Глава двадцать четвертая. Альбигойская ересь.
За окном купейного вагона висел плотный туман, удивительным образом превративший его в старое зеркало. Изучать свой носик, который в последнее время стал огромным и нелепым, мне надоело, и я переключилась на разглядывание полочек, крючков, серых в зеленую полоску занавесок и бутылок с минеральной водой. Затем настала очередь царапин, оставленных корзинами для пикника на кожаных сидениях диванов и дядиных навощённых до блеска ботинок. После всего этого многообразия я приступила к исследованию собственных ногтей. Окончательно заскучав и зевнув пару раз, я прикрыла глаза и тут же увидела себя стоящей под величественной аркой Северного вокзала, в окружении спешащих на поезд пассажиров и покидающих перрон провожающих. Они словно муравьи бежали в разных направлениях, иногда сталкиваясь или просто цепляясь багажом и тут же бросая извинения вслед удаляющемуся оппоненту. Как-то раз я наблюдала странное явление, когда несколько сотен муравьев бежали по замкнутому кругу, вовлекая в свой «танец» всё больше и больше собратьев. Некоторые после многочасовых бегов не выдерживали и умирали. Лишь единицам удавалось вырваться из роя, остаться в живых и вывести из порочного круга своих собратьев. «Суета сует!» - произнес сквозь зубы дядя, специально замедляя шаг, словно не хотел становиться частью этого сумасшествия.
Поезд остановился. Прильнув к окну, я вновь увидела свое отражение, и только услышанные звуки помогли понять, что происходит снаружи: колокол, свисток, шипение, вода в бутылке качнулась, и, если бы не это событие, я бы никогда не ощутила, что движение поезда возобновилось. Дядя сложил газету, вытащил из саквояжа книгу в оранжевом переплете, напомнив мне о том, что произошло в последние несколько дней...
Кристоф Броссар походил на фокусника, достающего из шляпы белого кролика, только вместо животного в его руках оказался мятый платок выцветшего красного цвета. Он бережно разворачивал полотно на столе, мимолетно посматривая на дядю, словно боялся упустить возможность лицезреть восторг ученого, впервые прикасающегося к древней находке. Меня распирало от любопытства, и, не желая больше прятаться в дверном проеме, я подошла ближе. На мою персону не обратили внимания, и такое равнодушие было расценено как разрешение остаться. Сантиметр за сантиметром открывался узор, нанесенный на ткань умелыми руками вышивальщиц: равносторонний крест в окружении двух царственных лебедей, склонявших головы перед древним символом, а ниже шли ряды букв, вышитых золотой нитью. Взглянув на дядю, я поняла, что смысл текста ему понятен: он шевелил губами, а зрачки бегали по строчкам.
- Эта надпись - молитва…, или гимн… - произнес он и, схватив со стола карандаш, стал писать в записную книжку, которую всегда носил с собой, перевод. - На окситанском… Средневековый, но смысл можно понять, - уверенно бросил он и вновь погрузился в расшифровку текста.
Мы терпеливо ждали, Броссар был бледен и присел на стул, а я протянула руку и коснулась пальчиком маленькой, чудом сохранившейся потускневшей от времени жемчужины в короне белой птицы. Наконец, проверив ещё раз свою версию перевода, дядя прочел:
О, Дышащая Жизнь! Имя Твоё сияет повсюду!
Высвободи пространство, чтобы посадить твоё присутствие!
Представь в Твоём воображении Твоё «Я могу!» Сейчас.
Облеки Твоё желание во всякий свет и форму!
Прорости через нас Хлеб и Прозрение на каждое мгновение!
Развяжи узлы неудач, связывающие нас,
Как и мы освобождаем канатные веревки,
Которыми удерживаем проступки других!
Помоги нам не забывать наш Источник,
Но освободи нас от незрелости не прибывать в настоящем.
От Тебя возникает всякая Сила, Видение и Песнь
От собрания до собрания. Аминь.
