь мужчина, Уильям? – быстро спросил Грей, видя, что ребёнок снова готов поднять крик.
– Да, сэр, – помедлив, ответил мальчик. – Я – мужчина.
– Мужчина должен заботиться о своей маме. Если ты мужчина, то не будешь её беспокоить, верно, лорд Уильям? – беря вторую руку малыша, спросил лорд Джон.
– Я мужчина. Не буду беспокоить, – повторил Вилли и кивнул.
– Отлично, – кивнул в ответ Грей и поднялся на ноги, стараясь не выпускать ручку Вилли. – Подождёшь у себя в комнате, пока матушка Изабель не проснётся, хорошо, мой лорд?
– Хорошо, – согласился юный лорд Эллсмир. Грей осторожно подвёл его к леди Дансени. Мальчик сначала заартачился, но услышав слова о том, что «мужчины не обижают бабушек», нехотя позволил себя увести.

окончание следует

– Благодарю вас, лорд Джон, что так быстро успокоили Вилли, – начал старый виконт. – Он страшно скучает по Изабель, которая заменила ему мать…
– Вы можете ненадолго пустить мальчика к ней, милорд, только не позволяйте им обниматься и целоваться, – мягко сказала Ника, покосившись на Грея: он рассказал ей о трагической смерти родителей Вилли.
– Маленький лорд нуждается в лечении – у него начальная стадия истерии … – начал доктор Картер, но Ника резко прервала его.
– Вы почти угробили его приёмную мать – вам что, этого мало, сэр? Да, ребёнок расстроен и избалован, но это легко исправить без кровопусканий. Вы не врач, а шарлатан, наживающийся на чужом несчастье! 
– Как вы … ты, мальчишка, смеешь так говорить обо мне … я лечил людей ещё до твоего рождения … – задохнулся от возмущения доктор Картер. 
– Вы забыли главное правило врача: не навреди больному, – ледяным тоном произнесла Ника. – Неужели вы не видели, что от ваших клизм и кровопусканий пациентке становится не лучше, а только хуже? Кстати, вам они принесут больше пользы: лишний вес и повышенное кровяное давление могут спровоцировать сердечный приступ или даже инсульт – вы называете это апоплексическим ударом.
– Нет, это немыслимо … лорд Дансени, я требую, чтобы этот … иностранец немедленно извинился перед нами, – побагровев, прохрипел мистер Картер.
– Да, иначе мы будем вынуждены покинуть этот дом и прекратить лечение вашей дочери, милорд, – поддержал своего собрата доктор Уоксли.
– Право, я не знаю… По-моему, вы слишком резко отзываетесь о своих старших коллегах, мистер Сноу … – неуверенно произнёс старый лорд, переводя взгляд на Грея.
Ника пожала плечами. 
– Я не буду извиняться перед этими людьми, милорд. Если они продолжат своё «лечение», то это лишь ускорит смерть леди Изабель. 
Лорд Дансени окончательно растерялся. Глядя на его дрожащие губы, Грей понял, что виконт может снова разрыдаться. 
– Я доверяю мнению мистера Сноу, поскольку на себе испытал его методы лечения. Взгляните сюда, господа, – сказал лорд Джон, распахивая камзол и расстегивая жилет. Он вытащил рубашку из бриджей, и продемонстрировал присутствующим шрам, полученный им во время схватки с наёмниками Майкла Джонстона.
– Что вы скажете об этой ране, джентльмены? Не стесняйтесь, подходите, смотрите – и вы тоже, мой друг, – обратился он к лорду Дансени.
– Конечно, мы не хирурги, но ранение, судя по всему, было тяжёлым, – спустя несколько минут глубокомысленно заявил доктор Уоксли. – Как давно это было – месяца три-четыре назад? 
– Думаю, ему больше полугода – рубец ровный и совсем бледный, – пожевав губами, произнёс мистер Картер, покосившись на коллегу. 
– Я был ранен семнадцатого февраля этого года – четыре с половиной недели назад, – усмехнувшись, произнёс Грей, запихивая рубашку в бриджи. – Мистер Сноу, – он слегка поклонился Нике, смотревшей на него сияющими глазами, – зашил рану и обработал её мазью собственного приготовления. У меня не было лихорадки, которая бывает при таких ранениях, и спустя десять дней мне уже сняли швы.  
– Это просто невозможно, – глухо пробормотал доктор Уоксли.  
– Надеюсь, вы не думаете, что я пытаюсь ввести вас в заблуждение, сэр? – холодно поинтересовался Грей, застёгивая жилет. 
– Нет, что вы, милорд, ни в коем случае, – промямлил смущённый эскулап, невольно отступая назад.
– Прошу прощения, джентльмены, позвольте мне откланяться – меня ждут другие пациенты. Всего хорошего, лорд Дансени, лорд Джон. – Доктор Картер поклонился и, не обращая внимания на своего растерянного коллегу, поспешил ретироваться. Доктору Уоксли ничего не оставалось, как последовать за ним. 
– Спасибо, что поддержали меня, лорд Джон, – Ника благодарно улыбнулась Грею. – Простите мою грубость и несдержанность, лорд Дансени, но именно эти … эти господа довели вашу дочь до её нынешнего состояния. Мне очень жаль, милорд, но это просто чудо, что она до сих пор жива. 
– Но вы же поможете ей, мистер Сноу? – голос старого виконта дрогнул.
– Сделаю всё, что смогу, ваша светлость, – опустив глаза, ответила девушка, – но, как я уже говорил, если в течение ближайших дней улучшения не наступит, то … – она тяжело вздохнула.
– Мы с леди Дансени будем молиться о здоровье Изабель, – на удивление спокойно произнёс виконт, пожимая Грею руку. – Простите, лорд Джон, мистер Сноу, я ненадолго вас покину. Мне нужно повидать внука и поговорить с женой.
– Спасибо, что помог избавиться от этих идиотов, Джон, – сказала Ника, когда они отошли подальше от двери Изабель. – Конечно, их знания ограничены по вполне понятным причинам, но эти кровопускания … Кстати, мазь, которую ты упоминал, делала вовсе не я…
– Я знаю, дорогая, – тихо сказал он, целуя ей руку. – Думаешь, Изабель не поправится? 
– Прости, Джон, я не … я не специалист по лечению таких заболеваний, я даже не настоящий врач, – виновато пожав плечами, ответила Ника. – Поэтому сейчас я не могу сказать ничего определённого. Просто будем надеяться на лучшее – но готовиться к худшему.

В час дня хозяева и гости встретились за ланчем.
– Вы привезли с собой отличную погоду, лорд Джон, – со слабой улыбкой заметила леди Луиза, кивнув в сторону окон, сквозь которых в столовую струились лучи яркого мартовского солнца.
«Когда не знают, о чем говорить, говорят о погоде», – подумал Грей, и ответил, что это простое совпадение, и он надеется, что весна останется в Хелуотере если не навсегда, то хотя бы до начала лета. Все вежливо посмеялись над его банальной шуткой, однако обстановка заметно разрядилась. Очевидно люди, будучи частью природы, в солнечную погоду становились намного веселее и оптимистичнее, хотя обстоятельства их жизни оставались прежними.
– Так значит, Вилли может навестить Изабель? – поинтересовалась леди Дансени у «мистера» Сноу. 
– Если только вы гарантируете, мадам, что они не будут целоваться, и мальчик не станет капризничать, – выразительно взглянув на собеседницу, ответила Ника. – Больная наверняка расстроится, если Вилли начнёт плакать, а сейчас ей необходимы только положительные эмоции.
Леди Дансени глубоко вздохнула. 
– Мальчику нужен отец, который станет для него примером для подражания и научит вести себя как подобает джентльмену, – произнесла она, бросив быстрый взгляд на Грея. – Иногда Уильям ведет себя … очень несдержанно. Что вы можете нам посоветовать, доктор Сноу? 
– Попробуйте давать ему раз в день несколько капель настойки валерианы – или … – Ника запнулась. – Я не помню его английского названия – высокое растение с сильным запахом, с мелкими бледно-лиловыми цветами, напоминающими цветки дикой орхидеи; они расположены у самого стебля, там, где от него отходят верхние листья… Наверняка оно известно вашим травникам…
– Это motherwort, пустырник, – подсказала старая дама. – Вы думаете, этого достаточно? 
– Пока да, мадам, – он ведь ещё ребёнок, только сверх … активный, – со слабой улыбкой ответил «мистер Сноу».
После ланча Грей решил пригласить Веронику прогуляться  по парку, однако, едва трапеза окончилась, лорд Дансени взял его под руку и со словами:
– Мне нужно с вами поговорить, мой друг, – увлёк его в свой кабинет. Послеполуденное солнце согрело воздух в комнате так, что виконт попросил дворецкого, который принес им поднос с бутылкой портвейна, приоткрыть одно из окон и наполовину опустить кружевные занавески, после чего сам подал гостю бокал вина. Грею показалось, что старый джентльмен чем-то смущен и не знает, как начать разговор. Поэтому, сделав пару глотков отличного портвейна, он отставил бокал и произнёс:
– Слушаю вас, лорд Уильям. 
– Возможно, вам покажутся странными мои слова, лорд Джон, однако я умоляю вас отнестись к ним со всей серьёзностью, – откашлявшись, произнёс виконт. – Я прошу вас жениться на моей дочери Изабель.

