- Кто научил тебя так забрасывать удочку, Роджер Мак? - Его тесть снял рыбину, пока она все еще билась, и аккуратно стукнул ее о камень. - Я никогда не видел такой точности. Роджер скромно отмахнулся, но слегка покраснел от удовольствия, услышав такой комплимент; Джейми не так часто их произносил.

- Мой отец, - сказал он.

- Да? - Джейми выглядел очень удивленным, и Роджер поспешил поправиться.

- Я имею в виду преподобного. На самом деле он был мне двоюродным дедом. Вернее, мужем двоюродной бабушки.

- И всё равно он твой отец, - сказал Джейми и улыбнулся. Он взглянул на дальний конец заводи, где Жермен и Джемми ссорились, пытаясь выяснить, кто поймал самую большую рыбину. У них была приличная связка, но они не догадались держать свой улов по отдельности, поэтому не могли сказать, кто что поймал.

- Ты не думаешь, что тут есть какая-то разница, так ведь? Что Джем мой по крови, а Жермен по любви?

- Вы же знаете, что не думаю, - Роджер не удержался от улыбки, взглянув на обоих мальчиков. Жермен был на два года старше Джема, но невысокий и худенький, как и его родители. У Джема были длинные ноги и широкие плечи его деда - и отца! - подумал Роджер, расправляя собственные плечи. Оба мальчика были примерно одинакового роста, и сейчас у обоих волосы отсвечивали рыжим, багровые лучи заходящего солнца как будто подожгли белокурую шевелюру Жермена. - Кстати, а где Фанни? Она бы их помирила.

Фрэнсис было двенадцать лет, но иногда она казалась намного моложе - и часто гораздо старше. Она быстро подружилась с Жерменом и, когда Джем появился во Фрейзерс-Ридже, поначалу держалась с ним довольно настороженно, опасаясь, что Джем встанет между ней и ее единственным другом. Но Джем был открытым и добродушным мальчуганом, а Жермен знал об отношениях между людьми больше, чем знает средний одиннадцатилетний бывший карманник, и вскоре всю троицу можно было видеть всегда вместе, когда они, хихикая, исчезали в кустах, направляясь по каким-то своим таинственным делам, появляясь только к концу сбивания масла - слишком поздно, чтобы помочь, но как раз вовремя, чтобы получить стакан свежей пахты.

- Ох, у бедной девочки сегодня ночью начались месячные, - Джейми поднял одно плечо, выражало одновременно признание ситуации, сочувствие и покорность судьбе. - Она не слишком хорошо себя чувствует.

Роджер кивнул, продевая кукан через темно-красную жаберную щель рыбины. Он знал, что имел в виду Джейми. Появление Джема не повлияло на дружбу Фанни и Жермена, но это событие могло... Могло повлиять или бесповоротно изменить ее, что в случае с Фанни привело бы к такому же результату. Но тут уже ничего нельзя было поделать, и ни один из них больше ничего об этом не говорил.

Солнце уже низко опустилось за деревья, но форель еще клевала, вода в речке ходила пестрыми кругами и временами вскипала выпрыгивающей рыбой. Пальцы Роджера на мгновение сжались на удочке, искушение было велико... но у них уже было достаточно рыбы и на ужин, и на завтрак на следующее утро. Ловить больше смысла не было, в холодном погребе уже стояло с десяток бочек копченой и соленой рыбы, а свет угасал. Но по Джейми не было видно, чтобы он собирался уходить. Он сидел на удобном пне, босой, одетый только в рубашку, его старый охотничий плед лежал на земле позади него; это был теплый день для (сентябрь, октябрь? – прим. Дианы), и его благоухание еще чувствовалось в воздухе. Он взглянул на мальчиков, которые уже забыли про свой спор и вернулись к своим удочкам, сосредоточенные, как пара зимородков.
Джейми повернулся к Роджеру и произнес будничным голосом:

- Есть ли у пресвитериан таинство исповеди, mac mo chinnidh?

Сначала Роджер ничего не ответил, озадаченный как вопросом, так и его непосредственными последствиями, а также тем, что Джейми обратился к нему "сын моего дома", что случилось только один раз, когда вызывали кланы на горе Геликон много лет назад.

Но вопрос сам по себе был прямой. И он на него так же прямо ответил:

- Нет. У католиков существует семь таинств, но пресвитериане признают лишь два: крещение и вечерю господню (тайную вечерю). - И он бы на этом остановился, но вывод из этого вопроса был предельно ясен.