Пусть наши следующие действия произрастают отсюда.
Идем к спасению с любовью и Мир следует за нами!Мне захотелось прочесть стих, так похожий на магический заговор, самой, чтобы визуальная картинка текста, как ладонь в глине, навсегда отпечаталась в памяти. Я протянула руку.
- Удивительно… и ни на что не похоже, – выдохнул Броссар. - Ритм напоминает «Отче наш», но смысл… другой. У меня за спиной будто крылья раскрылись, - задумчиво произнес месье.
- Возможно, мы не всё знаем об альбигойцах, а то, что нам известно, полуправда или вовсе ложь. Но если отбросить то, что кажется мне легендой и вымыслом, основа их миропонимания - это борьба двух непримиримых начал: Добра и Зла. Дух является творением Бога, а материя, осквернившая и сковавшая Дух, создана Дьяволом, и человек – орудие в его руках. От того, кого ты будешь «кормить», зависит, на какой стороне окажешься. И заметьте, в их концепции никаких наместников на земле, никаких посредников. Города, в которых проповедовали «совершенные», по сути являлись общиной, где приветствовались - и были не просто словами - уважение к мужчине, к женщине, истинная свобода выбора; где проверенные веками обычаи согласовывались с законами природы, мужество стояло на страже вольности, не испорченность нравов и отрицание всякой роскоши наполняло сердца людей не страхом перед Богом, а безусловной любовью и счастьем. Такое общество кажется утопией, но если допустить, что оно возможно, то римская католическая церковь была обеспокоена таким соперником, ведь в первую очередь она теряла паству и доходы, с чем никак не могла смириться. Угроза была не шуточной, если священники, пусть и чужими руками, нарушили главную заповедь «Не убий!» Костры инквизиции… Эти бесконечные расправы на религиозной почве над неугодными.
- Банальное устранение соперника для присвоения имущества, как Вы считаете?
- Или столкновение двух социальных инстинктов. Самым агрессивным из них пропагандировались кастовость и доминирование одного человека над другим.
- А крестовые походы? Это вовсе геноцид над народами, так сказать, биологическая эволюция, естественный отбор. Только кого в результате такого отбора получила Европа? Если бы я не знал, к какому веку принадлежит эта находка, мог бы предположить, что гимн написали квакеры (quakers/квэйкерс — «трепещущие»). Милейшие люди…
- Да. Их доктрины похожи, за одним исключением: катары защищали себя и последователей с оружием в руках…
Дядя шагнул к сундучку и стал внимательно его осматривать: он прикасался к ржавым заклепкам, замкам, седым, затёртыми до блеска и покрытыми сколами и трещинами, доскам.
- Точно не помню, в какой рукописи сообщалось о том, что остатки альбигойцев присоединились к мистическому Ордену тамплиеров. В это утверждение слабо верится, потому что тамплиеры не были святыми. Работорговля расцвела с их «легкой» руки. Где Вы нашли этот сундук? Неужели…
- …В своем подвале, - ответил месье Броссар, не дав дяде договорить. – Избавлялся от рухляди и наткнулся на ящик. И в нем было кое-что ещё…
Мужчина с силой вдавил прямоугольную шляпку гвоздя, тем самым приведя в действие скрытый механизм. Подняв выскочившую со дна дощечку, закрывающую собой тайник, он вынул металлическую пластину размером чуть больше ладони и протянул артефакт дяде.
- Так хорошо сохранилась! Арабские цифры? Неужели координаты? - спросил дядя, исследуя подушечкой большого пальца точки, палочки и крючки, нанесенные по всей поверхности. - Качество гравировки отличное, пластина отполирована человеком и, конечно, временем.
- Да, доктор Бошан, и Вы первый, кому я показываю её. Много часов ушло на то, чтобы понять, что это цифры, а затем разгадать их значение, но я не жалею о потраченном времени. Мне удалось, я бы даже сказал, посчастливилось прикоснуться к в сокрытой в них тайне.