   

– Однажды мы поспорили о том, могут ли … отношения между … лицами одного пола считаться любовью, – с трудом подбирая слова, пояснил Грей. – Он категорически это отрицал, и я сгоряча сказал ему … что смогу заставить его изменить своё мнение, если он согласится переспать со мной. Он едва сдержался, чтобы не прикончить меня. После этого мы практически не общались. Через два года он помог мне раскрыть заговор ирландских якобитов и получил полное прощение от Короны. Он мог вернуться в Шотландию, но остался здесь, чтобы быть поближе к малышу Уильяму.
– Да, ситуация очень непростая, – задумчиво произнесла Ника. Солнечный луч, пробившись между ветвей самшита, позолотил её макушку. – Судя по всему, Фрейзер может выполнить свою угрозу – раз он, забыв о погибшей жене, завел роман с дочерью своего работодателя.
– Я могу попытаться арестовать Фрейзера, но не смогу заставить его молчать. Если бы я знал, что он злоупотребит доверием моих друзей, я бы никогда … – Грей остановился, стараясь разобраться в своих чувствах.
– Успокойся, Джон, ты ни в чем не виноват. Каждый отвечает только за свои поступки, а любовь вообще не укладывается ни в какие рамки. – Ника погладила его по руке. – Но, раз уж так случилось, мы должны помочь этой несчастной семье. Будет лучше, если ты примешь предложение лорда Дансени и женишься на Изабель.
Грей подумал, что ослышался – но, взглянув в глаза Ники, понял, что она говорит серьёзно.
– Ты хочешь … чтобы мы расстались? – с замирающим сердцем спросил он.

Спустя три четверти часа они порознь вернулись в особняк. К этому моменту солнце окончательно скрылось за деревьями, в комнатах зажгли свечи и затопили камины. Ника поспешила к своей пациентке, а Грей отправился переодеваться к ужину. Том, неодобрительно сопя, помог ему сменить испачканные чулки и туфли, надеть другой камзол и заново уложил его растрепавшиеся волосы.
Во время этих обыденных процедур Грей продолжал размышлять над словами Ники – их разговор под тисовым деревцем получился непростым, но в конце концов они пришли к согласию.
– Я люблю тебя, Джон, – снова и снова повторяла девушка, – но не хочу, чтобы ты поссорился со своими друзьями только потому, что лишил меня невинности.
— Это мой выбор, – сердито заявил он. – И, если хочешь знать, я уже предупредил брата, что собираюсь жениться.
Ника глубоко вздохнула.
– Пойми меня правильно, Джон – надежда на то, что Изабель выздоровеет и найдёт себе порядочного мужа, который будет относиться к Вилли как к родному сыну, очень мала. Я не хочу всю оставшуюся жизнь думать о том, что из-за меня пострадали твои друзья.
– А я не хочу расставаться с тобой! Если я женюсь на Изабель, то мы не сможем жить вместе – я не желаю делать из тебя … содержанку. А кроме того, жена потребует от меня… выполнения супружеских обязанностей – а я не хочу тебе изменять. Как и нарушать те клятвы, которые мне придётся давать во время венчания перед алтарём.
– А что, если … составить такой брачный договор, по которому тебе не придётся выполнять свой супружеский долг? – задумчиво произнесла Ника. – Думаю, виконт Дансени согласится на все твои условия, и, если ты гарантируешь, что будешь с уважением относиться к его дочери и заботится о внуке, он закроет глаза на такие мелочи. Только сначала тебе следует поговорить об этом с леди Дансени – по-моему, она очень практичная и здравомыслящая дама, которая имеет большое влияние на дочь и супруга.
– Но я не могу жениться на смертельно больной – ведь все подумают, что я сделал это из корысти, рассчитывая, что она умрёт и оставит мне всё своё состояние ... – продолжал упираться Грей. Девушка удивлённо подняла брови и напомнила ему об их давнем разговоре в карете, когда он уверял юного Ника, что в браке по расчёту нет ничего необычного.
– Можно включить в брачный договор условия, которые будут выгодны не только мужу, но и его супруге – и это докажет, что ты собирался жить с ней долго и счастливо.
Грей вздохнул. Какой нотариус согласится составить документ, где черным по белому будет сказано, что между супругами не будет интимных отношений? Такой брак не может считаться законным. Хотя … если составить приложение к брачному контракту, о котором никто не будет знать, кроме подписавших его лиц…
«Здесь нужен очень опытный и надёжный солиситор, кто-то вроде мистера Бизли», – подумал Грей. Однако посылать за ним в Лондон не было времени – контракт требовался уже завтра – или послезавтра. Хотя у такой поспешности имелись и свои преимущества – можно отказаться от венчания в храме, сославшись на болезнь невесты. Приглашённый на дом викарий прочтёт молитву, проведет обряд, благословит новобрачных, сделает запись в приходской книге – и уйдёт, получив щедрое вознаграждение.
Гостей и свадебного пира не будет, а слуги не станут распространяться о том, сколько времени провел муж в спальне жены, и чем они там на самом деле занимались. А доказательство их близости … что ж, леди Луиза наверняка об этом позаботится ради будущего любимого внука.
Грей тяжело вздохнул.
– Если хочешь, я набросаю несколько пунктов этого контракта – чтобы ты мог уже завтра сообщить о них родителям леди Изабель, – словно прочитав его мысли, сказала Ника. – Если они сочтут эти условия неприемлемыми, то тогда твоя совесть будет чиста.
«Так вот в чём дело», – подумал Грей, вспомнив, как «мистер Сноу» продавал свои рубины. Неужели она хочет, чтобы лорд Дансени сам отказался от своей затеи? Это было бы слишком жестоко…
– Конечно, Джон, последнее слово останется за тобой, – она со вздохом опустила глаза. – Мне очень жаль виконта и его супругу – родители не должны хоронить своих детей…
– Ты абсолютно права, дорогая, – мягко сказал Грей, целуя девушку в висок. Он ошибся – Ника не пыталась хитрить и ставить перед старым лордом невыполнимые условия. – Хорошо, я женюсь на Изабель, если … если наш брак будет всего лишь формальностью. Но я делаю это только ради Вилли, его погибшей матери и её родителей – лорда и леди Дансени.
– Хорошо, тогда пойдём в замок – мне нужно проверить, как чувствует себя больная, – Ника приподнялась с земли, но Грей удержал её за руку.
– Не спеши, дорогая, – сказал он, притягивая девушку к себе. – Мне нужно немного расслабиться, прежде чем принять такое непростое решение…
– Ладно, так и быть, попробую тебе помочь, – с притворным вздохом отозвалась Ника, отвечая на его поцелуй. – Скажи, только честно – когда ты собирался рассказать мне о предложении лорда Дансени? Мне кажется, если бы я не услышала ваш с Фрейзером разговор … Постой, Джон, что ты делаешь? У меня с собой нет ничего … противозачаточного, – прибавила она, когда Грей, уложив её на плащ, начал стаскивать с неё бриджи и трусики.
– Не беспокойся, дорогая, я знаю один способ, – сказал он, сбрасывая камзол и расстёгивая ширинку. – Обещаю, ты будешь довольна. Доверься мне.
– Ну вот, сначала чулок, а теперь ещё и плащ, – сказала Ника, когда они, закончив «расслабляться», стали приводить себя в порядок. – Придется менять подкладку – с таким пятном я не смогу его носить.
– Прости, дорогая – я поговорю с леди Дансени, чтобы кто-нибудь из прислуги позаботился о твоих вещах, – смущённо ответил Грей, глядя на липкое пятно, расползшееся по серой сарже. Он успел прервать их соитие в нужный момент, хотя делал это впервые в жизни.
– Спасибо, тебе за всё, Джон, – сказала она, глядя на него счастливыми глазами. – Мне было очень хорошо.
– Мне тоже, дорогая, – ответил он, целуя ей руку. Нежный смех девушки всё ещё звучал в его ушах.
Часом позже, глядя Нику в мужской одежде, сидящую напротив него за сервированным к ужину столом, Грей снова начал сомневаться – стоит ли ему ломать свою судьбу и заключать брак с нелюбимой женщиной, чтобы усыновить ребёнка человека, который никогда не отвечал ему взаимностью? Как он мог так легко принять жертву Ники – ведь, если Изабель выздоровеет, эта удивительная девушка уже не сможет стать его женой и будет вынуждена довольствоваться ролью любовницы со всеми вытекающими отсюда неприятными последствиями – её откажутся принимать в свете, у неё не будет подруг, а если у неё появится ребёнок, то он будет считаться незаконнорожденным.
Неужели она хочет остаться в Сохо, носить мужской костюм, рисовать вывески и портреты лавочников, вместо того чтобы жить в браке с любимым человеком, воспитывать их совместных детей и выставлять свои работы в салонах и картинных галереях самых знатных лордов Королевства, где все будут ими восхищаться?
Грей непроизвольно стиснул пальцам нож и вилку, которыми он резал сочный кусок оленины. Нож с противным скрипом скользнул по фамильному фарфору, заставив леди Дансени непроизвольно вздрогнуть, а «мистера Сноу» бросить на Грея удивленный взгляд. Старый виконт ничего не заметил, рассеянно уставившись в свою тарелку – несколько бокалов вина, которые он успел выпить с начала ужина, привели его в состояние глубокой задумчивости.
– Прошу прощения, – пробормотал лорд Джон, стараясь успокоиться.
Леди Дансени вежливо кивнула, а сидевшая рядом с ней Ника коротко улыбнулась ему. Лекарства молодого врача немного улучшили состояние больной, и атмосфера за столом уже не была столь тягостной. Однако лорд Дансени почти не разговаривал – Грею показалось, что после их беседы он чувствует себя неловко.
По окончании трапезы дворецкий принес мужчинам кофе, но «мистер Сноу» сказал, что не пьет этот напиток на ночь, и с извинениями удалился, бросив на Грея выразительный взгляд. Виконт дрожащей рукой потянулся за чашкой, и, если бы не верный слуга, поддержавший его локоть, опрокинул бы её на себя. Грей, не в силах выносить это жалкое зрелище, поблагодарил хозяина за «прекрасный вечер», пожелал ему спокойной ночи и покинул столовую.
Оказавшись в холле, он замешкался, чтобы привести в порядок свои мысли. Ника просила его поговорить с леди Дансени, однако сейчас ему совершенно не хотелось этого делать. Он всегда старался помочь родным и знакомым – а иногда и малознакомым людям, ввязывался в различные авантюры, часто рисковал своей жизнью, чтобы восстановить справедливость, – но в данный момент речь шла о его собственной судьбе, и судьбе молодой девушки, рядом с которой он наконец-то мог обрести долгожданное счастье.
Ника уверяла, что ей безразлично, женится ли он на ней, или нет – главное, чтобы он её любил. Однако ему казалось, что мисс Сноу говорит не совсем искренне – подобное бескорыстие и полное пренебрежение общественными условностями выглядело невероятным даже для такой необыкновенной девушки, как она. Хотя, возможно, Ника считала, что Изабель не выживет, и они в конце концов смогут пожениться.
После продолжительных колебаний, лорд Джон всё же решил поговорить с виконтессой, и, позвонив в колокольчик, попросил старого слугу узнать, сможет ли леди Дансени принять его прямо сейчас. Через некоторое время, показавшее Грею бесконечным, слуга вернулся, и проводил его в личные покои хозяйки дома.
– Прошу прощения, что побеспокоил вас в столь позднее время, мадам, – начал Грей. Стрелки часов на каминной полке в маленькой гостиной леди Дансени показывали четверть десятого. К счастью, она ещё не успела сменить своё нарядное, но уже вышедшее из моды шелковое платье на домашний халат. – Мне необходимо с вами поговорить.
– Слушаю вас, лорд Джон, – ответила пожилая леди и указала ему на кресло напротив. Грей поблагодарил её, но остался стоять.
– Я обдумал … слова вашего супруга, – произнёс он, решив, что говорить о «предложении» в данном случае будет неуместно – обычно мужчина просил родителей дать согласие на брак с их дочерью, а не наоборот. – И готов немедленно жениться на леди Изабель, чтобы усыновить вашего внука лорда Уильяма Рэнсома, но лишь при одном условии. – Он помедлил, собираясь с духом.
– Она не должна требовать от меня выполнения супружеских обязанностей, и большую часть времени в году мы будем проживать раздельно.
– Но это … невозможно, – с трудом выговорила леди Дансени, с изумлением глядя на Грея. – Такой брак не будет … считаться действительным …
– Я готов соблюсти все внешние формальности и с уважением относиться к вашей дочери, – сухо ответил Грей, стараясь не смотреть на растерянную собеседницу. – Мне не нужны её средства – я женюсь на леди Изабель только ради вас и вашего внука, который должен получить достойное образование и воспитание. Однако я настаиваю, чтобы мои пожелания были внесены в конфиденциальное приложение к брачному контракту. Если вы согласитесь на эти условия, то за составлением такого договора нам нужно будет обратиться к очень надёжному юристу.
– Хорошо, я подумаю над вашим предложением, лорд Джон, – тихо сказала леди Луиза, нервно сжимая тонкие пальцы.
– Как вам будет угодно, мадам. Я надеюсь, что ваша дочь скоро выздоровеет – однако … – Грей замешкался, раздумывая над тем, стоит ли ему сообщать ей о притязаниях Фрейзера. – У меня сегодня состоялся один очень непростой разговор с мистером Маккензи … Что с вами, леди Дансени? Вам нехорошо? Сейчас, я позову кого-нибудь, – испуганно воскликнул он, увидев, как старая дама побледнела как полотно и схватилась за сердце.
– Нет, не нужно … дайте мне воды … – прошептала она. Грей торопливо налил в стакан воды и подал леди Луизе флакончик с нюхательными солями. Несомненно, она знала, кто был отцом её внука и понимала, что будет, если Фрейзер заговорит. «Как он мог так обмануть их – и моё – доверие?» – думал лорд Джон, пока женщина приходила в себя.
– Что он хотел от вас? – спросила пожилая леди, и Грей понял, что она согласится на все его условия.
– Того же, что и лорд Дансени, миледи, – мягко сказал он, осторожно касаясь маленькой морщинистой ручки. – Он просил меня позаботиться о Вилли, однако сказал, что, если я откажусь это сделать, он может … – Грей замялся, но леди Луиза, крепко сжав ему пальцы, попросила его продолжать.
– Он хочет взять заботу о Вилли на себя. Поэтому я прошу вас … не затягивать с ответом. Боюсь, если ваша дочь умрёт незамужней … мистер Маккензи непременно попытается осуществить своё намерение. Мне искренне жаль, что я привел его в ваш дом …
– Остановите его, Джон, прошу вас! Мы на всё согласны, только не дайте ему забрать Вилли, – дрожащим голосом произнесла старая леди, умоляюще глядя в глаза Грея.
– Хорошо, я завтра же поговорю с ним … – кивнул Джон, испытывая чувство стыда и сожаления – его давняя страсть к Фрейзеру привела к тому, что он едва не уничтожил семью этих людей и нарушил собственное обещание жениться на Нике.
– Нет, сегодня, сейчас же, прошу вас, лорд Джон, – настаивала расстроенная женщина, и он, пообещав выполнить её просьбу, попрощался и поспешил уйти.