- Джейми, есть что-то такое, о чем вы хотите мне рассказать? - Он подумал, что называет своего тестя "Джейми" в лицо, наверное, всего лишь второй раз. - Я не могу дать вам отпущения, но могу выслушать.

Он не мог бы сказать, что до этого в лице Джейми было какое-то напряжение.  Но теперь его лицо расслабилось, и разница была настолько заметна, что его собственное сердце раскрылось навстречу этому человеку, готовое ко всему, что бы он ни сказал. Или так ему казалось.

- Да, - голос Джейми прозвучал сипло, и он прочистил горло, несколько застенчиво наклонив голову. - Да, это тоже подойдет. Ты помнишь ту ночь, когда мы освободили Клер из рук бандитов?

- Я это вряд ли когда-нибудь забуду, - сказал Роджер, глядя на него в упор. Он бросил взгляд на мальчиков, но они все еще удили рыбу, и он снова перевел взгляд на Джейми. - А что? - настороженно спросил он.

- Ты был рядом со мной в конце, когда я свернул шею Ходжпайлу и Йен спросил меня, что делать с остальными? И я ответил: "Убей их всех".

- Был. - Да, он там был. И не хотел к этому возвращаться. Три слова - и всё это вернулось, вынырнуло из памяти и отозвалось мгновенным холодом в его костях: черная ночь в лесу, сухой жар от костра, обжигавший ему глаза, леденящий ветер и запах крови. Гром барабанов - его bodhran (шотландский барабан), отдающийся в его руке, еще два позади него. Крик во тьме. Внезапный блеск глаз и ощущение сжавшегося желудка, когда проломился череп.

- Я убил одного из них, - резко произнес он. - Вы знали об этом?

- Я не видел, как ты это сделал, - сказал он. - Но достаточно было увидеть твое лицо на следующий день.
- Я не удивляюсь, - горло Роджеру сжало так, что слова едва протискивались сквозь него. Он был удивлен, что Джейми заметил это - что он вообще мог в тот день замечать кого-либо, кроме Клер, после того, как всё закончилось. Он снова видел
ее, стоящую на коленях над ручьем, когда она пыталась вправить свой сломанный нос, глядя на свое отражение в воде, и кровь стекала вниз по ее избитому, в синяках и ссадинах обнаженному телу... эта картина вновь вернулась к нему с силой удара прямо в солнечное сплетение.

- Никогда не знаешь, как это будет, - Джейми поднял одно плечо и снова его опустил; он потерял шнурок, которым были завязаны его волосы, видно, он где-то зацепился за ветку, и густые рыжие пряди шевелились на вечернем ветру. - Я имею в виду такую схватку. Что помнишь, что нет. Но я помню всё, что было в тот день... и следующий день тоже.

Роджер кивнул, но ничего не сказал. У пресвитериан действительно не было таинства исповеди, и он скорее жалел, что его не было. Полезно было бы иметь при себе такую вещь. Про запас. Особенно, подумал он, если вы ведете такую жизнь, как Джейми Фрейзер. Но любой священник знаком с потребностью души высказаться и быть услышанной, и это он мог ей дать.

- Да, думаю, вы помните... - сказал он. - Но вы жалеете об этом? Что сказали своим людям убить их всех.

- Ни секунды! - Джейми бросил на него короткий, свирепый взгляд. - А ты жалеешь о своем участии в этом (что участвовал в этом)?

- Я... - Роджер вдруг замолчал. Но не потому, что не думал об этом, но... - Я жалею, что мне пришлось это сделать, - осторожно сказал он. - Очень жалею. Но я уверен, что должен был это сделать.

Джейми выдохнул с облегчением.

- Ты, конечно, знаешь, что Клер была изнасилована, - это был не вопрос, но Роджер кивнул. Клер не говорила об этом... даже с Брианной - но ей и не надо было...
- Человек который это сделал, не был убит той ночью. Она его увидела живого-здорового, месяц назад, на фактории Бёрдсли.

Вечерний ветерок вдруг стал почти ледяным, но волосы на руках у Роджера поднялись не из-за этого. Джейми всегда выражался очень точно - и он начал этот разговор со слова "исповедь". Роджер не спешил с ответом.
- Я не думаю, что вы хотите узнать мое мнение о том, что вам надо с этим делать.

Какое-то время Джейми сидел молча, темный силуэт на фоне пылающего неба.

- Нет, - тихо сказал он, - не хочу.