Он встал и развернул на столе рулон полупрозрачной рисовой бумаги, расчерченной в клетку черной тушью, а под неё подложил карту. Аккуратно нанесенные на кальку условные знаки: треугольники, крестики, круги и снежинки - обрели названия.
- Не буду загружать вас геодезическими терминами и методикой пересчета координат из одной системы в другую, но обратите внимание, Ламберт, как легли искомые точки… Вот эта снежинка - крепость Монсегюр, последний оплот катар. Другие тоже средневековые крепости, ранее принадлежащие Ордену, а ныне в основном это частные замки… Кресты обозначают аббатства и монастыри. Среди них есть действующие католические, такие как Сент-Марсьяль, Миси, Сен-Виктор, но есть и руины, сошедшие с картин Пиранези. Нам говорят, что их разрушили во время французской революции, но я считаю, что историки ошибаются.
Месье Броссар сменил диспозицию и продолжил пояснение.
- Треугольники - это пирамиды… Вы слышали, что и во Франции есть пирамиды? Я нашел их, но это случилось потому, что я знал, где искать.
У меня зачесались уши, я точно знала, что в такие минуты испытывает археолог.
- А круги? – нетерпеливо спросил дядя.
- Древние капища язычников или друидов, как их называют сейчас. Хотя у меня появилась одна из версий их истинного назначения, но сейчас не об этом. Двойные окружности – зольники. Ну, Вы понимаете, - произнес месье Броссар и многозначительно посмотрел на дядю, а потом на меня. - Крестьяне используют эту почву как удобрение. Они огромные.
Много позже я узнала, что зольниками называли курганы, образовавшиеся на местах сожжения останков умерших людей и животных.
- Черт, да тут, я вижу, не только Франция! Вы побывали в Каталонии! А это… Италия? – воскликнул дядя Лэмб и с восхищением посмотрел на француза.
- Да. Я отнесся с серьезностью к исследованию этих территорий. А взгляните, как расположены все объекты… Строго по линиям… Так…, так, - прикладывал он линейку, показывая направление вектора, - и в итоге получаем правильные фигуры. И все примыкают сторонами одна к другой, образуя сеть.
- Что думаете об этом? – спросил дядя.
- Я побывал в каждом из этих мест, общался с местными жителями. Кое-что они нашептали мне. О многом сам догадался. Все обители, принадлежащие раньше «добрым людям», сейчас собственность Ватикана, а эти ребята где попало не поставят даже сарай. Про пирамиды крестьяне стараются не говорить, но знают, что они есть. А вот кругов и капищ сторонятся. Один старик рассказал, что в юности встретил на том холме фею. Попалась мне книга, называется «Заря астрономии». Автор Локьер. В ней он предположил астрономическую ориентацию сооружений Египта, Греции, Ближнего Востока и, кстати, это касается и Британии. Думаю, во Франции мы имеем дело с тем же самым принципом. Но я пока не могу это утверждать, так как только приступил к изучению сего вопроса. Вот выздоровею и продолжу… А вот этот труд появился не так давно, - Броссар подошел к полке и взял в руки тонкую книжицу в мягкой оранжевой обложке. - Автор выдвигает занимательную гипотезу возникновения каменных кругов, и его точка зрения необычна, но всё же заслуживает внимания. Интересуетесь фантастическими теориями? – произнес он и протянул книгу дяде. Обложка сообщала имя автора - Уоткинс А. - и название «Древний прямой путь».
- Совсем забыл… - Броссар взял табличку из рук дяди и показал пальцем в крайний столбец. - Обратите внимание на эту колонку… Отметки показывают высоту над уровнем моря. В горах, с небольшой погрешностью, они совпадают с современными. Несколько объектов «утонули» в озерах, и я их не смог исследовать, но вот эти, - Броссар пару раз ткнул пальцем в карту, - имеют отрицательные отметки. Получается, что искомые точки находятся под землей?