Грей медленно шел по знакомому коридору, раздумывая, стоит ли ему брать с собой шпагу, и решил этого не делать – ведь Фрейзер мог подумать, что он его боится. Но, прежде чем отправляться на конюшню, нужно было сменить обувь: ездовые сапоги гораздо больше подходили для ночного похода через задний двор. Неожиданно прямо перед ним распахнулась дверь, из-за которой вышла Ника. Грей тут же вспомнил, что это комната Изабель, и он уже побывал здесь сегодня утром.– Добрый вечер, мистер Сноу, – сдержанно поздоровался он, поскольку кто-то из прислуги мог оказаться поблизости. – Как себя чувствует ваша пациентка? – Она уснула – надеюсь, эта ночь пройдет спокойно. Идёте к себе, милорд? – Да … то есть, нет, я буду у себя позже. Мне нужно ненадолго выйти из особняка. – Могу я узнать, куда вы направляетесь, милорд? – вежливо поинтересовался «мистер Сноу», и Грей понял, что должен сказать девушке правду.– Мне необходимо поговорить с … человеком, с которым я сегодня встречался в парке – об этом меня просила леди Дансени. – Тогда я пойду с вами, – твердо заявила Ника. – Лишний клинок вам не помешает.– Всё в порядке – он наверняка обрадуется моим словам, к тому же у него нет оружия …– Конечно, у тигра в джунглях тоже нет оружия, – глаза Ники холодно блеснули. – Прошу вас подождать меня, милорд, я сейчас переоденусь и присоединюсь к вам. Грей с удивлением проводил её взглядом – очевидно, девушку задели его слова о том, что Фрейзер останется доволен их беседой. Неужели Ника ревнует его к шотландцу? Или она расстроилась из-за того, что леди Дансени приняла его условия, и их брак с Изабель всё-таки состоится? Вздохнув, он поспешил к себе, и спустя десять минут они с Никой встретились внизу в холле. Том по просьбе Грея принес со служебной половины небольшой фонарь, и с поклоном вручил его своему нанимателю, покосившись на «мистера Сноу» в дорожной куртке, высоких сапогах и двумя клинками, заткнутыми за широкий пояс. – Вы уверены, что я вам не нужен, милорд? – тихо шепнул Том, помогая лорду Джону надеть плащ и шляпу. – Нет, Том, мы скоро вернёмся, – успокоил своего камердинера Грей, и они с «мистером Сноу» двинулись по полутёмным коридорам к северному крылу особняка, выходившему на задний двор, окружённый служебными постройками. – Мне кажется, одного меча было бы достаточно, дорогая, – тихо сказал Грей, беря Нику под руку – немногочисленная прислуга поместья рано ложилась спать, и в этих пустых переходах они могли разговаривать абсолютно свободно.– По традиции эти клинки носят вместе, Джон, – ответила Ника. – Что сказала леди Дансени? – Полагаю, она согласится на наши условия, особенно после того, как я упомянул о своём разговоре с Фрейзером.– Значит, она догадывалась, кто на самом деле был отцом Вилли, – заметила Ника, слегка пожав плечами. – Что ж, тогда я сегодня же постараюсь набросать кое-какие пункты, которые стоит включить в контракт – конечно, если они устроят обе стороны – и нотариуса в том числе. Она еле слышно вздохнула, и Грею немедленно захотелось отказаться от этой дурацкой затеи с женитьбой. Если они с Никой завтра утром уедут из Хелуотера, то уже через сутки окажутся в Грента Грин, где любой священник обвенчает их в течение получаса. Однако после разговора с леди Дансени он был связан по рукам и ногам. «Priusquam promittis, delibera, ut cum promisseris, facias^[1] », – поблагодарив Нику, с горечью подумал Грей, и вскоре они вышли из здания на широкий задний двор, за которым начинались конюшни.[1] Priusquam promittis, delibera, ut cum promisseris, facias (Лат.) - Прежде чем обещаешь, подумай, чтобы обещанное мог ты исполнить – предположит. Публий Сир, 1 в. до н.э. Русский аналог – «не дав слова, крепись, а дав слово, держись».Они по диагонали пересекли тёмное пустое пространство и оказались перед длинным зданием с покатой черепичной крышей. Вокруг стояла тишина, и Грей помедлил, не желая стучать в ворота – конюхи, спавшие наверху, на ночь наверняка запирали конюшню изнутри. Ему очень не хотелось, чтобы прислуга сплетничала об их ночном визите к мистеру Маккензи.– Может, кинем камешек в окно? – тихо поинтересовалась Ника, и Грей согласно кивнул.– Отличная идея, дорогая, – сказал он и, отступая назад, случайно потянул на себя ручку двери в одной из створок ворот. Дверь внезапно бесшумно приоткрылась, и из мрака в нос Грея ударила струя теплого воздуха, насыщенного запахами сена, конского пота и навоза. – Здесь открыто, – сказал он, распахивая дверь и светя внутрь помещения. «Интересно, почему…» – но прежде, чем он успел додумать свою мысль до конца, из темноты позади них послышался знакомый голос с шотландским акцентом: – Что привело вас сюда в такое позднее время, джентльмены?Грей резко повернулся, направляя фонарь в ту сторону, откуда донесся голос. Фрейзер стоял в нескольких ярдах от них, прислонившись к стене конюшни – очевидно, он прятался за углом и только сейчас вышел оттуда.– Нужно поговорить, мистер Фрейзер, – так же лаконично ответил Грей, лихорадочно соображая, слышал ли шотландец его обращение к Нике. Хотя Фрейзер наверняка придёт к неправильному выводу и не поймёт, что мистер Сноу на самом деле – женщина, подумал лорд Джон, стараясь успокоиться.– Говорите, я вас слушаю. – Фрейзер скрестил руки на груди. Он был в одной куртке поверх белой рубашки с распахнутым воротом.– Лучше сделать это там, где нас никто не сможет услышать, – сказал Грей, делая шаг ко входу в конюшню. Ника была рядом – при появлении Фрейзера она громко вздохнула, но теперь старалась держаться в тени и двигалась почти бесшумно.– Наверху спят конюхи. Идите за мной, – и, резко повернувшись, Фрейзер направился в темноту в лишь ему одному известном направлении. Спустя несколько минут они оказались в полупустом сарае без дверей. Фрейзер прислонился к одному из столбов, поддерживающих ветхую крышу. Грей повесил фонарь на крюк, торчащий из соседнего столба, и повернулся к собеседнику лицом. Между ними было не более трёх ярдов. – Я пришёл к вам по поручению леди Дансени, – сухо начал Грей. – Я попросил у неё руки её дочери, достопочтенной Изабель, чтобы мы могли усыновить её племянника, маленького лорда Уильяма Эллсмира. Леди Дансени очень обеспокоена и просит вас отказаться от всяческих притязаний на её внука. Вы даёте слово, что ничего подобного не повторится в будущем? – Она хочет, чтобы я ушел? – глухо спросил Фрейзер, бросив на Грей острый синий взгляд.– Она мне этого не говорила. – Хорошо. Я даю вам – ей – своё слово. Вы удовлетворены, полковник? Грей кивнул.– Я вам нужен? – спросил Фрейзер, глядя на него в упор, и лорд Джон сжал кулаки так, что ногти впились ему в ладони – шотландец сделал это нарочно, догадавшись, что их с «мистером Сноу» связывают не просто деловые отношения.– Нет, благодарю покорно, – холодно произнес он. Фрейзер пожал плечами и оторвался от столба, но в это время Ника сделала шаг вперёд.– Вы должны пообещать, сэр, что никогда не скажете Вилли, кто на самом является его родным отцом, – заявила она, высоко подняв подбородок.Фрейзер громко хмыкнул, уставившись на неё в упор.– Он уже дал слово, мы можем ему доверять… – начал Грей, но Ника покачала головой.– Это совсем разные вещи, лорд Джон: не претендовать на ребёнка, или не говорить ему о своём отцовстве. Он может сделать это когда угодно – хоть через год, хоть через двадцать лет. Как только вы, милорд, женитесь на Изабель Дансени, вы автоматически станете единственным отцом Вилли, и мистер Фрейзер должен пообещать, что признаёт это, и никогда не скажет – или иным способом не даст понять мальчику, что он – его кровный отец.Грей с удивлением выслушал эту тираду – но, взглянув в недовольное лицо шотландца, осознал правоту Ники. – А если я откажусь? – пророкотал Фрейзер. – Вы хотите меня обмануть? – вырвалось у Грея.– Вы об этом пожалеете, – одновременно с ним произнесла Ника.– Неужели? – рыжие брови взлетели вверх. – И кто это говорит – мальчишка с двумя зубочистками? – Мистер Фрейзер, вы забываетесь, немедленно возьмите свои слова назад, – резко сказал лорд Джон, делая шаг ему навстречу, но Ника положила руку ему на локоть.– Это не зубочистки, а традиционные японские клинки – большой называется «катана^[2]», а малый – «вакидзаси». Японцы были великими воинами и делали прекрасное оружие. [2] Катана - японский традиционный меч односторонней заточки с длиной клинка от 2 до 2,5 сяку (60 -75 см), общая длина с рукоятью обычно составляла 90 -100 см.Вакидзаси - короткий японский меч, который носили в паре с катаной. Длина клинка — от 1 до 2 сяку (30,3 - 60,6 см), общая длина с рукоятью обычно составляла 50 - 70 см.– В неумелых и слабых руках даже самый прекрасный клинок – бесполезный кусок железа, – насмешливо произнес Фрейзер.– Не судите о книге по обложке, сэр, – так же насмешливо ответила Ника, неуловимым движением выхватывая длинный меч из ножен. Клинок блеснул над головой Фрейзера словно маленькая молния, и Грею показалось, что его сердце остановилось – он не ожидал ничего подобного. Ника замерла с вытянутой рукой – лезвие катаны, направленное вертикально вниз, покоилось у шотландца на плече. Секунды шли – но Фрейзер всё ещё был на ногах. Его лицо осталось непроницаемым, даже когда он повернул голову влево, чтобы взглянуть на меч, застывший в паре дюймов от его мощной шеи.– Да, это действительно великолепное оружие, – совсем другим тоном произнёс он, без всякого страха рассматривая отливающий синевой металл. – И вы действительно умеете с ним обращаться.– Прошу прощения, мистер Фрейзер, – клинок взметнулся высоко вверх, Ника отступила вбок, плавным движением убирая его в ножны, которые всё это время находились у неё за поясом. – Надеюсь, вы не будете осложнять жизнь ни лорду Джону, ни его будущей супруге и членам её семьи, а главное – самому себе и своему сыну.– Хорошо, я обещаю, что никогда ничего не скажу Вилли, если … – шотландец хрипло откашлялся, – если мне позволят остаться в поместье, чтобы я мог его видеть.Ника оглянулась на Грея.– Договорились, мистер Фрейзер. – кивнул Джон. – Надеюсь, вы сдержите своё слово и не злоупотребите нашим доверием. Фрейзер медленно склонил голову, его волосы отливали красным в мерцающем свете фонаря. – Да, полковник, – сказал он и, резко повернувшись, скрылся в глубине сарая. Грей забрал фонарь, и они с Никой отправились в обратный путь.– Прости, Джон, кажется, я поступила необдуманно, – произнесла Ника, когда они шли по двору. – Не знаю, что на меня нашло. – Всё в порядке, дорогая. – Он обнял её, погладив по спине. – Я зайду к тебе сегодня? – Нет, Джон, – она покачала головой. – Мне нужно написать дополнения к твоему контракту и проследить за состоянием леди Изабель. Ему пришлось согласился с её доводами, и, поцеловавшись на прощание, они разошлись по своим комнатам.Вернувшись к себе, лорд Джон долго не мог уснуть, вспоминая и анализируя всё, что произошло сегодня. Он по-прежнему сожалел о своём согласии жениться на Изабель и пытался представить, как сложится его дальнейшая жизнь сразу с двумя женщинами – хотя ещё сутки назад не мог предположить, что попадёт в такую немыслимую ситуацию. Возможно, всё решится само собой, но лишь в том случае, если Изабель умрет до – или сразу после свадьбы … Грей сердито тряхнул головой и перевернулся на другой бок – он вовсе не желал смерти дочери своего старого друга. Поведение Ники казалось ему одновременно и благородным, и легкомысленным – ради него девушка была готова довольствоваться ролью любовницы, хотя её никак нельзя было назвать распущенной. Грей знал немало респектабельных замужних дам, менявших любовников как перчатки, пока их мужья тратили семейные средства на содержанок и своё незаконнорожденное потомство. В то время как связи между мужчинами, основанные лишь на взаимных чувствах, осуждались теми, кто, соблюдая внешние приличия, давно утратил любовь к своему супругу – или супруге. Судя по всему, мисс Сноу не придавала особого значения формальностям – точнее, она вела себя как мужчина, безоговорочно доверяя своему партнёру.«Если Изабель останется в живых, то Ника не сможет поехать со мной к месту нового назначения», – неожиданно сообразил Грей, в который раз переворачиваясь в кровати. Или сможет – в качестве его адъютанта, прапорщика мистера Сноу? Хэл, конечно, не допустит ничего подобного…«Нужно будет поговорить с Минни – она наверняка всё поймёт и посоветует, как уломать брата», – решил лорд Джон, взбивая подушку. Успокоив себя таким образом, он попытался расслабиться, но вместо этого перед его глазами внезапно возникло лицо Фрейзера, а в ушах зазвучали его слова: «Я вам нужен?»«В одну реку дважды не войдёшь, – с лёгкой грустью подумал Грей. – Предложение запоздало – если, конечно, Фрейзер был искренен… Кстати, почему я сомневаюсь в этом?» – удивился он и, попытавшись разобраться в собственных ощущениях, пришёл к выводу, что во время их последнего разговора в сарае шотландец вел себя крайне необычно, если не сказать глупо. Неужели он действительно собирался рассказать Вилли, кто его настоящий отец? Ника подумала, что Фрейзер способен на это – интересно, почему шотландец не стал отрицать, что может это сделать? Грей с трудом мог поверить, что Фрейзер когда-нибудь решится сообщить Уильяму, что он – бастард, тем самым разрушив парню жизнь. «Если бы Фрейзер действительно хотел это сделать, то никакие доводы или угрозы не смогли бы его остановить», – подумал он. Так зачем был нужен весь этот спектакль, чего на самом деле добивался шотландец, почему он рисковал своей жизнью, сделав вид, что способен навредить собственному сыну, которого он, несомненно, горячо любил? «… Я обещаю, что никогда ничего не скажу Вилли, если мне позволят остаться в поместье», – вспомнил лорд Джон и глубоко вздохнул. Получив прощение от Короны, Фрейзер ещё два года назад мог вернуться в Хайленд к своим родственникам, но остался служить в Хелуотере наравне с остальными наёмными работниками – уже не за еду и кров, а за вознаграждение. И, как обычного слугу, его могли уволить в любой момент – лорд и леди Дансени знали, что он отец Вилли, к тому же их сходство с годами становилось всё более заметным. Очевидно, Фрейзер опасался разлуки с сыном и вынудил будущего опекуна ребёнка позволить ему оставаться в Хелуотере столько, сколько он того пожелает.«Проклятье, он опять меня переиграл», – невольно сжав кулаки, подумал лорд Джон, но потом усмехнулся, в очередной раз перевернулся на бок и спустя несколько минут уже спал крепким сном. 