- Дедушка, смотри! - Джем и Жермен продирались сквозь кусты и камни, каждый с низкой сверкающей форели, с которой на их штаны капали капли крови и воды, а раскачивающиеся рыбины отливали бронзой и серебром в последних лучах света.

Роджер на мгновение отвернулся от мальчиков - как раз вовремя, чтобы поймать блеск в глазах Джейми, который оглянулся на мальчиков, и свет, внезапно упавший на его лицо, высветил беспокойный внутренний взгляд, который мгновенно исчез, когда он улыбнулся своим внукам, протянув к ним руку, чтобы полюбоваться их уловом.

- Господи Иисусе, - подумал Роджер. Он чувствовал, как будто в это мгновение электрический заряд пронзил его грудь, краткий, но испепеляющий. Хотелось бы ему понять, достаточно ли они уже взрослые. Чтобы знать о таких вещах.

- Мы решили, что каждому достанется по шесть штук, - объяснял Джемми, гордо подняв свой кукан и повернув его так, чтобы и отец, и дед могли лучше оценить размер и красоту его улова.

- А эти - для Фанни, - сказал Жермен, подняв меньшую низку, с которой свисали три жирные рыбины. - Мы решили, что она бы сама их поймала, если бы была тут.

- Вы сделали доброе дело, ребята, - улыбаясь, сказал Джейми. - Я уверен, что девочка это оценит.

- Хм-м-м, - сказал Жермен, слегка нахмурившись, - А она по-прежнему сможет ходить с нами удить рыбу, Grand-pere? Мистрис Уилсон сказала, что нет, раз она теперь стала женщиной.
Джемми недовольно фыркнул и толкнул Жермена в бок.

- Не будь дураком, - сказал он. - Моя мама женщина, но она ходит на рыбалку. И на охоту тоже, ведь так?

Жермен кивнул, но не слишком уверенно.
- Да, ходит, признал он. - Но мистеру Кромби это не нравится, и Цапле тоже.

- Цапле? - удивленно сказал Роджер. Хайрэм Кромби считал, что женщины должны готовить, убирать, прясть, шить, заниматься детьми, кормить скот и открывать рот только для молитвы. Но Стоящая Цапля Брэдшо был чероки, который женился на моравской девушке из Сейлема и поселился по другую сторону от Фрейзерс-Риджа. - Почему? Женщины из племени чероки сами засевают поля, и я помнится, видел, как они ловили рыбу сетями и ставили неводы.

- Цапля ничего не говорил про рыбную ловлю, - объяснил Джем. – Он говорит, что женщины не могут охотиться, потому что от них воняет кровью, и это отпугивает дичь.

- Что ж, это верно, к удивлению Роджера сказал Джейми. - Но только, когда у них месячные. И даже в это время, если она будет оставаться с подветренной стороны...

- А женщина, от которой пахнет кровью, не будет привлекать медведей или пантер? - спросил Жермен. Он выглядел немного обеспокоенным.

- Вероятно, нет, - сухо сказал Роджер, надеясь, что это так. - И на твоем месте я бы не советовал ничего подобного твоей тетушке. Она может с этим не согласиться.

Джейми издал легкий смешок и шуганул мальчишек.

- Ладно, ребята, идите. Нам еще нужно кое о чем поговорить. Скажите бабушке, что мы успеем к ужину.
Они подождали, пока мальчики не скрылись из вида и не могли ничего услышать. Ветерок утих, и последние кольца на воде разгладились, исчезая в углубляющихся тенях. Мелкие мошки, избегнувшие смерти от жадных мальков, начали виться в воздухе.

- Так вы уже это сделали? - спросил Роджер. Он опасался услышать ответ: что, если это еще было не сделано, и Джейми хотел, чтобы он ему помог?

Но Джейми кивнул, и его широкие плечи расслабились.

- Понимаешь, Клер мне об этом не говорила. Но я, конечно, сразу увидел, что ее что-то мучает... - В его голосе прозвучал оттенок грустного удивления; стеклянное лицо Клэр было знаменитым. – Но когда я ей это сказал, она попросила меня подождать и дать ей время подумать.

- Вы подождали?

- Нет. - Удивление исчезло. - Я понял, что это было очень серьезно. Я спросил свою сестру, она мне всё рассказала. Она ведь была тогда с Клер в фактории Бёрдсли. Она тоже видела этого парня и дозналась у Клэр, в чем там было дело. Клер мне сказала, когда я дал ей понять, что всё знаю, что всё в порядке, что она пытается простить этого ублюдка. И думала, что у нее это получается. Более или менее. - Голос Джейми звучал деловито, но Роджеру показалось, что он слышит в нем ноту сожаления.