- Катакомбы? Вы думаете, это возможно? - дядя запустил пальцы в волосы и взъерошил их.
- Я даже не сомневаюсь в этом. Кем бы ни был хозяин сундука, он хранил не золото, а тайные знания, информацию.
- Опасную информацию. Вам следует быть очень осторожным, Кристоф. За ней могут прийти наследники владельца или его оппоненты. Могу я, с Вашего позволения, зарисовать вот этот участок? Собираюсь посетить его в скором времени, может повезет, и увижу воочию стены замков и волшебные холмы, - улыбнулся дядя.
- О, Компьенский лес. Жуткое место, скажу я Вам…
- Так, так, так… - раздался звонкий голосок Кристины, - я считала, что папа в постели, а он читает лекцию по картографии?
Она подошла к отцу и поставила на стол стакан с микстурой.
- Лекция занимательная. Правда, Клэр? - дядя Лэмб посмотрел на меня и подмигнул. - Кики, твой папа мог бы преподавать в университете.
- О, нет, друзья. Я одиночка и социофоб. Думаю, что теперь, когда у меня есть дочь, которая, я надеюсь, нуждается во мне также, как я в ней, многое изменится. Время быстротечно, и проводить его наедине с собой опрометчиво.
- Не сомневайся папочка, я в тебе очень нуждаюсь, - произнесла Кики, приобняла отца и поцеловала его в щёку. – До полного выздоровления далеко, поэтому ты должен прислушиваться к моим советам и рекомендациям доктора. Договорились? – прощебетала она, поправляя воротник домашнего халата, и многозначительно посмотрела на нас.
- Мы уже уходим, - произнес дядя, пряча в карман записную книжку.
Он пожал месье Броссару руку и попросил его:
- Никому не рассказывайте о том, что узнали, даже на исповеди. Осторожность не помешает, тем более, что Вы теперь не одиноки.
- Я согласен с Вами и ещё раз спасибо, - улыбнулся француз. – Хочу отметить, что вы не похожи на англичанина. Те, кого знавал я, были чопорными, надменными, с консервативными имперскими взглядами. Вы больше похожи на француза. Стремление к социальному равенству свойственно скорее нам.
- Во мне есть немного французской крови, но дело не в этом, - смутился дядя и даже немного покраснел. – Я много путешествовал и знаком с людьми разного социального статуса. Кругозор и умение анализировать происходящее, проверять информацию и доверять только фактам позволяет иметь собственное мнение.
Кики провожала нас, сетуя на то, что Джумо, ушедший за покупками, не успел вернуться до нашего ухода. Она попусту переживала, потому что мы встретили его по пути к остановке трамвая. Джумо знал, что утром следующего дня мы отправляемся в Компьень, а затем в деревню Ла Бревьер, где сейчас отдыхала бабушка Анжелика со своим мужем Бернаром Монфором. Накануне мы получили письмо, где в завуалированной форме она высказывала своё огорчение по поводу того, что после столь долгой разлуки сын и внучка не горят желанием увидеть свою мать и бабушку. Улица шумела гудками машин, и я не слышала разговор мужчин, но поняла, что мажордом предупрежден о том, что месье Фаулер будет ночевать в особняке. «Чтобы соблюсти приличия», - пояснил дядя, и Джумо с ним согласился.
Я вздрогнула от прикосновения и, открыв глаза, увидела дядю Лэмба, севшего рядом.
- Спи милая, я как верный пес буду охранять твой сон, - произнес он и обнял.
- Я не сплю. Я размышляю. Как думаешь, мы должны рассказать про дедушку? Я не хочу врать…
- Хм. Правду говорить легко, но иногда знание истины может разрушить чью-то жизнь. Не будем спешить.
- Ты так считаешь? Хорошо, – согласилась я. – Расскажи что-нибудь… Кстати, у твоей истории про Имхотепа есть продолжение?