Утром, когда Том уже почти закончил причесывать своего нанимателя, в дверь негромко постучали.
– Войдите, – сказал Грей и поспешно встал, когда на пороге появилась стройная фигура «мистера Сноу». 
– Доброе утро, милорд, мистер Бёрд, – ответила девушка на приветствие Грея и поклон Тома. – Вот, я принесла вам свои … заметки. – Ника протянула Джону сложенный вдвое листок бумаги. 
– Благодарю, мой друг. Как себя чувствует ваша пациентка? – спросил он, беря девушку за руку. 
– Пока без изменений – не хуже, но и не лучше, – виновато пожала плечами Ника. Увидев легкие тени под её глазами, Грей понял, что она очень мало спала этой ночью.
– Мне так жаль, дорогая, – он нежно поцеловал ей руку, вспомнив о присутствии в комнате Тома Берда, лишь когда тот, деликатно кашлянув, поинтересовался у своего нанимателя, может ли он быть свободен.
– Да, Том, ты можешь идти, – ответил Грей и, как только они остались наедине, крепко обнял Нику. Её губы были нежными, а язык – сладким, но, когда он захотел уложить её в постель, девушка мягко, но решительно отстранилась.
– Прости, Джон, но тебе нужно посмотреть черновик соглашения – может, там всё придётся переделывать, – сказала она, поправляя узел его галстука, и Грею пришлось уступить. Поцеловав его в щёку, Ника со словами: «Увидимся за завтраком», выскользнула за дверь. 
Вздохнув, Грей с некоторым трудом справился с охватившим его тело возбуждением и уселся читать текст под названием «Конфиденциальное соглашение».

