19:19 И шелест книг меня манит, в мир Чужестранки увлекая... Выпуск №37 | |
 Дорогие Чужестраночки. Предлагаем вам на прочтение сладкие отрывки из 9 книги "Иди скажи пчелам, что я ухожу". Книга еще пишется. Автор, Диана Гэблдон, дразнит своих поклонников и иногда публикует небольшие отрывки на своей странице в facebook. С переводом этих отрывков мы и хотим вас познакомить. Перевела их пользователь нашего сайта Eugenia Dimant.  Клэр и Джейми - Ложись, - твердо сказала я и показала на свои колени. - Нет, со мной всё п... - Мне всё равно, прекрасно с тобой или нет, - сказала я. – Я сказала, ложись! - Мне надо рабо... - Ты через минуту рухнешь ничком, - сказала я. - Ложись. Ко мне. На колени. Он открыл рот, но приступ боли заставил его закрыть глаза, и он не cмог найти слова, чтобы продолжать спорить. Он сглотнул, открыл глаза и очень осторожно сел рядом со мной. Он дышал медленно и поверхностно, как будто опасаясь, что от глубокого вздоха ему может стать еще хуже. Я встала, взяла его за плечи и бережно повернула так, чтобы я могла дотянуться до его косички. Я развязала ленточку и расправила густые пряди темно-рыжих волос. Они до сих пор все еще были рыжими, хотя в них то тут, то там попадались белые нити. - Положи голову мне на клени, - снова сказала я, садясь и притягивая его плечи к себе. Он негромко застонал, но перестал сопротивляться и начал очень медленно опускать голову, пока я не почувствовала, что она тяжело покоится у меня на коленях. Я коснулась его лица, мои пальцы легко, как перышки, пробежали по его коже, нащупывая кости и впадины, виски и глазницы, скулы и челюсти. Потом я запустила свои пальцы в мягкую массу его теплых на ощупь волос и провела ими по коже его черепа. Он осторожно выдохнул, и я почувствовала, как его отпускает напряжение и всё тело расслабляется, становясь тяжелее. - Где болит? – прошептала я, очень легко проводя большими пальцами круги вокруг его висков. – Здесь? - Ага... но... – он поднял руку и положил ее на правый глаз. – Вот здесь... как будто стрела отсюда вонзается мне прямо в мозг. - Хм... – я осторожно провела большим пальцем по внешней части глазницы, а другой рукой скользнула ему под голову, пальпируя основание черепа. Я убрала руки, и он выдохнул. - Тебе не будет больно, - заверила я его, доставая банку с синей мазью. - Но сейчас болит, - сказал он и зажмурил глаза от нового приступа боли. - Я знаю. – я открыла банку, но дала ей постоять, чтобы острый запах перечной мяты, камфоры и зерен зеленого перца наполнил воздух. – Скоро тебе станет легче. Он не ответил, но пошевелился, чтобы устроиться поудобнее, когда я начала бережно натирать мазью его шею, основание черепа, кожу лба и висков. Я не могла накладывать мазь слишком близко к глазу, но чуть коснулась ею у него под носом, и он вздохнул медленно и глубоко. Я сделаю холодный компресс для этого глаза, когда закончу. Но пока... - Ты помнишь, - сказала я очень тихо и спокойно, - как ты мне когда-то рассказывал, как навещал Птицу, Поющую по Утрам, и как его мать пришла и начала расчесывать тебе волосы? - Ага, - сказал он после мгновенной заминки. – Она сказала... что вычешет змей из моих волос. – снова заминка. – И она это сделала. Конечно, он помнил – как помнила и я, что он мне тогда рассказал. Как она снова и снова нежно расчесывала его волосы, пока он рассказывал ей – на языке, которого она не знала, - о тяжести, которая лежала у него на душе. Его вина, его отчаяние... и забытые лица людей, которых он когда-то убил. Есть такая точка, где скула соединяется с верхней челюстью, там нервы часто воспаляются и вызывают болезненные ощущения... Да-да, вот здесь. Я мягко прижала к этой точке большой палец, и он ахнул и несколько напрягся. Я положила другую руку ему на плечо. - Ш-ш-ш... Дыши. Дыхание вырвалось из него с тихим стоном. Но он дышал. Я держала эту точку, нажимая сильнее, немного сдвигая палец, и через какое-то время почувствовала, что кожа в этой точке становится теплее, как будто тает от моего прикосновения. Он тоже это почувствовал, и его тело снова расслабилось. - Позволь мне сделать это для тебя, - тихо сказала я. Деревянный гребешок, который он сделал для меня, лежал на маленьком столике рядом с банкой мази. Я дотянулась до него, всё еще держа его плечо другой рукой. - Я... нет, я не хочу... Но я уже медленно вела гребешком по его волосам, деревянные зубья нежно касались кожи. Еще, и еще, и еще, очень медленно. Я довольно долго ничего не говорила. Он дышал. Теперь свет за окном стал густым, цвета меда из полевых цветов. А он, теплый под моими руками, тяжело лежал у меня на коленях. - Расскажи мне, - наконец сказала я шепотом, тихим, как ветерок за окнами. – Мне не надо этого знать, но тебе надо рассказать мне об этом. Скажи мне это на гэльском... или на итальянском или на немецком – на каком-нибудь языке, который я не понимаю, если так тебе проще. Но скажи. Его дыхание стало быстрее, и он снова сжался, но я продолжала расчесывать его волосы долгими равномерными движениями, они гладили его голову и превращали волосы в мягкую блестящую массу, лежащую на моем бедре. Через мгновение от открыл глаза, потемневшие и не до конца сфокусированные. - Сассенах? - тихо сказал он. - М-м-м? - Я не знаю никакого языка, который ты бы не понимала. Он еще раз вздохнул, закрыл глаза и нерешительно заговорил... так же тихо, как билось мое сердце. | |
|
| |
Внимание!Запрещено копировать и распространять материал без ведома администрации сайта.
Похожие новости:
Всего комментариев: 3 
0
Настоящая зрелая любовь, когда жена понимает мужа сердцем...
Спасибо за чудесный перевод!
0