- Есть. Хочешь послушать сейчас?
Я кивнула.
- Ну, поехали. Прошли десять долгих лет, но Имхотеп трудился за десятерых и не заметил, как они пролетели. Он подошёл творчески к исполнению поставленной перед ним задачи: сконструировал и установил стеллажи, разместил на них все находки, методично изучая каждую, создавая каталог и картотеку предметов. Многие на его взгляд были бесценны. Куча хлама превратилась в настоящую библиотеку. Правитель был восхищен проделанной работой и оценил старания, утвердив его в должности советника-смотрителя библиотеки. Затем Имхотеп удостоился чести сопровождать Джосера во время утренних прогулок, которые со временем стали пробежками, кстати сказать, наш герой собственным примером приобщил царя к занятиям гимнастикой. Фараон, как ты помнишь, не был слабаком, но на себе почувствовал пользу упражнений. Только не думай, что Имхотеп перестал лечить людей, - сказал дядя, предупредив мой вопрос. – Новые знания, почерпнутые из книг, позволили ему реже прибегать к хирургическим операциям. Это были даже не книги, а обрывки страниц, крупицы былых знаний, упоминания, свидетельства очевидцев или записанные невеждами слухи о «ритуалах», возвращающих здоровье и даже жизнь. Однажды царь отправился в экспедицию в отдаленную провинцию своего государства. Имхотеп сопровождал его, но не подозревал о цели путешествия до той минуты, когда в один из вечеров правитель поведал ему легенду о Девяти книгах. В ней говорилось об Императоре, который после очередной победы увидел поле битвы, раскаялся и осознал, что человечество способно уничтожить само себя, если в его руках окажется смертельное оружие. И тогда он повелел создать тайный совет из девяти мудрецов, у которых была задача всячески препятствовать технологическому прогрессу до того времени, пока человек не воспитает в себе духовность. Если перевести на современный язык, то он надеялся на то, что когда-нибудь человек поймет, что такое гармония, баланс, равновесие во всех сферах жизни и будет стремиться к ним. Процесс не быстрый, поэтому все знания должны быть сокрыты. Ни один из Девяти главных хранителей не знал в лицо остальных членов совета…
- Они скрывали лица?
- Возможно только когда собирались вместе. Но каждый из мастеров имел единомышленников, ученых-магов в определенной области знаний. Собранные на тот момент воедино открытия прежней цивилизации были оформлены в Девять Великих Книг и сокрыты в тайниках. Первая книга повествовала о психологии толпы и способах воздействия на массы. Вероятно, она одна из самых опасных, если не самая опасная, потому что позволяет контролировать весь мир. Вторая книга посвящена нервной системе человека. В книге содержится информация о различных способах исцеления и… убийства. В ней подробно описано, как контролировать в организме течение нервных токов, как убивать и оживлять человека одним лишь касанием.
«Дедушка лечил прикосновением!» - вспомнила я, но промолчала.
- В третьей собрана информация о микро- и макромирах. Ты подрастешь и узнаешь, сколь большое количество микроскопических существ окружает нас. В четвертой содержатся знания по химии, описание свойств металлов и их трансмутации. Книга пятая описывает земные и внеземные способы связи. Возможно, речь идет не о телефоне и телеграфе, а о чем-то нам неизвестном. Шестая посвящена гравитации. Ох! Как же я понимаю желание человека оторваться от земли и летать как птица. Нам непременно нужно полетать на самолете! Седьмая посвящена Свету как явлению – солнечный, электрический, свет звезды и другие излучения. Восьмая книга содержит информацию о законах развития космоса. В этой сфере человечество почти младенец, и полет на Луну кажется несбыточной мечтой. Девятая книга посвящена социологии и сообщает о законах эволюции общества, позволяет предвидеть зарождение, стадии развития и угасания цивилизаций.