«Мы, лорд Д. Г. и достопочтенная И. Д. при вступлении в брак обязуемся не требовать друг от друга исполнения супружеских обязанностей (в физическом смысле этого слова). При нарушении этого и других условий данного договора брак будет считаться недействительным».

Прочитав это, Грей невольно хмыкнул – неужели Вероника допускала, что он может изменить ей с Изабель? Однако, поразмыслив, он пришёл к выводу, что по-иному сформулировать главное условие этого контракта просто невозможно.
Далее следовал пункт о том, что супруги могут жить раздельно, однако будут вместе воспитывать своего приёмного сына лорда Уильяма Рэнсома, который пока остаётся проживать с матерью и её родными. В то же время отец имеет право в любое время видеть сына или брать его к себе, чтобы он мог общаться с членами его семьи.
 «Что ж, всё верно», – подумал Грей. Конечно, этого было мало, чтобы в глазах света их брак выглядел счастливым, но достаточно, чтобы соблюсти внешние приличия. Вполне естественно, если жена в отсутствие мужа захочет жить в имении своих престарелых родителей и воспитывать их приёмного сына в знакомой обстановке, подальше от городских соблазнов – конечно, только до определённого момента, пока мальчик не подрастёт настолько, чтобы поступить в какую-нибудь приличную школу или колледж в Оксфорде или Кембридже… И маленькому лорду пойдёт на пользу общение со своими кузенами, младший из которых был старше Вилли всего на 3 года. 
«Ника абсолютно права – лучше договориться обо всём заранее, чтобы Уильям не страдал от недостатка родительского внимания и не понял, что растёт в необычной семье», – решил Грей и продолжил чтение.

«Деньги и другое имущество, которые супруги приобретут после заключения брака, станет их совместной собственностью. Однако они не смогут расходовать большие суммы без разрешения другого супруга. Также они обязаны содержать на собственные средства своего приёмного сына лорда Уильяма Рэнсома до его совершеннолетия, и не имеют права тратить его деньги на себя, а лишь на его воспитание, образование и прочие нужды».

Это было невероятно выгодное для супруги условие: обычно приданое жены поступало в полное распоряжение мужа, который мог его либо сохранить и приумножить – либо растратить. Часто супруги жили на ренту или доход от торгового либо промышленного предприятия, сдачи в аренду земли или недвижимости, но именно муж распоряжался деньгами семьи, выделяя жене необходимые суммы на личные нужды и ведение хозяйства.
Конечно, замужняя женщина могла иметь собственные средства – унаследовать или получить их в дар уже после свадьбы, как это было с герцогиней Пардлоу, матерью Грея, но такие случаи были чрезвычайно редки. Согласно контракту, Изабель получала более чем щедрую компенсацию за отказ от физической близости с супругом. Однако, если он отправится на другой континент, то уже не сможет контролировать расходы своей жены – следовательно, вероятность того, что она, не имея опыта в хозяйственных делах, могла быстро растратить эти деньги, была достаточно велика.
«Нужно будет предупредить лорда Дансени, чтобы он проследил за расходами дочери – если, конечно, она выздоровеет», – вздохнул Грей. Во всяком случае, теперь никто не мог заподозрить, что он женится на смертельно больной ради её денег, или из стремления распоряжаться состоянием их приёмного сына, которое было достаточно большим, если не сказать – огромным.
Он перевернул исписанный незатейливым почерком листок.

«Супруги обязуются уважать личную жизнь друг друга, никому не рассказывать о данном контракте и соблюдать принятые в обществе нормы приличия».

«Видимо по мнению Ники, наличие у мужа любовницы не будет считаться нарушением приличий», – цинично подумал Грей, и тут же почувствовал стыд, поскольку сам много лет попирал нравственные законы этого общества, вступая в связь с мужчинами. Возможно, Изабель тоже найдёт себе друга – судя по её попытке пару лет назад сбежать с женатым адвокатом, она вполне была на это способна. Если бы не Фрейзер, который буквально вытащил девушку из кровати негодяя, глупышку ждал позор и бесчестье...
«Надеюсь, в этот раз она выберет достойного человека», – вздохнул лорд Джон, отметив парадоксальность сложившейся ситуации, но решил, что сейчас не время об этом думать, и продолжил чтение. 
«Если один из супругов умрёт, второй супруг и их ребёнок наследуют имущество умершего в равных долях», - гласила последняя фраза на листе.
– Ну уж нет, – пробормотал Грей. Встав из-за стола, он отыскал в маленьком секретере письменные принадлежности, развел высохшие чернила водой, очинил перо и, тщательно зачеркнув не понравившееся ему предложение, написал свой вариант.

«Если один из супругов умрёт, не оставив завещания, всё его имущество будет разделено поровну между его вдовой (вдовцом) и их приёмным сыном. В противном случае второй супруг не будет оспаривать завещание покойного». 

 Он сознавал, что не будет жить вечно, и хотел обеспечить Веронику на случай своей внезапной гибели, которая могла подстерегать любого солдата даже в мирное время.
Грей не знал, есть ли у Изабель завещание – обычно в таком молодом возрасте никто не задумывается о смерти. Если она выздоровеет и переживет своих родителей, то, согласно закону, после смерти всё её имущество перейдёт к её детям и супругу – во всяком случае, так произошло после кончины несчастной кузины Грея Оливии. Лорд Джон решил не забивать себе голову подобными тонкостями, которые в данном случае имели второстепенное значение. 

До завтрака он успел побывать у леди Дансени. Сообщив пожилой даме, что вопрос с Фрейзером улажен, Грей вручил ей черновик брачного соглашения, которое он только что переписал набело. 
– Благодарю вас, лорд Джон, мы уже послали за нотариусом – вы ведь не против, чтобы бракосочетание состоялось как можно скорее? – взволнованно произнесла леди Луиза, с трудом отрывая взгляд от бумаг.
– Нет, мадам – если все мои пожелания будут учтены, – вежливо ответил Грей, стараясь скрыть охватившее его чувство безысходности. Он кое-что добавил в текст соглашения, но это не могло изменить его суть.
После завтрака лорд Джон решил проехаться верхом – не столько из-за прекрасной погоды, сколько из-за того, что преувеличенная любезность хозяев и любопытные взгляды слуг, которые уже были в курсе происходящего, начинали действовать ему на нервы. А кроме того, Грею захотелось побыть наедине с Никой – прежде чем послать слугу на конюшню за Халифом и Дарли, он заручился её согласием.
Прогулка по каменистым пустошам, покрытых вереском и молодой травой, улучшила его настроение, а свежий воздух, теплые лучи весеннего солнца и занятия любовью в маленькой сосновой рощице убедили лорда Джона в том, что в его жизни осталось ещё немало радостей. 
– Ты действительно не против этой женитьбы? – снова спросил Грей у Ники перед тем как они сели на лошадей.
– Нет, Джон, ведь это же чистая формальность – во всяком случае, я на это надеюсь, – пошутила девушка.
– Конечно, dum spiro, spero, дорогая, – улыбнулся он и, вспомнив, что Ника не знает латыни, пояснил: – Пока дышу, надеюсь.
Она кивнула, взобралась в седло, и в начале первого они вернулись в особняк. Грей поднялся к себе, чтобы переодеться к ланчу и, взглянув в каменное лицо Тома, сообразил, что до сих пор не рассказал камердинеру о своих планах. «Наверняка бедняга теряется в догадках –почему я сплю с Никой, а женюсь на Изабель», – с некоторым смущением подумал лорд Джон. 
– Послушай, Том, мне нужно тебе кое-что сообщить – только при условии, что никто об этом не узнает, хорошо? – произнёс он.
– Клянусь, что буду нем как могила, милорд, – блеснув глазами, ответил Том, изо всех сил стараясь скрыть своё любопытство. 
Грей объяснил верному слуге, что его брак будет фиктивным, и по каким причинам он вынужден его заключить.
– А как же мисс Сноу? Ох, простите, милорд, я лезу не в своё дело, – спохватился Том, торопливо опуская глаза. 
– Мисс Сноу – лучшее, что есть в моей жизни, Том, и я никогда её не оставлю, – твёрдо произнёс лорд Джон. 