- Вы не думаете, что надо было дать ей справиться с этим самой? Это... это процесс - простить кого-нибудь. Я имею в виду, не единичный акт. - Он чувствовал себя крайне неловко и кашлянул, чтобы прочистить горло.

- Я знаю, - сказал Джейми. Его голос был сух, как наждак. - Мало кто знает это лучше меня.

- Да, сказал Джейми, помолчав. - Да, в этом есть смысл. Но я думаю, что легче простить мертвого, чем того, кто ходит тут у тебя под носом. И потом, я подумал, что ей будет проще простить меня, чем его. - Он поднял одно плечо и дал ему упасть. - И... даже если она могла мириться с мыслью о том, что этот человек живет рядом с нами, я не мог.

Роджер издал негромкий звук в знак признания; казалось, сказать больше было нечего. Джейми не шевелился и ничего больше не говорил. Он сидел, слегка отвернув голову, глядя куда-то поверх воды, туда, где свет мерцал над покрытой рябью поверхностью.

- Может быть, это было самое плохое, что я когда-либо совершил, - сказал он наконец, очень тихо.

- Вы имеете в виду, с точки зрения морали? - спросил Роджер, стараясь, чтобы его голос прозвучал максимально нейтрально.

Джейми повернул голову к нему, и Роджер застал голубую вспышку удивления, когда умирающее солнце коснулось его лица.

- О, нет, - сразу сказал его тесть. - Просто было трудно это сделать.

- Да. - Роджер снова помолчал, ожидая. Он чувствовал, как Джейми думает, но тот не двигался. Может быть, ему было нужно кому-то рассказать, пережить это заново и тем самым облегчить душу этой исповедью? Он чувствовал в себе ужасное любопытство и, в то же время, отчаянное нежелание это услышать.
- Я рассказал Брианне. Что я убил Бобла - и как. Может быть, не стоило...

Лицо Джейми было в тени, но Роджер чувствовал взгляд этих синих глаз на своем лице, полностью освещенном солнцем. Он сделал над собой усилие, что не отвести глаза.

- Да? - сказал Джейми спокойно, но в его голосе прозвучало любопытство. - И что она тебе сказала? Конечно, если ты не против рассказать мне.

- Я... ну... Про правде говоря, единственное, что я точно помню, это что она сказала: "Я тебя люблю!" -  Это было единственное. что он услышал сквозь эхо барабанной дроби и громкий стук пульса у него в ушах. Он рассказал ей всё, стоя перед ней на коленях, положив голову на ее колени. Она повторяла: "Я тебя люблю", ее руки обнимали его плечи, укрывая его пологом ее волос, омывая его слезами, дарующими ему отпущение.

На какое-то мгновение он вернулся туда, в ту ночь, и пришел в себя, с удивлением осознав, что Джейми что-то ему сказал.

- Что вы сказали?

- Я сказал: и как это может быть, что пресвитериане не считают брак таинством?

- Я не знаю... - наконец, сказал Джейми; было видно, что он очень осторожно подбирает слова, - смог бы я умереть за
идею. Я не говорю, что это не прекрасно, - торопливо добавил он. - Но... я спрашивал Бри про этих людей... которые придумали эти понятия и написали эти слова, которые теперь надо воплотить в жизнь, - кто-нибудь из них реально участвовал в сражениях?

- Не думаю, чтобы они воевали, - с сомнением произнес Роджер. - во всяком случае, я так не думаю... Если не считать Джорджа Вашингтона, но не думаю, что он так уж много говорит.

- Он говорит со своими войсками, уж можешь мне поверить! - сказал Джейми с иронией в голове. – Но не с королем и не для газет.

- Нет. Имейте в виду, - честно добавил Роджер, отводя от лица сосновую ветку, остро пахнущую смолой, от которой его рука стала липкой, - Джон Адамс, Бен Франклин, Том Пейн, все эти мыслители и ораторы - они рискуют своей шеей точно так же, как и вы... как и мы.