Завладевшие подобными тайными знаниями могли бы достигнуть невероятного влияния на людей, не подозревающих о воздействии, оказываемом против них. От себя предположу, что упоминания о изумрудных и золотых пластинах, на которых записаны наставления человечеству, не случайны. Вероятно, они отголоски Девяти Книг. Так вот. Правитель Египта привел малочисленный отряд верных подданных в сердце пустыни, где Имхотеп увидел древние руины, когда-то засыпанные песком, а после очередной бури открывшие себя миру. Именно в этом городе Джосер нашел Вторую книгу. Догадывались ли жрецы о её существовании? Может и так, но вера в избранность, кастовое различие людей, предназначение и судьбу закрывали их рты печатью страха. В отличие от них мозг Имхотепа не был отягощен предрассудками, им двигала жажда познания природы вещей. Так чужак стал для царя «подарком» небес, правой рукой, проводником идей и помощником.
- Он стал хранителем Книги? – спросила я, забегая вперед. Упоминание о городе в пустыне выхватило из памяти Таминзу и то, что она мне показала.
- Да. Хранителем на долгое время.
- И никто не узнал о её существовании?
- Конечно, бывали утечки информации, но понимаешь ли, в мире, как в паутине, паук знает всё и реагирует молниеносно. Как бы то ни было, Джосер продолжал открывать Имхотепу тайны подземных хранилищ. Он делал это случайно, мимоходом. Очередная дверь, на которую Имхотеп обратил внимание, была гигантской. «Что за ней?» - спросил он правителя. «А ты готов остаться ещё на пять лет?» - прозвучал встречный вопрос. «Да» - ответил знахарь. «Прошлое» - сообщил правитель, и как ты уже догадалась, Имхотеп остался ещё на пять лет.
Солнце брызнуло в глаза лучами, заставив меня на секунду зажмуриться. Туман рассеялся, будто отвечающий за погоду Дух быстрым движением сдернул с поезда серое покрывало. Дядя посмотрел на часы.
- Через семь минут будем на месте.
Поезд замедлился, и, подавая предупредительные гудки, стал вползать между платформами. Небольшое выкрашенное в голубой с белым здание провинциального вокзальчика, с мытыми окнами, ажурными кованными скамейками и ящиками разросшейся лаванды напоминало очаровательную цветочницу, торгующую весной на Монмартре. Носильщик ловко укладывал на тележку наши вещи, а я оглядывалась по сторонам, ища знакомый силуэт. Заметив мою растерянность, дядя покрутил головой, дав понять, что встречать нас никто не будет.
- Месье Бошан! Месье Бошан! – услышала я свою фамилию, непривычно произносимую на французский лад. К нам широким шагом приближался, приветственно помахивая шляпой, пожилой сухопарый мужчина в высоких сапогах, покрытых свежей грязью. – Месье, мадемуазель, - поклонился он, - господин Монфор прислал за вами экипаж.
- Чудесно! – воскликнул дядя. – Это спасение!
И это действительно было спасение. Я уже представляла лошадей и старинную карету, трясущуюся по разбитой дороге, тучи комаров и мошек, атакующих нас, но вместо конного экипажа на площади стоял роскошный автомобиль марки Rolls-Royce с серебристой фигуркой полуодетой нимфы.
- Чёрт, это великолепно! – как обычно не сдержал своих эмоций дядя и стал разглядывать маленькую скульптуру, укрепленную на капоте. – «Я - малютка, задорная фея…», - процитировал он строчку из стихотворения Монтегю. – Что они там говорили? «Разумная скорость, грация и красота, ни капли вульгарности, фривольности и ража…» Что ж, проверим?! Светлячок, забирайся в машину. Нас ждут приключения!
Продолжение следует)))
Девчоночки, милые, во вторник 28.04 всё будет )))
Очень интересно, жду следующую!
), но всё прочла и ответные пожелания здоровья, счастья и благоденствия каждой из вас отправила мысленно 
... Что происходит, не понимаю...
за 