За ланчем их было пятеро – лорд Дансени представил своим гостям мистера Смоллетта, «старинного друга нашей семьи и самого опытного и надежного юриста округа». Пожилой джентльмен в строгом черном камзоле и тщательно уложенном седом парике низко поклонился Грею и «мистеру Сноу». По окончании трапезы виконт пригласил лорда Джона в свой кабинет, где их ждали подготовленные нотариусом бумаги.
– Я составил документы в соответствии с пожеланиями обеих сторон, милорды, – начал мистер Смоллетт, – стандартный брачный контракт в двух экземплярах и согласие на усыновлении вашего внука, лорда Уильяма Рэнсома, супругом вашей дочери лордом Джоном Греем. Последний документ нужно будет зарегистрировать в Гербовой палате, однако это всего лишь простая формальность: после того как вы, лорд Дансени и приёмные родители его подпишете, оно немедленно вступит в силу. 
– Отлично, мистер Смоллетт, – довольно закивал головой старый лорд.
– Что касается конфиденциального дополнения к брачному контракту, – нотариус бросил быстрый взгляд на Грея, однако профессия приучила его скрывать свои чувства, – я собственноручно написал его в точном соответствии с вашими пожеланиями, милорд. Вот, прошу вас с ним ознакомиться, – прибавил он, протягивая бумаги лорду Джону.
– Благодарю, мистер Смоллетт, – ответил Грей, внимательно читая документ. За исключением более точных юридических формулировок, смысл отредактированного им соглашения практически не изменился.

«Мы, нижеподписавшиеся, лорд Джон Грей и достопочтенная Изабель Дансени, при заключении брака по доброй воле и без принуждения обязуемся не требовать друг от друга исполнения супружеских обязанностей (в физическом смысле этого слова) на протяжении всего срока нашего супружества. При нарушении данного обязательства одной из сторон, а также при попытке одной из сторон расторгнуть данное соглашение, брак будет считаться недействительным, и стороны будут считать себя свободными от всяких обязательств по отношению друг к другу.
После заключения брака супруги будут проживать раздельно, за исключением 2-х месяцев в году – один месяц в полугодие супруг будет проводить свободное от службы время в поместье родителей супруги, либо по иному месту её постоянного проживания, и один из последующих шести месяцев супруга имеет право проживать в Лондоне, в доме или квартире, предоставленной ей супругом. Оба супруга будут в равной степени участвовать в воспитании их приемного сына лорда Уильяма Рэнсома, который до достижения им 7-летнего возраста останется постоянно проживать с матерью и её родными. В то же время отец имеет право раз в 3 месяца брать сына к себе, чтобы он в течение 3-х недель мог общаться с членами семьи лорда Джона Грея.
Денежные средства и иное имущество, составляющие приданое супруги, будут считаться совместной собственностью супругов, каждый из которых имеет право распоряжаться половиной этих средств. Однако супруги будут согласовывать друг с другом суммы, которые им потребуется на текущие и непредвиденные расходы. Кроме того, они не имеют права тратить единовременно больше 500 фунтов без разрешения другого супруга. Оба супруга обязаны выделять из собственных средств равные по величине суммы на содержание своего приёмного сына, лорда Уильяма Рэнсома, если это будет необходимо. Также супруги не имеют права тратить средства своего приёмного сына на собственные нужды, а лишь на его воспитание, образование и содержание принадлежащей ему недвижимости – родового имения и прочих зданий, и поместий, где бы они не находились.
Супруги обязуются с уважением относиться друг к другу, держать в тайне подробности данного соглашения и своей личной жизни, не обсуждать эти взаимоотношения со своими знакомыми, членами семьи или близкими друзьями и соблюдать принятые в обществе нормы приличия. Также в течении года после заключении брака супруги или их родственники никому не будут сообщать о данном событии.
Если один из супругов умрёт, не оставив завещания, всё его имущество будет разделено поровну между его вдовой (вдовцом) и их приёмным сыном. При наличии завещания у мужа жена и его сын ни при каких обстоятельствах не будут его оспаривать.»

– Вы удовлетворены, лорд Джон? – спросил старый виконт, и, получив положительный ответ, со вздохом облегчения опустился на стул. – Тогда не будем терять времени и подпишем их прямо сейчас, вы не против? 
– Я хотел бы, чтобы ваша дочь первой подписала дополнение к брачному контракту, и сделала это в присутствии двух независимых свидетелей, которые заверят её подпись, – проглотив застрявший в горле ком, вежливо, но твёрдо произнес Грей.
– Хорошо, лорд Джон, я постараюсь это устроить, – помедлив, со вздохом ответил лорд Дансени и позвонил в колокольчик. Старый дворецкий внёс в кабинет поднос с вином и бокалами – видимо, угощение должно было завершить подписание бумаг. Тем не менее, присутствующие выпили за здоровье будущих супругов, и Грей попросил разрешения удалиться, оставив виконта наедине с нотариусом. Ему не хотелось ставить своего будущего тестя в неловкое положение, однако вводить в заблуждение Изабель он тоже не собирался. Девушка была совершеннолетней и имела право знать, что её ожидает.

В половине седьмого вечера бракосочетание завершилась. Викарий местного прихода со своим капелланом в присутствии родителей невесты, врача и двух свидетелей совершил обряд, обвенчав лорда Джона Уильяма Кларенса Грея и достопочтенную Изабель Аманду Элизабет Дансени. Церемония проходила в спальне невесты, украшенной зелёными гирляндами из молодых побегов самшита, туи и можжевельника, перевитых розовыми и голубыми лентами, а также букетиками первых весенних цветов, которые в последние дни появились на клумбах и лужайках поместья. 
Когда Грей увидел Изабель, его сердце замерло от жалости – милое жизнерадостное личико бедняжки осунулось и подурнело так, что даже пудра и румяна не смогли вернуть ему былую привлекательность.
Во время церемонии невеста в нарядном корсаже полусидела в кровати, её плечи покрывала роскошная кружевная косынка, а искусно уложенные волосы украшали живые комнатные цветы. Грей в темно-сером камзоле из шёлковой тафты сидел справа от Изабель, время от времени касаясь маленькой горячей ручки в белоснежной перчатке. Леди Дансени расположилась слева от кровати и не столько слушала священника, сколько пристально следила за состоянием дочери – в отличие от виконта, который с большим вниманием ловил каждое слово преподобного.
Подписание брачного контракта и его конфиденциальной части состоялось непосредственно перед венчанием, свидетелями выступили Том Бёрд и Джейми Фрейзер. Увидев шотландца перед спальней Изабель, Грей испытал лёгкий шок – неужели во всем поместье не нашлось другого человека на эту роль? – однако взял себя в руки и не стал оспаривать решение лорда и леди Дансени, а поспешил предупредить мисс Сноу, чтобы появление Фрейзера не оказалось для неё полнейшей неожиданностью. 
Изначально лорд Джон не хотел, чтобы Ника присутствовала на бракосочетании, боясь, что это причинит ей боль – ведь именно она должна была стать его женой. Однако девушка сослалась на то, что ей необходимо находиться рядом со своей пациенткой – вдруг в самый ответственный момент Изабель почувствует себя плохо. 
После обмена клятвами и кольцами, которые в последний момент доставили из близлежащего городка, бракосочетание завершилось подписанием документа об усыновлении супругами Грей лорда Уильяма Рэнсома, племянника леди Джон, которая отныне становилась ему матерью, а лорд Джон – отцом.
Однако после этого у новобрачной начался приступ кашля. Ника дала ей какую-то микстуру, но Изабель стала задыхаться, и всех, за исключением леди Дансени, попросили удалиться. Прибежала горничная, и спустя несколько томительных минут ожидания из комнаты вышли Ника и леди Луиза.
– Не беспокойтесь, джентльмены, с леди Изабель … – то есть, с леди Джон всё в порядке, – поспешил успокоить встревоженных мужчин «мистер Сноу». – Просто тесный лиф мешал ей нормально дышать. Сейчас ей нужно немного отдохнуть. 
– Всё в руках Божьих, – с напыщенным видом произнёс преподобный Трент, а его помощник-капеллан быстро перекрестился. – Я помолюсь о скорейшем выздоровлении вашей супруги, милорд, – обратился он к лорду Джону. – Уверен, вас ждет долгая и счастливая семейная жизнь.
– Благодарю, святой отец, – вежливо ответил Грей, после чего священник удалился в сопровождении капеллана и лорда Дансени. Державшиеся поодаль свидетели тоже откланялись и разошлись в противоположных направлениях.
– Не могли бы вы на минутку зайти к Изабель, лорд Джон, – она хочет вас видеть, – тихо произнесла леди Дансени, осторожно коснувшись руки Грея.
– Конечно… мадам, – так же тихо ответил он, покосившись на Нику. Девушка еле заметно кивнула, и Грей, подавив вздох, переступил порог спальни своей новоиспечённой супруги.
Изабель лежала в кровати, но при виде Грея попыталась приподняться. Горничная подсунула ей под спину подушку, поправила одеяло и, сделав реверанс, быстро вышла из комнаты. Лорд Джон присел на стул у изголовья кровати и осторожно взял девушку за руку – перчатки на ней уже не было.
– Как вы себя чувствуете, моя дорогая? – начал он, испытывая и жалость, и стыд одновременно. – Может, вам что-нибудь нужно? Скажите, и я с радостью выполню любую вашу просьбу… 
«А если она захочет, чтобы я её поцеловал?» – спохватился Грей. Перед церемонией Ника предупредила его, чтобы он ни в коем случае не целовал больную в губы. 
– Спасибо, лорд Джон, я просто хотела … ещё раз посмотреть на вас … вы такой красивый сегодня, – слабым голосом произнесла Изабель, пожимая ему руку. – Спасибо вам … за этот чудесный вечер… Вы позаботитесь о Вилли, если я … если у меня не получится? 
– У вас – у нас всё получится, дорогая, – борясь с дрожью в голосе, ответил Грей. – Вы скоро выздоровеете, и мы вместе позаботимся о – о нашем сыне, моя милая Изабель. 
Она слабо улыбнулась, закрыла глаза и бессильно откинулась на подушки. 
– Отдыхайте, дорогая, я скоро к вам вернусь, – с трудом проглотив комок в горле, лорд Джон поцеловал девушку в лоб и быстро вышел в коридор. 
Увидев его лицо, Ника и леди Дансени поспешили в комнату больной, но спустя пару минут пожилая дама (Грей никак не мог заставить себя называть её тёщей) вернулась. 
– Все в порядке, мистер Сноу говорит, что она просто заснула. – Леди Дансени вытерла глаза платочком и, подозвав горничную, отправила её в спальню Изабель. 
Через минуту к ним присоединилась Ника, и все трое спустились в столовую, где был накрыт праздничный обед.