- Да, - Теперь тропа круто поднималась вверх, и пока они по ней взбирались, они ничего не говорили, осторожно нащупывая дорогу среди неровного грунта и осыпающихся камешков. - Я думаю, что, наверное, не смогу умереть - или повести на смерть моих людей - только за идею свободы. Теперь - нет.
- Теперь - нет)? - эхом откликнулся Роджер. - Но прежде вы смогли бы?
- Да. Когда ты и девочка, и ваши малыши были... там. - Роджер поймал легкое движение руки, указывавшей в далекое будущее. - Это было бы ради вас. Потому что то, что я делал бы здесь, это имело бы значение там, тогда, понимаешь? Для всех вас. А ради вас я могу воевать. - Его голос стал тише. - Это то, для чего я создан, понимаешь, да?
- Я понимаю,  - тихо сказал Роджер. - Но вы всегда это знали, ведь так?
Джейми полу-удивленно хмыкнул.
- Не знаю, когда я это понял, - сказал он, по его голосу было слышно, что он улыбается. - Может, еще в Леохе, когда я понял, что могу подбить других ребят на любое озорство - и сколько раз я так и делал! Возможно, мне стоит исповедоваться в этом?
Роджер отмахнулся.
- Это будет иметь значение для Джема и Мэнди - и для тех из нашего рода, кто придет за ними.
- Если, конечно, Джем и Мэнди доживут  до того времени, когда у них смогут появиться дети, - мысленно добавил он - и почувствовал при этой мысли холод в желудке.

- Сколько вам было лет, когда вы впервые увидели убитого человека, - вдруг спросил Роджер.
- Восемь лет, - ответил Джейми не задумываясь. - В стычке, когда меня впервые взяли на угон скота. Тогда меня это не очень смутило.
Джейми вдруг неожиданно становился, и Роджеру пришлось сделать шаг в сторону, чтобы не налететь на него.
- Смотри, - сказал Джейми.
И он посмотрел. Они стояли наверху небольшого подъема, где деревья ненадолго расступились, и теперь перед ними расстилались северная сторона всего склона и весь Фрейзерс-Ридж, плотная черная масса на фоне относительно светлого синего неба. Но эту темноту пронзали маленькие огоньки, светящиеся окна и искры, взлетавшие из очагов дюжины хижин.
- Это не только наши жены и наши дети, понимаешь? - сказал Джейми и кивнул на огоньки. - Это и они тоже. Все, - в его голосе была слышна особая нота, нечто вроде гордости, но одновременно с этим печаль и сострадание.
Они - все.
Роджер знал, всего семьдесят три семейства. Он видел книги, которые вел Джейми, страницы, исписанные с мучительным старанием, сохранявшие состояние дел и благополучие каждый семьи, жившей на его земле - и в его мыслях.
- Итак, ты скажи рабу моему Давиду: так говорит Господь Саваоф: я взял тебя с овчарни, от овец, чтобы ты был вождем народа моего, Израиля, - цитата сама всплыла в памяти и он произнес ее вслух прежде, чем успел подумать.
Джейми шумно вдохнул.
- Да, сказал он. - С овцами было бы проще.
Потом, резко:
- Клер и Брианна говорят, что война идет на юг. Я не смогу их защитить, если она подойдет совсем близко. - Он кивнул на отдаленные огоньки, и Роджеру стало ясно, что под "ними" он имел в виду арендаторов - его людей. Он не стал останавливаться, чтобы ответить, только поправил на плече плетеную корзину с рыбой и начал спускаться вниз.
Тропа сужалась. Роджер задел Джейми плечом и приостановился, чтобы пропустить тестя вперед.
- Я помогу вам защитить их, - скзал он Джейми в спину.
Его голос прозвучал хрипло.

- Я знаю, - тихо ответил Джейми. Наступила короткая пауза, как будто Джейми ждал, что он продолжит, и он понял, что должен сказать что-нибудь еще.
- Своим телом, - тихо сказал Роджер, - и своей душой, если это будет необходимо.
На короткое мгновение он увидел силуэт Джейми, услышал, как тот глубоко вздохнул, увидел, как расслабились
его плечи, когда он выдохнул. Теперь они шли быстрее, тропа была темной, и они время от времени с нее сбивались, и тогда ветки низкого кустарника кололи их голые ноги.
На краю поляны Джейми подождал, чтобы Роджер с ним поравнялся, и положил руку ему на плечо.
- То, что случается на войне - то, что ты должен там делать... оно накладывает на тебя свой отпечаток, - тихо сказал он наконец. - Я не думаю, что будучи священником, ты этого избежишь. Вот что я хочу тебе сказать... И сожалею, что это может случиться.

«Оно накладывает отпечаток. И мне жаль, что это случится». - Но он ничего не ответил, только слегка коснулся ладони Джейми - там, где она лежала на его руке. Тогда Джейми убрал свою руку, и они молча пошли домой.