Грей едва дождался окончания трапезы – разглагольствования преподобного Трента, сыпавшего цитатами из Евангелия, и опущенные глаза Ники, не сказавшей и пары фраз с того момента, как они сели за стол, окончательно испортили ему настроение. После десерта он, извинившись перед супругами Дансени и «мистером Сноу», отказался от кофе, попрощался с захмелевшим викарием и невозмутимым мистером Смоллеттом, и поднялся к себе.  
Том помог ему снять камзол и начал расстилать постель, но лорд Джон его остановил. 
– Спасибо, Том, ты можешь быть свободен, – сказал он, и камердинер, пожелав ему спокойной ночи, с поклоном удалился. 
Оставшись один, Грей подошёл к окну, раздвинул синие бархатные шторы и некоторое время смотрел на ущербную луну, висящую над далекими скалистыми холмами. Небо было ясным, однако ему показалось, что он слышит шум дождя – совсем как в ночь накануне похорон Дженивы, которую Грей провел возле её гроба. 
«Неужели это повторится?» – невольно поёжился лорд Джон, словно опять оказался в ледяной часовне рядом с кающимся Фрейзером. 
«Он каялся, считая себя виновником гибели Дженивы, поскольку она умерла при родах его сына. Если Изабель умрёт, то мне не в чем будет себя упрекнуть … – разве что в недостойных желаниях», – с внезапным стыдом подумал он. Мысль о том, что кончина супруги вернёт ему желанную свободу, только что мелькнувшая в голове Грея, и впрямь была недостойной, если не сказать – отвратительной.
Он быстро отошёл от окна и принялся кружить по комнате, борясь с желанием что-нибудь разбить. Бокалы, подсвечники, фарфоровые статуэтки на камине были чужой собственностью, да и со своими туалетными принадлежностями ему тоже не хотелось расставаться. 
Наконец, немного успокоившись, Грей остановился у секретера, где в папке из тиснёной кожи лежали подписанные им сегодня документы: конфиденциальное дополнение к брачному контракту, сам контракт и согласие на усыновление Вилли, которые после венчания вручил ему мистер Смоллетт.
«Нужно спрятать бумаги в какое-нибудь надёжное место», – подумал лорд Джон, и, поддавшись внезапному порыву, открыл секретер, достал оттуда письменные принадлежности, уселся за стол и вывел на чистом листе:

«Моя дорогая матушка, 
Надеюсь, вы с сэром Джорджем находитесь в добром здравии и не сердитесь на меня за то, что я так долго не писал вам лично».

Минни регулярно переписывалась со свекровью – в последнем послании, полученным ею в сентябре прошлого года, леди Стэнли сообщала, что они с детьми и слугами после бегства с Кубы благополучно добрались до Колоний и прибыли в Саванну, где к ним вскоре присоединился генерал, занявший должность советника губернатора.
Естественно, Минни показала Грею это письмо, прибавив, что в своём ответе сообщила леди Бенедикте, где сейчас находятся её сыновья, которые желают ей всего наилучшего. С ноября по март корабли не плавали через Атлантику, поэтому Грей не стал тогда писать матери, рассудив, что к марту его новости устареют. Но сейчас ему захотелось поделиться с ней всем, что случилось с ним за десять месяцев, прошедшие с момента их расставания в кубинской бухточке в начале июня прошлого года. 

«Хочу сообщить вам, что мой старший брат и ваш сын Харольд вернулся в Англию, и мы начинаем готовиться к передислокации – хотя нам до сих пор не известно место нашего будущего назначения …»

Он остановился, прикусив кончик пера. Минни – или Хэл наверняка более подробно проинформируют её о своих семейных или служебных делах. Нужно было переходить к сути.

«У меня всё в порядке – и даже лучше, поскольку в моей жизни произошло очень важное событие. Я встретил замечательную девушку – мы с ней обручились и собираемся оставаться вместе до конца своих дней. Думаю, когда вы познакомитесь, то непременно подружитесь, так как на мой взгляд вы с ней очень похожи …»

Стук в дверь заставил Грея отложить перо.
– Да, войдите, – сказал он, вставая. Дверь медленно распахнулась и на пороге появилась леди Дансени.
– Прошу прощения, лорд Джон, я вам не помешала? – с некоторым смущением произнесла пожилая дама, входя в комнату.
– Нет, что вы, мадам, пожалуйста, проходите. Чем могу быть вам полезен? – ответил Грей, поспешно надевая камзол. – Прошу вас, присаживайтесь.
– Могу я попросить вас, лорд Джон, – она опустилась на стул, комкая в руках платок, – чтобы вы … 
– Да, леди Луиза? – видя, что она смешалась, мягко спросил Грей.
– Я прошу вас провести эту ночь в комнате моей дочери, – выпалила она. – Я не прошу вас нарушать соглашение – просто посидите рядом с Изабель или поспите на кушетке, я велела отнести туда несколько подушек и лишнее одеяло – но слуги… мы должны соблюсти все формальности…

– А как же соглашение о том, что в течение года вы не будете объявлять о … о нашем браке? – не удержался от резкого замечания Грей. Именно этот пункт он добавил в приложение к контракту.
– Мы выполним все ваши условия, лорд Джон, однако мы должны быть уверены, что, если Изабель … нас покинет, ваш брак никто не сможет оспорить, – решительно произнесла она, взглянув прямо ему в глаза.
– Хорошо, мадам, – ответил он, поражённый силой воли и самообладанием этой женщины. – Я буду у вашей дочери – точнее, у леди Джон, через … через полчаса.
– Благодарю вас, мой дорогой … сын, – встав с места, пожилая леди, протянув Грею руку, которую он с почтением поцеловал, а затем покинула его комнату. Проводив даму до двери, лорд Джон со вздохом вернулся к столу, спрятал письмо в секретер, и вышел в коридор в тот момент, когда часы на каминной полке пробили половину десятого.
Но, прежде чем отправиться в спальню «супруги», он зашёл к Нике, чтобы рассказать ей о просьбе леди Дансени.
– Конечно, Джон, надо так надо, – отрешенно произнесла девушка, машинально вертя на пальце кольцо с изумрудом, которое она не надевала с момента их прибытия в Хелуотер. Очевидно, после сегодняшней церемонии ей захотелось увидеть знак его любви, понял Грей, и нежно взял её за руку.
– Дорогая, поверь, кроме тебя мне никто не нужен, – сказал он, привлекая Нику к себе. Она нежно погладила его по щеке и покачала головой.
– Дело совсем не в этом, Джон. Я … я знаю, ты настоящий джентльмен, человек, у которого всё прекрасно – и лицо, и одежда, и душа, и мысли, а я … я совсем другая. Я … стараюсь быть такой же благородной, как и ты, но у меня это не получается…
– Нет, нет, дорогая, – попытался успокоить расстроенную девушку Джон. – Ты ведёшь себя безупречно, но явно преувеличиваешь мои физические и нравственные качества. Поверь, тебе совершенно не в чем себя упрекнуть …
Она криво усмехнулась и покачала головой.
– Нет, Джон, ты не понимаешь. Я … я очень хочу, чтобы мои лекарства помогли Изабель выздороветь, – и одновременно надеюсь, что она… Теперь ты видишь, что я настоящий монстр?
Грей взял девушку за подбородок и несколько мгновений вглядывался в её расстроенное лицо с грустными зелёными глазами, в уголках которых поблёскивали слёзы.
– Поверь, дорогая, если ты даёшь Изабель лекарства, которые могут вылечить эту болезнь, и стыдишься своих случайных мыслей, то ты вовсе не монстр. Важно лишь то, что мы делаем, а не то, что думаем в минуту слабости или раздражения.
Ника часто заморгала, глаза стали ярче, на губах появилась робкая улыбка.
– Спасибо за доверие, Джон. Я сделаю всё, чтобы поставить её на ноги – но, если в ближайшие дни улучшения не наступит … – хотя я об этом уже говорила.
Грей обнял её и прижал к груди.
– Прошу тебя, успокойся, не зря же говорят: делай, что должно, и будь, что будет.
Она усмехнулась.
– Да, верно. Ничего не бойся, ни о чем не жалей, делай, что должен, и будь что будет. Я рада, что мы с тобой поговорили об этом Джон.
– Я тоже, – ответил он, немало удивленный её интерпретацией масонского девиза, слышанного им когда-то от Гарри Кворри: «Fais ce que dois, advienne, que pourra^[1]». – Прости, мне пора. Спокойной ночи и до завтра, дорогая.

[1] Fais ce que dois, advienne, que pourra (франц.) — Делай, что должно, и будь, что будет – девиз масонской степени «рыцарь кадош», или прославленный и великий командор белого и чёрного орла.

– И тебе спокойной ночи, Джон, – ответила она, провожая его до двери.

Грей оставался в спальне Изабель до утра, пока его не разбудил стук в дверь – к концу ночи он всё-таки заснул на кушетке. Отбросив одеяло, он накинул баньян, в полумраке добрался до двери и распахнул её, не подумав о том, что совсем не похож на молодого супруга, только что покинувшего брачное ложе, поскольку был в рубашке, бриджах и чулках.
– Доброе утро, дорогой лорд Джон, простите за столь ранний визит, – произнесла леди Дансени, и Грей, пробормотав ответное приветствие, отступил в сторону, пропуская пожилую даму в комнату. – Я пришла навестить Изабель, вы не против? Как она себя чувствует?
– Э-э, кажется с ней всё в порядке, – промямлил Грей, ощутив внезапный прилив паники – что, если Изабель умерла, пока он спал?
Тем временем леди Дансени отодвинула одну из оконных портьер и, подойдя к кровати, осторожно коснулась руки дочери. К облегчению лорда Джона, Изабель вздохнула и повернула голову на бок.
– Не могли бы вы пригласить сюда доктора Сноу и горничную … вашей супруги, лорд Джон? – произнесла леди Дансени, бросая на него быстрый взгляд.
– Конечно, мадам. – Грей поклонился и отправился выполнять просьбу тёщи, которая почему-то не пожелала вызвать горничную сама, хотя для этого было достаточно дёрнуть за ленту звонка у двери в спальню. Значит, ей нужно было остаться в комнате одной, думал Грей, шагая по коридору, и только у дверей Ники понял, что она задумала.
«…мы должны быть уверены, что ваш брак никто не оспорит …»
«Что ж, de duobus malis minimum eligendum – из двух зол лучше выбрать меньшее», – пожал плечами он, стучась в комнату «доктора Сноу».
– Сейчас, подождите минутку, – послышалось из-за двери, и действительно, спустя минуту Ника появилась на пороге в знакомом халате и небрежно повязанном галстуке, скрывавшем её высокую шею.
– Не волнуйтесь, с Изабель всё в порядке, – быстро произнёс он, глядя в её напряжённое лицо. – Позвольте мне войти, я сейчас вам всё объясню.
Ника отступила в сторону, пропуская его внутрь, и Грей, пожелав ей доброго утра, объяснил, что пришёл по поручению леди Дансени.
– Хорошо, Джон, я только оденусь и возьму лекарства, – сказала она, глубоко вздохнув. – Подожди меня в коридоре, хорошо?
Но, прежде чем он сделал шаг к двери, Ника внезапно крепко обняла Грея, прижавшись к нему всем телом, а затем быстро отпрянула назад и скрылась за небольшой ширмой.
Через несколько минут они уже были в комнате Изабель – Ника поспешила к больной, а Грей потянул за ленту звонка, решив, что это самый простой способ отыскать горничную. И оказался прав: горничная тут же появилась, отдёрнула шторы и добавила дров в камин, пока «доктор Сноу» с помощью странного стеклянного цилиндрика с иглой на конце вводил в руку своей пациентке какую-то жидкость.
– Спасибо, доктор, надеюсь, ваше лекарство мне поможет, – со слабой улыбкой прошептала Изабель.
– Конечно, дорогая, – опередила «доктора» леди Дансени. – Мы все в этом уверены, правда, лорд Джон? – произнесла она, бросив умоляющий взгляд на Грея, чтобы тот подтвердил её слова.
Он постарался успокоить Изабель, пожелал ей скорейшего выздоровления, и, поцеловав на прощание исхудавшую руку больной, с облегчением покинул её спальню.

Атмосфера в доме немного разрядилась – добившись своего, хозяева повеселели и за завтраком изо всех сил старались развлечь зятя: леди Луиза рассказывала о забавных проделках Вилли, а виконт – о своих планах по увеличению доходов от поместья и о необходимости сменить управляющего имением юного лорда Рэнсома.
– Понимаете, лорд Джон, мистер Эндрюс уже немолод, он занял эту должность ещё при седьмом графе Элсмире, дедушке Вилли по отцовской линии, – с энтузиазмом вещал лорд Дансени. – Конечно, теперь собственность Вилли – ваша забота, но я могу порекомендовать вам порядочного человека из местных – если, конечно, вы не захотите прислать сюда кого-нибудь из Лондона…
– Благодарю за совет, лорд Уильям – ваша помощь мне очень пригодится, – вежливо ответил Грей. Ему совершенно не хотелось присылать в Озёрный край управляющего из Лондона – человека, у которого в столице наверняка найдутся знакомые или родственники – те, с кем он может невзначай поделиться информацией о семейном положении своего нанимателя. Слуги знали о своих хозяевах намного больше, чем те могли себе представить, а слухи в современном обществе распространялись быстрее пожара во время засухи.
– Как ваша рана, леди Дансени, не беспокоит? – поинтересовалась Ника у своей соседки по столу. – Если кровотечение возобновится, мне придётся наложить вам швы …
– О, пустяки, это просто царапина, – быстро ответила пожилая дама, покосившись на свою левую ладонь, аккуратно перевязанную белой тканью. – Я случайно поранилась, когда разбила стакан сегодня утром у себя в комнате – ах, нет, это произошло в комнате леди Джон, как раз перед тем, как вас привел туда её супруг.
«Ну, конечно, случайно – чтобы испачкать кровью постельное бельё Изабель, пока я ходил за свидетелями – горничной и доктором», – усмехнулся про себя Грей, обменявшись взглядами с Никой. Та утвердительно кивнула – не столько своей собеседнице, сколько ему. К счастью, его возлюбленная оказалась женщиной без предрассудков, свойственных представительницам её пола. Она сразу поняла, какие цели преследовала мать новобрачной. Сложившаяся ситуация постороннему могла показаться комичной или даже абсурдной, с определённой долей цинизма подумал Грей.
После завтрака он навестил Изабель – при свете дня и без косметики бедняжка выглядела ужасно бледной и истощённой, однако старалась улыбаться, и Грей невольно восхитился её мужеством.
– Поправляйтесь скорее, моя дорогая – на улице стоит отличная погода, и я намерен устроить в саду праздник в вашу честь, на котором вы просто обязаны присутствовать, – ласково сказал лорд Джон и, посидев у её кровати ещё несколько минут, отправился к себе.
Он собирался переодеться, чтобы отправиться с Никой на верховую прогулку, однако в комнате Том вручил ему записку от «мистера Сноу».

«Милорд,
Пока всё спокойно, я собираюсь немного порисовать снаружи – здесь отличные пейзажи, а здание – просто шедевр. А покататься верхом мы можем после ланча, если вы не против, конечно.
Н.С.»

Грей невольно вздохнул – ему хотелось как можно скорее «покататься верхом» с Никой, чтобы ободрить девушку и на деле доказать, что его чувства к ней остались прежними. Сменив обувь и накинув плащ, он вышел на улицу и скоро отыскал её на террасе с восточной стороны особняка. Сидя на маленькой скамейке у самой балюстрады, она увлечённо рисовала украшенный каменной резьбой фасад здания, напротив которого росли два раскидистых кедра, чьи ветви нависали над террасой, достигая окон двух верхних этажей. Здесь почти не было ветра, и через несколько минут Грей, с интересом наблюдавший за движениями карандаша в руках художницы, снял плащ и бросил на парапет рядом с собой. Ему хотелось погладить девушку по спине, прикоснуться к волосам, но он вынужден был ограничиться ласковыми словами и комплиментами в адрес её работы.
Она улыбнулась и продолжила рисовать.
– Здесь очень красиво, Джон, – старинный особняк, вековые деревья, заброшенный парк и окрестные горы – жаль только, что на них почти нет леса.
– Ты ещё не видела здешних озёр, дорогая, – сказал он, облокачиваясь на балюстраду. – Особенно хорошо они смотрятся в июле, когда холмы вокруг них покрыты цветущим вереском.
– Жаль, что я этого не увижу, – после небольшой паузы ответила она. – Нас ведь не будет здесь в июле, верно?
– Да, дорогая, – кашлянув, ответил Грей. – В любом случае, в первых числах апреля я должен вернуться в полк. Каково сейчас состояние леди … Изабель?
Ника вздохнула и отложила карандаш.
– На мой взгляд, её состояние можно назвать тяжёлым, но стабильным. Думаю, если в течение двух-трёх дней не произойдёт резкого ухудшения, то, скорее всего, она поправится. А может, и нет, – быстро прибавила девушка. – Моих лекарств хватит ещё на неделю, но я не знаю, что будет, когда она перестанет их принимать…
– Допустим, Изабель выздоровеет, – медленно произнёс Грей, решив обсудить эту малоприятную тему сейчас, а не во время их конной прогулки. – Ты обещаешь, что поедешь со мной к месту нашего нового назначения?
Ника подняла голову и с удивлением взглянула ему в глаза.
– Ну конечно поеду! Знаешь, теперь я согласна на должность ассистента вашего хирурга, хотя есть риск того, что он может меня разоблачить, – ведь нам придётся довольно тесно общаться во время работы …
– Думаю, так или иначе мы решим этот вопрос, – успокоил девушку Грей. – Я поговорю с Хэлом – возможно, мы вернёмся к варианту с патентом, или ты поедешь с нами в качестве моей невесты…
– Невесты? – изумлённо переспросила Ника. – Но как это возможно, если Изабель поправится? Или ты собираешься подать на развод? Это не навредит твоей карьере? И что будет с Вилли?
Помедлив, Грей рассказал Нике о том, что добавил в приложение к контракту ещё один пункт, согласно которому в течение года их с Изабель брак останется для всех тайной.
– Но это же не реально, – недоверчиво покачала головой девушка. – А как же слуги, священник, усыновление Вилли в конце концов?
Грей объяснил, что слуги будут молчать, как и преподобный, получивший щедрое пожертвование для своей церкви, а в Гербовой палате, как и в Палате пэров, у него есть друзья, которые без всякой огласки помогут узаконить усыновление Уильяма. Во всяком случае, он надеялся, что мистер Сэндз до сих пор пребывает в добром здравии, а граф Эдмунд Бэрдфорд не откажется посодействовать ему в этом деликатном деле.
— Значит, у нас есть целый год в запасе, – произнесла Ника, одарив Грея очаровательной улыбкой. – О таком можно только мечтать. Ты просто чудо, Джон.
Гей улыбнулся ей в ответ.
– Вы поедете со мной кататься после ланча, мистер Сноу? Я очень хочу показать вам Барнмур-Тарн: его берега покрыты лесом, который вы так любите …
– С превеликим удовольствием, мой лорд, – произнесла она, весело сверкнув глазами.